Медведев Евгений Валентинович, кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовного права и криминологии Ульяновского государственного университета.

Статья посвящена проблеме определения целей мер уголовно-правового принуждения, рассматриваемых отдельно от целей уголовного закона. В ней определяется круг таких целей, раскрывается их содержание, устанавливаются средства их достижения.

Ключевые слова: цель, уголовно-правовое воздействие, охрана общественных отношений, предупреждение преступлений.

The article is devoted to purposes of criminal law influence. It takes conception, contain any types of the main functions of criminal law compulsory measures. In addition it describes the implementers of this purposes.

Key words: purposes; criminal law influence; guarding of social relations; prevention of crime.

Вопросу о целях уголовно-правового воздействия в последние годы уделяется довольно скудное внимание в литературе. Крупные теоретические изыскания по этой теме проводились еще в советское время. В настоящее же время о них, как правило, упоминается лишь вскользь. Определяя круг целей уголовного принуждения, ученые в основном называют четыре их вида, а именно: карательную, охранительную, предупредительную и воспитательную . Они рассматриваются в неразрывной связи с соответствующими этим категориям общими целями уголовного права и законодательства.

По поводу кары, которой в теории уголовного права всегда отводилось особое место, среди специалистов сложилось вполне устойчивое мнение. Большинство ученых предлагают понимать под ней возмездие, причинение страданий и лишений виновному за совершенное деяние с целью удовлетворения чувства справедливости общества, против которого оно совершено . Ее чаще всего рассматривают как видоизмененный принцип талиона.

Приведенная точка зрения, как нам кажется, достаточно точно передает истинное значение и социальную сущность кары, характеризует ее правовое выражение, а также соответствует современному научному пониманию уголовно-правовой материи. Поэтому на феномене кары нет смысла останавливаться подробно.

Зато в отношении охранительной цели средств уголовно-правового принуждения позиция ученых не так однозначна. Если исходить из толкования слов "охранять", "охранение" в русском языке и рассматривать их в широком смысле, то под охраной общественных отношений следует понимать не только систему средств, обеспечивающих их неприкосновенность, направленных на предотвращение их нарушения в результате совершения преступных посягательств, о чем говорят большинство авторов , но и восстановление их нормального функционирования, если такое нарушение было допущено.

В уголовном праве данный подход редко поддерживается учеными, но понятию "охрана общественных отношений" вообще уделяется недостаточно внимания. Как правило, оно не раскрывается развернуто и рассматривается как некая данность. Говоря о ней, авторы в основном ограничиваются выражением "охрана общественных отношений обеспечивается запретами, установленными уголовным законом" . Тем не менее в других отраслях знаний, в том числе и юридической направленности, это понятие подразумевает целую систему средств обеспечения сохранности того или иного объекта, предмета и представляет собой многофункциональный механизм, предусматривающий не только предупреждающие меры, меры противодействия, но и меры по восстановлению причиненного ущерба. Все вместе это и называется охраной, например, в сфере экологии, обеспечения сохранности культурного наследия страны и т.д. Думается, такой подход следует признать более верным, поскольку никакая система охраны, какого бы ни было объекта не может быть эффективной и не сможет осуществлять эту функцию в полном объеме, если она не в силах вернуть нарушенный порядок функционирования социально-правовых связей в свое обычное состояние, нормализовать его.

Сам указанный вред может выражаться по-разному. Затрагивая различные элементы структуры общественных отношений, он может иметь материальные последствия, заключаться в ущербе, нанесенном здоровью потерпевшего, его благосостоянию и т.д., а также представлять собой нарушение прав и обязанностей субъектов отношений. Стало быть, и восстановление нормального функционирования общественных отношений может иметь несколько направлений и проявляться по-разному.

Прежде всего, его нельзя путать с понятием "восстановление социальной справедливости". Вопрос о признании данной цели, несмотря на то, что она прямо указывается в УК, до сих пор остается спорным. Многие авторы возражают против этого по ряду причин методологического и содержательного характера , а те, кто высказывается "за", раскрывают ее содержание по-разному. Одни считают восстановление социальной справедливости проявлением кары, ее структурным элементом , другие связывают ее с восстановлением общественного порядка, что предполагает в том числе и возмещение причиненного преступлением ущерба . Мы полагаем, что если названная цель и присуща наказанию, то она все же имеет своим содержанием "справедливое" воздаяние преступнику за содеянное. Данный вывод следует из содержания категории "справедливость", и ее интерпретации в теории социальных ценностей и в праве <1>. Поэтому ее следует рассматривать все-таки как проявление кары.

<1> Понятие справедливости возникло как этическая категория, характеризующая соотношение определенных явлений с точки зрения распределения добра и зла между людьми: соотношение между деянием и воздаянием (частный случай соотношения между преступлением и наказанием). Соответствие между характеристиками первого и второго порядка оценивается в этике как справедливость, несоответствие - как несправедливость.

Однако вернемся к предыдущему вопросу. На наш взгляд, реальное возмещение ущерба, причиненного преступлением, возможно не всегда. Говорить о нем допустимо только в двух случаях: 1) возмещения экономического ущерба, а также вреда здоровью и морального ущерба в материальном, денежном эквиваленте; 2) принуждения нарушителя выполнить возложенную на него в рамках тех или иных отношений обязанность.

Восстановление вреда, причиненного преступлением, государство должно обеспечивать прежде всего через воздействие на преступника. Для этого оно может заставить его загладить материальный и моральный вред, а также выполнить то или иное обязательное для восстановления нарушенных общественных отношений действие. В противном случае, когда преступник отказывается возместить нанесенный ущерб, выполнить возложенную на него обязанность или это невозможно по объективным причинам, данную функцию осуществляет само государство и в первую очередь за счет лица, совершившего преступление (если это возможно), что, думается, вполне соответствует принципу справедливости.

Что касается цели предупреждения совершения преступлений, то при рассмотрении ее в проекции на разные меры уголовно-правового характера необходимо учитывать некоторые нюансы. Во-первых, превенция в уголовном праве раскрывается в нескольких значениях, рассматривается в широком и узком смысле. Цель общей превенции имеет в качестве своих адресатов неопределенный круг лиц, на которых факт реального применения средств уголовного права к нарушителям закона оказывает воспитательно-информативное воздействие. В узком понимании предупреждение преступлений представляет собой удержание конкретного лица от нежелательного поведения с помощью применения к нему специфических средств .

Во-вторых, она, как считает большинство ученых, может достигаться путем устрашения, применения карательных мер воздействия к лицу, совершившему преступление (прежде всего посредством изоляции его от общества), либо путем его исправления и перевоспитания. Но признание исправления и перевоспитания целями мер уголовно-правового характера также довольно широко критикуется в литературе. Многие ученые полагают, что уголовное право по своей природе не располагает необходимыми средствами ее достижения. Как пишет, например, С. Будзинский, "государство как внешнее учреждение, не может врываться в чисто духовную область, в сферу мыслей, убеждений и мотивов" . Поэтому исправление находится вне сферы досягаемости уголовного права.

По мнению других авторов, если даже предположить, что исправление осужденного выступает такой целью, то возникает вопрос, на основании каких показателей и критериев в уголовном праве можно проверить степень ее достижения? До сих пор не установлено и не может быть установлено таких признаков, по которым можно было бы судить об исправлении как о результате принудительного воздействия . В данной связи исправление осужденного, как правило, относят лишь к целям уголовно-исполнительного права .

В какой-то мере данная позиция справедлива. Действительно достижение цели исправления преступника вызывает некоторые сомнения, а порой это просто невозможно, например, когда речь идет о рецидивистах. Однако сама идея реализации цели предупреждения преступлений методами, отличными от покарания, не связанными с жесткими ограничениями прав и свобод лиц, их совершивших, думается, не лишена права на существование, а в отдельных ситуациях более чем оправданна. Только термин "исправление" в данном случае не совсем точно отражает сущность и назначение такого воздействия. В некоторых случаях лицо, совершившее преступление, не требуется исправлять, скажем, если это - лицо, отличающееся положительной социальной направленностью и впервые оступившиеся в силу неблагоприятного стечения обстоятельств, к примеру, превысившее пределы необходимой обороны и причинившее необоснованно большой вред здоровью посягающего. Думается, для предотвращения повторного подобного поступка достаточно лишь дать ему возможность критического переосмысления своих действий и осознания своей ошибки путем применения к нему мер социально-психологического воздействия, общественного порицания, но в пределах действия уголовного права.

Для обозначения этой частной цели, по нашему мнению, больше всего подходит понятие "ресоциализация преступника", которое включает все, что связано с его исправлением и перевоспитанием, и в какой-то мере подразумевает оценку степени достижения названной цели. Надо заметить, опыт использования указанного определения, в том числе и на законодательном уровне, уже имеется, прежде всего за рубежом . Данный термин используется, например, в УК Франции, Швеции, Польши, США и ряда других стран . Так в уголовном законодательстве Швеции эта специфическая цель применения средств уголовно-правового воздействия должна "гарантировать, чтобы лицо, совершившее преступление, не укоренилось в преступных привычках, а также содействовать его включению в общество", то есть принять принятый в нем порядок взаимоотношений и следовать его устоям . Думается, использование подобной терминологии в нормативных правовых актах не лишено смысла, хотя и непривычно для отечественного права. Во всяком случае, многолетний опыт ресоциализации за рубежом, приносящий, как отмечают иностранные криминалисты , довольно ощутимые положительные плоды, нельзя сбрасывать со счетов, несмотря даже на совершенно иной уровень социально-экономического развития этих стран.

Тем не менее конечной целью мер уголовно-правового воздействия в рамках предупреждения преступлений является все же обеспечение надлежащего, правомерного с точки зрения уголовного закона поведения преступника в дальнейшем и именно ее, на наш взгляд, наиболее правильно рассматривать как основную цель иных мер уголовно-правового характера.

Отдельное значение в рамках превенции имеет предупреждение совершения общественно опасных деяний лицами, признанными невменяемыми в установленном законом порядке. Здесь не может идти речь о каком-либо информативно-воспитательном воздействии средств уголовного права на них, поскольку такие лица являются психически больными. Следовательно, для них не подходит использование терминов "воспитание" и "исправление". Профилактика совершения преступлений такими лицами может быть связана прежде всего с их изоляцией и излечением.

В заключение хочется отметить одно весьма важное обстоятельство. На наш взгляд, цели уголовно-правового воздействия необходимо рассматривать дифференцированно в зависимости от того, о каких конкретно мерах уголовно-правового характера идет речь в том или ином случае. Если имеется в виду наказание, то его целями выступают возмездие как проявление охранительной функции уголовного закона и предупреждение преступлений. Когда же речь идет о целях, не связанных с воздаянием преступнику за содеянное, то они в большей мере присущи таким мерам уголовно-правового характера, как условное осуждение, принудительное лечение, принудительные меры воспитательного воздействия и конфискация имущества. Что касается иных мер уголовного принуждения, то их целями следует прежде всего считать восстановление нарушенных преступлением общественных отношений - в рамках их охраны, и предотвращение нежелательного с точки зрения уголовного закона поведения лиц, совершивших преступление, - в рамках превенции.

Литература

1. Максимов С.В. Цель в уголовном праве: Дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 2002. С. 37; Тарбагаев А.Н. Понятие и цели уголовной ответственности: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Л., 1983. С. 17.
2. Смирнов В.Г. Функции советского уголовного права. Л.: Изд-во ЛГУ, 1965. С. 116; Карпец И.И. Наказание: социальные, правовые и криминологические проблемы. М.: Юрид. лит., 1973. С. 113; Беляев Н.А. Цели наказания и средства их достижения в исправительно-трудовых учреждениях. Л.: Из-во Ленингр. Университета, 1963.
3. Козлов А.П. Механизмы построения уголовно-правовых санкций. Красноярск, 1998.
4. Ожегов С.И. Словарь русского языка / Под ред. Н.Ю. Шведовой. 16-е изд., испр. М., 1984.
5. Тарбагаев А.Н. Понятие и цели уголовной ответственности. Красноярск, 1986. С. 99; Дуюнов В.К. Проблемы уголовного наказания в теории законодательства и судебной практики. Курск: Изд-во РОСИ, 2000. С. 59; Уголовное право. Общ. часть: Учебник для вузов / Отв. ред. И.Я. Козаченко, З.А. Незнамовой. М.: Изд-во Норма, 2000.
6. Уголовное право России. Учебник для вузов. Т. 1. Общая часть / Отв. ред. А.Н. Игнатов, Ю.А. Красиков. М.: Изд-во "Норма", 2000; Уголовное право. Часть Общая / Под ред. Н.И. Загородникова. М., 1966.
7. Жевлаков Э.Н. Уголовно-правовая охрана окружающей природной среды в Российской Федерации. М.: Научно-исследовательский институт проблем укрепления законности и правопорядка, 2004. С. 34; Медведев Е.В. Культурные ценности как предмет уголовно-правовой охраны. М., 2004.
8. Чучаев А.И. Цели наказания в советском уголовном праве. С. 75 - 83; Уголовное право России. Часть Общая: Учебник для вузов / Под ред. Л.Л. Кругликова. М., 1999.
9. Яковлев А.М. Об изучении личности преступника // Сов. государство и право. 1962. N 11; Беляев Н.А. Цели наказания и средства их достижения. Л., 1963. Такие взгляды разделяли и некоторые другие авторы.
10. Уголовное право. Общая часть. М., 1997; Уголовное право России. Т. 1. Общая часть. 1998.
11. См., напр.: Тарбагаев А.Н. Понятие и цели уголовной ответственности: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Л., 1983; Марцев А.И. Диалектика и вопросы теории уголовного права. Красноярск, 1990.
12. Будзинский С. Начала уголовного права. Варшава, 1970.
13. Полубинская С.В. Цели уголовного наказания. М., 1990; Плохова В.И. Соотношение критериев и показателей эффективности уголовно-правовых норм. Свердловск, 1981; Шмаров И.В. Критерии и показатели эффективности наказаний.
14. Марцев А.И. Указ. соч.; Максимов С.В. Цели в уголовном праве.
15. Курс уголовного права. Т. 2. Общая часть. Учение о наказании / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. М.: ИКД "Зерцало-М", 2002.; Нерсесян А.А. Вопросы наказуемости в уголовном праве ФРГ и США. М., 1992.
16. См.: Уголовное законодательство зарубежных стран (Англии, США, Франции, Германии, Японии): Сб. законод. материалов / Под ред. И.Д. Козочкина. М.: Зерцало, 1998; Крылова Н.Е., Серебренникова А.В. Уголовное право зарубежных стран (Англии, США, Франции, Германии): Учебное пособие. 2-е изд. М., 1998.
17. Уголовный кодекс Швеции. СПб., 2002.
18. Гросс К.-Г. Перевоспитание и ресоциализация преступников - уголовное законодательство и судебная практика ФРГ // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 4. Государство и право: Реф. журнал / ИНИОН РАН. М., 1992. N 4.

Мерами уголовно-правового воздействия на преступность с точки зрения концепции уголовной политики надо считать всю деятельность, использующую законодательные запреты по совершению определенных деяний криминального характера, а также и дозволения, определяющие задачи, содержание и формы предупреждения, пресечения этих деяний и справедливого наказания за них. Характеризуя систему (совокупность взаимосвязанных и взаимозависимых элементов) рассматриваемых мер надо выделять три аспекты:

• 1) правовую (нормативную базу);
• 2) деятельность, осуществляемую на этой основе;
• 3) управленческий процесс, ориентированный на определенные результаты (сдерживание, ограничение преступности и т.д.).

Классификация рассматриваемых мер: во-первых, по их принадлежности к определенной подсистеме уголовной политики (специальное профилактическое воздействие, непосредственное уголовно-правовое и уголовно-исполнительное воздействие); во-вторых, по механизму действия (непосредственные, вспомогательные); в-третьих, меры правоприменительного характера (информационные, методические, координационные и другие), обеспечивающие эффективное применение первых.

Меры предупреждения преступлений, как правило, не связаны с привлечением к уголовной ответственности и заключаются в воспитательном или в административно-правовом воздействии на потенциальных правонарушителей и иных лиц. Пропаганда уголовного законодательства может быть эффективной при условии, если информирование адресатов о содержании законов будет сопряжено с показом их справедливости и с воздействием на эмоциональную сферу населения.

Официальное предостережение потенциальных правонарушителей предусмотрено уголовно-правовыми запретами с административной преюдицией, а также в отношении свидетелей и экспертов. Без нормативного регулирования эта мера применяется администрацией исправительных учреждений в отношении осужденных к лишению свободы и инспекциями по делам несовершеннолетних. Она целесообразна и не противоречит правам и свободам личности.

Побуждение правонарушителей к добровольному отказу от завершения начатых преступлений применяется и как общепрофилактическая, и как индивидуально-профилактическая мера воздействия на преступность (пропаганда уголовно-правовой нормы о ненаказуемости добровольно прекращенного приготовления или покушения на преступление; психологическое воздействие на выявленных правонарушителей, способное возбудить у них мотивы к добровольному отказу). Несмотря на сложность выявления начатых преступлений и на условия, ограничивающие возможность выбора побуждения к добровольному отказу (а не пресечения преступлений), эта уголовно-правовая мера целесообразна, особенно в отношении несовершеннолетних правонарушителей.

Побуждение к деятельному раскаянию - общепрофилактическая мера, когда она осуществляется путем пропаганды правовых последствий деятельного раскаяния. В то же время это и индивидуально-профилактическая мера, направленная на предотвращение вредных последствий оконченных преступлений. Управленцы должны учитывать то, что сущностью этой меры является склонение правонарушителей к действиям, либо освобождающим их по закону от ответственности за совершенные преступления, либо смягчающих эту ответственность. После возбуждения уголовных дел побуждение к деятельному раскаянию может применяться ко всем обвиняемым. Для повышения эффективности данной уголовно-правовой меры особое значение имеет обоснованность правовой оценки поведения правонарушителей в контексте деятельного раскаяния и обеспечение единства такой оценки органами предварительного расследования преступлений и судом. На уровне следователя это предполагает знание психологии правонарушителя, а также осуществление неотложных мероприятий по проверке информации. На уровне руководителя - выработку единого подхода в рамках координационных совещаний правоохранительных органов региона. По отдельным уголовным делам такая позиция может носить индивидуальный, носящий компромиссный характер согласованного решения в рамках закона.

Содействие социальной адаптации лиц, отбывших наказание осуществляется с целью предупреждения рецидивов преступлений и заключается в приспособлении судимых к нормальному образу жизни на свободе путем их трудоустройства и наделении иными социальными позициями, а также путем различных форм профилактического контроля за ними. Для обеспечения эффективности этой меры в современных, кризисных условиях нашего общества потребуется разработка и реализация программы специальных мер в поддержку этой социальной группы населения.

Уголовно-правовые меры пресечения преступлений характерны тем, что профилактические цели достигаются путем применения к правонарушителям правомерного насилия или уголовно-правового принуждения. Пресечение преступлений путем необходимой обороны и задержания преступников основаны на закрепляемом Конституцией социальном праве личности на неприкосновенность, на обязанности государства охранять личность и ее права, а также на нормах уголовного закона, в которых определены одобряемые пределы причинения вреда правонарушителям.

Государство и общество заинтересовано в активном, успешном и законном применении гражданами и представителями власти необходимой обороны и задержания преступников. Применительно к этим целям и следует определять эффективность практики применения необходимой обороны и задержания преступников. Эффективность может быть повышена рядом мер: пропагандой закона, профессиональной подготовкой сотрудников органов внутренних дел и т.п. Среди них особое место занимает обеспечение законности правовой оценки актов необходимой обороны и задержания преступников.

Привлечение к ответственности за приготовление или покушение на преступление как мера пресечения преступлений основана на уголовно-правовой норме о наказуемости предварительной преступной деятельности. Эта норма обязывает правоохранительные органы предотвратить возможные вредные последствия выявленной преступной деятельности, что при выборе момента пресечения должно учитываться в первую очередь (лишь после этого можно руководствоваться интересами получения доказательств обвинения). Эффективность применения данной уголовно-правовой меры пресечения преступлений зависит от своевременного выявления предварительной преступной деятельности, что требует тесной связи правоохранительных органов с населением. Это также одно из направлений реализации уголовной политики.

Своевременное применение уголовно-правовых запретов с двойной превенцией - мера, способная предупреждать тяжкие преступления. Об эффективности применения такой меры можно судить путем сопоставления динамики тяжких преступлений и совершенных преступлений, предусмотренных уголовно-правовыми запретами с двойной превенцией (например, незаконного хранения огнестрельного оружия).

В последние голы декриминализирован ряд общественно-опасных деяний (бродяжничество, немедицинское потребление наркотических веществ и т.д.), которые создают почву для тяжких преступлений. Это, к сожалению, снизило профилактический потенциал Уголовного кодекса, но это положение должно восполняться активным применением иных отраслей законодательства, а также реализовываться через организационные мероприятия.

Уголовно-правовые меры реализации ответственности правонарушителей представляют собой разнообразную деятельность правоохранительных органов, начиная от выявления преступлений до исполнения наказаний. Частные цели этих мер подчинены общим целям условной ответственности.

Выявление, регистрация преступлений, возбуждение уголовных дел и раскрытие преступлений основаны на уголовном законе, а также на законах, определяющих компетенцию правоохранительных органов. Причины, по которым какую-то часть преступлений (порой весьма значительную) не удается выявить и раскрыть, весьма разнообразны. И одна из них - ограниченность сил и средств правоохранительных органов. Это вынуждает их ранжировать свои задачи в деле выявления и раскрытия преступлений и использовать ограниченные силы и средства прежде всего для борьбы с тяжкими преступлениями.

Обеспечение возмещения вреда, причиненного преступлениями и возможной конфискацией имущества осужденных, кроме иных целей, преследует цель исключить преступное обогащение правонарушителей. Эта мера регулируется совокупностью уголовно-правовых, уголовно-процессуальных, гражданских и гражданско-процессуальных норм. Наиболее сложный элемент данной меры - выявление ценностей, подлежащих изъятию и конфискации. Эффективность этой деятельности остается низкой.

Замена уголовной ответственности иной, более мягкой ответственностью позволяет экономить уголовно-правовое принуждение при соблюдении условий, способных обеспечить достижение общих целей уголовной ответственности. Эффективность практики применения этой уголовно-правовой меры определяется применительно к целям специального и общего предупреждения преступлений на основе сопоставления динамик совершения менее тяжких преступлений, объема замены уголовной ответственности за эти преступления более мягкими мерами. При этом следует также сопоставить приведенные показатели с долей правонарушителей, которые после замены уголовной ответственности иными мерами, повторно совершили преступление.

В последние годы по ряду экономических и политических причин практика замены уголовной ответственности значительно сократилась (сохранилась лишь замена уголовной ответственности несовершеннолетним принудительными мерами воспитательного характера), что создает опасность увеличения доли судимых в составе населения.

Основные меры в контексте уголовной политики - это, наряду с мерами организационного, нормативного, методического и ресурсного обеспечения, также все меры непосредственного правоприменения: профилактики с использованием воспитывающего и предупреждающего значения уголовного закона, а также мер двоимой превенции; реализации уголовной ответственности преступников: исправительного воздействия на лиц к которым применены меры наказания или заменяющие его меры и последующей помощи им в социальной реадаптации.

Дополнительные меры - это организационно-управленческие и воспитательные меры (информационно-аналитические, методические, ресурсные, кадрово-обеспечивающие и т.д.), которые создают и оптимизируют необходимые условия для непосредственного уголовно-правового воздействия на преступность.

Наконец, вспомогательные меры - это меры, сопутствующие реализации уголовной ответственности или предупреждению преступлений с помощью угрозы этой ответственности, которые "усиливают" и закрепляют уголовно-правовое воздействие. Они носят медицинский, имущественный, административно-правовой, разъяснительно-воспитательный характер и т.д.

Уголовная политика производна от общих задач государства и общества, решаемых на современном этапе, а также от социальной и криминальной ситуации, включающий прогноз её тенденции. Формирование уголовной политики предполагает необходимость её рассмотрения в развитии. Задачи и содержание уголовной политики претерпевают существенные изменения в зависимости от ситуации в обществе, тенденций соответствующего этапа его развития, состояния экономики, социальной жизни, идеологии и психологии, правовой базы общества. Прежде всего, развитие уголовной политики обусловлено системой ценностей общества, складывающейся правовой системы, которая также относится к числу приоритетных общественных ценностей. С этой точки зрения, надо помнить о прямой и обратной связи между требованиями и структурой правовой системы с одной стороны и уголовной политикой - с другой.

Претворение в жизнь юридических норм, воплощение требований закона в поведении людей осуществляется при помощи правоотноше­ний . Состоявшаяся или последующая реализация норм УК удостове­ряется в рамках уголовно-процессуальной деятельности.

Следовательно, индивидуальными актами процессуального производства одновремен­но официально признаются и соответствующие соблюдению, использо­ванию или исполнению уголовно-правовые отношения. Таким образом, уголовный процесс и уголовно-процессуальные отношения всегда скла­дываются в связи суголовно-правовыми отношениями и по поводу этих отношений, а одной из задач имеют установление характера данных от­ношений.

В литературе высказана позиция о случаях возможного существо­вания уголовно-процессуальных отношений без наличия уголовно­правовых. Так, П. С. Элькинд указывала, что возникновение и развитие уголовно-процессуальных отношений вне отношений уголовно-правовых является не только беспредметным, но и незаконным и необоснован­ным, однако такие отношения все же возникают, и это свидетельствует о неправильном возбуждении, расследовании, рассмотрении и разреше­
нии уголовных дел . П. С. Дагель, В. Н. Шпилев и М. С. Строгович от­мечали, что уголовно-процессуальные отношения - это средство, спо­соб установления уголовно-правовых отношений, поэтому в результате уголовно-процессуального отношения может быть констатировано от­сутствие уголовного отношения . При этом окончание производства по делу его прекращением или вынесением оправдательного приговора не является исключением из общего правила, срывом процесса и неудачей, а представляет результат правильного, объективного и непредвзятого ис­следования обстоятельств дела . В. Г. Даев и Д. Ю. Гончаров отмечают, что в ряде случаев уголовный процесс возникает при явном отсутствии уголовно-правовых отношений, например, при возбуждении производ­ства о применении принудительных мер медицинского характера .

Приведенные суждения ученых заслуживают уважения, однако со­гласиться с ними не можем. Полагаем, что указания на возможность установления в ходе процессуальной деятельности отсутствия уголовно­правовых отношений обусловлены тем, что их авторы являются сторон­никами узких подходов к содержанию уголовно-правовых отношений и их видов. Вместе с тем вопрос о содержании правоотношения разреша­ется неоднозначно, причем как в отраслевых науках, так и в общей теории.

В соответствии с одной из позиций (Р. О. Халфина, Л. С. Явич и др.) правоотношением является фактическое, реальное, жизненное отно­шение, урегулированное нормой права . Согласно другому убеждению (С. С. Алексеев, Ю. К. Толстой и др.), правоотношение - это связь субъ­ектов правами и обязанностями, т. е. оно выступает в качестве юри­дической формы лежащего в его основе общественного отношения .

Данные концепции по-разному отражают взаимосвязи нормы права и правоотношения. В первом случае правовое отношение представляет­ся как результат регулирующего воздействия нормы на общественное отношение, во втором оно является средством регулирования обще­ственных отношений .

Существует и третья позиция, которая объединяет оба названных подхода. Так, Ю. Г. Ткаченко предлагает различать правоотношения - индивидуальные модели возможного и должного поведения субъектов права, выступающие как образцы-мерки для этого поведения (но не само фактическое поведение), и правоотношения - фактические от­ношения, урегулированные нормами права . Схожей позиции придер­живается В. Г. Даев. Он отмечает, что превращение правоотношения- модели в фактическое правоотношение происходит при посредстве правоприменительного процесса, в ходе которого устанавливаются (определяются) наличие соответствующих отношений и их характер . Развивая данную точку зрения и преломляя ее на область уголовного права, А. А. Васильченко классифицирует уголовно-правовые отноше­ния на два вида: правоотношения - средства регулирования (играю­щие роль одного из средств механизма уголовно-правового регули­рования) и правоотношения - результат такого регулирования (т. е. реализованные в деятельности субъектов правовые модели) . Пози­ция Ю. Г. Ткаченко, В. Г. Даева и А. А. Васильченко поддерживается и другими авторами . Она позволяет в определенной степени «сгла­дить острые углы» в споре о видах уголовно-правовых отношений и начале их возникновения и в целом разрешить более крупную про­блему о взаимосвязи уголовно-правовых и уголовно-процессуальных отношений.

Так, распространенной является точка зрения, что в содержание предмета уголовно-правового регулирования входят охранительные отношения, возникающие вследствие совершения преступления. Они состоят в праве государства на порицание и наказание правонару­
шителя и в его обязанности понести ответственность перед государ­ством . Вместе с тем ряд авторов считают, что эти отношения воз­никают между государством и допустившим противоправное деяние субъектом в момент совершения этого деяния и существуют объек­тивно, независимо от того, раскрыто ли преступление, установлен ли правонарушитель и знает ли сам адресат уголовно-правовой нормы о состоявшемся нарушении запрета . Другие исследователи полага­ют, что такие отношения возникают лишь в момент возбуждения уго­ловного дела либо при привлечении лица в качестве обвиняемого , с момента вынесения обвинительного приговора суда или момен­та его вступления в силу . Причина несовпадения позиций, в числе
прочего, объясняется различным подходом к содержанию уголовно­правового отношения. Если рассматривать охранительное правоотно­шение как некую индивидуальную модель (средство регулирования), то для его возникновения достаточно наличия юридического факта в виде самого уголовно-правового деяния. Если же признавать правоотноше­нием только фактическое отношение, то оно является результатом уста­новления уголовно-правовой связи между гражданином (физическим лицом) и государством (в лице его уполномоченных органов).

Еще одним камнем преткновения при определении видов уголовно­правовых отношений является различное понимание функций уголов­ного права.

Так, ряд исследователей отрицают регулирующую функцию уголов­ного права, разграничивают категории «предмет правового регулиро­вания» и «предмет уголовно-правовой охраны» и включают в предмет регулирования только одну группу общественных отношений - охрани­тельных, складывающихся в связи с совершением преступления между содеявшим его лицом и государством в лице компетентных правоохра­нительных органов . В. Г. Смирнов отмечает, что совпадение объектов охранительного и регулятивного воздействия имеет место только тогда, когда уголовный закон охраняет собственно уголовно-правовые отно­шения (в частности, при побеге осужденного из места заключения) .

Другие авторы менее категоричны. Так, Б. В. Яцеленко указывает на особую регулирующую сущность уголовного законодательства, ко­торую можно охарактеризовать как опосредованную . Ю. С. Жариков допускает и прямое уголовно-правовое регулирование, которое имеет место в случаях, если в норме Особенной части УК присутствует опи­сательная диспозиция, содержащая совокупность признаков, отделяю­
щих общепринятый, допустимый в социуме стереотип поведения, но не упорядоченный нормами какой-либо регулятивной отрасли права, от преступного . По его мнению, устанавливая сферу преступного, уголовный закон тем самым определяет и границы дозволенного. В та­ких случаях вообще нельзя нормировать общественные отношения с помощью регулятивного права. Возможна лишь их охрана уголовно­правовыми средствами .

Ряд ученых отмечают, что в чистом виде регулятивного и охрани­тельного права не существует. Одни и те же нормы одновременно вы­полняют и регулятивные, и охранительные функции, поскольку любой вид запрета, характерного для «охранительных» норм, одновременно выступает в качестве способа регулирования «нормального», «не от­клоняющегося» поведения . По этой причине многие исследователи к предмету уголовно-правового регулирования помимо охранительных относят также общепредупредительные (позитивные, общерегулятив­ные) отношения, связанные с удержанием граждан от совершения пре­ступления посредством угрозы наказания, и регулятивные отношения, складывающиеся в связи с правомерным поведением граждан по причи­нению вреда при наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния . Отдельные авторы выделяют уголовно-правовые отноше­ния в широком смысле, которые возникают со вступлением уголовно­го закона в силу, когда начинают действовать его превентивные функ­ции, оказывающие воздействие на неустойчивых лиц, удерживающие их от совершения преступлений под угрозой применения наказания, и узком смысле, т. е. «традиционные» отношения между государством и преступником . Другие специалисты в предмет уголовно-правового регулирования помимо общественных отношений, возникающих вслед­ствие совершения преступления, включают наиболее важные и ценные
для личности, общества и государства стороны общественных отноше­ний, перечисленных в ч. 1 ст. 2 УК, в рамках которых осуществляется поведение лица, регламентированное уголовным законом .

Полагаем, что подход авторов, которые не ограничивают предмет уголовно-правового регулирования только лишь охранительными правоотношениями, является оправданным. Он соответствует и обще­му утверждению о том, что все нормы права реализуются только через правоотношения . Так, 3. А. Астемиров отмечает: «Правоотношения в уголовном праве нельзя рассматривать только в связи с совершением преступления конкретными лицами и реализацией санкций соответ­ствующих норм уголовного закона... эти нормы, еще не будучи приме­нены к конкретным правонарушителям, безотносительно к совершению преступления призваны регулировать поведение людей посредством запрещения исчерпывающе определенных общественно опасных по­ступков и предписания их дозволения (в случаях необходимой обороны и крайней необходимости) совершения действий, отвечающих интере­сам общественной и личной безопасности» lls .

Считаем, что реализация уголовно-правовых норм (в том числе и в форме соблюдения или использования) всегда происходит в рам­ках правоотношений. Причем если выделять правоотношения-средства регулирования, то модель правопослушного поведения появляется уже при введении в действие соответствующей нормы УК. Как результат ре­гулирования общие отношения могут существовать в виде правомерно­го поведения в связи с воздействием на интеллектуально-волевую сферу
адресата уголовно-правовой нормы. Государство через фиксирование в нормах уголовного права своей воли направляет поведение людей по каналам прямой связи. При позитивном обязывании уголовный закон побуждает граждан под угрозой применения наказания действовать правомерно, выполнять возложенные на них обязанности. Государство одобряет законопослушное поведение . С другой стороны, подпадаю­щие под действие уголовного закона лица вправе требовать от государ­ства должной системы правового регулирования, а государство обязано создать систему, которая обеспечит охрану перечисленных в ч. 1 ст. 2 УК благ от преступных посягательств, позволит предупредить совершение преступлений.

Позитивные уголовно-правовые отношения длятся до тех пор, пока государство законодательно не устранит преступность и наказуемость деяния . Если же гражданин нарушит свою обязанность воздержаться от совершения преступления, то дополнительно возникают охрани­тельные уголовно-правовые отношения.

Установление полной номенклатуры возможных видов уголовно­правовых отношений, а также поиск соответствующих им наименова­ний, наиболее адекватно отражающих их функциональное назначение, не входит в задачи нашего исследования. Обращение к данному вопросу вызвано необходимостью констатировать, что уголовно-процессуальная деятельность и уголовно-процессуальные отношения всегда обуслов­лены наличием уголовно-правовых отношений. Если в рамках судо­производства будет установлено, что преступление не совершалось, это не должно свидетельствовать о незаконности возбуждения и рас­следования уголовного дела в случаях, когда изначально обоснованно предполагались охранительные правоотношения. Подобное не означает и существования уголовно-процессуальных отношений без уголовно­правовых. Есть возможность говорить лишь об имеющей место ошибке
в определении вида последних . Следовательно, процессуальные акты основного характера, которые выражают завершающие правоохрани­тельные действия, всегда будут иметь уголовно-правовые последствия в виде констатации соответствующих правоотношений.

Общерегулятивные и регулятивные уголовно-правовые отношения не требуют вмешательства правоохранительных органов. После воз­действия норм права на сознание и волю адресатов происходит само­регулирование гражданами (субъектами этих отношений) собственного правомерного поведения. При необходимости в рамках уголовного про­цесса государственные органы лишь удостоверяют правомерность по­ведения и наличие соответствующего правоотношения. Иначе обстоит дело с охранительными отношениями. Они могут преобразовываться из правоотношения - индивидуальной модели в фактическое правоот­ношение посредством правоприменительного процесса. Деятельность органов предварительного расследования и суда начинается потому, что возникает потребность в правильном применении уголовных норм для возможной их реализации в форме исполнения. В ходе уголовно­процессуальной деятельности требуется не только удостоверение ле­жащего в их основе юридического факта (уголовно-правового деяния), но и конкретизация элементов данных отношений.

По вопросу о перечне и содержании элементов правоотношения- результата регулирования среди ученых также нет единства во мнени­ях. Однако в юридической литературе преобладает подход, что всякое общественное отношение предполагает: субъекты, между которыми оно возникает и развивается; объект, по поводу которого оно складывается; содержание - взаимодействие субъектов, проявляющееся через их пра­ва и обязанности.

Наиболее дискуссионным в теоретическом плане является вопрос об объекте правоотношения. Здесь также трудно найти положение, ко­торое единообразно признавалось бы, не вызывало споров . Анализ имеющихся в литературе по общей теории права позиций, объясняющих понятие объекта правоотношения, позволяет сузить различия до двух наиболее распространенных групп: монистической теории (единого объ­екта - действия, поведения обязанного лица) и плюралистической теории (множественности объектов), в которой объектами признаются различные социальные блага (вещи; предметы духовного творчества; личные неимущественные блага; поведение участников правоотноше­ний; результаты их поведения, т. е. последствия, к которым приводит то или иное действие или бездействие) . Последняя теория представляет­ся более практичной, позволяет реально отразить разнообразие суще­ствующих правоотношений и соответствующие им объекты.

На основе разработок общей теории права вопрос об объекте уголовно-правового отношения исследовался представителями науки криминального цикла . Из имеющегося разнообразия точек зрения наиболее верной представляется та, в соответствии с которой объ­ектом являются правовые последствия события (деяния), которое по­служило юридическим фактом возникновения правоотношения. При таком подходе объектом традиционного, охранительного уголовного правоотношения являются наказание , уголовная ответственность ,
меры государственного воздействия, которые могут быть реализованы в отношении лица, совершившего преступление. Следует учитывать, что объект - это явление, на которое направлены права и обязанно­сти субъектов правоотношений, определяющие их возможное и долж­ное поведение. Поэтому полагаем, что объектом отношения вряд ли можно признать точку приложения наказания или иных средств воз­действия - т. е. правовой статус адресата уголовно-правовых норм . Объектом являются средства государственного воздействия, применяе­мые в отношении лица, допустившего уголовно-правовое деяние, и пре­терпеваемые правонарушителем.

Предваряя дальнейшие рассуждения, отметим, что в задачи на­стоящего исследования не входит разрешение проблемы соотношения понятий «уголовная ответственность», «уголовно-правовое воздей­ствие», «наказание», «меры уголовно-правового характера», «уголовно­правовые последствия» и т. п. Полагаем, что любой из этих феноменов позволяет в той или иной степени охарактеризовать объект уголовно­правовых отношений. Однако должны признать, что в лучшей степени данную функцию может выполнять категория «уголовно-правовое воз­действие». Для обоснования своей позиции обратимся к анализу содер­жания соответствующих категорий.

Согласно ч. 1 ст. 43 УК наказанием является мера государственного принуждения, назначаемая по приговору суда, применяемая к лицу, при­знанному виновным в совершении преступления, и заключающаяся в ли­шении или ограничении прав и свобод этого лица. «Наказание» претендо­вало на исключительную роль объекта правоотношений в то время, когда выступало единственно возможной реакцией государства на обществен­но опасное поведение, а также являлось практически единственным сред­ством предупреждения совершения новых преступлений. Изначально и сущность уголовной ответственности сводилась авторами к примене­нию наказания либо к осуществлению правовых санкций (ответствен­ность рассматривалась в качестве формы, а санкция правовой нормы - в качестве содержания этой формы) . К. А. Сыч обращает внимание, что отождествление уголовной ответственности и наказания прослежи­вается и на уровне отечественного законодательного опыта (в частности, УК РСФСР 1960 г. содержал перечень обстоятельств, отягчающих и смяг­
чающих уголовную ответственность, а УК РФ - обстоятельства, отяг­чающие и смягчающие наказание). Вместе с тем УК РФ проводит раздел между основаниями освобождения от уголовной ответственности (гл. 11) и основаниями освобождения от уголовного наказания (гл. 12). Следова­тельно, уголовная ответственность и наказание хотя и родственные, но все же не тождественные категории . В целом согласимся с А. В. Наумо­вым в том, что после принятия действующего УК «уголовная ответствен­ность» стала использоваться в более объемном значении и включать все меры уголовно-правового воздействия, применяемые к лицу, совершив­шему преступление (как наказание, так и иные меры) .

Категория «уголовная ответственность» не имеет законодательно­го определения, а имеющиеся в уголовно-правовой доктрине позиции о сущности и содержании данного явления различаются, причем кар­динально. При этом любой из подходов вполне имеет право на суще­ствование, так как основывается на различном понимании учеными содержания уголовно-правовых отношений, их видов и начала возник­новения, о чем упоминалось ранее.

Так, согласно одному из распространенных подходов уголовная от­ветственность - это обязанность лица отвечать за совершенное пра­вонарушение, подвергнуться мерам негативного воздействия, понести личный или имущественный ущерб, указанный в санкции статьи уго­ловного закона .

Данное воззрение, на первый взгляд, представляется небезупреч­ным: любую юридическую обязанность, корреспондирующую субъек­тивному праву, следует относить к содержанию правоотношения, а не к ее объекту. В связи с этим уместными являются суждения авторов, указывающих, что «правовая обязанность не может отождествляться
с правовой ответственностью» , «ответственность - это не обязан­ность претерпевания последствий, проистекающих из правонарушения, а самое их претерпевание в состоянии принуждения» .

Вместе с тем в момент совершения преступления возникает лишь охранительное уголовно-правовое отношение-модель, а фактическое применение и реализация мер принуждения к лицу, допустившему уголовно-правовое деяние, еще невозможно. Элементами такого право­отношения выступают только субъективные права и юридические обя­занности . Таким образом, и уголовная ответственность существует в это время только лишь на уровне прав и обязанностей. Однако в ре­зультате правоприменительной деятельности, когда правоотношение- средство регулирования преобразуется в правоотношение-результат регулирования, ситуация меняется.

Подход ученых, связывающих ответственность с фактическим применением основанных на правовом и моральном осуждении право­нарушителя мер государственного принуждения, с наступлением в ре­зультате совершения преступления неблагоприятных для виновного последствий - ограничений личного и имущественного порядка со­ответствует уголовно-правовым отношениям - результатам регулиро­вания. В таком контексте уголовная ответственность всегда конкретна и неотделима от реального исполнения мер принуждения, предусмо­тренных в нарушенной уголовно-правовой норме .

В уголовно-правовой науке предприняты попытки представить категорию уголовной ответственности и в позитивном плане - как разновидность социальной ответственности. Так, В. Г. Смирнов пред­ложил понимать данный феномен как «осознание своего долга перед обществом и государством» . Подход, при котором ответственность
должна рассматриваться не только в негативном, но и в позитивном ка­честве, поддержан 3. А. Астемировым, В. А. Елеонским, Б. Т. Базылевым, М. С. Строговичем, В. Н. Кудрявцевым и другими исследователями . Сторонники позитивной ответственности считают, что основанием ее возникновения является принятие нормативного акта, запрещающего определенные действия под угрозой наказания , что она является от­ветственностью без нарушения и наказания (бесконфликтная), сопро­вождает личность постоянно и определяет ее поведение, прежде всего, с внутренней, а не внешней стороны . Такие суждения соответствуют
подходу исследователей, допускающих существование общих правоот­ношений в качестве самостоятельного вида. Если признавать наличие таковых, то последовательно нужно выделять в качестве объекта этих правоотношений и соответствующий им вид ответственности. Вместе с тем как общерегулятивные отношения признаются не всеми автора­ми, так и существование позитивной ответственности в теории права и уголовно-правовой теории воспринимается неоднозначно .

Анализ основных точек зрения относительно категории «уголовная ответственность» позволяет согласиться с тем, что хотя ей и отводится в современной уголовно-правовой доктрине важная роль, но на сегод­няшний день нет устоявшегося понятия и даже единой позиции отно­сительно ее статуса, форм реализации и т. п. Современная уголовно­правовая наука находится под тяжестью различных подходов, теорий и взглядов относительно составляющих рассматриваемого явления, и это самым негативным образом сказывается на всех уровнях, начи­ная от процесса обучения специалистов в области юриспруденции, за­канчивая практическими работниками «всех мастей» . По мнению от­дельных авторов, категорию «уголовная ответственность» необходимо в принципе устранить, а сконцентрироваться на разработке термина «уголовно-правовое воздействие» .

Такой вывод является чрезмерно категоричным. Дальнейшее использование категории «уголовная от­ветственность», в том числе и для характеристики объекта уголовно­правового отношения, вполне возможно, хотя это неизбежно будет приводить к коллизиям, связанным с различным пониманием данного феномена. Поэтому при определении правовых последствий деяния, со­держащего все признаки состава преступления, использование катего­рии «уголовно-правовое воздействие» является более целесообразным.

Отметим, что «уголовная ответственность» и «уголовно-правовое воздействие» являются близкими по содержанию, но не тождественны­
ми категориями. Термин «воздействие» происходит от слова «воздей­ствовать» - оказав влияние, добиваться результата ; «влияние» - это «действие, оказываемое кем-чем-нибудь на кого-нибудь, воздей­ствие» 14 s . Сравним с категорией «ответственность» - необходимость, обязанность отдавать кому-нибудь отчет в своих действиях, поступ­ках , и словосочетанием «привлечь к ответственности» - заставить отвечать за проступок .

Отталкиваясь от значений исследуемых терминов и словосочета­ний, можем констатировать, что они отражают единый феномен - объ­ект уголовно-правового отношения, однако воспроизводят его со сто­роны разных субъектов - т. е. государства и лица, которому адресуются нормы. Из такого понимания «уголовно-правового воздействия» исхо­дят и исследователи. Например, А. И. Чучаев предлагает рассматривать его в качестве способов уголовно-правового выражения государствен­ного принуждения, применяемого к лицу, совершившему общественно опасное деяние, запрещенное уголовным законом, путем наложения на осужденного правоограничений (лишения либо ограничения прав и свобод лица) . Обратим внимание, что результат этой деятельно­сти - состояние, в котором находится соответствующее лицо в связи с оказанием на него принудительных средств уголовно-правового воз­действия, является уголовной ответственностью.

Кроме того, ряд авторов считают, что понятие «уголовно-правовое воздействие» более широкое, чем «уголовно-правовое принуждение» . Например, по мнению М. В. Бавсуна, рассматриваемый феномен пред­ставляет собой основанную на официально-властном волеизъявле­нии и закрепленную в уголовном законе систему принудительных,
информационно-правовых, воспитательных и других мер, необходимых для обеспечения охраны интересов государства, общества и личности от общественно опасных посягательств . Можно констатировать, что такому объему «уголовно-правового воздействия» соответствует «уго­ловная ответственность» в широком смысле, охватывающем негативное и позитивное качество. Объектом охранительного отношения главным образом являются принудительные средства обеспечения задач УК (ка­рательного и некарательного характера). Хотя не исключаются и иные способы влияния.

После выяснения видов уголовно-правовых правоотношений и мо­ментов их возникновения, характеристики содержания наиболее «про­блемного» элемента их состава - объекта (уголовной ответственности, уголовно-правового воздействия) обратим внимание на значимость процессуальной деятельности в конкретизации данных отношений и индивидуализации уголовно-правового воздействия.

Ранее указывалось, что в момент совершения преступления воз­никает охранительное правоотношение - индивидуальная модель, в связи с чем у государства появляется право на оказание уголовно­правового воздействия в отношении лица, совершившего преступле­ние, а у данного лица - обязанность понести уголовную ответствен­ность. Вместе с тем фактическое государственное принуждение к лицу, совершившему запрещенное уголовным законом общественно опас­ное деяние, лишение либо ограничение его прав и свобод возможны только в рамках правоотношения-фактического отношения. Оче­видно, что для преобразования отношения-средства регулирования в правоотношение-результат регулирования нужен дополнительный юридический факт.

Гипотетически таким фактом может выступать вступление в закон­ную силу обвинительного приговора суда. Ранее отмечалось, что с этим событием некоторые ученые связывают возникновение уголовной от­ветственности, а другие - возможность ее реализации. В качестве нор­мативного обоснования для этого вывода авторы указывают ст. 49 Кон­ституции РФ, закрепляющую, что каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет до­казана в предусмотренном федеральным законом порядке и установле­на вступившим в законную силу приговором суда. Ряд исследователей
считают, что до этого момента и в целом уголовно-правовое отношение не возникает. Отдельные из них приходят к выводу, что совершение пре­ступления не только не представляет юридический факт (для уголовно­правового или уголовно-процессуального отношения), но даже что само преступление появляется только в результате уголовного процесса .

Полагаем, что констатация преступления, виновности определен­ного лица в обвинительном приговоре суда и само совершение опреде­ленным лицом преступления - это суть разные явления. Удостоверение состоявшегося уголовно-правового деяния, как и уголовно-правового отношения, делается постфактум, спустя время после действительного возникновения уголовно-правового отношения. Так же, как и в случаях с общерегулятивными и регулятивными отношениями, удостоверение охранительных уголовно-правовых отношений возможно по результа­там познавательной деятельности. Основания для постановления об­винительного приговора не возникают сразу, «вдруг», приговор суда должен быть подготовлен предшествующим доказыванием . Установ­ление (и исследование) фактических обстоятельств происшедшего яв­ляется необходимой предпосылкой (в ином прочтении - обязатель­ной стадией ) применения уголовного закона.

Таким образом, более точной представляется позиция ученых о том, что возникновение правоотношения следует отличать от его установления и фиксации. Так, В. Н. Кудрявцев отмечает: для того чтобы практически применить меру воздействия к преступнику, необходимо официально признать и зафиксировать уголовно-правовое отношение, т. е. установить юридический факт, его породивший, - событие престу­пления, и субъект уголовного правоотношения - лицо, виновное в со­
вершении преступления, а также определить конкретное содержание данного отношения, т. е. выяснить, какой уголовно-правовой нормой оно предусмотрено. Эти задачи выполняются органами предваритель­ного расследования, прокурором и судом, которые в ряде процессуаль­ных документов фиксируют выявленное уголовно-правовое отношение в виде определенной квалификации совершенного деяния .

Совершение преступления не выступает юридическим фактом для уголовно-процессуального отношения. Появление охранительно­го уголовно-правового отношения-индивидуальной модели не озна­чает автоматического возникновения уголовно-процессуального от­ношения. Более того, в условиях латентности преступности следует признать, что далеко не каждое уголовное правонарушение влечет осуществление процессуальной деятельности, а следовательно, нали­чие материального правоотношения не свидетельствует о неизбежном зарождении процессуального его «собрата». Начальным моментом уголовно-процессуальных отношений является получение уполномо­ченными государством органами сведений о совершенном или готовя­щемся общественно опасном посягательстве. Законодатель исходит из обязательности принятия мер по установлению события преступления, изобличению лица или лиц, виновных в его совершении, в каждом слу­чае обнаружения признаков преступления (ч. 2 ст. 21 УПК).

Вместе с тем лицу, совершившему преступление, для реализации индивидуальных прав не следует ожидать возникновения уголовно­процессуальных отношений. Охранительные (как и общерегулятив­ные и регулятивные) правоотношения-индивидуальные модели пре­образуются в правоотношения-отношения при осознании адресатом уголовно-правовых норм того факта, что он является субъектом уголовно-правового деяния. Воспринимая свою обязанность претер­певать средства уголовно-правового воздействия, это лицо вправе рас­считывать, что оказываемое государством воздействие будет соответ­ствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам совершения и его личности.

Объективизация фактических охранительных отношений может происходить через правомерное поведение субъекта - физического лица, для которого не требуется предварительных актов, фиксирующих уголовно-правовое отношение. Он вправе оказать медицинскую и иную помощь пострадавшему непосредственно после совершения преступле­ния, добровольно возместить имущественный ущерб и моральный вред потерпевшему, явиться с повинной, активно способствовать раскры­тию и расследованию преступления, осуществить иные действия, ко­торые будут влиять на выбор средств уголовно-правового воздействия (пп. «и», «к» ч. 1 ст. 61 УПК и др.). Такое посткриминальное позитивное поведение реализуется именно в рамках уголовно-правового отноше­ния (отдельные права могут быть реализованы уже до, а другие - по­сле возникновения уголовно-процессуальных отношений). Появление индивидуально-волевого аспекта в ряде случаев совпадает по времени с совершением преступления, но может состояться и позднее, в том числе в связи с информированием государственными органами о нали­чии преступления, уведомлением конкретного лица о вовлечении его в уголовно-процессуальную деятельность.

Правоприменительная деятельность с вынесением индивидуаль­ных актов, в которых фиксируется установление элементов состава правоотношения, необходима именно государству. Акты применения уголовного закона являются необходимым условием для оказания при­нудительного уголовно-правового воздействия. Отдельные из них удо­стоверяют лишь факт совершения преступления . Другие отражают конкретизацию субъекта уголовно-правового деяния. В постановлении о возбуждении дела, уведомлении о подозрении в совершении престу­пления, в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого со­держится предварительная квалификация преступления, следователь­но, данными актами конкретизируется и содержание правоотношения (права и обязанности относительно уголовно-правового воздействия, определенного в той или иной норме УК). Само же принудительное уголовно-правовое воздействие требует индивидуализации примене­ния санкции уголовно-правовой нормы. Такими актами являются при­говоры и иные итоговые судебные решения. Но помимо актов основного характера, выражающих завершающие правоохранительные действия, индивидуализацию уголовно-правового воздействия могут отражать
и акты вспомогательного характера, которые выражают предваритель­ные правоохранительные действия. Ими являются решения о примене­нии мер пресечения (а также о применении некоторых иных мер про­цессуального принуждения).

Ряд ученых не относят меры процессуального принуждения к про­явлению уголовной ответственности, считая, что при таком подходе нарушался бы принцип презумпции невиновности . Их позиции со­ответствуют точке зрения исследователей, понимающих уголовную от­ветственность лишь как меру принуждения, связанную с осуждением лица, признанного виновным в совершении преступления по вступив­шему в законную силу приговору суда, к определенным правоограни- чениям карательного и некарательного характера . Однако уголовно­правовое воздействие посредством мер процессуального принуждения не следует отождествлять с осуждением и наказанием или испытанием (условным осуждением), которое может назначаться лицу, признанному виновным по приговору суда. Избрание меры процессуального принуж­дения, как и принятие любого иного решения, связанного с применени­ем уголовного закона в ходе процессуальной деятельности, основыва­ется на предварительных выводах уполномоченных органов о том, что имеет место деяние, содержащее признаки состава преступления, но не предрешает вопроса о виновности .

В большей степени нам импонирует позиция исследователей, ко­торые вкладывают в содержание уголовной ответственности более ши­рокий смысл , указывают, что уголовная ответственность реализует-
ся в различных формах, предполагает развитие и проходит в несколь­ко этапов , одним из которых является государственное принуждение в виде мер пресечения , рассматривают избрание меры пресечения в качестве составной части индивидуализации уголовной ответствен­ности . Обращая внимание на то, что отнесение мер процессуального принуждения к уголовной ответственности не противоречит презумп­ции невиновности, А. В. Наумов отмечает, что «суд не „создает" состав преступления, а регистрирует, устанавливает его». Если вынесением об­винительного приговора подтверждено установление в действиях лица состава преступления, «тогда заключение под стражу засчитывается в срок наказания в виде лишения свободы, назначенного судом, так как в соответствии с приговором эта мера государственного принуждения была применена к лицу, действительно совершившему преступление. Меры пресечения, следовательно, органически входят в уголовную от­ветственность, становятся ее частью. Взгляд на меры пресечения как на разновидность части уголовной ответственности влечет за собой повы­шенную ответственность и более повышенное отношение практических работников к применению мер пресечения» .

В ряде решений ЕСПЧ и судебных органов нашей страны отмеча­ется, что применение мер пресечения, иных мер процессуального при­нуждения к подозреваемым и обвиняемым при наличии оснований не может истолковываться как акт признания вины, а следовательно, соот­ветствует презумпции невиновности .

Таким образом, в рамках уголовного процесса осуществляется кон­кретизация уголовно-правового отношения. Устанавливаются об­стоятельства произошедшего деяния и субъектов его совершения, что проявляется в процессуальных документах в виде конкретной квали­фикации (применяется диспозиция нормы УК). Если при конкретиза­ции деяния, содержащего признаки состава преступления, будет вы­явлено, например, что наличествуют обстоятельства, исключающие его преступность (гл. 8 УК), то в таком случае произошедшее деяние так­же получает уголовно-правовую квалификацию, свидетельствующую о наличии «нетипичного» уголовно-правового отношения, не связан­ного с необходимостью привлечения к уголовной ответственности . Конкретизация уголовно-правового отношения продолжается по­сле уточнения предмета производства (юридического факта (деяния) и субъектов) через индивидуализацию объекта правоотношения. Каж­дой диспозиции уголовно-правовой нормы соответствует своя санкция, в которой определены средства принудительного уголовно-правового воздействия. С учетом тяжести совершенного деяния, а также обстоя­
тельств, характеризующих личность обвиняемого, смягчающих и отяг­чающих обстоятельств, компетентный орган выбирает и применяет изначально меру пресечения, а позднее - наказание или иную меру уголовно-правового характера либо отказывается от их применения в связи с нецелесообразностью.

Обратим внимание, что с появлением уголовно-процессуального отношения юридический факт, лежащий в основе уголовно-правового отношения (общественно опасное посягательство), и его субъекты (лицо, совершившее противоправное деяние, и государство) остаются неизменными . Вместе с тем в ходе предварительного расследования и судебного разбирательства уголовно-правовое отношение должно «развернуться», «конкретизироваться» . Для конкретизации уго­ловных правоотношений (их структурных элементов) необходимы уголовно-процессуальные отношения, в поступательном движении которых устанавливаются, раскрываются и удостоверяются уголовно­правовые отношения . Верными, на наш взгляд, являются следующие суждения авторов: «процессуальное отношение является вспомогатель­ным в отношении материального, но оно от последнего неотделимо и от него неотъемлемо» , «при своем возникновении уголовно-правовые отношения не всегда отличаются достаточной определенностью и уточняются с помощью уголовно-процессуальных отношений» , «уголовно-правовое отношение приобретает все более и более кон­кретный вид посредством процессуальных отношений» ; «уголовно­правовое отношение развивается, а каждый этап его развития требует новых уголовно-процессуальных отношений» .

С критикой указанных суждений выступает В. П. Божьев. Он отме­чает, что уголовно-правовое отношение к моменту расследования уже сложилось, его формирование происходит в момент возникновения. Оно существует объективно. Поэтому ни следователь, ни суд не могут ни «развернуть» его, ни «уточнить», ни «конкретизировать». У право­
применителя могут быть полные или отрывочные (частичные) пред­ставления об уголовном правоотношении; могут быть более или менее конкретные знания о нем, которые в процессе производства по делу уточняются. Но изменение представления (субъективного убеждения) об уголовно-правовом отношении не может его ни изменить, ни уточ­нить, ни развернуть, ни конкретизировать .

С точкой зрения В. П. Божьева о неизменности порожденных опре­деленным юридическим фактом уголовно-правовых отношений мы мо­жем согласиться лишь отчасти, а потому не склонны присоединяться к критике обозначенных выше позиций авторов.

Во-первых, считаем возможным интерпретировать ряд оспари­ваемых высказываний не как о возможности изменения уголовно­правовых отношений при производстве по делу, а именно об уточнении знаний, конкретизации представлений о них, поскольку уголовно­процессуальные отношения являются способом, средством выяснения и установления уголовно-правового отношения . Такую позицию, в частности, занимает В. 3. Лукашевич, отмечая, что необходимо разли­чать возникновение уголовно-правовых отношений от его установления и реализации: «Уголовно-правовое отношение является объективной категорией...», его «„развернутость", „конкретность" следует понимать в том смысле, что она только устанавливается в результате уголовно­процессуальной деятельности» .

Во-вторых, нельзя исключать и изменение самого уголовно­правового отношения. Например, в ходе предварительного расследо­вания, судебного разбирательства и даже при исполнении наказания может появиться дополнительный юридический факт, изменяющий ма­териальное правоотношение. Такую ситуацию характеризуют принятие уголовного закона, имеющего обратную силу, наступление новых обще­ственно опасных последствий деяния и т. п.

В-третьих, следует признать правильной позицию С. С. Алексее­ва, отмечающего своеобразие уголовных правоотношений. По мнению автора, оно состоит в том, что в момент совершения преступления эти отношения возникают в еще не полностью сформированном виде; не­
определенность устраняется при конкретизации в соответствии с ин­дивидуальными особенностями дела меры наказания и тем самым обе­спечивается определенность также содержания прав и обязанностей субъектов ιs 3 . На то, что после совершения преступления именно право государства на наказание находится в динамическом состоянии, указы­вал Н. Н. Полянский .

А. В. Наумов обращает внимание на возможную динамику охра­нительных уголовно-правовых отношений при возникновении новых юридических фактов, влекущих изменение отношений (состоящих в уклонении от исполнения наказания, а также являющихся основа­нием для применения наказания к лицу, излечившемуся от душевной болезни) или с которыми связывается их прекращение (факты, свиде­тельствующие об исполнении наказания; а также те, с которыми свя­зывается возможность освобождения от уголовной ответственности и безусловное освобождение виновного от наказания) . Таким об­разом, ряд ученых конкретизацию уголовного правоотношения видят не только и не столько в установлении сведений о юридическом факте, лежащем в основе правоотношения, и его субъектах, сколько в инди­видуализации объекта правоотношения - уголовной ответственности, уголовно-правового воздействия.

И. Звечаровский также отмечает, что уголовное правоотношение, возникающее в связи с фактом совершения преступления, имеет свою динамику развития, что в конечном итоге отражается на применении мер уголовно-правового характера. Он считает, что изменения могут быть следствием любого имеющего уголовно-правовое значение по­ведения (правомерное или противоправное) субъекта охранительного уголовного правоотношения. Поведение со знаком «минус» имеет место в случаях уклонения от отбывания назначенного судом наказания (на­пример, ч. 5 ст. 46, ч. 3 ст. 49, ч. 4 ст. 50, ч. 5 ст. 53 УК), при уклонении условно осужденного от исполнения возложенных на него судом обя­занностей (чч. 2 и 3 ст. 74 УК) и т. п. Правомерное поведение предпола­гает различные варианты деятельного раскаяния .

Обращаем внимание, что в современном законодательстве в каче­стве позитивного поведения рассматривается заключение подозревае­мым, обвиняемым соглашений, основанных на признании им вины, вы­полнение их условий (гл. гл. 32 1 , 40, 40" УПК). Такие посткриминальные действия лица, совершившего преступление, позволяют упростить про­цессуальную форму установления фактических обстоятельств, имею­щих уголовно-правовое значение, и предполагают снижение пределов оказания принудительного уголовно-правового воздействия (чч. 2-5 ст. 62 УК). Следовательно, уголовный процесс не только позволяет уста­новить уголовные правоотношения. В рамках процессуальных право­отношений могут сформироваться юридические факты, изменяющие течение материальных уголовно-правовых отношений. Учитывая дан­ное взаимодействие, согласимся с высказыванием Б. Т. Базылева, что «процессуальные правоотношения... носят вторичный, производный характер, поскольку возникают по поводу действительного или предпо­лагаемого отношения юридической ответственности. Развитие, измене­ние и прекращение процессуальных отношений зависит от отношения ответственности. В то же время процессуальные отношения активны, имеют властный характер и в силу этого обеспечивают динамику лежа­щего в их основе материального правоотношения» . К схожим выво­дам приходят М. Ю. Дворецкий и В. Ю. Стромов: «будучи изначально производным от первоначальной основы, „уголовно-процессуальное правоотношение" существует непосредственно после складывания материально-правового отношения в рамках уже существующих прав и обязанностей ее субъектов. В свою очередь, динамика материально­правового отношения возникает лишь в связи с развитием процессуаль­ных отношений, что отражает их двустороннюю связь» ιss .

Таким образом, уголовно-процессуальные отношения предназначе­ны для конкретизации содержания уголовных правоотношений посред­ством установления лежащих в их основе юридических фактов - дея­ний, субъектов уголовных правоотношений, а также индивидуализации их объектов - средств уголовно-правового воздействия. Достигнутая конкретизация содержания уголовного правоотношения отражается в процессуальных актах досудебного и судебного производства. Установ-
пение сведений о пежащем в основе юридическом факте и о субъектах правоотношения предполагает юридическую оценку содеянного (приме­нение диспозиции уголовно-правовой нормы), а индивидуализация объек­та правоотношения - выбор средств уголовно-правового воздействия (в пределах санкции нормы УК).

Основываясь на определении уголовной политики как целостной стратегии борьбы с преступностью, в которой использование уголовно-правовых (материальных и процессуальных) средств взаимодействует со средствами специально-профилактического и уголовно-исполнительного характера, будем рассматривать в данном случае меры уголовно-правового воздействия на преступность как всю деятельность, использующую законодательные запреты на совершение деяний криминального характера, а также дозволения, определяющие задачи, содержание и формы предупреждения, пресечения и справедливого наказания за совершение преступлений против личности. Тогда можно выделить основные направления реализации этих мер в структуре уголовной политики.

1. В организации применения органами внутренних дел уголовно-правовых средств в борьбе с посягательствами на личность большое значение имеют правильная квалификация посягательств на личность, использование мер пресечения, учет смягчающих и отягчающих обстоятельств, а также применение мер, стимулирующих позитивное посткриминальное поведение. Это способствует минимизации криминальных последствий, формированию полного и точного представления об опасности личности преступника, обеспечивает дифференциацию и индивидуализацию ответственности.

Реализация уголовной ответственности за посягательства на личность должна быть основана на точной квалификации преступлений и на совокупности всех существенных для индивидуализации наказания обстоятельств. Этому способствует, в частности, выявление и учет всех смягчающих и отягчающих обстоятельств. Правильное избрание мер пресечения не только обеспечивает эффективное исполнение наказания, но нередко и способствует прекращению преступной деятельности.

К мерам уголовно-правового воздействия, стимулирующим позитивное посткриминальное поведение, относятся побуждение правонарушителей к добровольному отказу от завершения начатых преступлений, деятельному раскаянию, примирению с потерпевшим, иные действия, направленные на заглаживание вреда «в обмен» на смягчение или освобождение от ответственности.

Деятельным раскаянием признается добровольное сообщение о совершенном преступлении, содействование раскрытию преступления и возмещение причиненного ущерба, заглаживание вреда. Руководители органов внутренних дел должны учитывать, что для повышения эффективности данной меры особое значение имеет обоснованность правовой оценки поведения виновных в контексте того, что реально сделано ими в помощь раскрытию преступления, изобличению организаторов и возмещению вреда. Этим самым реализуется принцип уголовной политики, связанный с экономией уголовной репрессии.

Примирение с потерпевшим в порядке ст.76 УК РФ является основанием для решения вопроса об освобождении виновного от уголовной ответственности за совершение преступлений небольшой тяжести. В этих ситуациях важно различать примирение, состоявшееся ввиду заглаживания причиненного вреда, иных позитивных обстоятельств и формальное заявление о примирении, фактически полученное в результате неправомерного давления на потерпевшего. В последнем случае правосудие претерпевает значительный ущерб.

2.Для предупреждения проявлений криминального насилия важное значение имеет интенсификации воздействия на проявления сопутствующих преступлений, таких как хулиганство и вандализм, а также самоуправство и др. Строго говоря, эти преступления относятся к преступлениям против общественной безопасности и порядка управления. Однако по сути они связаны с преступлениями против личности. Достоверно установлена закономерность, согласно которой более активное уголовное преследование лиц, совершающих преступления этого рода, способствует уменьшению других преступлений, в частности убийств и причинения вреда здоровью.

Многолетняя практика свидетельствует, что своевременное пресечение жестокости (побоев, истязаний, угроз убийством или причинением тяжкого вреда здоровью) в семье и быту способствует снижению количества убийств, причинения тяжкого вреда здоровью и других тяжких преступлений против личности,

Поэтому важной задачей руководителей органов внутренних дел является противодействие попыткам игнорировать информацию о так называемом бытовом хулиганстве, вандализме, самоуправстве, жестокости, угрозах тяжким насилием т.д.

3. Неотъемлемой составной частью стратегии защиты личности от преступности являются меры предупреждения и пресечения ряда преступлений, в частности таких, как незаконный оборот оружия, наркотиков и психотропных средств, а также порнографии и проституции.

С начала 1990-х гг. наблюдается устойчивый рост убийств и покушений на убийства, совершенных с использованием огнестрельного оружия и взрывных устройств. В современных условиях оружие становится не только основным средством достижения криминальных целей, но и сверхприбыльным бизнесом Важным направлением уголовной политики в сфере борьбы с преступлениями против личности является государственный контроль за оружием, его оборотом. В России в целом и 30-ти субъектах Федерации возросло количество преступлений против личности, совершенных с применением оружия. Ежегодно изымаются тысячи единиц оружия. Одновременно растет стремление людей к приобретению оружия. На руках у населения, по данным МВД, находится почти 5млн. единиц оружия; свыше 360 тыс. единиц оружия имеется в частных охранных предприятиях и службах безопасности, часть из которых превратилась в места легализации членов преступных формирований.

Эта проблема в рамках уголовной политики должна решаться комплексно, и прежде всего на законодательном уровне. Минюстом и МВД России разработан проект Федерального закона о внесении изменений и дополнений в ряд законодательных актов, регламентирующих борьбу с насильственной преступностью, нарушением правил оборота оружия, нарушений закона о частной детективной и охранной деятельности. Предлагается значительно усилить меры ответственности за преступления, связанные с применением оружия, а также нарушения правил его оборота, включить в перечень отягчающих наказание обстоятельств причинение вреда жизни или здоровью по найму, усилить ответственность за угрозу убийством, причинение тяжкого вреда здоровью, нарушение правил оборота оружия взрывчатых веществ.

С точки зрения практической реализации уголовной политики можно выделить повышение эффективности оперативно-розыскной, лицензионно-разрешительной и иных направлений деятельности органов В1гутренних дел. В 1998 г. было изъято за нарушение лицензионно-разрешительных правил 140 тыс. единиц оружия (+13% к предыдущему году), но это очевидно, не предел.

Преступный бизнес на наркотиках и психотропных средствах стал эпидемией XX в., и все большее значение эта проблема приобретает для нашей страны. Поступки одурманенных наркотиками людей непредсказуемы, зачастую ими применяется немотивированное насилие, совершаются различные преступления против личности. Кроме того, наркоманы не останавливаются перед использованием насилия - вплоть до убийств.

Не следует недооценивать негативного влияния проституции и ее непременного спутника - порнографии. С одной стороны, деятельность проституток виктимна, они имеют высокие шансы стать жертвой насилия. С другой - проституция контролируется преступными группировками, что повышает шансы состоятельных «клиентов» стать жертвой корыстно-насильственного преступления (разбойного нападения, похищения, убийства и пр.) Надо также иметь в виду, что в социальном плане проституция влияет на прочность семейно-брачных отношений и на конфликты в семьях, часто заканчивающиеся насильственными преступлениями. «Подвижка» в нормативно-правовом и организационном решении вопросов борьбы с указанными явлениями - важная задача уголовной политики.

4.Практика показывает, что уголовные дела, построенные на показаниях обвиняемых и свидетелей, нередко "разваливаются" в суде при отсутствии иных доказательств. Это ставит перед органами предварительного расследования задачу максимального использования возможностей доказывания с помощью косвенных улик, доказательств, полученных с использованием технических средств, и т.д.

В этом смысле важно в полной мере использовать правовые средства, предусмотренные оперативно-розыскным законодательством, грамотно организовывать работу по "горячим" следам, особое внимание уделять качественному осмотру места происшествия, своевременно привлекать к осмотру и исследованию судмедэкспертов, сотрудников экспертпо-криминалистических подразделений, иных специалистов.

Не следует упускать и дополнительные возможности. Так, в работе частных охранных и сыскных предприятий и даже в быту у состоятельных лиц довольно широко используются технические средства охраны и наблюдения, в том числе аудиовидеозапись, которые при некоторых условиях могут укрепить доказательственную базу по уголовному делу.

В последние годы выявлены неблагоприятные тенденции давления криминальных групп на правоохранительные органы и суды. Меры противодействия незаконным попыткам «развала» дел определяются исходя из способов «защиты» преступников. Такими способами могут быть компрометация потерпевшего или оперативных работников, следователей, осуществляющих расследование; угрозы, насилие или подкуп свидетелей, потерпевших; неправомерное давление на сотрудников, осуществляющих расследование через коррумпированных лиц из органов власти и управления; деформация общественного мнения посредством извращенных публикаций в СМИ и др. В зависимости от конкретных обстоятельств и значимости субъектам уголовной политики целесообразно просчитывать вероятность возможных акций и принимать достаточные упреждающие меры.

5.Суд выполняет свои функции, как правило, па основе тех доказательств, которые собраны в ходе дознания и предварительного следствия. Поэтому от полноты предварительного расследования, правильной квалификации преступлений, обоснованного избрания мер пресечения и иных правовых решений в значительной мере зависит решение суда по уголовному делу. Этим, главным образом, определяются задачи, способы и пределы деятельности органов внутренних дел в подготовке материалов, в последующем влияющих на эффективность судебной практики по делам о преступлениях против личности и предупреждению ее отклонений от требований справедливости и необходимой достаточности.

Вместе с тем в связи со случаями явно необоснованного освобождения из-под стражи опасных преступников, вынесения необоснованно мягких приговоров следует использовать возможности обсуждения возникающих проблем на координационных совещаниях, направлять информацию в прокуратуру для внесения протестов, обращения в квалификационные комиссии судей для принятия мер воздействия по этим фактам, предоставлять материалы для публикации в средствах массовой информации. Речь идет о формировании единой уголовной политики в регионах, безусловно, опираясь на закон.

Преступления против личности причиняют человеку вред различного свойства: физический, социальный (потеря работы, иное изменение социального положения), моральный (нравственные и физические страдания), материальный (имущественный). Этот вред в полном объеме невосполним. Однако законодательство предусматривает возможность не только возмещения имущественного ущерба, но и материальную компенсацию морального вреда, возмещение материальных затрат на восстановление здоровья и др.

Обеспечение возмещения вреда, причиненного преступлениями, и возможной конфискации имущества обвиняемого является серьезной уголовно-правовой мерой воздействия на преступность. Оно регулируется совокупностью уголовно-правовых, уголовно-процессуальных и гражданско-правовых норм.

Следует иметь в виду, что потерпевший в уголовном процессе - это не только источник информации для выявления истины, но в первую очередь объект защиты, жертва, нуждающаяся в помощи, и соответствующим образом ориентировать подчиненных, работников дознания и следствия. Потерпевшему необходимо разъяснять его права и возможности по компенсации причиненного вреда, побуждать виновных к добровольному его возмещению, принимать своевременные и достаточные меры к обеспечению гражданского иска (розыск, выявление ценностей, изъятие или изложение на них ареста) и т.д.

Надо отметить, что совокупные данные о последствиях криминального насилия (материальных, моральных, социальных, политических) на обслуживаемой территории могут быть использованы руководителями органов внутренних дел как индикатор для оценки тенденций преступности в целом (с учетом высокой латентности других, ненасильственных преступлений), а также для обоснования необходимости надлежащего ресурсного обеспечения деятельности органов внутренних дел по защите личности от преступлений.

В уголовном праве Российской Федерации термин "уголовно-правовое воздействие" не является традиционным и широко употребляемым. Согласно ст. 2 УК РФ для осуществления охраны прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя, обеспечения мира и безопасности человечества, а также предупреждения преступлений устанавливаются виды наказаний и иные меры уголовно-правового характера. Однако ни общей дефиниции, раскрывающей сущностные и другие отличительные признаки, ни конкретного перечня таких мер законодателем не приводится.

Общая характеристика уголовно-правового воздействия.
Выражением сущности правового понятия выступает его содержание. Сущность не просто составляет внутреннюю черту явления, но и соответствующим образом проявляется вовне, определяя способ своей объективации. Основание воздействия является неоднородным, заключает в себе различные посягательства на охраняемые уголовным законом общественные отношения, поэтому ответная государственная деятельность также должна отвечать данному требованию.

В контексте содержания уголовно-правового воздействия традиционно используется термин "мера", понимаемый как относительно самостоятельное средство (способ) выражения уголовно-правового реагирования. Необходимой предпосылкой реализации принципа справедливости и обеспечения эффективности уголовно-правовой реакции на нарушение нормы права выступает наличие разумного выбора из числа элементов системы воздействия конкретной меры, которая более прочих соответствует характеру и степени общественной опасности деяния, обстоятельствам его совершения и данным о личности (ст. 6 УК РФ).

Как отмечалось, вопрос о перечне мер уголовно-правового воздействия в науке уголовного права остается открытым. Переименование раздела VI УК РФ на "Иные меры уголовно-правового характера" и включение в него новой главы 15.1 "Конфискация имущества" не внесло ясность в решение данной проблемы. Большинство ученых полагают, что законодателем предпринят лишь первый шаг на пути к систематизации названных мер и обозначен неполный перечень <1>. Другие оспаривают принадлежность регламентированных разделом VI УК РФ принудительных мер медицинского характера и конфискации имущества к иным мерам уголовно-правового воздействия <2>.

Бесплатно скачать электронную книгу в удобном формате, смотреть и читать:
Скачать книгу Уголовно-правовое воздействие, Монография, Рарог А.И., 2012 - fileskachat.com, быстрое и бесплатное скачивание.

Скачать rtf
Ниже можно купить эту книгу по лучшей цене со скидкой с доставкой по всей России.