Бороться с фабрикацией дел - задача трудная, и полной гарантии успеха, к сожалению нет. Но это не значит, что противостоять фальсификации невозможно и не нужно.

Ответ на вопрос «Как?» можно разделить на две части: как постараться не допустить незаконного уголовного преследования и как ему противостоять, если оно всё же происходит.

Как предотвратить

Прежде всего, не совершайте преступлений! Не давайте повода для законных претензий к вам. Если вы обычный человек, это довольно легко: не связывайтесь с наркотиками, не воруйте, не ездите пьяными за рулём, не вступайте в сомнительные и недобровольные интимные связи, контролируйте свою активность в Интернете. Если вы предприниматель или политический активист, вам придется сложнее, потому что уголовная репрессия в нашей стране – к сожалению, широко используемый инструмент для устранения конкурентов и оппонентов. В любом случае соблюдайте следующий необходимый минимум предосторожностей:

Знайте свои права

В условиях произвола силовиков правовая неграмотность, проявленная в первые минуты конфликта с ними, может привести к необратимым негативным последствиям. Запомните, по крайней мере, что при задержании вы имеете право позвонить близким, не свидетельствовать против себя и вообще не отвечать на вопросы в отсутствие своего адвоката. Многие процессуальные действия требуют обязательного присутствия не знакомых с сотрудниками полиции понятых. Не подписывайте документы, с содержанием которых не согласны, и соблюдайте рекомендации своего юриста.

Найдите адвоката заранее

В случае задержания или неожиданного вызова на допрос профессиональная помощь адвоката понадобится вам сразу же, поэтому его поисками следует озаботиться заблаговременно. А лучше всего иметь постоянного личного или семейного адвоката, номер телефона которого должен быть не только в телефонной книге, но и в вашей собственной памяти. В этом случае вам не потребуется назначенный адвокат, от которого вы имеете право отказаться, если у вас есть адвокат по соглашению. Будьте особенно бдительны, если следователь или оперативник настаивают на конкретной кандидатуре своего «доверенного» адвоката, которого они сами же и вызвали по личным контактам. Порядок выделения адвокатов для назначения защитниками определён адвокатской палатой и должен неукоснительно соблюдаться следователями и судами. Это предохраняет вас от «карманных» адвокатов-предателей, каковые, к сожалению, встречаются.

Не паникуйте

Разговаривайте с сотрудниками правоохранительных органов вежливо, но уверенно. Твёрдо отстаивайте свои права. Иногда этого бывает достаточно для того, чтобы предотвратить незаконное уголовное преследование. Очень внимательно читайте все, что дают вам на подпись, и никогда не подписывайтесь под документами, с содержанием которых не согласны. Требуйте внесения всех своих замечаний в протокол процессуального действия и не оставляйте пустого места над своей подписью на документах (свободное пространство можно, например, перечеркнуть буквой «Z»). Не трогайте руками предметы, которые вам подбрасывают. Постарайтесь максимально полно документировать происходящее: фотографировать, записывать на видео или диктофон, привлекать свидетелей. Запоминайте или записывайте фамилии, имена, звания, должности всех сотрудников правоохранительных органов, которые с вами взаимодействуют. Они обязаны вам представляться - требуйте этого.

Как бороться

Если в отношении вас всё же началось незаконное уголовное преследование, запаситесь выдержкой - скорее всего, путь к справедливости будет долгим и нелёгким. По сфабрикованным делам для получения «доказательств» обвинения могут применяться насилие, ложь, провокации, поэтому ваша личная собранность здесь так же необходима, как квалифицированная юридическая помощь.

Универсальные советы

Совместно с адвокатом разработайте стратегию защиты, уточните все, что вам непонятно, и в дальнейшем следуйте намеченному плану, обязательно согласовывая с адвокатом каждое действие и каждое слово. Ваша защитительная позиция должна быть нацелена на то, чтобы закрыть все лазейки для придания незаконному преследованию видимости законного.

Сохраняйте все документы, которые получаете от правоохранительных органов, и почтовые конверты, в которых они приходят. Просите снять за свой счет копию каждого документа, который составляется при вас, или фотографируйте его. При любой возможности ознакомиться с материалами дела сфотографируйте каждый лист и сравните содержание документов в деле с теми, что уже имеете на руках. Обжалуйте незаконные действия и решения следователей и сотрудников полиции в суд и прокурору. Заявляйте отводы следователю, судье, прокурору, если считаете, что они по каким-либо причинам заинтересованы в исходе разбирательства. Заявляйте ходатайства об установлении важных для вас обстоятельств. Даже при отрицательном решении по жалобе, ходатайству или заявлению об отводе они приобщаются к материалам дела. Не бойтесь «разозлить» следователя или судью своей активностью: вы защищаете свои права. Не верьте «страшным» перспективам, которые описывает следователь или оперативник, пытаясь убедить вас признаться в преступлении, которого вы не совершали.

Если вас пытали или вам угрожали

При первой же возможности зафиксируйте телесные повреждения в любом медицинском учреждении, подробно описав врачам свое самочувствие и обстоятельства получения травм. Помимо внешних признаков телесных повреждений, о применении насилия могут свидетельствовать головокружение, тошнота и др. Обратитесь с жалобой в прокуратуру, приложив справку из медицинского учреждения. Если под давлением, физическим или психическим, вы дали показания, которых не дали бы в нормальных условиях, обязательно ходатайствуйте о признании полученных доказательств недопустимыми.

Алексей Шматко. Фото: личная страница в Facebook

До резонансного дела «Сети» о том, что творится в Пензе, мало кто слышал. Несколько молодых ребят из разных городов, считающих себя анархистами, были задержаны сотрудниками ФСБ, подвергались пыткам и теперь обвиняются в терроризме. Разбираясь в этой истории, мы пообщались с журналистом ОВД. ИНФО Александром Литым, который рассказал нам, что подобные дела пензенские силовики раскручивают давно и упомянул о бизнесмене Алексее Шматко.

История Шматко могла бы стать сюжетом какого-нибудь сериала: у него пытались отобрать бизнес и вымогали деньги, после чего его обвинили в хищении 50 миллионов рублей и посадили в СИЗО, где систематически избивали и пытали. Позже ему удалось сбежать из страны по поддельному паспорту, добраться до Англии и запросить там политическое убежище. Дело бизнесмена вел тот же самый следователь, что и дело «Сети». Мы связались с Алексеем и он рассказал нам о своем опыте «общения» с пензенским ФСБ, вынужденной эмиграции и о том, как в Пензе фабрикуют уголовные дела.

Звонок из ФСБ

— До 2007 года я работал в компании пензенского филиала «Газпрома» простым инженером-метрологом. Ни к финансам, ни к распределению бюджетов отношения никогда не имел. В 2007 году я ушел в частную компанию «Волгагазпроект», созданную моими родителями. Компания занималась проектированием и строительством газовых объектов, получила множество различных подрядов и заказов. Мы наращивали обороты, делали объекты газификации (это была моя специфика работы еще в «Газпроме») в Пензенской области, начали работать с Саратовом, Нижним Новгородом, Москвой, с Поволжским регионом. В какой-то момент мы получили очень крупный подряд на разработку системы АСКУК (Автоматизированная Система Коммерческого Учета Газа), которая покрывала всю европейскую часть России. Это был очень крупный и большой заказ. Мы не были подрядчиками «Газпрома» — мы были, скажем так, субподрядчиками его подрядчиков. Тем не менее, к нам начали поступать очень большие деньги…

Все началось с того, что меня вызвал замначальника пензенского ФСБ Николай Антонов. Беседа состоялась в военном гарнизонном суде Пензы. Вместе с судьей, тогда исполняющим обязанности председателя Пензенского гарнизонного военного суда, Александром Витальевичем Цымбалом, они потребовали 50 процентов компании, а также поставить своего человека, отставного сотрудника ФСБ, замом по безопасности. Он должен был контролировать все денежные поступления. После этой беседы начались регулярные наезды: были попытки сфабриковать несколько дел, и в итоге завели дело по строительству котельной, о котором я уже много раз рассказывал.

Арест и пытки

— Показания из меня выбивали достаточно стандартными методами: до ареста они плавно варьировались от уговоров до запугивания, а до физического воздействия дошло, когда я уже оказался в СИЗО. Мое дело вел следователь Токарев, который засветился по делу «Сети». Сначала они с оперативником Чураевым пытались меня уговорить сдать нескольких высокопоставленных лиц, а когда я отказался, стали действовать жестче. Так, однажды, когда мы пришли с моими адвокатами к Токареву, у него был пустой стол, никаких документов. Это было очень странно — обычно его стол был завален документами. А сейчас на его столе лежала лишь одна бумага. Он нас проводил за стол и тут же сообщил, что ему нужно отойти на пару минут, после чего покинул кабинет. Я смотрю на эту бумажку, а там ходатайство о моем аресте в суд. Но бизнесменов по статье 108 УПК нельзя арестовывать нельзя до суда… Вот таким интересным образом он пытался оказывать психологическое давление, чтобы я сознался в совершении преступления.

«Клопы на службе ФСБ». Пресс-конференция по делу антифашистов

В Московском Сахаровском центре прошла третья пресс-конференция «Клопы…

Еще один показательный случай. На одном из допросов мне стало плохо, у меня была больная поджелудочная. Следователь Токарев не давал вызвать мне скорую помощь, наблюдая за моими мучениями, он сухо сообщил, что сейчас вызовет местного врача из медсанчасти ФСБ, добавив, что тот меня разоблачит в симуляции. По удивительному совпадению оказалось, что их врач была гастроэнтерологом в той частной клинике, где я лечился. Я у нее наблюдался, она знала мою историю болезни, знала, что я долго лечился у них и что мое состояние это не симуляция. Когда она сказала, что меня знает, и подтвердила мой диагноз, ее там буквально чуть ли не ногами выпихнули из кабинета. И Токарев прямо во время допроса мне просто не позволил оказать медицинскую помощь.

Потом меня, нарушая статью 108 УПК, арестовали и посадили в пензенский следственный изолятор, а там уже начался полный беспредел. Само по себе нахождение в этом изоляторе пытка, потому что там ужасные условия, еда отвратная, нет камер для некурящих, адские условия содержания. Мало того, что ты психологически подавлен, плюс бытовые условия никакие, ну и к этому добавьте регулярные избиения. Меня избивали прямо в здании следственного изолятора на Каракозова, и в здании ФСБ на Московской, а перевозили в каких-то бесчеловечных условиях.

Здание СИЗО № 1 на улице Каракозова в Пскове. Фото: Google Maps

Один из случаев пыток я описал в заявлении в Следственный комитет по Октябрьскому району. 14 июля 2010 года меня вывели из камеры два оперативника следственного изолятора, отвели в комнату, где нет камер. Там меня поставили к стене, после чего один из оперативников потребовал, чтобы я положил руку на стол. Когда я это сделал, он взял дубинку и ударил мне ей по ладони. Во время избиения они требовали, чтобы я написал признательные показания по своему делу. Я отказывался. И когда один из них хотел ударить дубинкой по руке, я убрал ее инстинктивно, и разозлившись, что по руке мне не попали, они начали избивать меня руками, ногами, дубинками. Сначала я стоял, потом упал, они начали добивать меня ботинками. Я потерял сознание и счет времени. После этого меня отнесли в камеру.

На следующий день пришел мой адвокат и мне удалось передать с ним заявление в Следственный комитет, но ответа я так и не получил. Мне даже не дали доступа к врачам, чтобы зафиксировать побои! За два месяца нахождения там я потерял 20 кг веса, и не думаю, что я вообще бы там выжил физически, если бы просидел дольше. Сами по себе условия пыточные, ну, а когда тебя еще и при этом регулярно избивают… Добавьте сюда еще то, что меня специально сажали в камеру к ВИЧ-инфицированным, больным гепатитом.

Сегодня еще несколько жутких историй, связанных с УФСИН по Пензенской области, я стараюсь придать огласке. А именно: как минимум двух заключенных убили их сотрудники за последнее время. В 2012−13 гг. ФКУ ИК-8 УФСИН по Пензенской области был забит до смерти заключенный Максим Куликов. Администрация колонии долго отказывала ему в медицинской помощи, несмотря на просьбы его и его родственников. Вместо этого на него просто надевали смирительную рубашку. В итоге его перевели в больницу Пензенской колонии ИК-5 и после комиссии отправили умирать домой. У него была повреждена голова и изуродована рука. Он скончался через некоторое время.

В марте 2014 года в пензенской колонии ИК-8 в камере ШИЗО скончался Кузин Евгений Владимирович. Одновременно с этим была похищена принадлежащая ему квартира. По факту убийства и хищения квартиры СКР по Пензенской области отказал в возбуждении уголовного дела.

Я написал письмо президенту и в СКР, чтобы придать этим делам огласку, но пока что мы не видим никакой ответной реакции и желания расследовать эти вопиющие случаи.

Бегство из страны

— Покидал я страну, как в шпионском боевике: мне удалось съездить в Абхазию и купить там паспорта гражданина Абхазии (внутренний и заграничный). С ними я мог улететь только на Северный Кипр, где принимают кого угодно и с любыми паспортами. Я планировал недолго там пробыть, думал, что рано или поздно все уляжется, и можно будет вернуться обратно. Но меня объявили в международный розыск, мои планы порушились, я застрял на Северном Кипре, перемещаться по миру я не мог и сидел, как в капкане… Пробыв там три года, я понял, что надо оттуда как-то выбираться и просить где-нибудь политическое убежище. Я купил поддельный паспорт гражданина Латвии, и с этим паспортом сначала решил улететь в США, где у меня живет двоюродная сестра, и хотел просить убежище именно там. Но у меня не получилось вылететь из Стамбула: на рейс в Нью-Йорк меня не пустили, и мне пришлось на ходу выбирать направления из табло в аэропорту…

Первый попавшийся рейс был в Лондон. Почему я выбрал именно Лондон? Во-первых, я свободно говорю по-английски, во-вторых, это единственная вменяемая страна, которая России не выдает преследуемых властью людей и получить убежище там вполне реально. Дальше начались сложности. По прилету в аэропорт Хитроу я подал прошение об убежище, меня тут же арестовали, отправив в миграционную тюрьму. Все это было на праздники, перед Рождеством, в ночь с 13 на 14 декабря 2014 года, и я оказался в миграционном центре, в котором находился три недели и встретил там Рождество и Новый год. После этого, 8 января, меня выпустили, я попал в центр для беженцев.

Алексей Шматко в Лондоне. Фото: личная страница в Facebook

Какое-то время мне пришлось пожить с беженцами из Сирии, Азии и Африки. Это был интересный опыт, который очень сильно мне помог в понимании некоторых жизненных ситуаций. На самом деле, мой процесс получения беженства до сих пор не закончен, так как Россия прислала запрос о моей экстрадиции. Сейчас в суде как раз рассматривается мое дело об экстрадиции, и, если будет отказ, то дальше будет назначен суд по получению статуса беженца. Процедура еще не закончилась и, надеюсь, 20 ноября мы выиграем апелляцию и получим статус беженца в начале следующего года.

У многих в России есть превратное представление, что всем, кто приезжает в Британию и ругает Путина, дают статус беженца — просто потому, что, мол, Британия Россию ненавидит… Конечно, это абсолютно не так! Пройдя всю эту британскую судебную машину, я могу вам четко сказать, что сотрудники министерства внутренних дел, судов, строго находятся на стороне российского обвинения. Все мои доводы отклоняются, на все мои аргументы плевать, потому что все считают Россию цивилизованной страной и членом совета Европы. Британцы искренне не понимают, что у нас может твориться такой беспредел. Даже несмотря на все эти истории со Скрипалем, они считают, что Россия — такая же европейская страна. Британцы, к сожалению, не понимают российскую действительность. У них суды, прокуратура, полиция — независимые. Например, главу полиции тут в участке выбирает местное население. Сверху никто никому не подчиняется. Например, Тереза Мэй не может отдать приказ какому-то полицейскому. Это не простая формальность или фикция, это реально происходит так, на полицейских никак не могут влиять какие-либо приказы сверху, это просто незаконно.

«Один из самых коррумпированных регионов»

— Про дело «Сети» я, конечно, знаю и слежу за ним. Дело этих ребят ведет следователь Токарев, который вел и мое дело. С его методами «оперативной» работы я прекрасно знаком, мне «посчастливилось» испытать их на себе.

Столкнувшись с работой коррумпированного пензенского ФСБ и конкретно со следователем Токаревым, я понимаю, почему на фоне выборов сейчас фабрикуют какие-то террористические дела. Пенза это такой «медвежий угол», здесь нет никаких шпионов или террористов, а сотрудники ФСБ, кроме отжатия бизнеса и крышевания, все-таки хотят получать звездочки на погоны. А звездочки даются за ловлю террористов, которые действительно угрожают стране. Ведь это основная работа этой конторы. Но так как ловить в Пензе некого, они занимаются тем, что фабрикуют дела и превращают молодых ребят в «террористов». На мой взгляд, это самая глупая стратегия, которая приведет к тому, что население просто обозлится на эту контору, и перейдет от протестов к каким-то силовым действиям.

Дело «Сети»: «Его пытали шесть часов в лесополосе, чтобы он дал показания, а потом еще, чтобы он запомнил нужные формулировки»

Следственный комитет отказался возбуждать уголовное дело по жалобе…

Я провел много времени, общаясь со следователем Токаревым. К примеру, была такая история. В 2010 году какие-то молодые парни, условные радикалы, взорвали какие-то хлопушки и выбили окна около телеканала «Экспресс». И парень, которого обвиняли в этом взрыве, сидел в двух или трех камерах от меня. Я спросил у Токарева, мол, почему вы ерундой какой-то занимаетесь, ловите «террористов», которые телеканалы взрывают. А он мне отвечает: «А ты знаешь, у нас этого дела нет, его себе забрал Следственный комитет, потому что ему нужно 50 поджогов, которые по области были, повесить на кого-то». Я чуть со стула не упал: следователь мне откровенно говорит, что у них из ФСБ забрали дело о терроризме в Следственный комитет, для того чтобы списать эти все «висяки», потому что реальных поджигателей они не могут поймать. Поэтому они просто на этих парней повесили еще и поджоги. Когда ты видишь все это изнутри, это очень жутко и удручающе. Когда они не занимаются своими прямыми обязанностями, а пытаются имитировать бурную деятельность, фабрикуют террористов и сами же их раскрывают, чтобы получить новые медальки и звездочки.

Сегодня Пенза — один из самых коррумпированных регионов, с коррумпированными силовиками. Это один из самых бедных регионов, и, соответственно, нет возможности заработать, кроме как заниматься такими жуткими вещами, как фабрикация уголовных дел.

Например, в данный момент преследуют моего старого знакомого, которого зовут Олег Звонов. Условно, это такой «пензенский Илон Маск». Это человек, который создал в Пензе еще в начале 90-х одного из первых интернет-провайдеров и занимался всяким высокотехнологичным бизнесом. В частности, 4 октября 2018 года у газеты «Пенза Online» был юбилей, это одно из первых пензенских сетевых СМИ, которое появилось в 1998 году. 20 лет этому сетевому СМИ! И Олег имел непосредственное отношение к его работе. Это человек, который всегда на острие технического прогресса, много работающий в высокотехнологичной сфере, который создал большой кластер «Росоператор», занимающийся множеством интересных объектов в области безопасности и так далее. В этом кластере работало 300 программистов! 31 августа 2018 года у него прошли обыски ФСБ, и Олегу пришлось фактически свернуть деятельность компании, она тонет, народ увольняется. И, самое главное, в этом деле опять фигурируют те же лица: тот же следователь СК Иван Свечников, который объявил меня в международный розыск. Олег рассказывал, что во время обыска Свечников бегал и орал, что мол не сможешь, как Шматко, из страны сбежать… Отняли у него загранпаспорт.

Схема до боли знакомая: Олегу, перед тем, как дело возбудить, поступали предложения от сотрудников ФСБ, чтобы он заплатил денег.

Очень обидно, что человек такого уровня, который создает те самые пресловутые рабочие места, новую интеллектуальную собственность, подвергается такому давлению. А причина этого в том, что пензенский губернатор Белозерцев поставил своего сына заниматься освоением денег «Ростеха» в одну из крупных компаний, которые идут в пензенскую область на различные IT проекты. Честный Олег Звонов просто мешал им осваивать эти деньги. Он выигрывал все конкурсы с большим перевесом, и вместо того, чтобы договориться и не воровать бюджетные деньги, они просто устраняют своих конкурентов, которые мешают им эти деньги воровать. Надеюсь, что Олег победит и компания выйдет из этой мрачной ситуации. Когда фабрикуют дела даже на таких людей, это уже высшая степень беспредела!

« Осуждение невинного, есть осуждение самих судий»

Луций Анней Сенека

Уж сколько раз твердили миру…, что основной принцип уголовного судопроизводства является защита прав и законных интересов потерпевшего от преступления, а так же защита личности от незаконного и необоснованного обвинения и осуждения.

Но судя по всему, этот принцип судьёй Среднеахтубинского районного суда Волгоградской области Тер-Масесовой А.В. не учитывается, то ли по причине незнания, то ли по причине вседозволенности, однако такой непрофессионализм просто недопустим на этой должности. Я сейчас совсем не говорю о системе, любая система, любая организация состоит из отдельных персон. У каждого беззаконного решения есть свое конкретное имя. Я не знаю лично этого судью, но этим приговором она уже заложила свою «аллею не славы».

В июле 2014 года судом первой инстанции был вынесен приговор по п. «а», ч. 3, ст. 163 УК РФ, в удобопонятном варианте это выглядит так: Вымогательство в крупном размере в составе организованной группы. Подзащитный Алексеев В.А. (назовем его так, потому что в апелляционной инстанции защищать его интересы буду вместе с адвокатом Григорьевым Л.Н.) признан виновным на основании доказательств, добытых в ходе предварительного следствия, и осужден к 7 годам лишения свободы.

Все начиналось весьма обычно. Основной обвиняемый по делу был знаком с потерпевшим и, судя по показаниям, в том числе и свидетельским, имели какие-то финансово-деловые отношения. Первый попросил последнего, чтобы тот погасил кредит, так как основной обвиняемый дал деньги для этой цели в размере 150 000 рублей, а потерпевший их потратил. Вот на этом долговом споре и было все построено.

В материалах уголовного дела он приобрел совсем другой калибр. Вместо одного человека, просившего вернуть долг, чудодельными манипуляциями появилась организованная группа из четырех человек, можно сказать «криминальный квартет», вымогающий деньги. Изменился и размер истребуемой суммы с 150 000 рублей до 600 000 рублей. А это уже особо крупный размер, а это уже организованная группа, и в результате это совсем другая статья, другое наказание. И самое главное - весомый показатель в работе «недремлющих» следственных органов.

Как наш подзащитный оказался в этом квартете? Как, да вот так… Потерпевший хотел передать одному из знакомых обвиняемого (который тоже стал невольным участником «криминального квартета») усилитель, но тот попросил отвезти прибор подзащитному. Вот цепочка и сошлась на четвертом рукопожатии. Сценарий завершен: «Группа, деньги, пострадавший».

То, что касается предварительного следствия, то это открытое пособие «если хотите дискредитировать следственные органы, поступайте именно так».

Все следствие шло с грубыми нарушениями уголовно-процессуального кодекса, что в конечном итоге привело к подтасовке фактов.

В интервью «Российской газете» генпрокурор Чайка Ю.Я. отметил, что нередко нарушаются правила проведения оперативно-розыскных мероприятий, причем зачастую вследствие незнания закона. Много нарушений допускаются и при производстве предварительного расследования. За 10 месяцев 2014 года прокурорами выявлено 4,4 миллиона нарушений закона на стадии досудебного производства.

Особая тема – это свидетели со стороны обвинения. Их мало, но как в ботанике можно квалифицировать по форме и свойствам: одни -свидетельствовали только со слов потерпевшего, никогда не присутствуя при разговорах участников «криминального квартета» и потерпевшего; другие - оперативные сотрудники, участвовавшие в организации и осуществлении оперативно-следственного мероприятия.

В материалах дела свидетели и сам потерпевший утверждали, что подзащитный Алексеев В.А. не выдвигал ни каких требований имущественного характера. А в ходе всего оперативно-следственного мероприятия стоял в стороне от потерпевшего и беседовал со своими знакомыми. И, тем не менее, эта «сторона» вышла ему в 7 лет лишения свободы!

Складывалось впечатление, что следствие упорно продвигалось под своим слоганом: человек как батарейка есть свои плюсы, есть свои минусы и посадить тоже можно.

Действие прокурора в процессе, а точнее неадекватное бездействие, вопросов не вызывает, оно вызывает внутреннюю инсуррекцию*. Прокурор должен осуществлять надзор за исполнением законов органами дознания и предварительного следствия и обязан реагировать на каждый факт нарушения законности в судебном заседании. Факты были. Реакции - не было. Прокурор Наумова Л.Г. или не понимала, что нарушается законодательство, или «закрывала глаза» на это, или вопрос в личной неприязни к подзащитному, которая формировалась долгие годы в результате деградации близкой дружбы с матерью Алексеева В.А. в острую неблагожелательность. Профессиональную этику ни кто не отменял, и чтобы не вызывать суждений о предвзятом отношении, следовало бы взять самоотвод. Но, видимо, приговор в 7 лет лишения свободы, успокоил и этику, и чувство выполненного долга.

В Суд апелляционной инстанции мы обращаемся с ходатайством о прекращении уголовного дела. И я верю - это будет новая история.

*инсуррекция - восстание , возмущение , бунт , мятеж

Около 20% заключенных в России сидят незаслуженно или за более тяжкие преступления, чем они совершили в реальности — об этом 24 октября говорили правозащитнике на круглом столе «Общественная оценка защиты прав граждан при проведении предварительного следствия». О причинах такой ситуации Rus2Web поговорил с членом Совета по правам человека, председателем «Комитета за гражданские права» Андреем Бабушкиным.

Фабрикация уголовных дел и фальсификации доказательств достигла угрожающих масштабов, грозящих национальной катастрофой. Гражданин, оказавшийся фигурантом уголовного дела, становится абсолютно беззащитен перед органами следствия. К примеру, в феврале внимание общественности привлекли появившиеся в СМИ и интернете записи с сотового телефон следователя Можайского ОВД Анастасии Баряевой, где та откровенно делилась с коллегой подробностями фабрикации уголовного дела против двух невиновных мужчин, осужденных на 7 и 8 лет. И таких случаев многие тысячи.

Следователь манипулирует возможностью избрать меру пресечения по своему усмотрению с целью добиться от обвиняемого нужных показаний, в том числе оговора других обвиняемых. Мы констатируем, что гражданин, ставший обвиняемым по уголовному делу, практически не может избежать обвинительного приговора. Если же он находился под стражей, то не может избежать и реального срока независимо от того, виновен он в преступлении или нет. Часто мы видим, что следователь делает фальсификации для того, чтобы добиться нужного результата. Классический пример, когда задержали человека якобы сбывавшего наркотики, и кроме показаний оперативника, заявлений наркоприобретателя и пакетика с наркотиками других доказательств нет. Гражданин утверждает, что он ничего не сбывал, нет ни фотографий, ни видеозаписей, ни телефонных переговоров. Здесь следователь свободен сам определять стратегию расследования, и в результате она часто оборачивается вопреки интересам правосудия.

Бывает умышленная утрата доказательств следователями, бывает — по халатности. Обычно, если по делу есть некие доказательства, которые противоречат картине, нарисованной следователем, их «утрачивают». Например, на месте якобы разбойного нападения была видеозапись, по которой выясняется, что это была обыкновенная драка двух молодых людей, потом один из них вернулся, обнаружил и подобрал телефон второго, который просто выпал из кармана. На записи это видно, но в таком случае следователь не может отчитаться, что расследовал тяжкое преступление. Если это обычная драка, то следователь не получит повышения по службе и других радостей служебной жизни. Тогда следователь не приобщает эту видеозапись к материалам дела, и ничего поделать с ним невозможно. Прокурорский надзор очень формальный, начальник следственного подразделения заинтересован в искажении истины. Потерпевший говорит: «Он ничего у меня не отнимал, это я сказал сгоряча». Но его уже никто не слушает, все надеются на суд. Но следователь уже знает, к какому судье попадет дело, и знает, что судья не будет придираться к этим видеозаписям.

Успешное предварительное следствие является залогом успешной борьбы с преступностью, исправления и недопущения судебной ошибки и защиты потерпевших. Если следователь ошибся, то на скамье подсудимых либо оказывается не тот человек, либо тот человек, но его обвиняют не в том преступлении. Стоит лишь каждому десятому следователю оказаться ленивым человеком, предпочитающим игру на компьютере распутыванию преступных замыслов, и десятки тысяч невиновных платят сотни миллионов рублей адвокатам, а затем немалая часть из них надевает тюремную робу. Рушатся семьи, меняются судьбы, люди укрепляются в мысли о том, что в их родной стране нет справедливости. Цена следственной ошибки велика, поэтому правозащитные организации заинтересованы в том, чтобы следствие было грамотным, квалифицированным, человечным и гуманным.

Препятствия к этому заложены в правоприменительной практике и в самом законодательстве, которое допускает гигантское количество предпосылок для следственных нарушений. Например в ст. 20 УПК РСФСР было требование «о всесторонности и объективности исследования обстоятельств»: если следователь находит какой-то факт, который противоречит его картине преступления, он не убирает его из материалов дела, а стремится дать ему оценку и, может быть, пересмотреть свою версию в сторону более правильной. В действующем законодательстве этого требования нет.

Цели-то хорошие — найти злодея, защитить пострадавшего, но при действующей системе, они не всегда достижимы. Конечно, нельзя говорить, что все следователи — фальсификаторы, мы не умаляем труд тысяч настоящих профессионалов. Но тем, кто пытается создать видимость преступления на пустом месте или, наоборот разваливает дело, сегодня противопоставить нечего. В итоге, даже генпрокурор говорит, что 30% людей сидит из-за следственных ошибок. Я не так критически настроен, но считаю, что 15-20% заключенных либо непричастны к преступлению, либо оно неправильно квалифицировано, либо завышено их наказание. Это корректные цифры. Об этом и о других проблемах, с которыми сталкиваются участники следственных действий, мы говорили на круглом столе. В итоге мы наметили шаги в сторону исправления этих недостатков.

Андрей Бабушкин

Несколько недель до реальных тюремных сроков – семьи крымских политзаключенных и преследуемых властями активистов готовятся к завершению громких судебных дел. Они признаются: иллюзий по поводу честности правосудия по-российски не питают. Поэтому уже готовятся к обвинительным приговорам. О прогнозах на будущее, свободе слова по-крымски и том, что дает сил не сдаваться, в интервью "Крым.Реалии " рассказал замглавы запрещенного в России Меджлиса крымско-татарского народа Ильми Умеров, которого обвиняют в призывах к нарушению территориальной целостности России.

​– Ваши адвокаты и родные после каждого заседания говорят о том, что по реальным материалам вы выигрываете дело. Как вы оцениваете проделанную работу?

– Если можно применить тут слово "выигрываем", то очень похоже на это. Потому что все, что подготовило обвинение, следствие и прокуратура, – все разваливается буквально на глазах. У них очень много сфальсифицированных моментов. И вообще это дело все сфабриковано. Поэтому сфабрикованное дело удержать, видимо, тоже очень трудно. Ну и адвокаты молодцы, они хорошо, очень хорошо работают.

– Все ваше обвинение крутится вокруг одной лингвистической экспертизы?

– Крутится даже вокруг одного слова, которого я на самом деле не произносил.

– И что это за слово?

Обвиняют меня в публичных призывах к нарушению территориальной целостности РФ

– Это слово "надо". Словосочетание "надо вынудить Россию уйти из Крыма". В тексте интервью, которое я давал 19 марта 2016 года, я это словосочетание не употреблял. В общем, все дело построено на неправильном переводе. На самом деле я в этом эпизоде отвечал на вопрос, могут ли международные организации – это ООН, Европейский союз – оказывать помощь Меджлису. Я говорил о том, что они могут оказывать влияние только на ту часть, которая находится на материковой Украине. А на Крым влияния не хватает. А вот если бы усилили санкции, углубили, расширили эти санкции настолько, что в результате Россия сама ушла бы из Крыма, тогда влияние этих международных организаций в Крыму бы возобновилось. То есть смысл моего интервью немножко искажен, добавлено ключевое слово – и получился призыв. А обвиняют меня ни много ни мало в публичных призывах к нарушению территориальной целостности Российской Федерации.

Я часто отвечаю на этот вопрос за последний год. И очень часто шучу таким образом, что я на самом деле выступаю не за нарушение территориальной целостности России, а за ее восстановление в границах 91-го года, которые признаны всем миром.

–​ Как получилось, что вы оказались в списке террористов и экстремистов России?

– Я не знаю, как я там оказался. Хотя могу предполагать. Там, наверное, большинство людей никакого отношения ни к экстремизму, ни к терроризму не имеют. В том числе и я. Это люди, которые имеют собственное мнение и говорят его в открытую.

– Чего вам на сегодняшний день удалось добиться в суде?

– Мы доказали, что дело сфабриковано, приобщили к материалам дела альтернативный перевод вот этой самой важной части моего интервью, из которого выдернуты две фразы, и возбуждено уголовное дело на основании проведенной экспертизы. Альтернативный перевод осуществил профессор Киримов – это лучший специалист в Крыму, и руководитель того переводчика, который, в общем-то, все это запорол. Кроме этого, есть рецензия гильдии лингвистов-экспертов из Москвы. Там самые уважаемые среди экспертов-лингвистов люди входят в эту гильдию. Они сделали рецензию на экспертизу Ивановой и, если можно так выразиться, камня на камне не оставили от ее так называемой работы.

Следствие и экспертиза совершили подлог, подмену понятий, и на этих материалах сделали экспертизу

То, что Иванова определила дословный перевод как стенограмму моей речи, они назвали подменой понятий, то есть подтвердили то, что следствие и экспертиза совершили подлог, совершили подмену понятий, и на этих материалах сделали экспертизу, и эта экспертиза несостоятельная, то есть она не имеет права на существование. На последнем заседании суда нам удалось приобщить эту рецензию к материалам дела. Это как бы такой революционный момент в этом уголовном деле. Потому что, приобщив к материалам дела московскую рецензию, суд теперь имеет право на нее ссылаться, если у судьи будет хотя бы небольшое желание сделать этот суд на самом деле состязательным, не политически мотивированным. Потому что я уверен, что судье нас заказали. То есть у него обязательно есть заказчики от нынешней политической власти, от руководства ФСБ Крыма, а, может быть, и не только Крыма, а, может быть, и из Кремля.

– Какого вы ждете приговора?

– Мы особых иллюзий насчет результатов не строим. Мы просто ведем судебное разбирательство, довольно успешно. Все происходит красиво, мы каждый раз возвращаемся с удовлетворением с заседаний суда. И очень хотелось бы, чтобы состязательность принесла какой-то результат. А результат, если по-честному, должен быть такой, что уголовное дело должны закрыть, меня должны оправдать и возбудить уголовное дело в отношении следователя ФСБ и эксперта, которая осуществила во время проведения экспертизы подлог. Но я думаю, что чуда не произойдет, приговор будет обвинительный, и мне как бы на самом деле реально светит до 5 лет.

– Есть и другие политические дела в Крыму. Например, уже вышло на финальную стадию, семья ждет приговор. Какие ваши прогнозы и как вы оцениваете этот процесс?

Следственный комитет состряпал это дело таким образом, что во время судебного разбирательства все развалилось

– Дело Ахтема Чийгоза, конечно, гораздо серьезнее, чем мое дело. Ахтему инкриминируют статью за организацию массовых беспорядков. И срок лишения свободы там до 10 лет. Правда, прокурор просит 8 лет. Проведен огромный объем работы: полтора года длилось следствие, год длится уже судебное разбирательство, допрошено более двух сотен свидетелей. И вот Следственный комитет состряпал это дело таким образом, что во время судебного разбирательства все развалилось. Из двух сотен свидетелей один-единственный человек, мой однофамилец Умеров Айваз, живущий в Судаке, дал показания против Ахтема. Но это известный нам персонаж, он давно отличается тем, что нелестно отзывается о Меджлисе, почему-то ненавидит эту структуру, ненавидит активистов национального движения. И он, не побывав на митинге, дал показания как участник митинга, и как будто Ахтем давал там какие-то команды, распоряжения, после которых возникали столкновения, драки и массовые беспорядки. Ахтем должен быть оправдан, уголовное дело за клевету можно возбуждать в отношении Айваза Умерова.

– Ахтем Чийгоз потерял мать, сидя за решеткой. Это непоправимые последствия этого дела. Как его процесс отражается на восприятии российских властей крымскими татарами?

В обществе – а мы живем в Крыму и чувствуем эти настроения – зреет недовольство

– Действия Российской Федерации, которые направлены на уничтожение или подавление любого инакомыслия, любой свободы слова, свободы действий, свободы мнений, конечно же, воспринимаются только негативно подавляющим большинством крымских татар. И если уже по-честному, то не только крымских татар. Ведь когда проводили так называемый референдум под дулами автоматов, обещали людям очень много, и сейчас в обществе – а мы живем в Крыму и чувствуем эти настроения – зреет недовольство. Правда, не все осмеливаются об этом говорить, потому что высказывать собственное мнение тоже в России опасно. Но то, что люди недовольны тем, что их обманули, и это недовольство с каждым днем усиливается и усиливается – это факт, это точно. Конечно же, суд не пойдет поперек политической власти Крыма и Москвы и вынесет, может быть, не 8 лет, может быть, немножко меньше, чем запросил прокурор. Но суд вынесет обязательно обвинительный приговор.

А некоторое время назад начались процессы по одиночным пикетам. Один дедушка – – вышел с плакатом. Ему присудили штраф 10 тысяч рублей и 10 суток ареста. Это в 76-летнем возрасте. Человека, страдающего от болезни Паркинсона и целого букета других заболеваний, реально арестовали, и как реакция на этот арест несколько людей, таких же пожилых, как он, вышли в разных местах Симферополя одновременно на одиночные пикеты. Их тоже всех задержали. После некоторых бесед отпустили, за исключением одного, которого через суд осудили на 10 тысяч рублей штрафа.

– Почему задерживают стариков, ведь в России разрешены одиночные пикеты?

Цель, конечно, одна – чтобы народ молчал. По крайней мере, до президентских выборов

– В данном случае, наверное, в совокупности присутствует страх за свои деяния – а за них придется все равно отвечать. Это и желание держать народ в постоянном состоянии оцепенения и страха, а для этого время от времени нужно принимать какие-то меры, и тут подвернулись эти старики. Цель, конечно, одна – чтобы народ молчал. По крайней мере, до президентских выборов.

– Что вы думаете насчет процесса ?

– Как он приходит ко мне на суд, так и я стараюсь иногда появляться на его судебных разбирательствах. Это дело тоже сфабрикованное. И если бы была хоть какая-то состязательность в процессе, реальная состязательность, он бы это дело тоже выиграл. У нас, кстати, статья совершенно одинаковая – публичные призывы к нарушению территориальной целостности России. Я думаю, как и в случае со мной, в случае с Николаем Семеной, приговор обязательно будет обвинительный. Мы с ним просто обмениваемся приветствиями, о содержании судебных процессов практически не разговариваем – этим занимаются наши адвокаты. Мы просто друзья в жизни, общаемся как обычные друзья, как будто никаких уголовных дел над нами нет.

– Такая поддержка важна для вас?

Подавляющее большинство крымско-татарского народа поддерживает людей, которые оказались под репрессиями

– Это очень важный аспект. Когда чувствуешь поддержку, и поддержка эта неподдельная. Потому что немножко рассказывали о стариках, много раз их пытались склонить к тому, что да признайтесь, что вам же заплатили, что вас вынудили, вас подставили. На самом деле никакой оплаты, никаких подстав в природе не существует. Как в деле этих стариков, так и среди людей, которые посещают судебные разбирательства, поддерживают друг друга во время обысков, во время облав, налетов, задержаний, допросов. Люди все время выходят, и выходят по собственным убеждениям. А это играет очень большую роль в моральном состоянии тех, на кого обрушиваются эти репрессии. Вот, например, я с очень большим удовлетворением всегда отмечаю присутствие большого количества людей во время моих судебных заседаний. Это очень большая поддержка. Я этим людям благодарен. И я знаю, что на самом деле их на много порядков больше. Просто не все находят в себе возможности побороть страх и прийти реально поддержать. А то, что подавляющее большинство крымско-татарского народа поддерживает людей, которые оказались под репрессиями, – это неоспоримый факт. Люди объединяются, люди находят новые варианты активности национального движения. В таких тяжелейших условиях, в которых сейчас находятся крымские татары в Крыму, все равно каждый раз мы что-то придумываем и каким-то образом продолжаем участвовать в национальном движении и борьбе за свои права.

– Как поменялась ситуация со свободами по сравнению с периодом до аннексии Крыма Россией?

– Население Крыма не поменялось. Руководство по большому счету тоже не поменялось. Просто подавляющее большинство предали государство Украина и стали гражданами другого государства. Те же люди сейчас работают в МВД, в прокуратуре, бывшее СБУ сейчас ФСБ – состав не особо поменялся. И в отношении крымско-татарского народа информация, которая раньше шла в Киев, сейчас таким же потоком идет в Москву, составляют ее практически те же самые люди, которые на этом специализировались. Но, несмотря на то что в Крыму была практически та же власть, что и сейчас, мы проводили очень много мероприятий, которые связаны с правами человека. В день памяти 18 мая мы проводили очень большой митинг в центре Симферополя, мы обязательно отмечали день флага, мы обязательно отмечали такие даты, как День защиты прав человека, как День памяти жертв сталинских репрессий, и очень много памятных дат, связанных с рождением каких-либо известных персонажей из крымско-татарской истории, литературы и так далее. То есть проводили очень большое количество мероприятий, и власть в период юрисдикции Украины не препятствовала в проведении этих мероприятий. Кроме этого, нам удалось в 1999 году договориться с президентом Украины, в то время это был Леонид Кучма, о признании Меджлиса. Нашли форму признания Меджлиса крымско-татарского народа. Он стал называться Совет представителей крымско-татарского народа при президенте Украины. И весь состав Меджлиса был введен в этот совет.

Мы не особо признаем решение Верховного суда РФ. Тем более мы не признаем юрисдикции России в Крыму вообще

А потом, когда произошла аннексия и в Крыму была установлена оккупационная власть, по инициативе прокуратуры было принято решение в Верховном суде РФ о запрете "общественного объединения Меджлис крымско-татарского народа". Я специально подчеркнул слово "общественное объединение", потому что Меджлис – это выборный представительный орган крымско-татарского народа, а не какое-то общественное объединение граждан. Поэтому мы не особо признаем это решение Верховного суда РФ. Тем более мы не признаем юрисдикции России в Крыму вообще. И поэтому продолжаем считать себя членами Меджлиса. И я везде подписываюсь как заместитель председателя Меджлиса крымско-татарского народа. Вот такая разница между периодом юрисдикции Украины и периодом юрисдикции РФ в Крыму де-факто.

– В общем на свободах населения как отразился "приход" России?

– В Украине (до аннексии Крыма Россией. –​ РС) при всех наших сложных взаимоотношениях, свобода слова, соблюдение прав человека, находятся на качественно другом уровне. В РФ (после аннексии. – РС) иногда складывается такое впечатление, что в принципе не знакомы с понятием права человека, и не знакомы с тем, что их надо каким-то образом соблюдать. И для простых людей, и для активных людей, и для политиков, людей, занимающихся какой-то общественной деятельностью, стало намного сложнее. Если за пост в интернете в каких-либо социальных сетях, многолетней давности, людям дают реальные аресты по 10–15 суток, то о каком соблюдении прав человека можно говорить в этом обществе?

Украина – это как спасательный круг. Украина – это страна, составной частью которой является моя Родина – Крым

– Что бы вы сказали тем, кто вяло интересуется крымской темой, и тем, кто вообще всех крымчан записал в предатели?

– Политикам, которые способны простить аннексию части территории своего государства, хочется сказать лишь одно: или уходите из политики, или занимайтесь политикой в интересах своего государства. Прощать захват земли никакому агрессору нельзя. Украина должна все время помнить о том, что российские войска должны покинуть Луганскую и Донецкую области, и украинские политики всегда должны помнить, что Крым – это составная часть Украины. И что в Крыму есть люди, которые любят Украину и борются за возвращение Крыма! В данной ситуации, в которой мы сейчас находимся, Украина – это как спасательный круг. Украина – это страна, составной частью которой является наша Родина, моя Родина – Крым.