ВОЗНИКНОВЕНИЕ ИНСТИТУТА НОТАРИАТА В МИРЕ

Девяткина Ольга Валериевна

студентка 6 курса, кафедра правовых дисциплин, факультет истории и права, Тульский государственный педагогический университет им Л.Н. Толстого, г. Тула

Червяков Игорь Александрович

научный руководитель, канд. полит. наук, доцент кафедры правовых дисциплин ТГПУ им. Л.Н. Толстого, г. Тула

Исторически момент зарождения института нотариата и начало становления нотариальной деятельности в качестве профессиональной деятельности по оказанию юридической помощи относится к далекому прошлому.

С развитием экономики и формированием правовой основы гражданского оборота государство принимает на себя обязанность по защите устанавливаемых им нормативных правил всей своей принудительной силой, создается судебная система, государственный аппарат достигает такой степени развития, что позволяет наряду с системой судебных органов обеспечить существование специальных лиц, обязанностью которых являлась письменная фиксация заключаемых сделок и хранение их экземпляров.

В литературе существует мнение, что вся история нотариата восходит всё же к Древнему Риму.

Римская юриспруденция, выработавшая формулы и формуляры для правовых сделок римского народа, наблюдала в лице своих представителей за облечением этих сделок в письменную, документальную форму. Редакция юридических актов, совершаемых вне суда, значение которых основывалось на соблюдении древних форм, была постоянной функцией римских юрисконсультов в эпоху республики и в начале империи .

В период римской республики в Древнем Риме с появлением лиц, на постоянной основе занимающихся составлением различных документов, действия по оказанию юридической помощи постепенно структурируются в профессиональную деятельность, приобретающую публичный характер . Как отмечает Ляпидевский Н.П., «для исторического исследования о нотариате, эта механическая деятельность составляет первый, исходный момент».

«Римский нотариат вплоть до IX в. представлял собой негосударственную должность (officiumpublicum), а свободное занятие сведущих в праве лиц. Облечением правового материала в документальную форму в республиканскую эпоху римской истории занимались два разряда лиц:

1. Писцы состоящие на государственной службе (scribae). Они числились при магистратах и получали из государственного казначейства определённое жалование. Должность их считалась пожизненной и занималась только римскими гражданами, не лишенными гражданской чести. Общественное положение их было довольно высокое. На их обязанности лежало изготовление публичных документов (tabulacpublicae) и ведение общественных счётов (rationes); поэтому они назывались также «scribaelibrarii». Они выдавали желающим выписки и копии из tabulacи rationes, удостоверяя от имени магистра правильность их. Присутствуя при судебном разбирательстве претора, scribaeвели особый судебный журнал (codex), куда записывались все существенные особенности разбираемого дела. Эти codicesбыли зародышем поздних судебных протоколов (actaили gesta).

2. Писцы состоящие на службе у частных лиц. Это были или: а) свободные люди, состоявшими по свободному найму домашними секретарями у богачей и назывались «exceptores», или б) рабы и назывались «notarii». Слово «notaries» происходит от употребления писцами этого рода особых стенографических знаков (notae) при письме под диктовку.

В период империи республиканское название «exceptores» стало общим именем всех служилых писцов во всех учреждениях, а со времени императора Гордиана нотариусами стали называться императорские секретари. Позже этим именем стали называть и писцов епископов, записывавших поучения и беседы епископов с народом.

Кроме вышеуказанных лиц, в Риме существовало особое учреждение – институт - "tabelliones" » (табелионы).

Под «tabelliones» подразумевался «разряд лиц, которые, не будучи на государственной службе, занимались в виде свободного промысла составлением юридических актов и судебных бумаг, под контролем государства, для всякого нуждающегося в них, за установленное законом вознаграждение». Именно это учреждение, как отмечает современная наука, является прообразом организации, получившей название «нотариат». Ввиду недостатка исторических данных, точное время возникновения этого учреждения определить невозможно.

Однако, примеры зарождения деятельности правового характера по содействию в решении юридических вопросов, послужившей прообразом нотариата, ученые находят уже в древнееврейском государстве. Там основой появления института нотариата явилось наличие развитой системы товарно-денежных отношений, а необходимой предпосылкой - наличие письменности. Книги и государственные письменные акты упоминаются как явления обыденные примерно к середине II тысячелетия до н.э.

Исследуя историю возникновения нотариата, следует обратить своё внимание, к правовым документам древне – вавилонской династии правившей во главе с царём Хаммурапи. Интересен тот факт, что уже в то время сделки в письменной форме совершались на глиняных табличках по строго определенным правилам.

Обеспечением договора служила клятва. Ставились печати: заменяющая подпись участника, на котором лежат обязанности и свидетелей. Табличку заполнял писец, обладающий необходимыми знаниями по правильному оформлению. Таблички хранились у владельцев в сосудах, кувшинах, и месте с тем, как частные документы – в храмовых архивах

Закрепление прав производилось с помощью свидетелей (например, ст.ст. 3, 7, 120 законов Хаммурапи; ст.ст. 109–117 законов Ману). В случае неисполнения обязательства, возникновения спора об условиях сделки, стороны могли сослаться в суде на свидетелей в доказательство наличия или отсутствия определенных обязательств. Свидетели указываются поименно, с упоминанием имени отца и профессии, после изложения текста документа и перед датой. Характеристика частноправововых документов того времени заставляет исследователей придти к выводу, что по своему происхождению они являются «notitia», то есть такими документами, которые удостоверяют и делают более доказательным правовую сделку, законченную до составления документа.

Так же в законах Билаламы, царя небольшого государства Эшнунны, можно найти статьи, посвященные «долговому праву» (ст.ст. 19- 44). Изучение документов показывает, что первоначально объектом сделок было движимое имущество, а недвижимое вошло в оборот позднее, как результат дальнейшего развития экономики.

В Египте функции должностных лиц, обеспечивающих формирование доказательств, выполнялись «агораномосами», в Греции – «иеромемнесами» или «эпистатами», которые имели ранг священнослужителей, и несли обязанность принимать и сохранять контракты как доказательства при возникающих разногласиях.

Еще в те отдаленные времена, когда начинал складываться в самом элементарном виде гражданский оборот, люди были озабоченны, чтобы приобретаемые ими права были действительны и не могли оспариваться.

Все это приводит к утверждению, что даже древнее общество нуждалось в специалистах по составлению документов, обеспечивающих бесспорность приобретенных прав, а так же потребность в хранении юридических документов.

Поэтому, достаточно спорным является мнение о том, что нотариат возник в Древнем Риме. Наша история даёт достаточное количество доказательств о совершении участниками древнего гражданского оборота действий, которые сопровождались письменными актами и являлись подобиями нотариальных актов.

Проследив историю возникновения и развития нотариальных документов, можно сделать выводы о том, что и институт нотариата, по крайней мере, «пронотариат», возник уже в давние времена. А появление собственно нотариата, как мы понимаем значение данного понятия сегодня, отнесём, бесспорно, к Древнему Риму.

Список литературы:

1. Зацепина С.А. Нотариат в системе гражданской юрисдикции / Зацепина. С.А. – Екатеринбург, 2000. – 187 с.
2. История первобытного общества: эпоха классообразования. М., 1980. - Т. III
3. Ляпидевский Н.П. История нотариата. - Т. 1. - М., 1875. [электронный ресурс] – Режим доступа. - URL: http://mirnot.narod.ru
4. Патращук Ж.В. Защита конституционных прав человека и гражданина нотариатом Российской Федерации. Дисс. канд. юрид. наук. М., 2003.
5. Пиепу Ж.Ф., Ягр Ж. Профессиональное нотариальное право / Пер. с фр. Медведева И.Г. 4 -е изд. - М., 2001. 184 с.
6. Рифтин А.П. Старовавилонские юридические и административные документы в собраниях СССР / Под.ред. академика Струве В.В. - М. Л.,1937.
7. Сидоренко Д.В. История возникновения и развития нотариального акта как инструмента доказывания в странах общего и континентального права // Нотариальный вестникъ. – 2006. - № 8[электронный ресурс] – Режим доступа. – URL:http://mirnot.narod.ru/istnotact.html
8. Скрипилев Е.А. История российского нотариата: протонотариат (институт подьячих), развитие до реформ Александра II, нотариат и судебная реформа 1864–1874 годов // Нотариальный вестникъ. - 1998. -№ 9.
9. Учебник гражданского процесса. М., 1996.
10. Фемелиди А.М. СПб, 1902. [электронный ресурс] – Режим доступа. - URL: http://mirnot.narod.ru
11. Хрестоматия по Всеобщей истории государства и права. Т. 1. / Под ред. К. Батыра И. и Поликарповой Е. В. – М.: Юристъ, 1996. – 392 с.
12. Черемных Г.Г., Черемных И.Г. Нотариальное право Российской Федерации: Учебное пособие. - М.: Юрид. лит., 2005. – 432 с.
13. Шаповалова Л.Л. Становление и развитие нотариата в России (историко-правовой анализ). Автореф. дисс. канд. юрид. наук. Ставрополь, 2000.
14. Юдельсон К.С. Развитие института советского нотариата. - Саратов, 1969. – С. 225 – 244 (Ученые труды. Вып. 3).

История средневекового университета

Жак Верже

Рождение университета.

В истории средневекового университета можно выделить три этапа.

Первый связан с моментом возникновения университета как социального института. Ключевым событием при этом явился сам факт создания университетов в Париже и Болонье. Несмотря на имеющиеся между ними различия, эти университеты были самы­ми популярными вплоть до конца Средних веков.

Начнем изложение с истории возникновения Университета в Болонье, который заслужил звание старейшего университета Европы. Точную дату его возникновения установить не удалось. Но для нас более важно то, что Болонский университет унаследовал древние традиции подготовки правоведов. В Болонье частные школы права действовали уже со второй половины XI в. И хотя история их возникновения туманна, контекст, определивший их судьбу, вполне очевиден: он был обусловлен ранним возрож­дением городов Северной Италии, возрождением письменного права как раз в тех местах, где, начиная с 1075 г., развернулись основные события, связанные с крупнейшей по­литической конфронтацией папства и империи.

Успехи болонских школ права были настолько общепризнанными, что император - Фридрих I Барбаросса в 1155 г. взял болонских студентов под свое личное покрови­тельство, подчинив их только юрисдикции преподавателей или епископа Болоньи. Вместе с тем отсутствуют данные, свидетельствующие о том, что до 1180 г. болонские школы представляли собой что-то отличное от частных школ, которые по своему соб­ственному усмотрению открывали и вели частные учителя, обучавшие студентов, вступав­ших с ними в соглашение и плативших им гонорар (collectae) в качестве платы за учебу. Решающие изменения произошли в 1180-1190 гг. Численность студентов, многие из которых были выходцами из других стран (Германия, Франция, Англия) стремительно растет. В соседних с Болоньей городах возникают конкурирующие школы (Модена). В самой Болонье, коммуна которой становится все более независимой, предпринимаются шаги, направленные на усиление контроля над преподавателями и студентами, вызван­ные, в частности, стремлением воспрепятствовать их возможному уходу в другие города. Преподаватели, в большинстве случаев граждане Болоньи, дают согласие на то, чтобы принести коммуне клятву о том, что они не предпримут шагов по переводу studium в какой-нибудь другой город. В свою очередь студенты начинают организовываться в «нации» (Землячества.- Прим. редакции). Есть данные, свидетельствующие о том, что уже в 1191 г. здесь была ломбардская нация. Вскоре студенты объединяются в «университеты», во главе которых стоит избираемый ими ректор. Объединение в университет служило гарантией взаимопомощи1, защиты студентов от притеснений со стороны местных жителей и властей. Несколько неудачных попыток, приходящихся на 1230-1240 гг., наконец, по всей видимости увенчались успехом: складывается класси­ческая болонская система двух университетов - университета цитромонтанов и универси­тета ультрамонтанов. В отличие от преподавателей ректоры университетов отказались

принести присягу в том, что университеты не покинут город; в свою очередь коммуна с согласия преподавателей предпринимает попытки с помощью статутов (1211, 1216- 1217 гг.) yстановить свой контроль за ходом развития университетов, которые к этому времени себя не только конституировали, но и получили поддержку от папы. Провоз­гласив себя защитником «студенческих свобод», последний ухитрился распространить свою власть и на те институты, которые до тех пор имели светский характер. В 1219 г. папа принимает решение, что отныне верховная власть над университетом будет при­надлежать архидьякону Болоньи, который получает право присуждать licentia на основе жестких экзаменов, а присуждение степеней становится делом магистров.

Борьба за университет носила затяжной характер. В конце концов энергия студен­тов, растущая угроза самой возможности существования studium в Болонье в лице университетов, появившихся в Ареццо (1215 г.), в Падуе (1222 г.) и в Неаполе (1224 г.), и, наконец, доброжелательная позиция, которую заняли коммунальные власти Болоньи (большинство голосов в них принадлежало популистам), позволили достичь компромис­са. Город признал независимость университетов, которые подпали под юрисдикцию своих ректоров. В свою очередь он предоставлял студентам необходимые условия для проживания, питания, получения кредитов и судебной защиты, а также некоторые права, которыми пользовались граждане Болоньи. Эти условия, оговоренные коммунальным статутом 1245 г., были торжественно ратифицированы лишь в 1274-1290 гг.

Для того чтобы понять смысл происходившего, нужно учесть специфику болонских студентов: студенты права обычно были людьми взрослыми, часто из знатных семей, порой они уже занимали те или иные должности и получали бенифиции. Таким обра­зом, болонские студенты были людьми независимыми и самостоятельными. В свою очередь преуспели и студенческие университеты, фактически установив полный контроль над организацией и ходом занятий. Именно они теперь нанимали преподавателей, заключая с ними ежегодные контракты, в которых оговаривалась сумма выплачиваемого ими гонорара, устанавливался порядок чтения отдельных книг из числа Corpus iuris civilis или же Corpus iuris canonici. О такой системе мы узнаем из старейшего университет­ского устава 1252 г. Можно считать, что этот устав символизирует момент стабилизации университета как общественного института.

Таким был путь, который завершился рождением университета, послужившего прототипом для всей Южной Европы как модель студенческого университета. И нет ничего удивительного в том, что доктора (хотя они и не утрачивали свой неоспоримый престиж, и в конце концов объединились в свои коллегии) посчитали себя в институцио­нальном плане ущемленными. Одновременно отметим, что сам факт возникновения модели юридического университета сыграл важную роль в широкой консолидации юри­стов самых разных государств Западной Европы.

На протяжении XIII в. в Болонье складываются и другие виды подготовки, во многом порожденные потребностями университетов права. Конечно, школы «искусств» здесь действовали еще до 1220 г. Подготовка студентов, посещавших такие школы (мно­гие из них впоследствии собирались стать правоведами) включала изучение грамматики и риторики (в виде ars distaminis, т. е. эпистолярного искусства), большой курс логики. При этом естественная философия почти не изучалась. Около 1260 г. в Болонье появляют­ся медицинские школы. Постепенно складывается университет свободных искусств и ме­дицины. В качестве независимого этот университет был признан университетами права и коммуной только в 1316 г.

Парижский университет возник почти одновременно с Болонским, но от последнего он отличался качественно. Своим возникновением Парижский университет был обязан школам, которые появились в Париже в конце XI в. Говоря так, мы должны отличать традиционные церковные школы, главной среди которых была школа кафедрального собора Нотр-Дам, и частные школы, открываемые независимыми преподавателями, которые, правда, обязаны были, по крайней мере после 1150 г., получать лицензию на право обучать у канцлера Нотр-Дамского собора. Школа Нотр-Дам была школой теологии; во второй половине XII в. ее возглавлял ряд известных ученых, таких как Петр Ломбардский, Петр Коместор и Гетр Хантер, составивших учебные руководства, ко­торые определили содержание теологической подготовки вплоть до конца средневековья.

В конце XII в. эти школы переживали период расцвета. Все большее число студентов, зачастую выходцев из отдаленных уголков Европы (Англия, Германия, Италия) приходи­ли учиться в них. Быстрый, слабо контролируемый рост числа учащихся повлек за собой возникновение ряда проблем как материального (вопросы жилья, питания, общест­венного порядка), так и институционального, интеллектуального плана. Новых магистров раздражало наличие хотя и ограниченной, но все-таки власти над ними, в соответствий с которой епископ и канцлер претендовали на руководство; последние же в свою очередь, были обеспокоены неконтролируемым ростом числа школ, беспорядочностью в обучении. Главная же опасность, по их мнению, заключалась в развитии «доходных дисциплин» (права) и успехах аристотелевских философских текстов, которые в это время пере­водились здесь же, в Париже. С учетом сказанного возникновение Университета в Париже можно рассматривать как результат компромисса между всеми заинтересованными сторонами.

Университет позволил магистрам, в том числе и свободных искусств, уже в 1208- 1210 гг. объединиться в автономный цех, разработать свои статуты, кооптировать своих новых коллег, выйти из-под непосредственного контроля и подчинения канцлеру Нотр-Дамского собора - короче, оформить университет в том смысле, как это уже было определено. В свою очередь церковная власть вместе с уже действующими преподава­телями, в частности магистрами теологии, извлекла для себя пользу из института обя­зательных программ, строгих экзаменов и полученных гарантий против беспорядочного создания новых школ, анархии в классификации дисциплин. Университет обязывался в самой специализации, в различиях факультетов демонстрировать свое уважение к принятым классификации и иерархии, на которых покоилась система традиционного христианского знания.

Этот компромисс был достигнут в ходе борьбы, которая длилась вплоть до 1231 г. На самом деле конфликт продолжался бы и дольше, если бы в ход событий не вмешались король Франции и папа, принявшие на себя роль посредников. Еще в 1200 г. король наделил студентов привилегиями клириков, а папа в 1215 и 1231 гг. торжественно пожаловал университету его первые официальные статуты. Вместе с тем эта поддержка была сбалансирована другими факторами. Папство, в частности, намеревалось в даль­нейшем выступить в роли наблюдателя за организацией обучения, создать такой новый институт, который бы послужил его целям: защите и пропаганде ортодоксальной церковной доктрины от угрозы ереси, подготовке квалифицированных теологов и про­поведников. Запретив изучение гражданского права в Париже в 1219 г. в связи с его богохульным характером, отцы церкви не тратили попусту время на уговоры университета включить в его состав теологические школы новых орденов (1220 г.) несмотря на ярост­ный спор между нищенствующими монахами и светскими магистрами (1250-1256 гг.), который со всей силой развернулся в связи с этим вопросом.

В ходе диспута и в по­следующие годы в Парижском университете завершилось формирование тех институтов, которые и определяли его облик вплоть до конца Средних веков, включая органи­зацию четырех наций (с 1220 г.), создание института ректора, который избирался из числа магистров искусств (около 1240 г.), наличие высших факультетов со своими уставами и деканами (около 1260 г.).

На всем протяжении этого долгого конфликта университет объединял магистров. И на самом деле, Парижский университет был университетом магистров, т. е. федера­цией школ, в которых магистры, располагая личной властью над своими учениками в рамках отдельной школы, с помощью советов и избираемых официальных лиц, кол­лективно управляли всем studium, придерживаясь общих правил обучения и сдачи экзаменов. Как уже отмечалось, большинство среди магистров, доминировавших в нациях и во время выборов ректора, составляли молодые магистры искусств, которые" зачастую сами были еще студентами или собирались стать таковыми на факультетах теологии, права и медицины. Этот факт оказал безусловно демократическое влияние на жизнь Парижского университета.

Мы уделили так много внимания двум старейшим университетам Европы только потому, что вплоть до окончания средневековья эти университеты продолжали оставаться самыми известными; они располагали крупнейшим педагогическим корпусом; географи­чески их влияние простиралось далеко. Одновременно они выступали в роли эталона для большинства вновь создаваемых университетов. После достаточно подробного рас­смотрения история возникновения университетов Болоньи и Парижа, перейдем к более

конспективному изложению материала, касающегося дальнейшей истории университе­тов.

По времени возникновения некоторые из европейских университетов были почти ровесниками Болонье и Парижу. Как уже отмечалось, медицинские школы Салерно не пережили этап интенсивного развития в XIII.; уставы, которыми их в 1231 г. наделил император Фридрих II, определили систему присуждения степеней, но не предоставили им независимости. Вместе с тем как раз в XIII в. медицинские школы Монпелье, которые действовали по крайней мере уже в 1130-х гг., становятся подлинным «универ­ситетом медицины». Статуты этого университета, полученные в 1220 г. от папского легата, отдали его под власть церкви, установив главенство докторов над studium.

В эти же годы возникает и Оксфордский университет. Выбор местонахождения первого университета Англии в небольшом городке, в котором даже не было резиденции епископа, не может не удивить. Но не следует забывать, что в Оксфорде на протяжении длительного времени размещался ряд церковных учреждений, наличие которых и могло послужить отправной точкой для университета. Во всяком случае, даже с учетом ряда заимствований из практики Парижского университета, повлиявших на становление Оксфорда, следует признать, что этот университет безусловно был автохтонным, ориги­нальным. Уже в середине XII в. в Оксфорде действовали школы; зачаточные формы университетской организации здесь наблюдаются уже в 1200 г., т. е. прежде чем первые папские статуты (1214 г.), впоследствии дополненные королевскими хартиями, опреде­лили его первые институты (канцлер, прокторы наций, «конгрегации» магистров), с гарантией его независимости от Линкольнского епископа, местного населения и граждан­ских властей.

Вплоть до конца средневековья создание университетов шло двумя путями - спон­танно или организованно (по решению гражданской или церковной власти).

Первый предполагал наличие группы студентов и магистров, покинувших свой родной университет в результате конфликта с локальными властями. Эта группа переселялась в другой город, где и основывала свой новый университет. Миграции такого рода обычно были временными: по мере разрешения спорных вопросов магистры с учениками возвращались обратно. Однако в тех случаях, когда условия для университета оказыва­лись благоприятными, в итоге мог возникнуть новый университет.

Как раз так произошло в случае Кембриджа, в который перешли магистры и сту­денты из Оксфорда между 1209 и 1214 г. из-за ареста и наказания нескольких сту­дентов по приказу властей. Во Франции старые школы Орлеана и Анжу своим возник­новением безусловно обязаны исходам магистров и студентов из Парижа в 1229- 1231 гг. (члены университета предъявили иск за смерть нескольких студентов от рук королевских сержантов). Хотя, как уже отмечалось, официальный статус Университета Париж получил значительно позже.

Особо интенсивно этот процесс проявил себя в Северной Италии, которая стала центром университетских миграций по всей вероятности в силу особенностей экономи­ческого развития, наличия конкурирующих городов, государств, а также в силу своей системы студенческих университетов, отличавшихся особой мобильностью. Различного рода конфликты, омрачавшие в первой половине XIII в. отношения между Болонским университетом, с одной стороны, коммуной и императором - с другой, неоднократно разрешались на пути таких расколов. Но лишь в одном-единственном случае раскол завершился рождением нового университета - Университета в Падуе (1222 г.). Однако в ходе дальнейшей истории после 1260 г. он не проявил себя чем-нибудь заслуживаю­щим упоминания. В числе таких университетфв Университет в Реджио-Эмилии (возник около 1188 г.), университеты Виченцы1 (возник между 1204 и 1209 гг.), Ареццо - 1215 г. (прекратил свое существование около 1260 г.), Верцелли (возник в результате миграции из Паудуи между 1228 и 1244 гг.) и Сиене (1246-1252 гг.). Все эти уни­верситеты, ярко вспыхнув, спустя несколько лет исчезли, оставив после себя след в па­мяти, который послужит основанием для ряда попыток их повторного возрождения в XIV в.

К XIII в. относятся и первые попытки церковных и светских властей, связанные с организацией («насаждением») университетов. Чаще всего такие решения принимались по отношению к городам, где уже существовали школы, которые могли послужить базой для нового университета. Само собой, такие акты подразумевали обращение к моделям, уже апробированным университетской практикой. Практику организации новых университетов следует рассматривать и через призму социальных и политиче­ских целей, которые изначально закладывались в проекты новых учреждений, хотя и не всегда они последовательно и полностью реализовались в жизни.

В числе подобного рода учреждений - Университет в Неаполе, созданный как бы в противовес Болонскому по инициативе Фридриха II с целью подготовки юристов, в которых он нуждался. Этот университет был первым в ряду учрежденных. Хотя универ­ситет управлялся представителями короля, ему был гарантирован минимум корпоративной организации, который позволяет вести речь об университете. По всей вероят­ности, в связи с трудностями развития Южной Италии такого типа управление в ней в XIII в. не получило распространения, несмотря на ряд «общих реформ», которые провели Фридрих П, его непосредственные преемники и представители Анжуйской ди­настии.

Во Франции первый случай организации университета связан с Университетом в Тулузе, который возник в соответствии с условиями Парижского договора, заключен­ного после похода против катаров и Тулузского герцогства (1229 г.). Эта попытка была весьма непопулярной у населения; потребовалось немало усилий прежде чем она увенча­лась успехом. Успех был достигнут после отказа от первоначального замысла, положен­ного в основу его создания. Вместо теологического университета, преследующего цель обратить население в истинную веру, в Тулузе возникает университет преимущественно юридического характера, отвечавший интересам жителей Юга Франции.

Перечень такого рода «созданных» университетов нужно пополнить и университе­том, который папа Иннокентий IV организовал в самой курии (studium curiae, 1245 г.).

На Пиренеях, начиная с XIII в., политические власти все явственнее вмешиваются в процесс развития университетов. Этот факт, по всей вероятности, был вызван стрем­лением испанских монархов взять в свои руки всю организацию королевств, по мере " того, как они возникали в ходе Реконкисты. Уже к 1208 г. Альфонс VIII, король Кастильи, вводит плату учителям кафедральной школы Паленсии. Трудно сказать, насколько такая привилегия, подтвержденная папской буллой от 1220 г., способствовала возникновению здесь университета. Но как бы то ни было, studium Паленсии, в рамках которого на протяжении ряда лет обучение велось главным образом в области теологии и свобод­ных искусств, около 1250 г. прекращает свое существование. В это время королевское покровительство простирается уже на Саламанку. Как отмечал летописец-хронист, зимой 1218-1219 гг. Альфонс IX из Леона учредил в Саламанке университет. Королевские привилегии, подтвержденные папской буллой 1255 г. и повторенные в известном юри­дическом сборнике Siete partidas (около 1260 г.), со всей определенностью говорят о наличии в Саламанке подлинного studium generale, действовавшего под надзором мест­ных церковных иерархов. Вместе с тем этот университет был наделен всеми тради­ционными привилегиями. По своей структуре (а о ней мы узнаем из ряда более поздних уставов- 1411 и 1422 гг.) университет был смешанного характера, с преобладанием элементов Болонского, а не Парижского университета. Другой studium generale такого же типа в конце века был учрежден в Вальядолиде. Он получил признание со стороны короля Кастильи; папство же вплоть до 1346 г. не признавало за ним статуса уни­верситета.

Университет в Лиссабоне аналогичен только что рассмотренным. Он был основан и признан Денисом, королем Португалии, и рядом церковных сановников королевства (цистерцианским аббатством Альнобачи, в Частности) около 1288 г. Факт учреждения в 1290 г. был подтвержден nartofl.

В результате к концу XIII в., несмотря на свою малочисленность, университеты превратились в важнейшие центры культурной жизни Европы, места, связанные с по­лучением и распространением «идей, центры подлинной «интеллектуальной энергии», подготовки светской и церковной элиты. К 1300 г. было создано 18 studia generalia, из них 15 или 16 (с учетом Университета в Салерно) в это время, безусловно, действо­вали. В некоторых из них обучалось по нескольку тысяч студентов, представлявших различные регионы Европы. Некоторые из университетов вплоть до окончания средних веков (Болонья, Париж, Монпелье, Оксфорд, Падуя, Саламанка, Кембридж) -

оставались центральными. Другие же, более мелкие, сыграли важную роль в жизни своих регионов.

Университеты в конце Средневековья. Как свидетельствуют данные, новые универси­теты, по всей вероятности даже с большей интенсивностью, продолжали возникать на протяжении и XIV, и XV вв., что само по себе ставит под сомнение справедливость традиционного утверждения, согласно которому в конце средневековья университеты приходят в упадок.

Можно считать, что первый этап становления университетов завершился к 1378 г., к моменту начала Великой схизмы. К этому времени был признан университетский статус тех центров, которые были основаны до 1300 г.; в числе них университеты Орлеана, Анжер, Вальядолида, За период с 1300 по 1378 гг. было создано 19 новых университетов, в том числе в Лериде (1300 г.), Авиньоне (1303 г.), Риме (1303 г.), Перуджи (1308 г.), Тревизо (1318 г.), Кахоре (1332 г.), Гренобле (1339 г.), Пизе (1343 г.), Праге (1347 г.), Флоренции (1349 г.), Перпиньоне (1350 г.), Ареццо (1355 г.), Сиене (1357 г.), Павии (1361 г.), Кракове (1364 г.), Оранже (1365 г.), Вене (1365 г.) и Пече (1367 г.). К 1378 г. в Европе действовало 28 (или 31, если в это число включить Салерно, Верону и Лукку) полноценных университетов.

Не вдаваясь в детали хода основания этих университетов, рассмотрим лишь особенности самого процесса. Прежде всего, бросается в глаза тот факт, что в этот период все более решающей становится инициатива самих властей, церковных или, а это происходило все чаще, светских. Наличие старых школ или - шире - наличие благоприятного со­циального и культурного окружения остается общим и необходимым условием, гаран­тирующим успех предприятия по основанию нового университета. В Авиньоне, Перуджи и Праге, например, возникновение университетов шло по пути придания универси­тетского статуса крупнейшим школам, которые до этого существовали здесь. Но есть и другие примеры: в Тревизо и Гренобле подобных школ не было, в связи с чем университеты здесь насаждались совершенно произвольно, чаще всего они влачили жалкое существование или исчезали вообще через несколько лет после основания. Можно утверждать, что на протяжении всего рассматриваемого периода вплоть до 1378 г., т. е. на протяжении всего XIV в., возникли лишь небольшие и слабые универ­ситеты, в которых обучалось малое число студентов. Единственным исключением явил­ся Университет в Праге.

Большая часть этих университетов (15 из 19) были организованы в Южной Европе. Основным в них был факультет права, прочие же факультеты или попросту отсутствовали, или же были крайне малочисленными, с посредственным уровнем подготовки. Как правило, статуты в этих университетах разрабатывались по болонскому образцу, при этом они дорабатывались с учетом местных особенностей. Их авторы старались избежать разде­ления студенческих университетов и докторских коллегий, характерного для системы Университета в Болоньи.

Если сделать исключения для Парижа и Оксфорда, то можно считать, что Южная Европа была более благоприятной для университетов. Это в какой-то степени объ­ясняется высокой степенью урбанизации региона, традицией обращения к письменному праву и, возможно, процессом становления элементов гражданского общества. В сере­дине XIV в. усиливается движение по созданию университетов вне этого региона; клю­чевым событием явилось основание Университета в Праге (1347 г.). До этого времени Священная Римская империя и Центральная Европа оставались как бы вне этого процесса, что, "возможно, было следствием доминировавшей сословности. Знатные люди, если только они этого хотели, могли послать своих сыновей на учебу в Париж или Болонью; они не были заинтересованы в организации доступных, автохтонных университетов, которые облегчили бы детям из семей буржуазии и крестьян возможность социального дви­жения вверх, что повлекло бы за собой усиление политической роли и церкви, и го­родов. Между тем развитие экономки, пробуждение национальных чувств усилили тенденции, связанные с созданием новых университетов. В 1347 г. эта тенденция, бла­годаря помощи папы и содействию со стороны нового императора Карла IV, ратовав­шего за университет, восторжествовала, и спустя*всего лишь несколько лет Пражский университет приобрел большую популярность, привлекая в свои стены сотни немецких, чешских и польских студентов.

Успех Праги инициировал ряд подражаний, но первые шаги новых университетов оказались трудными: в Австрии сдадается Университет в Вене (начинает действовать в 1365 г., но вплоть до 1383 г. его существование было жалким); в Польше - Универ­ситет в Кракове (основан в 1364 г., но вскоре прекратил свое существование, а в 1397-1400 гг. был возрожден заново); в Венгрии учреждается Университет в Печи (основан в 1367 г., просуществовал всего 10 лет).

Как и во многих других сферах жизни Великий раскол, начавшийся в 1378 г., означал подлинный перелом в истории университетов. Эта история на фоне кризиса (бедствия, войны, экономическая депрессия) приобретает драматичный характер. Единство средневекового христианского мира рушится, университетские претензии на всеобщность, культивировавшиеся в Париже, выходят из моды. Идет процесс рождения современ­ного государства, пробуждаются чувства национального самосознания.

С учетом сказанного нетрудно уяснить причины роста числа университетов. Между 1378 и 1400 гг. были основаны или возрождены 7 университетов. 18 возникло за период с 1400 по 1450 гг. (на самом деле 20, если учесть готовившиеся к открытию университе­ты Пармы и Жероны), 22 - в промежутке с 1451 по 1500 год. Если в 1378 г. в Европе было 28 (или 31) университетов, то в 1400 году их было 31 (или 34), а к 1500 г.- уже 63 (или 66). Новые университеты как бы внезапно охватили всю Европу: 7 на Перинеях (а считая Жерону - 8), 8 во Франции, 15 в Германии (к их числу можно добавить и Уни­верситет в Ловене, основанный в 1425 г. герцогом Брабантским), 9 - в государствах, расположенных на западной и восточной окраинах старой Европы (Шотландия, Скан­динавия, Польша, Венгрия) и, наконец, 8 в Италии. В Италии вопрос касался не столько создания новых университетов, (исключения - Феррара, 1391 г.; Турин, 1404 г. и Катанья, 1444 г.), сколько восстановления университетов в городах, которые в XIII и XIV вв. уже давали приют studia generalia.

Демократические преобразования, проводимые в Российской Федерации, привели к необходимости поиска новой модели организации государственной власти. Основой такой модели стал общепризнанный в современном мире принцип разделения властей, а также введение в стране института президентской власти.

Общее историко-правовое прошлое стран СНГ, сходные трансформации и демократические преобразования неизбежно порождали общие черты организации и функционирования института президентской власти. Изучение этих общих черт требует специального теоретико-правового исследования.

В России изучение института президентства ведется по нескольким направлениям.

Прежде всего, это общие работы по конституционному праву, в которых есть соответствующие разделы, посвященные президентству.

Исследованию института президентства свои работы посвятили: А.А. Мишин, Э.А. Иванян, Р.Ф. Иванов, В.А. Власихин, Ю.М. Ледовских,Я.М. Бельсон, А.В. Зиновьев, Н.А. Сахаров, В.П. Елисеев, Л.А. Окуньков, Г.А. Исакова, В.Я. Кожевников, В.В. Согрин, А.С. Никифоров, В.и. Кайнов, И.А. Бережков, Т.В. Горбунова, Е.А. Конышев, Е.А. Гурьев, Н.Г. Зяблюк, В.П. Золотухин, Б.М. Лазарев и другие.

В последние годы опубликован ряд примечательных статей американских и европейских авторов о специфике института президентства в постсоциалистических странах, а также о достоинствах и недостатках различных систем республиканского правления (С.Холмс, А.Валенсуэла. Ф. Виммиран де Леон, Д.Л. Горовиц. Г. О’Доннелл, Х.Дж. Линц и другие).

В то же время следует отметить, что формирование общих закономерностей становления и функционирования института президентства в переходный период еще не было предметом специального исследования. Между тем анализ огромного и разнообразного материала о становлении и функционировании президентской власти в постсоциалистическом мире позволяет выделить ряд важных закономерностей этого процесса.

Для уяснения подобных закономерностей прежде всего уточним некоторые понятия, по поводу которых в научной литературе существуют различные точки зрения. Одним из таких ключевых понятий является определение «института президентства».

И.Д. Хутинаев с целью определения понятия «институт президентства» проводит анализ более широкого понятия - «социальный институт» в пределах которого вычленяются институты различных видов, в том числе и правовые. Институт президентства - один из них. Он является предметом исследования разных отраслей общественных наук, в которых сложились различные подходы к самому понятию «президент», а следовательно, и различные акценты в его содержательной характеристике.

Б.П. Елисеев определяет институт президентства как интеграционный правовой институт, цель которого состоит в согласовании деятельности институтов государственной

власти. Его также определяют как совокупность государственно-правовых (конституционных) норм, регулирующих формирование и функционирование президентской власти.

По мнению автора, институт президентства должен рассматриваться как совокупность властных полномочий Президента в сфере государственного управления, основанных на конституционных нормах, регулирующих функционирование президентской власти.

Само понятие «президент как выборный глава государства» является родовым по отношению к понятию «президент» и общем для глав государств как с республиканской, так и с монархической формой правления. Видовыми признаками понятия «президент» являются выборность и срочность полномочий. Различные модели президентской власти предопределяют использование в Конституции таких терминов как «глава государства» (Беларусь, Россия) , «глава исполнительной власти» (США) , «арбитр» (Франция) , «высшее должностное лицо» (Россия с 1991-1993) . Иногда конституционный статус президента не определен (ФРГ)

Особый интерес представляет анализ понятий «институт президентства» и «правовой статус президента», проведенный И.Д. Хутинаевым. Он отмечает первичность института президентства и его больший объем нормативного содержания по сравнению с правовым статусом президента. В отличие от последнего институт президентства определяет не только функционирование, но и избрание президента.

На этом основании делается вывод о том, что правовой статус является частью правового института, определяющего президентскую деятельность.

Очень важным для понимания сущности института президентства является определение основных черт, характеризующих данный институт. Б.П. Елисеев выделяет следующие:

Президент является выборным главой государства, который может возглавлять исполнительную власть или быть арбитром в системе разделения властей; в организационном аспекте Президент никому не подчинен и, вообще, обладает высокой степенью независимости от каких либо других государственных органов, что не снимает с него обязанностей действовать на основе и во исполнение законов;

пост Президента имеет ярко выраженный политический характер. Ему принадлежит важная роль в формировании политики государства, верховного политического руководства государственными делами.

При этом, несмотря на высокую степень разработанности научного аппарата в области исследования президентства, в научной литературе при характеристике президентства за рубежом используется термин «институт президентства», а когда речь идет о России - «институт президента». По мнению автора, использование второго термина не совсем правомерно, поскольку, во-первых, является отступлением от общепринятой научной терминологии, а во-вторых, не в полной мере отражает сущность данного института. Президентство включает не только Президента как высшее должностное лицо в государстве, но и конституционные нормы, регулирующие функционирование президентской власти; прецеденты, возникшие в результате конституционной практики; реальный объем полномочий, сложившийся в результате соотношения политических сил в государстве; структурные подразделения, обеспечивающие работу Президента.

Разберемся в соотношении еще двух понятий: «форма правления» и «система правления». Необходимость в таком анализе стала особенно насущной в связи с весьма широко распространенным использованием понятий «президентская форма правления», «парламентарная форма правления», «парламентарная республика с президентской формой правления».

Наиболее полное исследование данного аспекта содержится в работе Н.А. Сахарова. По его мнению, «форма правления» - основа формирования высшей государственной власти в той

или иной политической системе, которая бывает выборной или наследственной. Отсюда произошли понятия «республиканская форма правления» и «монархическая форма правления».

При республиканской форме возникли различные системы правления. Политическое содержание термина «система правления» обозначает в первую очередь тип соотношения прерогатив между исполнительными и законодательными органами государственной власти.

Далее можно сказать о типе президентства сложившимся в Российской Федерации. Согласно Конституции 1993г.: Президент избирается населением; выборы проходят по двухтуровой системе; имеется самостоятельный пост главы правительства; Президент с согласия Государственной Думы назначает Председателя правительства. Президент назначает и освобождает от должности остальных членов правительства, при этом согласия парламента не требуется. Президент может в любой момент отправить правительство в отставку. Президент также назначает исполнителей на множество государственных должностей. Президент может распустить Государственную Думу, если она три раза подряд отклонила представленных им кандидатов на пост главы правительства или же в течение трех месяцев дважды выразила недоверие правительству (ст.111 и 117 Конституции РФ). Дума не может быть распущена в период действия чрезвычайного положения, после начала процедуры импичмента против президента и в течение первого года своих полномочий. Одно лицо не может быть избрано более двух раз подряд. В случае вакансии поста президента назначаются досрочные выборы, а его обязанности исполняет глава правительства.

Президент России является главой государства, но не главой правительства. Парламент лишь утверждает кандидатуру премьер-министра, министров же назначает лично президент, при этом, даже не нуждаясь в согласии парламента. Президент России также имеет право на роспуск парламента, но это его право ничем не уравновешено. Президент и назначает правительство, и распускает парламент. Полномочия Президента России превышают полномочия президента США. Например, Конгресс США утверждает все персональные назначения в правительстве; президент США ни при каких условиях не может распустить Конгресс. В отличие от стран Латинской Америки президент РФ может избираться на второй срок .

Российский тип президентства нашел свое продолжение в Беларуси, Азербайджане, Армении, и гиперболизированное – в Средней Азии.

Так же, как и в России, своеобразный тип президентства сложился в Украине. Крайне обобщенно можно сказать, что политическая система Украины является промежуточным (переходным) вариантом между современной российской политической системой и политической системой большинства постсоциалистических стран Центральной и Восточной Европы. Важнейшее отличие процесса политической трансформации на Украине от российского – его эволюционный характер. В известном смысле украинский сценарий трансформации похож на восточноевропейские «бархатные революции». Между Верховной радой Украины и Президентом Украины 8 июня 1995г. был заключен конституционный договор «Об основных началах организации и функционирования государственной власти и местного самоуправления в Украине на период до принятия новой конституции Украины». Разработка Конституции Украины была процессом согласования решений, однако, в отличие от большинства стран Центральной и Восточной Европы, Конституционный процесс на Украине был гораздо более длительным и согласительные процедуры оказались там гораздо менее успешными, чем в Восточной Европе. Показательный факт – Украина приняла новую Конституцию только в 1996 г. последней из всех бывших союзных республик. Верховная Рада Украины по конституции 1996 г. является представительным органом власти, сохранившим многие важные прерогативы Верховного Совета УССР и фактически монопольное право внесения изменений в Конституцию.

Это обстоятельство заметно отличает Украину от других бывших постсоветских и постсоциалистических стран. С одной стороны, в Украине действует необычайно сильный для постсоветской республики парламент, с другой – необычайно сильный для восточно-европейских стран президент. В результате в Украине имеется крайне слабое, по сравнению с другими постсоциалистическими странами, правительство, что ведет к постоянным кризисам во взаимоотношениях во властном треугольнике «президент – правительство – Верховная Рада». Подобная система плохо сбалансирована, и ее перманентный кризис носит системный характер; результатом является слабая исполнительная власть, лишенная возможности проводить самостоятельный политический и экономический курс, который зачастую является жертвой постоянного политического торга между президентом и парламентскими группами.

Какова же практика становления института президентства в постсоциалистических странах на фоне мирового опыта?

Как показывает анализ западных политологов, политическая практика в постсоциалистических странах хорошо согласуется с мировым опытом. В период между 1973 и 1989 годами в 77 из 168 государств хотя бы в течение одного года существовали демократические режимы. Если исключить из их числа 24 «старые» демократии, входящие в Организацию экономического сотрудничества и развития, то остаются 53 страны, из которых 28 были парламентскими республиками, 25 – президентскими. На протяжении рассматриваемого периода демократиями в течение 10 лет подряд оставались 17 из 28 парламентских республик (или 61%) и только 5 из 25 президентских (20%). Другими словами, уровень «выживаемости» парламентских демократий был в 3 раза выше, чем президентских.

В заключении можно сказать, что анализируя становление и деятельность института президентства в постсоциалистических странах, многие исследователи утверждают, что данный институт в большинстве бывших социалистических стран оказался достаточно эффективным, хотя с ходом политического процесса он неизбежно будет претерпевать изменения. Опыт стран Восточной Европы является прекрасной иллюстрацией того, что только созданные с учетом национальной культурной специфики, национального исторического опыта формы могут быть успешными, прочными и стабильными. Ни в одной из стран Восточной Европы не произошло «слепого» копирования иной конституционной модели, в каждой из них была разработана своя конституционная модель, вобравшая, в том числе опыт социалистического конституционного строительства. Лучшее – значит разное и в каждом конкретном случае свое. И подобный выбор является следствием прагматического подхода к государственному строительству. Это и есть подлинная реализация демократических принципов .

— это организованная система связей и социальных норм, которая объединяет значимые общественные ценности и процедуры, удовлетворяющие основным потребностям общества, и возникает в обществе для удовлетворения той или иной социальной потребности. Если такая потребность становится незначительной или совсем исчезает, то существование института оказывается бессмысленным, тормозящим общественную жизнь. Так, из жизни общества постепенно исчезали институты рабства, человеческих жертвоприношений, кровной мести и т.д.

Однако есть институты, которые вызваны к жизни непреходящими потребностями. Это традиционные институты — семейные, политические, экономические, образовательные и религиозные. В последние столетия сформировались и новые социальные институты, например наука, здравоохранение.

Рассмотрим, как появляются в обществе социальные институты. В России в 1990-е гг. проходило рождение частнопредпринимательской деятельности как нового социального института, предназначенного для реализации потребностей населения в экономической деятельности. Когда страна вступила в эпоху рыночной экономики, не было ни знаний, ни приемлемых стандартов поведения, ни традиций, ни законов, которые бы регламентировали частнопредпринимательскую деятельность. Вследствие этого тысячи и тысячи доверчивых и в то же время жадных до денег россиян, поверивших массированной рекламе в печати, по телевидению, вывескам на улицах и в метро, обещавшим баснословные прибыли, вошли в число «обманутых вкладчиков», «обманутых инвесторов». Постепенно россияне стали осознавать, что экономическая деятельность, дающая прибыль, — дело серьезное, которое требует законодательного оформления, определения многочисленных правил, отработанной системы прав и обязанностей. В 1996 г. был принят новый Уголовный кодекс РФ, содержащий в своем составе более десятка статей, предусматривающих уголовную ответственность за мошенничество и другие преступления в сфере предпринимательской деятельности.

Институционализация , таким образом, представляет собой процесс определения и закрепления социальных норм, правил, статусов и ролей, приведения их в систему, которая способна действовать так, чтобы удовлетворять определенную общественную потребность. Можно сказать, что это замена спонтанного и экспериментального поведения на предсказуемое, которое ожидается и регулируется писаными и неписаными правилами.

Процесс образования социального института включает несколько последовательных этапов:

• возникновение потребности, удовлетворение которой требует совместных организованных действий;
• формирование общих целей;
• появление социальных норм и правил в ходе стихийного социального взаимодействия, которое осуществляется поначалу методом проб и ошибок;
• выработка процедур, связанных с реализацией норм и правил; о принятие и практическое применение упомянутых норм, правил, процедур;
• принятие законов, а также необходимых санкций для их поддержания;
• создание системы статусов и ролей, охватывающих всех членов института.

Благодаря образованию социальных институтов беспорядочные конфликты превращаются в высокоформализованную конкуренцию, желание узнать истину — в упорядоченные научные исследования, разрозненные правовые обычаи — в развитую правовую систему. Иными словами, институты являются символами порядка и организованности в обществе.

Институционализированная роль — наиболее постоянная в данном институте совокупность поведенческих ожиданий, отступление от которой обычно сурово наказывается. Например, если руководитель управляет организацией без учета ролевых ожиданий начальства и своих подчиненных, он быстро потеряет свое влияние. Студент, не выполняющий учебный план, считается неуспевающим и, как правило, отчисляется из вуза.

Разные социальные институты, несмотря на специфические различия, имеют некие общие признаки.

Во-первых, наличие культурных символов , иными словами, определенного элемента культуры, который указывает на принадлежность к данному социальному институту. Например, в России обручальное кольцо на правой руке свидетельствует о том, что незнакомка замужем, а на левой — о том, что она вдова. Такие символы, как гимн, флаг, герб, олицетворяют государство.

Во-вторых, человек, включаясь в деятельность социального института, приобретает определенное положение - статус с совокупностью прав и обязанностей и роль - ожидаемое поведение, связанное с полученным статусом. Система этих ролей чаще всего выражена в формальных кодексах поведения: клятва Гиппократа у медиков, присяга президента при вступлении в должность, военная присяга в армии. Если правила, которые содержатся в кодексах, оторваны от реальной жизни или не существует неотвратимого наказания за их нарушение, эти кодексы могут нарушаться.

В-третьих, каждый институт вырабатывает свою идеологию — систему идей, которая указывает, почему человек должен действовать определенным образом, разъясняет и рационально оправдывает применение правил поведения, содействуя тем самым укреплению института.

Если рассматривать институт как совокупность ролей и статусов, предназначенных для удовлетворения потребностей людей, то наиболее сложным, объемным, многоаспектным и многогранным социальным институтом выступает само общество.

Для чего существует общество? Какие функции оно выполняет? Обычно выделяют семь фундаментальных функций, включающих совокупность потребностей, необходимых для поддержания целостности общества:

• коммуникация между членами общества;
• производство товаров и услуг, необходимых для выживания членов общества;
• распределение этих товаров и услуг;
• защита членов общества от внешних и внутренних врагов, стихийных бедствий (пожары, землетрясения, наводнения, оползни);
• демографическое воспроизводство;
• контроль за поведением членов общества;
• разрешение конфликтов между ними.

Все эти насущные для людей потребности удовлетворяются не автоматически, а посредством совместных усилий, которые и осуществляются институтами. Например, для производства товаров необходимы такие виды ресурсов, как земля, труд, капитал и организация.

Таким образом, институты создают устойчивые формы совместной деятельности людей по использованию общественных ресурсов, которые служат для удовлетворения одной или нескольких социальных потребностей.

Институты также регулируют социальные процессы, в ходе которых обычно эти потребности и удовлетворяются. Основной целью социальных институтов является достижение стабильности в ходе общественного развития.

Формирование социальных институтов

Возникновение социальных институтов связано с процессами упорядочения, стандартизации и формализации социальных связей, которые называются институционализацией. При превращении социальных связей в социальные системы и возникают институты.

В обществе существует иерархия социальных институтов, адекватная социальным системам, в которых действуют эти институты: демосоциальные, экономические, политические, духовные.

Качество социальных общностей, где возникают социальные институты, меняется: они дополняются новыми свойствами. Социальные институты находятся в непрестанном развитии и совершенствовании путем реформ, эволюции, революций. Причиной появления новых и совершенствования старых социальных институтов является прежде всего возникновение новых и развитие прежних потребностей. Например, в постсоветской России возникли такие институты, как Федеральное собрание, Конституционный суд, рынок и т. п., произошла диверсификация системы высшего образования, появились частные вузы.

Кроме того, причиной возникновения социальных институтов является появление новых ценностей — идеалов лучшего будущего, возникающих в обществе. Они оказывают громадное влияние на институциональные потребности, ценности, нормы, убеждения, а через них — на институционализацию статусов-ролей данного общества: семейных, бытовых, трудовых и т. п. Можно выделить три культурных уровня институционализации новых ценностей, статусов и ролей в социальных связях: 1) новые знания и убеждения людей; 2) новые нормы поведения; 3) новые ценности.

Становление социальных институтов, адекватных общественным системам (демосоциальной, экономической, политической, духовной), соответствует последовательности превращения важнейшие общественных потребностей в актуальные. Становление социальных институтов (процесс институционализации) семьи, денег, права, образования, торговли, науки и других проходит несколько этапов, которые накладываются один на другой.

Во-первых, возникает какая-то общественная нужда (неудовлетворенность), присущая многим. Этот период сопровождается беспорядком, дезорганизацией, свободой социальных связей.

Во-вторых, идет формирование общественной потребности (мотива, плана, средств и т. п.) некоторыми людьми, ее реализация требует организованных действий в данной общественной сфере.

В-третьих, стихийно (путем проб и ошибок) и сознательно формируются социальные регуляторы (ценности, нормы убеждения), а также процедуры (привычки, обычаи, традиции), которые им соответствуют.

В-четвертых, устанавливается система санкций (наказаний и поощрений) за соблюдение социальных регуляторов.

В-пятых, возникают системы статусов и ролей, разделяющих членов социальной группы. Это завершающий этап, потому что социальный институт — это статусно-ролевая система социальных связей , образующая сущность социальной системы.

Становление и развитие социальных институтов связано с изменением их общественных функций, которые достаточно многообразны.

Во-первых, это функция закрепления социальных связей с помощью системы институциональных регуляторов, придающих действиям людей стандартизированный и регулярный характер.

Во-вторых, это интегративная функция, обеспечивающая: а) сплочение в социальную группу; б) соединение усилий членов группы, вызывающее кумулятивный эффект социального института.

В-третьих, это социализирующая функция, передача накопленного институционального опыта от одного поколения к другому и формирование необходимого для данного общества типа людей.

Образование социального института занимает значительное историческое время и происходит путем проб и ошибок. Процесс усвоения общих стандартов поведения людей, выгодных всем, весьма труден. На данном пути люди преодолевают соблазн ориентации на выгоду только себе. Когда новый стандарт (ценности, нормы, роли) семейного, трудового, политического или иного поведения усваивается человеком, то он превращается в потребность. В таком случае частичная выгода для себя какого-то стандарта поведения дополняется благожелательным отношением со стороны окружающих. Этот стандарт поведения становится для человека институционалазированным, а его статус-роль - органичной.

Институциональная интеграция социальной связи представляет достаточно сложный процесс. Прежде всего, она обусловлена сложностью усвоения статуса-роли. Среди множества существующих стандартов нужно выбрать наиболее типичный по отношению к типичным ситуациям. Например, существует множество стандартов поведения студента в вузе, превращающего его в отличника или двоечника.

Далее, полная интеграция институционального стандарта поведения в мотивацию человека предполагает новое состояние его потребностей и конформность стандарта поведения к ним. Усвоение институционального статуса-роли порождает внутри- и межличностные конфликты с потребностями человека и другими стандартами его поведения. Так, например, статус-роль студента входит в противоречие со статусом-ролью спортсмена и т. п.

Формирование стандарта поведения как важнейшего элемента социального института основано на двух качествах людей. Во-первых, это их установки (ориентации) на других, конформность в ролевом ожидании. Она всегда включает в себя такие мотивы, как самоуважение и защищенность. Здесь человек выступает оценивающим и интересующимся наблюдателем. Во-вторых, это ценности, определяющие институционализированные статусы-роли, которые имеют моральное значение. Они основаны на чувстве ответственности и долга перед другими людьми за статусно-ролевые ожидания, социальные институты и системы общества.

Институциональное поведение как предмет социологии тесно переплетается с психологией, антропологией, этнологией. Социология раскрывает только одну сторону поведения людей в социальных системах: его рациональный (институционализированный) характер; как нерациональное (иррациональное) оно становится предметом несоциологического анализа.

Co времени Раннего Средневековья королям приходилось полагаться на советы и поддержку своих могущественных сторонников и вассалов. Франкские и лангобардские короли время от времени созывали и собрания свободных воинов.

B небольших государственных образованиях, например в Исландии и некоторых кантонах Швейцарии, такие собрания свободных граждан мужского пола существовали веками, иногда вплоть до наших дней. Ho для больших королевств подобная организация была обузой; правители обширных земель предпочитали более узкие собрания. Co своей стороны, самые могущественные вассалы короля стали рассматривать свое положение советников сюзерена как полезное средство для извлечения личной выгоды и стремились обратить обязанности вассалитета в политические права. Именно здесь кроются основы фундаментальной двойственности отношений между правителями и представительными институтами: если правители желали иметь максимальную поддержку вассалов, то вассалы в свою очередь могли поддержать или не поддержать политику правителей. За такого рода поддержку вассалы требовали дополнительного вознаграждения сверх обычных феодальных привилегий. Помимо всего прочего, они стремились закрепить свои права и привилегии, а также сохранить свои владения.

Ho собрания магнатов не были представительными институтами. Сама идея представительства имела различные корни. Одним из ее источников было римское право, зафиксировавшее юридическую процедуру, согласно которой клиента на суде мог представлять адвокат. B XII в. этот принцип был принят церковными учреждениями, прежде всего в структурах национального представительства международных монашеских орденов (например, Доминиканского), а затем и церковного представительства в целом. Иннокентий III собрал членов соборных капитулов и региональных монашеских организаций на IV Латеранский собор (1215), который, как считалось, представлял церковь в целом.

Следующим логическим шагом стало распространение принципа представительства на светские организации. У правителей вошло в обыкновение собирать не только крупнейших магнатов, но и представителей богатых городов и влиятельных религиозных организаций. Другой принцип римского права, гласивший: «То, что касается всех, должно быть одобрено всеми», - стал рациональным обоснованием представительства. Постепенно он приобрел статус фундаментальной политической максимы, подразумевавшей понятие общности интересов внутри страны и в конечном счете сознательную общественную поддержжу ее правительства. Именно такое значение представительные учреждения приобрели в XIII в., а в XIV в. идея представительства получила исчерпывающее теоретическое обоснование в трудах Марсилия Падуанского, Уильяма Оккама и других выдающихся мыслителей.

Сознание общности интересов внутри определенного политического образования составляло главный элемент представительства. Там, где такое сознание отсутствовало или складывалось с трудом, например на территориях, подвластных итальянским городским республикам, представительные институты не развивались. Гораздо легче оно могло появиться в такой большой стране, как Англия, где парламент со временем начал выражать интересы всего королевства. Ho в большинстве случаев индивидуальную лояльность ограничивали более узкие горизонты, не выходившие за пределы отдельного графства, герцогства или провинции. B XIV и XV вв. представительные учреждения развивались в рамках именно таких административных единиц; это способствовало формированию общественного самосознания в более широких масштабах и в то же время консолидировало самосознание различных представительных групп и объединений. Тем самым старинная модель общества трех сословий - духовенства, рыцарства и простого народа - получила свою осязаемую форму в сословном представительстве.

Именно здесь мы должны искать причину поразительно широкого распространения представительных учреждений в христианской Европе, которыми пронизано все общество сверху донизу. Они выполняли две основные функции: во-первых, укрепляли сознание общности в существовавших тогда политических образованиях, во-вторых,

регулировали отношения между правителем страны и его наиболее могущественными подданными. Следует учесть, что общества той эпохи были построены на гораздо более сложных отношениях, чем сеньориально-вассальные отношения IX-X вв.

Ассамблеи, парламенты, кортесы, ландтаги (сеймы), штаты и прочие подобные органы, именуемые по-разному, отличались друг от друга устройством, соответствовавшим общественной структуре данной страны и особенностям своего возникновения. B большинстве областей Франции и Испании, а также в некоторых итальянских и немецких княжествах собрания формировались на основе трех традиционных сословий: духовенства, дворянства и простого народа (обычно представители городских корпораций). B других собраниях, например в английских парламентах, духовенство и бароны были объединены в одну палату, а представители местной знати и городов - в другую. B одних странах, скажем в Швеции, а также в Тироле и в некоторых провинциях Франции свободные крестьяне тоже имели своих представителей; в других, например в Польше и Венгрии, знать фактически вытеснила представителей городов.

B больших странах, таких как Франция или Польша, или в странах, которые лишь недавно «сложились» из отдельных частей (как Нидерланды), развивались и провинциальные, и общегосударственные собрания, причем последние представляли всю страну или по меньшей мере несколько административно-политических единиц, объединенных одной властью.

Ни одно из этих представительных собраний не было демократическим в современном смысле слова. Представительство почти никогда не осуществлялось на общей выборной основе: право представительства обычно давалось как привилегия - богатым корпорациям, отдельным группам населения или регионам. Их интересы и политический кругозор были, как правило, очень узкими, а их представители редко могли судить о проблемах общеполитического характера; многие из них к тому же были коррумпированы. Однако, когда члены собраний требовали от правителя соблюдения их привилегий, они тем самым защищали власть закона против открытого произвола; когда они пытались ограничить налоговые аппетиты правителя, они защищали интересы непривилегированных слоев населения; а когда настаивали на заключении международных договоров и критиковали агрессивную политику своего правителя, они способствовали (пусть и косвенно) смягчению худших черт международной анархии того времени.

Основная функция представительных собраний заключалась в регулировании и упорядочении отношений между правителем и подданными, но это не означало, конечно, что они были способны решить все проблемы, возникавшие в этой сфере. Правители считали парламент полезным в целом органом; но он нередко становился помехой или даже прямой угрозой существующей власти. Поэтому владетельные особы в известных случаях предпочитали править без парламента; но и они сами, и их подданные хорошо представляли себе, что это значит. Французско-нидерландский политик и историк Фи- липпде Комин (ок. 1447-1511), служивший и герцогу Бургундскому, и королю Франции и хорошо знавший, о чем говорит, риторически спрашивал: «Итак... хочу спросить, есть ли на земле такой король или сеньор, который мог бы облагать налогом подданных, помимо своего домена, без пожалования и согласия тех, кто должен его платить, не совершая при этом насилия и не превращаясь в тирана?» 4 Старший современник Комина, главный судья Англии сэр Джон Фортескью (ок. 1385-1479) провел различие между dominium regale (абсолютная монархия) и dominiumpoliticum etregale (конституционное правление): он имел в виду, что французский король может вводить налоги по своему усмотрению, в то время как английский король должен получить на это согласие парламента. B результате французы были буквально задавлены налогами и потому бедны.

Они пьют воду, а питаются яблоками и темным хлебом из ржи; мяса они совсем не видят, разве что у них бывает немного сала или потрохов от тех животных, которых убивают для знати и купцов. Шерстяной одежды они не носят... их жены и дети ходят босыми... Многие из них, кто раньше вносил господину за годовую аренду сво- егоучастка один щит, теперь вносит королю сверхэтого щита еще пятъ. По этой причине они так задавлены нуждой, постоянной необходимостью бодрствования и непосильным трудом ради поддержания жизни, что сама их физическая природа пришла в негодность... Они стали сгорбленными и немощными, неспособными ни сражаться, низащищатъ королевство...

Для защиты своей страны король Франции вынужден нанимать шотландцев, испанцев и немцев.

Bom каковы плоды jus regale... Ho, хвала Богу, эта земля [Англия] управляется лучшим законом, а потому и люди здесь не живут в такой нужде и не терпят такого вреда для своего тела: они здоровы, и у них есть все необходимое для поддержания жизни. По этой причине у них довольно сил, чтобы отразитъ врагов королевства и победить другие королевства, которые могли бы причинитъ им

вред. Bom каковы плоды jus politicum et regale - закона, под которым мы живем 5 .

Если сделать поправку на понятный, хотя и не вполне оправданный патриотический пафос главного судьи - ведь французы только что изгнали англичан из своей страны, - то подмеченное им различие между двумя способами правления нужно признать весьма ценным; современники также отнеслись к нему одобрительно. Ни Комин, ни Фортескью не сказали ничего нового, но единодушно подчеркнули то фундаментальное обстоятельство, что отношения между правителем и парламентом - это вопрос о политической власти: в конечном счете история отношений между монархами и парламентами свелась к истории борьбы за власть. C ХГѴ по XVII в. эта борьба была одним из основных элементов внутриполитической истории европейских государств. K концу XV в. только в нескольких случаях она благополучно завершилась: у большинства стран конституционный кризис был еще впереди.