Кони делал карьеру по судебному ведомству в двух качествах: во-первых, он начал свою карьеру в качестве государственного обвинителя в суде, во-вторых после этого Кони большую часть своей профессиональной карьеры Кони делал как судья, а именно в качестве председателя Петербургской судебной палаты, а затем и судебной палаты Сената и Синода. Он был талантливый судебный деятель. Известный русский адвокат того времени Андреевский, речи которого до 1917 года четырежды переиздавались, упрекал Кони в том, что его талант, как судебного оратора, был употреблен для обвинения и судебного преследования.

Наиболее известна статья Кони, которая называется «нравственные начала в уголовном процессе (общие черты судебной этики)». Он читал лекции в Александровском лицее. Одну из Лекций курса он переделал в данную статью и опубликовал в журнале Министерства юстиции в 1902 году.

Кони говорит, что «судебная этика – это учение о приложении общих понятий о нравственности к той или другой отрасли специальной судебной деятельности». Нужно сказать, что в это время уже начинают публиковаться специальные работы отечественных адвокатов по адвокатской этике и много было переводов. Термин же судейская этика был неизвестен. Примерно более 100 лет назад в России появился термин этика нотариуса.

Понятие судебная этика Кони употребляет как родовое понятие к другим видам профессиональной деятельности и профессиональной этике юриста.

Кони ставит задачу осветить те разнородные вопросы, возникающие в каждой стадии процесса, которые подлежат разрешению, согласно существенным требованиям нравственного закона. Складывается три возможных подхода к судебной этике:

1. Изучение через стадии судебного процесса. Представитель: Кобликов, Халиулина.

2. Рассмотрение через этику процессуальных лиц (судья, обвинитель, адвокат и т.д.)

3. Рассмотрение через специфические нравственные проблемы, возникающие как применительно к следствию, так и к судопроизводству.

Кони формулирует три основные момента, через которые раскрывается роль судьи:

1. Необходимые свойства этой деятельности, где важную роль играют внутренние убеждения судьи и толкование им закона в приложении к данному случаю

2. Необходимые условия этой деятельности

3. Собственно поведение судьи по отношению к лицам с которыми он приходит в соприкосновение в следствие своей деятельности.

Кони можно назвать определенным идеалистом. Кони рассматривает некоторые результаты, которых достигло судопроизводство в ходе осуществления судебной реформы Александра II. Кони руководствуется определенными идеальными представлениями. Он говорит: «коренные начала правосудия – гласность, устность, непосредственность и свободную оценку доказательств, оно (государство) серьезно посягнуть не решится».

Кони в данном случае определенным образом забывает о том, что помимо правовой реальности присутствует ещё социальная реальность и социально-политическая реальность. Он не принимает в расчет, что социальная и социально-политическая реальность прямым образом оказывает давление на правовую сферу и на сферу судопроизводства в частности.

Можно выделить несколько блоков:

1. Кони рассматривает эволюцию судопроизводства с точки зрения целей, на которые оно направлено и условий определяющих содержание судебной деятельности.

До некоторой степени Кони рассматривает эволюцию в зависимости от того какой тип государства, какие нравы и как это выражается в судопроизводстве и, подходя к современному моменту, он все это забывает, он говорит: «общество не сможет отказаться от суда присяжных и состязательности».

Исходя из того, что условия, считал Кони, самые благоприятные, центр тяжести учения о судопроизводстве должен быть перенесено с хода процесса на этическую и общественно-правовую деятельность судьи

2. Это собственная фигура судьи.

Кони указывает, что важны, с одной стороны, условия, в которые ставит его разумное законодательство, а, с другой стороны, типические черты, которыми его снабжает общественное, правовое и нравственное чувство. Например, он говорит, что нужно ограничить неявные приказания, идущие от власть имущих. Кони говорит: «ограничить судью от влиятельных просьб и внушений». Влияние окружающей среды и общественного мнения. Кони говорит о том, что все это незначительно, судья должен руководствоваться судейской совестью.

3. Нравственный аспект процессуального положения участников судопроизводства:

a. Право родственников не свидетельствовать против близких

b. Освобождение от свидетельства в суде священников в силу тайны исповеди.

c. Признание адвокатской тайны и её сохранение. Речь идет даже не о действующем защитнике, а о бывшем защитнике и бывшем доверителе.

d. Право подсудимого не свидетельствовать против самого себя

e. Правильное общение. Круг лиц с кем нужно наладить правильное общение: с подсудимым и его родственниками, потерпевшем (жертвой преступления) и свидетелями. Кони употребляет понятие «вкус», «чувство меры» и «такта», они должны быть соблюдены применительно к этому. Здесь сливаются этические требования с эстетическими – судебный этикет.

4. Касается государственного обвинителя

5. Касается адвоката

6. Важное педагогическое значение суда присяжных

Вопрос 14. А. Ф. Кони о нравственных требованиях к судье и иным процессуальным участникам.

Фундаментальные основы выработки основных принципов судейской этики были заложены в конце XIX – начале XX веков А.Ф. Кони , который указывал на то, что главным в общей организации правосудия должен быть судья, не только «с теми неизбежными условиями, в какие его ставит рациональное законодательство», но в значительной степени – «и с типичными чертами, которыми его наделяет общественное правовое и нравственное чувство» . В числе аспектов «изучения судопроизводства, с позиции деятельности судьи» А.Ф. Кони, наравне с вопросами законности, толкования права, назвал и «поведение судьи» как по отношению к участникам судопроизводства, так и вообще к лицам, «с которыми он соприкасается в своей деятельности» . А.Ф. Кони указывал на важность «в нравственном отношении» изучать «область поведения судьи», простое исполнение которым служебного долга не исчерпывало «всей полноты его задачи». Современный процесс, подчеркивал автор «ставит судью лицом к лицу с живым человеком». Автор образно указывал на результаты судебной реформы, которая посредством гласности и устности судопроизводства «… расшевелила и разметала по сторонам огромный ворох бумаг, протоколов, резолюций, докладов и т. п., под которым ранее был полностью «погребен» живой человек, становившийся лишь номером дела». Гуманистический правовой идеал А.Ф. Кони выражался как раз в том, что именно человек «восстал из-под этого тяжкого нагромождения письменной работы, полностью стиравшей его личные краски». Именно человек, личность, а не номер дела, как ранее, теперь «предстал перед судьей вместе со своими фактическими обличителями и заступниками – свидетелями». Именно в этот момент возник новый элемент судейской деятельности - поведение судьи по отношению к людям, с которыми он призван иметь дело. Это поведение, отмечал А.Ф. Кони, «не есть простая совокупность поступков, а сознательный образ действий, одинаково применимый ко всем разнообразным случаям судебной и судебно-бытовой жизни, предусмотреть и предустановить которые заранее невозможно». В связи с этим закон не мог «начертать образ действий судьи во всех его проявлениях», что собственно и не входило в его задачу. Закон лишь указывал порядок, внешний характер и содержание процесса. Как справедливо отмечал А. Ф. Кони в деятельности судьи, должны сливаться правовые и нравственные требования, так как внешние правила на практике «неминуемо отражают на себе и внутренний строй души того, кто их осуществляет, ибо в каждом судебном действии наряду с вопросом, что следует произвести, возникает не менее важный вопрос о том, как это произвести». Чтобы не стать простым орудием внешних правил, «действующим с безучастной регулярностью часового механизма, судья должен вносить в творимое им дело свою душу и наряду с предписаниями положительного закона руководиться безусловными и вечными требованиями человеческого духа...». Нормы судейской этики необходимо прививать со студенческой скамьи. По мнению А.Ф. Кони студенты юридических факультетов должны изучать судебную этику, составляющую «живое и богатое по своему содержанию дополнение к истории и догме процесса». Основное внимание при этом «с полным основанием обратится на изучение нравственных начал и центр тяжести учения о судопроизводстве перенесется с хода процесса на этическую и общественно-правовую деятельность судьи во всех ее разветвлениях». В современных условиях российского правосудия эти концептуальные положения пока реализованы далеко не в полной мере. А.П. Андреева, студентка А.Ф. Кони в начале 1920-х годов, вспоминала, что профессор терпеть не мог манерности и ложного пафоса. От председательствующего суда он требовал соблюдения принципа «судья - слуга, а не лакей правосудия». Судья, как он учил студентов, не имеет права решать вопросы по формуле «я так хочу», а руководствуется исключительно требованием закона и совести «я не могу иначе», так как именно это решение диктует смысл закона. Важным как в теоретическом, так и в практическом плане представляется вопрос о соотношении судейской этики и судебных ошибок. А.Ф. Кони допускал возможность судейской ошибки, но при этом подчеркивал, что если «он хочет быть действительно судьею, а не представителем произвола в ту или другую сторону», то он должен основывать свое решение на логически неизбежном и нравственно-обязательном. Им же была дана классификация «так называемых «судебных ошибок», которые «далеко не всегда бывают следствием бессознательного заблуждения или несчастного стечения обстоятельств». А.Ф. Кони отмечал следующие причины вынесения «явно пристрастных, жестоких и бездоказательных приговоров», «горящих на страницах истории, как несмываемое кровавое пятно в руке леди Макбет»: рассчитанное мщение; политические страсти; предвзятое мнение окружающей среды.

А.Ф. Кони с полным основанием утверждал, что не сфера вывода о виновности из обстоятельств дела, а именно сфера применения закона – та, где особенно явно и нравственно-ободрительно проявляется самостоятельность судьи и «независимость его от нагнетающих его совесть влияний». Таким образом, сфера применения закона выводилась им из сферы судебной этики. К основным нормам судебной этики (применительно к уголовному процессу) А.Ф. Кони относил «способы к осуществлению справедливости»: корректное обращение с подсудимым и свидетелями для облегчения их «подчас очень тяжелого или затруднительного положения на суде», спокойное отношение, внимание к объяснениям, исключение иронии и насмешек, равно как и личного озлобления в отношении подсудимого; «опрятность приемов обвинения», исключающих «возбуждение страстей» и искажение материалов дела; исключение в судебном заседании «лицедейства в речи, жесте и манере держать себя»; простота языка, без театральности, излишней вычурности, громких, а также «жалких» слов.

Нравственным долгом выступающего в суде А.Ф. Кони считал осторожное и умеренное обращение со словом, превращение его в слугу глубокого убеждения, избегание красивой формы и стремления увлечь кого-либо своей речью, т.е. без того, что (свойственно адвокатам) в современной лексике именуется «самопиар».

В книгу включены наиболее известные и представляющие интерес в теоретическом отношении произведения А. Ф. Кони, не утратившие своего значения и в настоящее время. В издание входят работы, рекомендуемые программами высших учебных заведений по уголовному процессу, этике юриста и ряду других дисциплин в качестве дополнительной литературы.

Шаг 1. Выбирайте книги в каталоге и нажимаете кнопку «Купить»;

Шаг 2. Переходите в раздел «Корзина»;

Шаг 3. Укажите необходимое количество, заполните данные в блоках Получатель и Доставка;

Шаг 4. Нажимаете кнопку «Перейти к оплате».

На данный момент приобрести печатные книги, электронные доступы или книги в подарок библиотеке на сайте ЭБС возможно только по стопроцентной предварительной оплате. После оплаты Вам будет предоставлен доступ к полному тексту учебника в рамках Электронной библиотеки или мы начинаем готовить для Вас заказ в типографии.

Внимание! Просим не менять способ оплаты по заказам. Если Вы уже выбрали какой-либо способ оплаты и не удалось совершить платеж, необходимо переоформить заказ заново и оплатить его другим удобным способом.

Оплатить заказ можно одним из предложенных способов:

1. Безналичный способ:
   • Банковская карта: необходимо заполнить все поля формы. Некоторые банки просят подтвердить оплату – для этого на Ваш номер телефона придет смс-код.
   • Онлайн-банкинг: банки, сотрудничающие с платежным сервисом, предложат свою форму для заполнения. Просим корректно ввести данные во все поля.
     Например, для " class="text-primary">Сбербанк Онлайн требуются номер мобильного телефона и электронная почта. Для " class="text-primary">Альфа-банка потребуются логин в сервисе Альфа-Клик и электронная почта.
   • Электронный кошелек: если у Вас есть Яндекс-кошелек или Qiwi Wallet, Вы можете оплатить заказ через них. Для этого выберите соответствующий способ оплаты и заполните предложенные поля, затем система перенаправит Вас на страницу для подтверждения выставленного счета.

За свою долгую жизнь А. Ф. Кони снискал се­бе славу не только выдающегося судебного деятеля и пер­воклассного оратора, талантливого писателя и крупного общественного деятеля, но и незаурядного ученого-право- веда.

Ero талант многогранен, научные интересы разносто­ронни. Большой вклад внес он в область уголовного права, уголовного процесса и судоустройства. Среди получивших всеобщее признание криминалистов дореволюционной Рос­сии его имя занимает одно из первых мест.

Уже в юные годы А. Ф. Кони пишет первую научную работу - кандидатское рассуждение о праве необходимой обороны, опубликованное в «Московских университетских известиях» в 1866 году. Эта работа вызвала огромный ин­терес не только будущих многочисленных почитателей его необычайного таланта, но и государственной цензуры в лице Главного управления по делам печати. Ero дерзкие для того времени мысли о справедливости и целесообраз­ности допущения необходимой обороны против неправо­мерных действий власти и, в частности, против незакон­ного ареста, о том, что «всякий гражданин, имеющий обя­занность исполнять закон, имеет и право не допустить противозаконных действий», об органической связи права необходимой обороны и принципа равенства между людьми сразу же охарактеризовали А. Ф. Кони как борца за про­грессивные и демократические идеи в праве, каким он оста­вался до конца своих дней. To был смелый вызов молодого ученого, принципиально и мужественно отстаивающего свои взгляды и убеждения.

Научное дарование А. Ф. Кони было сразу же заме­чено, и он должен был по рекомендации" юридического факультета Московского университета занять место на ка­федре уголовного права и процесса. Однако А. Ф. Кони добровольно отказался от научной карьеры и почти всю свою жизнь посвятил судебной деятельности. Он прочно вошел в науку с большим опозданием во времени, но зато обогащенный многолетним опытом судебной и прокурор­ской деятельности. Быть может, потому столь весомы и значительны его научные выводы и положения, что они надежно и прочно опираются на обобщения и анализ обширной практики, на личный опыт крупного судебного деятеля и потому вызывают неослабевающий интерес и в наши дни.

Было бы ошибочно думать, что правовые взгляды А. Ф. Кони выражены лишь в его научных работах, со­ставляющих основное содержание данного тома его сочи­нений. Они красной нитью проходят через все его обвини­тельные речи и кассационные заключения, руководящие напутствия присяжным заседателям и кассационные до­клады, его выступления на собраниях юристов и воспоми­нания о прошлом.

А. Ф. Кони по праву считается основателем судебной этики - науки, не занявшей еще до сих пор заслуженного ею места. Взгляды его по этому вопросу Изложены B «Нравственных началах в уголовном процессе (общие черты судебной этики)».

Нравственйым началам при осуществлении правосудия А. Ф. Кони отводил видное место. He особенно веря, ви­димо, в возможность их реализации в судах царской Рос­сии, он утверждал, что нравственным началам «принад­лежит в будущем первенствующая роль в исследовании условий и обстановки уголовного процесса». Он надеялся на то, что рядом с «изощрением техники» в уголовном процессе Должно пойти «развитие истинного и широкого человеколюбия на суде, равно далекого и от механической нивелировки отдельных индивидуальностей, и от черство­сти приемов, и от чуждой истинной доброте дряблости воли в защите общественного правопорядка». Он надеялся на то, что «центр тяжести учения о судопроизводстве пе­ренесется с хода процесса на этическую и обществен- но-правовую деятельность судьи во всех ее разветвле­ниях».

Центральное место в судебной деятельности А. Ф. Ко­ни всегда отводил личности судьи. Как бы хороши ни были правила деятельности, они могут потерять свою силу и значение в неопытных, грубых или недобросовестных руках, а самый обдуманный и справедливый уголовный закон обращается в ничто при дурном отправлении право­судия. Исходя из этого, А. Ф. Кони считал, что изучение судопроизводства в той его части, которая относится к судебной деятельности, должно иметь своим предме­том не только свойства и условия этой деятельности, HO и «поведение судьи по отношению к лицам, с которыми OH приходит в соприкосновение вследствие своей деятель­ности».

Большое внимание А. Ф. Кони уделяет проблеме внут­реннего убеждения судьи. Он прослеживает, как в истори­ческом развитии свобода внутреннего убеждения античного судьи сменяется предвзятостью внутреннего убеждения феодального судьи в уголовном процессе, где отсутствует защита и присутствуют безгласность, письменность и кан­целярская тайна, а последняя в свою очередь сменяется связанностью внутреннего убеждения судьи во времена господства системы формальных доказательств. Он^ при­ветствует возврат к свободе внутреннего убеждения судьи, связанный с судебной реформой 1864 года.

Судья, по мнению А. ®. Кони, должен напрягать все свои душевные силы для отыскания кстины в деле, при вынесении приговора он не должен быть в плену «мимо­летного мнения, внушенного порывом чувства или пред­взятым взглядом», он не вправе решать дела по прин­ципу: «Я так хочу». Ero девизом должно быть: «Я не могу иначе». B основе судебного приговора должна ле­жать не только логическая неизбежность, но и нравствен­ная обязательность.

Процесс формирования внутреннего убеждения судьи связан с непрерывным разрешением возникающих сомне­ний. А. Ф. Кони принадлежит определение понятия «со­мнения» и путей его преодоления. «Благодетельный и ра­зумный обычай, обратившийся почти в неписаный закон, предписывает всякое сомнение толковать в пользу подсу­димого. Ho какое это сомнение? Конечно, не мимолетное, непроверенное и соблазнительное по легко достигаемому при посредстве его решению, являющееся не плодом вя­лой работы ленивого ума и сонной совести, а остающееся после долгой, внимательной и всесторонней оценки каж­дого доказательства в отдельности и всех их в совокуп­ности, в связи с личностью и житейскою обстановкою обвиняемого^ C сомнением надо бороться - и победить его или быть им побежденным, так, чтобы в конце концов не колеблясь и не смущаясь сказать решительное слово - «виновен» или «нет»...». B этом теоретическом положении настойчиво звучит призыв к напряженной, интенсивной и плодотворной деятельности судей, вне которой не может быть достигнуто специальное и общепревентивное воздей­ствие судебного процесса, и особенно судебного приговора.

Высоко ценил А. Ф. Кони судейскую независимость как одно из важнейших условий, обеспечивающих поста­новление правильного приговора. Он считал необходимым ограждать судей от всяких посягательств на их независи­мость, от условий, дающих основание к развитию в них «малодушия и вынужденной угодливости».

B связи с этим он положительно оценивал принцип несменяемости судей, дающий, как ему представлялось, «возможность спокойно и бестрепетно осуществлять свою судейскую деятельность». Переоценка значения несменяе­мости судей как гарантии судейской независимости отно­сится к числу заблуждений А. Ф. Кони. Общеизвестна ленинская оценка принципа несменяемости судей, не даю­щего возможности замениаь негодных судей. Именно по­этому советское законодательство не восприняло этого принципа.

Заслуживают быть отмеченными суждения А. Ф. Кони о влиянии иа судей общественного мнения. Он высоко це­нил общественное мнение передовой России. Вместе с тем он предостерегал от подмены подлинного общественного мнения «общественными страстями». «Под видом «обще­ственного мнения», - писал он, - судье указывается ино­гда лишь на голос «общественной страсти», следовать ко­торому в судебном деле всегда опасно и нередко недо­стойно».

А. Ф. Кони весьма ярко показал, как отрицательно иногда влияет на суд общественное мнение, когда оно яв­ляется зыбким, неустойчивым, несозревшим. B обвини­тельной речи по делу Александра и Ивана Мясниковых, разбиравшемуся 14 лет и возбудившему массу толков, он говорил:

«Общественное мнение клонилось... TO в одну, TO в дру~ гую сторону, и судом общественного мнения дело это было несколько раз, и самым противоположным образом, разре­шаемо. Мясниковых признавали то закоренелыми преступ­никами, то жертвами судебного ослепления. Ho суд обще­ственного мнения не есть суд правильный, не есть суд, сво­бодный от увлечений; общественное мнение бывает часто слепо, оно увлекается, бывает пристрастно и - или жесто­ко не по вине, или милостиво не по заслугам. Поэтому приговоры общественного мнения по этому делу не могут и не должны иметь значения для вас».

Эти соображения актуальны и в наши дни.

Присяжным заседателям, «почерпнутым из обществен­ного моря и снова в него возвращающимся», он всегда вну­шал, что они не должны приходить в суд с уже заранее сложившимся мнением. B них он видел представителей общественной совести. .

Обращая внимание судей на недопустимость автомати­ческого применения закона, на необходимость проникнове­ния в мысль законодателя, А. Ф. Кони вместе с тем воз­ражал против внесения в толкование закона своих личных вкусов, симпатий и антипатий, что способно поставить на место закона личное усмотрение и произвол. «Законода­тельная деятельность, - писал он, - в своей вдумчивой и медлительной, по самому своему существу, работе, уподоб­ляется старости, о которой поэт сказал, что она «ходит осторожно и подозрительно глядит». Пестрые явления и новые потребности мимо бегущей жизни обгоняют закон с его тяжелой поступью. Судье легко и извинительно увлечься представлением о том новом, которому следовало бы быть на месте существующего старого, и в рамки на­стоящего постараться втиснуть предполагаемые веления желанного будущего. Этот прием приложения закона.., од­нако, грозит правосудию опасностью крайней неустойчи­вости и случайности...».

Таким образом, А. Ф. Кони выступал против коррек- тировзния законов судьями в соотзетствии с потребно­стями практики и изменившимися условиями жизни. Так идея независимости судей дополнялась идеей законности, составляя двуединую формулу одного из важнейших устоев правосудия.

Высоко ценя закон, А. Ф. Кони тем не менее подчерки­вал, что он намечает лишь служебные обязанности судьи. Ho наряду со служебным долгом есть нравственный долгПоэтому в деятельности судьи должны сливаться право­вые и нравственные требования, в каждом судебном дей­ствии наряду с вопросом, что следует произвести, возни­кает не менее важный вопрос о том, как это произвести. Нравственный долг судьи А. Ф. Кони видел прежде всего в уважении к человеческому достоинству и в справедливом отношении к человеку. «Правосудие не может быть отре­шено от справедливости, - писал А. Ф. Кони, - а послед­няя состоит вовсе не в одном правомерном применении к доказанному деянию карательных определений закона. Судебный деятель всем своим образом действий относи­тельно людей, к деяниям которых он призван приложить свой ум, труд и власть, должен стремиться к осуществле­нию нравственного закона».

B ряде положений уголовно-процессуального закона А. Ф. Кони видел требования нравственности (право близ­ких родственников и супруга обвиняемого устраниться от дачи показаний о нем, недопущение к свидетельству защит­ника в отношении признания, сделанного ему обвиняемым во время производства по делу, право обвиняемого на мол­чание и недопустимость принять это молчание за призна­ние им своей вины и т. д.).

А. Ф. Кони стремился привить нравственную чуткость судье, развивать в нем стремление не только казаться, но и быть справедливым. Судья никогда не должен забывать, что подсудимый почти никогда не находится в спокойном состоянии, что следует всегда учитывать состояние потер­певшего, оскорбленного в своих лучших чувствах, а также состояние свидетелей, большинство которых теряется в не­обычной, торжественной обстановке суда, и потому надо уметь «вернуть спокойствие и самообладание одним,начала в уголовном процессе»: «Идеалы постепенно начали затемняться, и нравственные задачи стали отходить на задний план. Служение правосудию по­немногу начинает обращаться в службу по судебному ве­домству, которая отличается от многих других лишь своею тяжестью и сравнительно слабым материальным возна­граждением».

А. Ф. Кони мечтал, чтобы в курс уголовного судо­производства входил отдел судебной этики в дополнение к истории и догме процесса. Неоднократные его попытки получить возможность читать такой курс в университете не увенчались успехом. Ho мечта его была смелой и дерз­кой: утверждать и внедрять нравственные начала в уголов­ное судопризводство, хотя и пореформенной, но самодер­жавной России.

Большую научную ценность имеет включенный в чет­вертый том очерк «История развития уголовно-процес­суального законодательства в России». Законы о судо­производстве, подчеркивал А. Ф. Кони, помимо своего на­значения регламентировать осуществление правосудия, имеют историческое, политическое и этическое значение.

Метко и образно характеризует А. Ф. Кони старый до­реформенный суд, в котором торжествовало «своеобраз­ное правосудие, среди органов которого подчас власть без образования затопляла собою небольшие островки обра­зования без власти».

Волокита и исключительная медлительность производ­ства являлись непременными спутниками этого суда. B ра­боте приводится яркий пример такой волокиты: дело о краже из московского уездного казначейства медной мо­неты, возникшее в 1844 году, было окончено ЛИШЬ B 1865 году, т. e. через 21 год. Таких дел было немало.

Обличающие строки посвятил А. Ф. Кони временам, когда «сознание надо добыть во что бы то ни стало, - не убеждением, так страхом, не страхом, так мукою», когда судьи допытывались «правды» посредством изощренных пыток, когда суд находился в плену заранее «предустанов­ленных», формальных доказательств с их «присяжными» и «бесприсяжными» свидетельскими показаниями, с превос­ходством показаний знатного перед незнатным, духовного перед светским, мужчины перед женщиной, ученого перед неученым.

А. Ф. Кони показал и неприглядную роль правовой науки. «Вопиющие недостатки такого порядка вещей, - пи­сал он, - долгое время не привлекали к себе внимание законодателя и мало интересовали науку, которая, брезг­ливо отворачиваясь от действительности, уходила в глубь веков, изощряясь в исследованиях о кунах и вирах по Русской Правде или раболепно пела дифирамбы нашему судопроизводству».

И если делались отдельные попытки хотя бы коммен­тировать действующее законодательство, то они натал­кивались на противодействие цензуры. B очерке приво­дится приговор с «Практическим руководством к русскому уголовному судопроизводству», написанным H. И. Стоя- новским в 1850 году и признанным цензурой излишним по мотиву: «Что если в его руководстве приведено TO, что изложено в Своде законов, то к чему оно?, а если в нем содержится то, чего нет в Своде, то оно бесполезно, а сле­довательно и не нужно;..»,

Читатель найдет в указанной работе немало восторжен­ных строк, посвященных периоду, предшествовавшему су­дебной реформе и связанному с ее осуществлением, - периоду «судебного обновления России», «пробуждения правового чувства и юридической мысли».

Весьма тщательно показаны в этой * работе дискуссии, имевшие место в то время по вопросам введения суда при­сяжных, допущения защиты обвиняемых на предваритель­ном следствии и гласности при производстве предвари­тельного следствия.

А. Ф. Кони сочувственно относился к мнению, что «та­кая гласность представляется самым действительным сред­ством в смысле ограждения лица, подвергшегося пресле­дованию, от злоупотреблений и увлечений следователя», она нужна и «для устранения несправедливых нареканий на добросовестных следователей и для предупреждения возможности голословного отказа подсудимых от сделан­ного ими признания преступления». Что же касается до­пущения защиты на предварительное следствие, то оно «одинаково полезное не только для привлеченного, HO и для самого следователя».

А. Ф. Кони сочувственно приводит доводы редакцион­ной комиссии против предоставления права единолично мировому судье применять арест: «Арест есть лишение свободы - величайшего блага каждого гражданина, рас­поряжение которым нельзя предоставить единоличному мировому судье, способному, как всякий человек, увле­каться и страстями, и пристрастиями. B случае несправед­ливости этого наказания уже невозможно вознаградить сделанное им зло. Арест есть вычет из жизни, попол­нить который не в состоянии никакая сила человеческая. Представлять такое безвозвратное неисправимое наказание произволу одного судьи - нет никакой возможности. Рас­поряжение им может быть представлено только суду кол­легиальному, но никак не одному судье. Гражданская сво­бода- такое великое право, которое должно быть огоаж- дено самыми действительными гарантиями».

Весьма примечательно суждение А. Ф. Кони о царской тюрьме - «этой школе взаимного обучения праздности пороку, разврату и преступлению».

А. Ф. Кони был неизменным почитателем судебной реформы, осуществленной в России в 1864 году. Он счи­тал, что юрист найдет в истории судебной реформы ши­рокую и блистательную картину коренного изменения форм и условий правосудия, являющегося одной из важ­нейших сторон жизни. Уходил со сцены вотчинный суд C его расправой в голом виде, терялся сословный характер суда. C судебной реформой связывалась не оправдавшаяся впоследствии надежда, что уйдет в прошлое Русь, которая «в судах полна неправды черной».

B работе «Судебная реформа и суд присяжных» А. Ф. Кони прослеживает процесс рождения новых начал в судопроизводстве. Вначале, еще до реформы, полицей­ский розыск отделяется от судебного исследования. Ha смену полицейским чинам приходят судебные следова­тели. Двери залов судебных заседаний понемногу начи­нают открываться, и в них входит не только проситель, но и «слушатель и зритель». Однако это были лишь за­платы на старой одежде. B суде продолжала господство­вать теория формальных доказательств, преобладало пись­менное производство. «Составители Судебных уставов, - писал А. Ф. Кони, - понимали, что необходима кореиная реформа, что как ни подпирать, чинить и штукатурить старое здание, а все-таки в нем долго прожить будет не­возможно».

Судебная реформа на место теории формальных дока­зательств принесла свободную оценку доказательств, а взамен письменного производства провозгласила начала гласности, устности, непосредственности и состязатель­ности. Появился суд присяжных. «Живой человек, - писал А. Ф. Кони, - вызван ими во всех стадиях процесса пред лицо суда и в решительные моменты окончательного об­суждения его вины поставлен в условия свободного состя­зания».

А. Ф. Кони с грустью многократно отмечает, что осу­ществление в жизни основных начал Судебных уставов вызвало резкие и все возрастающие нападки на эти начала. Демократические начала и институты не могли пуститькории в почву царскойРоссии(этодалеконевсегда понимал А. Ф, Кони). Их судьба оказалась печальной. «Мировой институт, - констатирует А. Ф. Кони, - судеб­ные следователи, прокуратура, адвокатура и присяжные заседатели были подвергаемы беспощадней и, по большей части, крайне односторонней критике».

А. Ф. Кони возмущался несправедливостью огульных обвинений учреждения адвокатуры, «неразрывно связан­ного с коренным началом нового суда - состязанием сто­рон», и отмечал ту тяжелую и бескорыстную помощь, «ко­торую оказывала адвокатура отправлению правосудия в массе уголовных, подчас очень долгих процессов».

Он решительно отбивал все атаки на суд присяжных и отстаивал необходимость его сохранения. B присяжных заседателях он видел представителей общества, выразите­лей общественной совести, указывал иа ту пропасть, кото­рая отделяла их от сословных представителей. «Присяж­ные заседатели, - писал А. Ф. Кони, - решают дела по внутреннему убеждению, которое складывается свободно и независимо, согласно с тем, что они видят и слышат на суде. Это коренное свойство суда присяжных».

Как известно, суд присяжных подєергалея в то время критике главным образом за то, что он выносил значитель­ное число оправдательных приговоров. Особой силы до­стигла эта критика, когда был вынесен оправдательный приговор по делу Веры Засулич, по которому председа­тельствовал А. Ф. Кони (в качестве наказания за это он был «разжалован» в цивилисты и направлен в петербург­скую судебнуюпалатудля рассмотрения гражданскихдел). А. Ф. Кони потратил немало сил и энергии на".то, чтобы вскрыть подлинные причины оправдательных приговоров, выносимых присяжными заседателями. Он указывал на то, что присяжных спрашивают ке о том, совершил ли подсу­димый преступное деяние, а виновен ли он в том, что совер­шил его. И поэтому они нередко, установив факт соверше­ния подсудимым преступления и не найдя его личной вины в этом, выносят оправдательный вердикт. Он считал пре­увеличенными многочисленные заявления о слабой репрес­сии суда присяжных.

А. Ф. Кони утверждал, что можно не соглашаться с тем или иным оправдательным приговором суда присяж­ных, но его всегда можно понять и объяснить.

Оправдательные приговоры суда присяжных во мно­гих случаях содержали в себе критику действовавших тогда законов, c которыми не могло примириться право­сознание присяжных заседателей. Поэтому А. Ф. Кони подчеркивал, что систематически повторявшиеся оправда­тельные приговоры «сослужили службу законодатель­ству, указав ему на противоречие жизни с требованиями закона».

А. Ф. Ко-ни приходил к выводу, что правильное реше­ние вопроса заключается не в принятии предложений об упразднении суда присяжных, а в осуществлении мер по улучшению практики его деятельности. «Суд жизнен­ный, - писал он о суде присяжных, - имеющий облаго­раживающее влияние на народную нравственность, слу­жащий проводником народного правосознания, должен не отойти в область преданий, а укрепиться в нашей жизни».

«Суд присяжных России, - говорил А. Ф. Кони 28 но­ября 1880 г.в С.-Петербургскомюридическом обществе,- похож на дорогое и полезное растение. Опытный и знаю­щий садовод, в лице составителей Судебных уставов, пере­нес его из чужих краев на нашу почву, вполне для него пригодную, и затем уступил другим возращеиие этого растения. Пока оно не пустит глубоких корней и не рас­пустится во всей своей силе, необходимо не оставлять его на произвол судьбы, а заботливо следить за ним, охранять его от непогоды, защищать от дурных внешних влиянии, окопать и оградить таким образом, чтобы не было поводов и возможности срезать с него кору или обламывать его вегки».

B суждениях А. Ф. Кони о суде присяжных в царской России имелось немало заблуждений и главное чрезмерной идеализации этого института. Некоторые его предложения по усовершенствованию суда присяжных были ошибоч­ными. Он неправильно, например, полагал, что одной из причин недостатков в деятельности суда присяжных яв­ляется привлечение в их состав крайне бедных людей. Отмечая в работе «О суде присяжных и о суде с сослов­ными представителями» невысокий имущественный ценз для включения в списки присяжных (200 руб. валового до­хода или жалованьявгод)и предлагая повысить этотценз, А. Ф. Кони писал: «...всякий суд, не исключая и суда при­сяжных, должен состоять из людей, независимых от нуж­ды и от страстей, ею порождаемых». Он считал в связи с этим правильным исключение законом 1887 года из со­става присяжных Людей, впавших в крайнюю бедность, и домашнюю прислугу и ставил вопрос о возможности иск­лючения из их состава «...таких представителей служеб­ных профессий, которые, будучи надломлены в своей жив- ни и искажены в трезвости своих взглядов непрерывным механическим трудом за кусок хлеба, приносят затем иа скамью присяжных болезненную односторонность». Он сетовал на «...призыв в присяжные заседатели, по не­скольку лет сряду, одних и тех же лиц из числа весьма недостаточных крестьян, тогда как в тех же местностях много лиц дворянского и купеческого сословий...».

Отдавая должное судебной реформе, А. Ф. Кони тем не менее иногда трезво понимал, что если найдутся люди для ее осуществления в жизни, то не будет условий для деятельности этих людей. B речи в годовом собрании Юри­дического общества при С.-Петербургском университете 26 января 1892 г. «Новые меха и новое вино» он говорил: «У нас часто жалуются, что «нет людей», когда в сущно­сти нет не людей, а условий для их деятельности. Яв­ляются условия - появляются неведомо откуда, из безве­стной тьмы предполагаемого безличья, и деятели бодрые и добрые...».

B августе 1913 года в канун 50-летия Судебных уста­вов А. Ф. Кони писал: «Скоро минет пятьдесят лет с 20 ноября 1864 г.... Гармонические черты богини измени­лись, чело ее покрыли морщины - плод горьких утрат и тяжелых испытаний, н® для тех, кто ее узнал полвека назад, кто с любовью и тревогой следил за ее жизненным путем, ее внутренняя красота осталась неизменной, и в душе их живет вера, что все наносное, временное, случай­ное, вызванное «злобой дня» и служащее последней, при дальнейшем развитии русской правовой жизни «спадет ветхой чешуей», открыв неувядающие черты первоначаль­ного образа».

Демократические начала правосудия и идеалы, в кото­рые верил и которым служил А. Ф. Кони, были, однако, несбыточной мечтой в условиях царской России. Ему су­ждено было дожить и увидеть их торжество после Октября 1917 года в Советской России, где произошло действи­тельное судебное обновление как составная часть всеоб­щего обновления экономической, общественной и полити­ческой жизни..

А. Ф. Кони был неизменным приверженцем демокра­тических принципов уголовного процесса. Гласность,уст- ность, непосредственность и свободную оценку доказа­тельств он считал коренными началами правосудия.

Он высоко ценил принцип состязательности и полагал> что «едва ли скоро человечество... найдет возможным об­ходиться без состязательного начала», так как именно в судебном состязании «взаимно создаются и разрушаются аргументы и установляются новые и не всегда ожиданные точки зрения не только на закон, но и на личность подсу­димого, взятую не отвлеченно, а выхваченную из жизни со всеми своими корнями и ветвями».

«Гласность и устность, - писал он, - внесли в судебное производство начало непосредственного восприятия мате­риала для суждения. Они расшевелили и разметали по сторонам тот ворох бумаг, докладов, протоколов, проектов, резолюций и т. п., под которым был погребен живой человек, становившийся лишь нумером дела. Он встал из- под этого нагромождения письменной работы, стиравшей его личные краски, и предстал перед судьею вместе со своими фактическими обличителями и заступниками-свиде- телями».

Демократические принципы правосудия хорошо рас­крыты А. Ф. Кони в работе «Заключительные прения сторон в уголовном процессе». Здесь, в частности, указы­вается на то, что состязательное начало в процессе выдви­гает как необходимых помощников судьи в исследовании истины - обвинителя и защитника, совокупными усилия­ми которых освещаются разные и противоположные сто­роны дела.

А. Ф. Кони подчеркивал прежде всего нравственные обязанности прокурора-обвинителя, призванного с одина­ковой чуткостью и усердием ограждать «интересы обще­ства и человеческое достоинство личности».

«Мерилом дозволительности приемов судоговорения, - писал он, - должно служить то соображение, что цель не может оправдывать средства и что высокая задача правосудного ограждения общества и вместе защиты личности от несправедливого обвинения должна быть достигаема способами, не идущими вразрез с нравствен­ным чувством».

Весьма интересны суждения А. Ф. Кони о характере, содержании и предмете прений сторон. Нельзя не согла­ситься с его утверждением, что прения - самая живая, подвижная, изменчивая в содержаний и объеме часть су­дебного состязания.

Прения не должны касаться вопросов, не имеющих никакого отношения к делу, но вместе с тем они, по мнению Кони, могут касаться обстоятельств, не бывших предметом судебного следствия (например, воп­роса о применении уголовного закона, меры наказания, указаний на общеизвестные истины, не требующие судеб­ных доказательств, и т. д.).

Касаясь вопроса об обременительности для суда уча­стия в деле нескольких защитников на стороне одного под­судимого, А. Ф. Кони остроумно замечает, что соображе­ния практического удобства не должны приниматься во внимание и что численное неравенство сил не имеет ника­кого значения, важно лишь их качество. «Рассматриваемые с точки зрения талантаизнания, - пишет он, - несколько заурядных защитников не могут составить надлежащего противовеса одному талантливому обвинителю, а три-че- тыре рядовых прокурора не идут в сравнение с одним богато одаренным защитником, горячим словом которого движет глубокое внутреннее убеждение».

B противовес многим ученым и судебным ораторам А. Ф. Кони категорически возражал против составления текста обвинительной и защитительной речей сторон и оглашения их в судебных прениях. Он сам никогда не при­бегал к этому, выступая в судах в качестве обвинителя, так как это «подрывало бы впечатление, которое они дол­жны производить, и ослабляло бы непосредственность вос­приятия их содержания, сосредоточивая на себе гораздо менее внимания, чем изустные объяснения...». B другом месте он пишет: «Изустное слово всегда плодотворнее

письменного: оно живит слушающего и говорящего». Он сообщает, что Сенат признал недопустимым произнёсение заключительных речей по проектам, заранее заготовлен­ным, разрешив лишь «заглядывать» в заметки в случаях, когда память изменяет. А. Ф. Кони был сторонником жи­вого, образного и яркого слова на суде, лично показывая всем обвинителям неистощимый талант первоклассного судебного оратора.

B подтверждение своей позиции по этому вопросу А. Ф. Кони приводит высказывание московского проку­рора Громницкого по поводу заранее изготовленных ре­чей: «Они гладки и стройны, но бледны, безжизненны, и не производят должного впечатления; это блеск, но не свет и тепло; это красивый букет искусственных цветов, но с запахом бумаги и клея».

B известной работе «Приемы и задачи прокуратуры» А. Ф. Кони показывает не только то, что вправе и обязан делать прокурор, но и то, как он должен это делать. Здесь он прежде всего обращает внимание на трудности, связан­ные с деятельностью обвинителя «в обстановке публичного столкновения и обмена убежденных взглядов, а не в тиши «присутствия». Прокурор не должен обвинять BO что бы то ни стало и допускать «близорукую или ослепленную односторонность». B речи прокурора не должно быть развязности и насмешек над подсудимым. Кони вспоми­нает случай, когда один из товарищей прокурора, pac-: сказав об исходе обвинения, которое он поддерживал, заявил ему: «Ну, хоть я и проиграл, но зато ему (подсу­димому.- И. П.) всю морду сапогом вымазал, - останется доволен». А. Ф. Кони тут же устранил этого «судебного деятеля» от выступлений в качестве обвинителя на суде.

Особого такта требовал А. Ф. Кони от прокурора в отношении к суду и к своему процессуальному противни­ку - защитнику. Он выступал против каких бы то ни было выпадов и личных оскорблений защитника, против обоб­щения отдельных недостатков адвокатуры и огульного охаивания ее деятельности. «Было бы, однако, в высшей степени несправедливо, - писал А. Ф. Кони, - обобщать эти случаи и поддерживать на основании такого обобще­ния неблагоприятный и нередко даже враждебный взгляд на такую необходимую жизненную принадлежность состя­зательного процесса, как защита».

А. Ф. Кони считал невозможным преподать какие-либо советы, исполнение которых может сделать человека крас­норечивым. Важно^уметь говорить публично, а это умение обусловлено, по его мнению, исчерпывающим знанием пред­мета, о котором говоришь, хорошим знанием языка, на ко­тором говоришь, умением пользоваться всеми богатствами языка, и, наконец, правдивостью того, о чем говоришь. B основании судебного красноречия, утверждал А. Ф. Ко­ни, лежит необходимость доказывать и убеждать, т. e. иными словами, - необходимость склонять слушателей присоединиться к своему мнению.

Весьма решительно осуждал А. Ф. Кони практику, по­явившуюся в середине восьмидесятых годов, когда лицо, в отношении которого было собрано достаточно доказа­тельств, для того чтобы быть поставленным в положение обвиняемого, на протяжении почти всего предварительного следствия оставалось в качестве подозреваемого, чем гру­бо нарушалось право обвиняемого на защиту. «Следова­телем и прокуратурой, - писал А. Ф. Кони, - в этих случаях руководило желание достигнуть успеха обвинения лишением заподозренного возможности защищаться, мол­чаливо и беспомощно видя и чувствуя, как куется про­тив него целая цепь улик и доказательств, своевременно опровергнуть или иначе осветить которые он лишен воз­можности».

C возмущением А. Ф. Кони отзывался о незаконной практике, когда будущий несомненный обвиняемый, против которого уже были вполне достаточные данные, допраши­вался как свидетель, иногда по нескольку раз в течение следствия. «Легко себе представить, - писал А. Ф. Ко­ни, - что переживал такой псевдосвидетель, какие ложные и опасные для себя шаги он делал, «оглушенный шумом внутренней тревоги» и измученный этой следственной игрой «в кошку и мышку».

Заслуживает внимания еще одна рекомендация, содер­жавшаяся в «Приемах и задачах прокуратуры». Речь идет об использовании в обвинительной речи на суде сознания подсудимого. «При обвинениях на суде, - писал А. Ф. Ко­ни, - и я, и некоторые из моих товарищей старались не опираться на собственное сознание подсудимого, даже сде­ланное на суде, и строить свою речь, как бы сознания во­все не было, почерпая из дела объективные доказательства и улики, не зависящие от того или другого настроения подсудимого, - от его подавленности, нервности, желания принять на себя чужую вину или смяглить свою, созна­ваясь в меньшем, чем то, в чем его обвиняют...».

Среди работ о судебной психологии видное место за­нимает статья «Память и внимание». И хотя она снабжена автором весьма скромным подзаголовком «Из воспомина­ний судебного деятеля», в ней сделаны научные обобщения и выводы, имеющие значение для развития новой и моло­дой еще в настоящее время науки - судебной психологии.

«Память и внимание» - это глубокое и тщательное исследование одной из важнейших проблем судебной пси­хологии - психологии свидетельских показаний.

А. Ф. Кони справедливо указывает на то, что способ­ность человека останавливать свое внимание на окружаю­щем и происходящем, свойства и характер памяти с ec ви­доизменениями под влиянием времени и личности рассказ­чика имеют большое значение для формирования и дачи показаний. Поэтому проблема внимания и памяти лиц, дающих показания, является ключевой для проверки оцен­ки достоверности этих показаний.

Решительно выступает А. Ф. Кони против учения клас­сической школы, опутавшей «жизнь своим учением о злой воле и ее проявлениях», против появившейся тогда тенден­ции заменить суд присяжных судом «врачей-специалистов, для которого, по самому его существу, не нужны гласность, защита, обжалование, возможность помилования». Он об­ращает внимание на то, что «это все шаткие условия иска­ния истины в деле, а не положительного и твердого зна­ния о ней, даваемого наукой», что это лишь способно низвести карательную деятельность государства «к охоте на человека с применением научных приемов антропомет­рии». Bce эти тенденции не могли не сказаться отрица­тельно не только на уголовном праве и судоустройстве, но и на уголовном процессе, который, по меткому замечанию А. Ф. Кони, «острее соприкасается с жизнью и ее вечно новыми запросами».

Без свидетельских показаний не обходится почти ни одно уголовное дело. Поэтому роль свидетельских показа­ний в формировании внутреннего убеждения следователей и судей огромна. Чтобы обеспечить получение правильных показаний, недостаточно одной лишь борьбы с злоупот­реблениями со стороны лиц, ведущих допрос. «В самом свидетеле, - писал А. Ф. Кони, - могут заключаться эле­менты, отклоняющие его показание от истины, замутняю- щие и искажающие его строго фактический источник».

Если бы внимание каждого свидетеля было обращено на все стороны воспринимаемого явления, а память удер­живала все воспринятое, то при правильном и полном вос? произведении воспринятого мы всегда получали бы досто­верные свидетельские показания. Ho внимание обращается не на все, а память не все удерживает. Это усложняет ра­боту следователя и судьи при оценке свидетельских пока­заний. «Эта своего рода «усушка и утечка» памяти вызы­вает ее на бессознательное восстановление образующихся пробелов - и таким образом, мало-помалу, в передачу ви­денного и слышанного прокрадываются вымысел и само­обман. Таким образом, внутри почти каждого свидетель­ского показания есть своего рода язва, отравляющая по­немногу весь организм показания, ие только против воли, но и без сознания самого свидетеля. Вот с каким материа­лом приходится судье иметь дело...»

Здесь А. Ф. Кони ставит важный вопрос о субъективно добросовестных, но объективно ложных показаниях, во­прос о необходимости отграничить заведомо ложные пока­зания свидетеля, влекущие уголовную ответственность лжесвидетеля, от лжи бессознательной и невольной, не влекущей ответственности свидетеля, но тем не менее оди­наково затемняющей истину, преграждающей к ней путь.

Указывая на трудности, связанные с оценкой свиде­тельских показани^, А. Ф. Кони не пошел, однако, по не­правильному пути отказа вообще от этих показаний как источника доказательств, он мобилизует судей на преодо­ление этих трудностей, в частности, путем изучения основ судебной психологии. Для этой цели он предлагал ввести на юридическом факультете преподавание психологии и психопатологии.

Вместе с тем А. Ф. Кони высказывался против психо­логической экспертизы показаний свидетелей, предлагае­мой рядом ученых (Штерн, Врещнер и др.). Исключение он делал для психологической экспертизы показаний де­тей, легко подвергаемых самовнушению и потому представ­ляющих опасность для правосудия.

«...С точки зрения судоустройства, - писал А. Ф. Ко­ни,- признание допустимости и даже существенной - не­обходимости экспертизы 9 внимания и памяти связано, выражаясь официальным языком, с «колебанием основ», как суда вообще, так и суда присяжных в частности... He по­следовательнее было бы в таком случае преобразовать суд согласно мечтаниям криминальной психологии, заменив и профессиональных, и выборных общественных судей сме­шанною коллегиею из врачей, психиатров, антропологов и психологов, предоставив тем, кто ныне носит незаслужен­ное имя судей, лишь формулировку мнения этой колле­гии».

Подробно и тщательно прослеживает А. Ф. Кони связь между показаниями свидетеля и его темпераментом чув­ства (сангвинический и меланхолический), темпераментом деятельности (холерический и флегматический), полом, возрастом, физическими недостатками, бытовыми и пле­менными особенностями, профессией, образованием и т. д* Глубокому анализу подвергает он различные виды внима­ния (сосредоточенное и рассеянное, центростремительное и центробежное, гиперэтезическое (обостренное) и анестези- ческое (принудительное)и т.д.).Яркие строки посвящены эгоистической памяти, отражающей все события и явления сквозь призму собственного «я», свидетелям с «дырявой» памятью.

А. Ф. Кони приходит к правильному выводу, что про­тиворечия между показаниями различных свидетелей объясняются нередко не тем, что одни из них дали правди­вые показания, а другие - ложные, а чаще всего различ­ными свойствами внимания и памяти лиц, давших пока­зания. «Таким образом, - делает вывод А. Ф. Кони,- очень часто о выходящем из ряда событии или резкой кол­лизии, о трагическом положении или мрачном происше­ствии создаются несколько показаний разных лиц, одина­ково внешним образом стоявших по отношению к ним и показывающих каждый неполно, а все вместе, в своей со­вокупности, дающих совершенно полную и соответствую­щую действительности картину».

Особенный акцент делает А. Ф. Кони на допускаемом потерпевшими от преступления преувеличении обстоя­тельств и действий, наблюдаемых ими. «Простая палка оказывается дубиной, угроза пальцем - подъемом кулака, возвышенный голос - криком, первый шаг вперед - напа­дением, всхлипывание - рыданием, и слова - «ужасно», «яростно», «оглушительно», «невыносимо» - пересыпают описание того, что произошло или могло произойти с по­терпевшим». Ошибочно поступают судьи, которые это есте­ственное преувеличение, легко объяснимое тем, что «у стра­ха глаза велики», воспринимают как заведомую ложь.

«Пред судом предстоит,- писал А.Ф. Кони,- не мерт­вый фотографический механизм, а живой и восприимчивый человеческий организм». Это затрудняет судебную дея­тельность, делает путь к истине тернистым и зигзагообраз­ным, но ни в коей мере не делает невозможным раскрытие и достижение истины в уголовном деле. Глубокое проник­новение в психологию свидетельских показаний не разору­жает, а, наоборот, вооружает следователей и судей в их нелегком труде по установлению объективной истины. Та­ков оптимистический вывод, который следует из работы «Память и внимание». Несомненно, что развивающаяся в наши дни судебная психология не может пройти мимо этой интересной и замечательной работы.

Круг научных интересов А. Ф. Кони был широк и раз- носторонен. Он обращался к исследованию разных проб­лем, имевших социальное и правовое значение. Одной из них была проблема самоубийства, которой он посвятил специальную работу «Самоубийство в законе и жизни».

Рост числа самоубийств А. Ф. Кони рассматривал как социальное явление. «Черное крыло насильственной смер­ти от собственной руки, - писал он, - все более и бо­лее развертывается над человечеством, привлекая под свою мрачную тень не только людей, по-видимому обтерпев­шихся B жизни, HO и нежную юность, и тех, KTO дожил до близкой уже могилы». Он приводит данные о росте само­убийств в Петербурге, Германии и США и возражает тем, кто пытался объяснить самоубийства лишь состоянием сумасшествия и пьянством или наклонностями, передаю­щимися в силу атавизма. «...Случайное и само по себе не имеющее особо мрачного характера обстоятельство или событие представляет собой лишь последнюю каплю в пе­реполненной житейскими страданиями чаше, заставляя перелиться ее содержание через край».

Анализируя вопрос о карательных мерах в отношении самоубийства, А. Ф. Кони считал их жестокими и неце­лесообразными, полагая, что они «били по оглобле, а не по коню». Поэтому он приветствовал отказ в советском уголовном законодательстве от наказуемости самоубийства и покушения на него.

Касаясь причин самоубийства, А. Ф. Кони указывал на развал семьи и разрушение ее внутренней гармонии, иа общественно-политические причины, связанные с потерей надежд в «продолжительный период реакции», на обо­стренную борьбу за существование, вызывающую «край­нюю нужду и безработицу», на «скученность населения в городах, ютящегося в огромном числе в самой нездоровой обстановке, без света и чистого воздуха», на тлетворное действие кинематографа, который вместо научно-поучи- тельных и просветительных картин показывает «методоло­гию преступлений и сцены самоубийств, действующие за­разительно на молодое поколение», на культ самоубийств, присущий многим произведениям литературы, на дурное воспитание в семье и школе, что имеет своим результатом формирование эгоистов, и т. д.

«Вечный» вопрос о том, является ли самоубийство про­явлением малодушия или, наоборот, силы характера и твердой решимости, А. Ф. Кони разрешает так, что здесь имеет место и то, и другое: сама мысль о самоубийстве - проявление малодушия. Ho осуществление этой мысли, противоречащее естественному чувству самосохранения, «требует сильного напряжения воли...»

А. Ф. Кони задумывался и над проблемой эффектив­ной борьбы с пьянством как большим социальным злом, приводящим к многим преступлениям. Корень зла он ви­дел в казенной продаже водки и спирта. Запрещение этой продажи, вызванное войной, привело, по его мнению, к тому, что «порядок и спокойствие в деревне, очевидное и быстрое уменьшение преступности во всей стране, ослаб­ление хулиганства и поразительный по своим сравнитель­но с прошлыми годами размерам приток взносов в сбере­гательные кассы - служат блестящими доказательствами благодетельности этой меры».

Между тем, указывал А. Ф. Кони, министры финдн- сов защищали винную монополию, так как она приносила 700 млн. руб. дохода в год, из которых на содержание ле­чебниц для алкоголиков расходовалось в 1908 году лишь 28 тыс. руб. А. Ф. Кони критически оценивал предполо­жение, что в связи с введением казенной продажи вина кабак прекратит свое существование. «Ho это была иллю­зия, и кабак не погиб, а лишь прополз в семью, внося в нее развращение и приучение жен и даже детей пить вод­ку. Сойдя официально с лица земли, кабак ушел под зем­лю, в подполье для тайной продажи водки, став от этого еще более опасным».

Активно участвовал А. Ф. Кони в выработке и обсуж­дении ряда важных законопроектов. Ero речи свидетель­ствуют о его неизменных демократических и прогрессив­ных устремлениях. Он возражал тем, кто противился при­нятию законопроекта об условном досрочном освобожде­нии, ссылаясь на недовольство слабостью репрессии. «С этой точки зрения, - говорил он, - ощущения и впе­чатления потерпевшего от преступления, недовольного сла­бостью уголовной репрессии, никогда, несмотря на приве­денные здесь личные примеры, не могут и не должны служить директивой для законодателя».

B своей речи А. Ф. Кони высказал ряд интересных суждений по вопросу о преступлении и наказании. «Ныне оставлена мысль, что уголовную кару можно применять на одну общую мерку, считая, что преступное деяние есть результат преступной воли отдельного человека, развив­шего ее в себе, совершенно независймо от всего, с чем OH соприкасается в жизни и чем эта жизнь влияет на него... Преступление... создается множеством обстоятельств и обстановкой, окружающими человека, и к нему, стоящему в центре этого круга, радиусами тянутся те условия, нахо­дясь в которых, он совершил нарушение закона».

Именно такой подход к преступлению обеспечивает необходимую индивидуализацию и назначение справедли­вого наказания, а главное применение не только наказания за совершенное преступление, но и борьбу с причинами и условиями, способствовавшими ему.

Касаясь теоретического обоснования необходимости условного досрочного освобождения, А. Ф. Кони справед­ливо замечает: «...He надо забывать, что в преступлении, подлежащем рассмотрению суда, заключается и статика, и динамика. Статика - это совершенное деяние и назначен­ное за него наказание, а динамика - это применение и воз­действие наказания». При этом речь идет не о воздействии возмездия, в котором отсутствуют нравственные основы, не о воздействии устрашения, а о воздействии исправления, для которого в об\асти динамики нужен ряд активных мер, в том числе и такая мера, как условное досрочное освобождение.

Условное досрочное освобождение А. Ф. Кони рассмат­ривает как стимул к быстрейшему исправлению осужден­ного. Этого стимула не может быть у осужденного, сознаю­щего. «что как бы он себя ни велг он не сократит срока своего содержания, а выйдя на свободу, встретится лицом к лицу с отчуждением и недоверием к тюремному сидель­цу. Так развивается в нем пассивность и замирает само­деятельность. Надобно возбудить в нем активность, сде­лать его в некотором отношении хозяином своего положе­ния, внушить ему, что от него зависит сокращение срока его содержания...»

А. Ф. Кони возражал против того, чтобы не распро­странять условное досрочное освобождение на осужденных, содержащихся в крепости, так как нельзя «держаться внешнего признака и ставить разрешение вопроса в зави­симости не от деяния, а от здания, считая, что исправле­ние возможно только в пределах острога с традиционными башнями, а не за крепостной оградой, которая в действи­тельности в огромном большинстве случаев осужденного и не окружает».

А. Ф. Кони всегда подчеркивал, что подлинный гума­низм в уголовном судопроизводстве достигается не в ре­зультате «всепрощения» и оправдания виновных, а в ре­зультате назначения справедливого наказания и надлежа­щего его исполнения.

Он выступил в защиту законопроекта о допущении женщин в адвокатуру. Здесь он прежде всего полемизиро­вал с министром юстиции, возражавшим против принятия этого законопроекта. Ero довод, что, будучи избранными в совет присяжных поверенных, женщины получат дисцип­линарную власть над своими товарищами, А. Ф. Кони опровергает ссылкой на речь самого министра, в которой он разделил женщин «на таких, которые заставляют себя слушаться и которые не умеютслушаться».«Такпоче- му же женщинам первой категории, - спрашивалА.Ф.Ко- ни, - и не участвовать в принятиидисциплинарныхмер?» Неверно, по мнению А. Ф. Кони, и утверждение, что нет никакой неотложной надобности в допущении женщин в адвокатуру, так как нет недостатка в адвокатах в большин­стве городских местностей. Ho закон, отмечал Кони, дол­жен основываться не на такой необходимости, а быть ре­зультатом спокойно сознанной потребности общества. A по­требность в допущении женщин в адвокатуру имеется. «Для кого же секрет, - спрашивал А. Ф. Кони, - что жизнь удорожилась чрезвычайно? Кто же не чувствует, что бытовые и житейские условия чрезвычайно измени­лись за последние 50 лет?.. Необходимо многим, безза­ботно жившим, самим идти зарабатывать хлеб. Необходи­мо лично вступать в борьбу за существование, т. e. за кусок хлеба. И вследствие этого является потребность возмож­ного расширения областей честной и непостыдной деятель­ности.., как же государство может не придти на помощь этому положению и не открыть новую сферу деятельности, не открыть женщине новый способ заработка?»

А. Ф. Кони вскрывает противоречие между законом 1911 года, разрешившим женщинам получать высшее юри­дическое образование, и попытками не допускать женщин в адвокатуру. Это-противоречие между «расширенным горизонтом знаний» и «крайне суженным приложением их к делу». Резкой критике А. Ф. Кони подвергал возраже­ния против допущения женщин в адвокатуру со ссылкой на особые физические и духовные свойства женской природы.

«Как можно взваливать на женщину, говорят нам, адво­катские обязанности? Взваливая их на женщину, вы хо­тите заставить ее рыскать по делам, прибегать к уловкам, обходить закон, нанимать подставных свидетелей и вообще заниматься всякою скверностью. Ho, господа, если бы адвокатура и представляла иногда некоторые нежелатель­ные стороны, так как это слишком обширное собрание лю­дей, с пестрым нравственным развитием, то нельзя же го­ворить, что вся адвокатура только этим занимается..."нель- зя так размашисто характеризовать адвокатуру».

Критически разбирает А. Ф. Кони еще два довода, противоречащих друг другу: 1) «женщины будут иметь опасное и незримое влияние на судей» и 2) «надо пощадить женскую стыдливость». «Вот тут и есть то лицемерие, 0 котором я позволил себе говорить. Женщина будет иметь опасное, незримое влияние на судей, это - сирена, соблаз­нительница Ева, которая ничем не будет брезгать, чтобы повлиять на судью. И тут же, рядом, говорят, что необхо­димо охранять ее стыдливость, поберечь ее нервы. Ho надо же быть последовательным: если она соблазнительница, никакими приемами не брезгающая, то у нее стыдливости искать напрасно».

Заключает свою блестящую полемическую речь А. Ф. Коки словами: «Я думаю, что женщина-адвокат вне­сет действительно некоторое повышение нравов в адвока- туру.., она их своим присутствием поддержит и упрочит, ибо очень часто женщина укрепляет человека в хороших намерениях.., оиа внесет облагорожение и совсем в другие места... Женщина не будет сидеть в трактирах, не будет в закоулках писать полуграмотных прошений. Она явится с юридическим образованием, которого частные ходатаи не имеют, и эту ближайшую к народу адвокатуру подымет технически и морально. Вот почему я высказываюсь за проект Государственной думы и подам голос согласно с ним».

Выступая в 1902 году с речью в юбилейном заседании Петербургского юридического общества в связи с его 25-ле­тием, А. Ф. Кони высоко поднял роль и значение право­вой науки. Он указал на то, что посредством слияния научных начал с житейским опытом выявляются правопо* требности общества и развивается в нем правильное право* сознание, что при наличии трех источников, питающих Юри­дическое общество, - науки, законодательства и судебной практики, - науке принадлежит важная роль. «Научные положения, - говорил А. Ф. Кони, - преломившись в за­конодательной призме на радугу отдельных мер, получают воплощение в обыденной жизни путем судебной практики».

Вместе с тем А. Ф. Кони справедливо отмечал, что отчужденность науки от практики и ее угодливость де­лают совершенно ничтожным влияние науки на законода­тельство и судебную практику. Точно так же закон, резко оторванный от народного правосознания, обречен на по­стоянный обход или на применение, «насильственное по приемам и бесплодное по нравственным результатам».

Одной из важных задач правовой науки А. Ф. Ко­ни считал разработку правовых вопросов, вызываемых жизнью, имеющих целью подготовку ценных материалов для законодателя. «Различно и своеобразно, - говорил А. Ф. Кони, - текут запросы, назревшие потребности и чаяния жизни, пока не впадут в многоводную реку зако­нодательства. Одни падая с высоты идеала, дробясь, пе­нясь и разбиваясь о камни житейской прозы, то разбра­сываясь на мелкие и быстрые ручейки, то снова сливаясь вместе, быстро и с ропотом несутся влеред; другие, по­винуясь непреложному закону истории, спокойно, но неот­вратимо текут по наклонной плоскости; третьи, переполняя стоячие воды своекорыстной обособленности, тянутся зат­хлыми и медлительными струйками к той же реке. И всех она принимает в себя и, претворив в себе, катит свои воды, прокладывая себе русло».

Так образно и мудро нарисовал большой ученый труд­ный путь преобразования научных предложений в право­вые нормы.

K Анатолию Федоровичу Кони вполне применимы сло­ва, сказанные им в отношении первого председателя Мо­сковского окружного суда E. E. Люминарского: «Он был настоящий судья», «судья от головы до ног». Мы к этому можем добавить: он был «ученым от головы до ног».

А. Ф. Кони ставил и решал научные проблемы, акту­альные для времени, в котором OH жил и творил. Ho B TOM и заключается научная сила и ценность трудов большого ученого, что они не теряют своей значимости много лет спустя. Теоретические положения и выводы А. Ф. Кони актуальны и сейчас.

«Право на плодотворное будущее,-говорил А.Ф.Ко- ни, - дает ясное понимание своего прошедшего и уваже­ние к тому, что в нем было хорошего и достойного. Только пред тем ясно и определенно рисуется завтрашний день, кто не забыл уроков, примеров и заветов дня вчерашнего».

Советские юристы внимательно и настойчиво изучают труды своего талантливого предшественника, они сохра­нили уважение к тому, что в этих трудах было хорошего и достойного. Они не забывают уроки, примеры и заветы, которые он преподал вчера. И потому завтрашний день советской правовой науки рисуется ясным и определен­ным, обогащенным достижениями дня вчерашнего.Вэтих достижениях немалая заслуга принадлежит Анатолию Фе­доровичу Кони.

2. А.Ф. Кони. СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ Том 2. Воспоминания о деле Веры Засулич. ИЗДАТЕЛЬСТВО "ЮРИДИЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА" Mocква -1966, 1966

October 24th, 2013

Анатолий Федорович Кони
(29 февраля 1844 - 17 сентября1927)
Российский юрист, государственный и общественный деятель, литератор, судебный оратор, действительный тайный советник, член Государственного совета Российской империи (1907-1917), почетный академик Императорской Академии Наук по разряду изящной словесности (1900), доктор уголовного права Харьковского университета (1890), профессор Петроградского университета (1918-1922).
Автор произведений «На жизненном пути», «Судебные речи», «Отцы и дети судебной реформы», многочисленных воспоминаний.

Введение

В настоящее время в современной российском обществе наблюдается спад этических норм совести и чести от депутатов Государственной Думы до продавца. Все чаще приходится становиться свидетелем того, как люди переступают через тонкую грань совести и чести. Например, кондуктор в общественном транспорте не выдает с молчаливого согласия пассажира оплаченный билет, или целый штат сотрудников довольно приличной фирмы работает полулегально, а слова чиновников разного звена резко расходятся с реальным миром. К сожалению, подобные явления становятся нормой и даже не замечаются обществом. Но предреволюционный период в истории России действительность была еще опаснее, чем в наши дни. Террор полыхал по всей стране. Ситуация была очень не простой и требовала от людей объективного осознания совести и чести.
Цель реферата - не только донести позицию А.Ф. Кони, показать противоречивость его взглядов с реальным миром, которая проявилась в громком деле XIX века Веры Заcулич; но и с проекцией на современность осветить причины недопустимости правоприменительной практики подобных взглядов с этической точки зрения юриста, признавая за ними лишь благожелательную цель.

Определения
Юрист (нем. Jurist от лат. juris-право)— человек с юридическим образованием, правовед; практический деятель в области права.
Этическая компетенция — это вид опыта, отличный от чувственного опыта. Она является опытом, который каждый должен приобрести лично для того, чтобы выработать способность оценки общественной жизни.
Судебная этика — один из разделов профессиональной этики, составляющий учение о нравственных идеалах, принципах и нормах осуществления правосудия, определяющих нравственное содержание деятельности участников судопроизводства.
Уголовное право — отрасль права, объединяющая правовые нормы, которые устанавливают, какие деяния являются преступлениями и какие наказания, а также иные меры уголовно-правового воздействия применяются к лицам, их совершившим, определяют основания уголовной ответственности и освобождения от уголовной ответственности и наказания.
Нравственность — совокупность норм, определяющих поведение человека.
Закон — правило, постановление, положение, основание, начало, принцип; вера.
Организация Объединенных Наций (ООН) — международная организация, созданная для поддержания и укрепления международного мира и безопасности, развития сотрудничества между государствами.
Демократические свободы (англ. liberties, democratic; нем. Freiheit, demokratische.) —совокупность всех прав граждан: неприкосновенность личности; тайна переписки; свобода совести, слова, печати, собраний, демонстраций, участия в выборах; их гарантии и обеспечение.
Терроризм — идеология насилия и практика воздействия на общественное сознание, на принятие решений органами государственной власти, органами местного самоуправления или международными организациями, связанные с устрашением населения и/или иными формами противоправных насильственных действий.
Радикализм (лат. radix — корень) — крайняя, бескомпромиссная приверженность каким-либо взглядам, концепциям. Чаще всего употребляется в отношении идей и действий в социально-политической сфере, особенно направленных на решительное, коренное изменение существующих общественных институтов, хотя в той же мере возможен и «радикальный консерватизм». Чаще всего употребляется политический радикализм, хотя возможен также религиозный, церковный, философский.

Хронология деятельности А. Ф. Кони
29.02.1844 - рождение А.Ф. Кони в Санкт-Петербурге в семье театрального деятеля и писателя Фёдора Алексеевича Кони и писательницы и актрисы Ирины Семёновны Кони.
1855-1858 - обучение в Училище Святой Анны (немецкая школа).
1858 - перевод сразу в 4-ый класс Второй Санкт-Петербургской гимназии.
1861-1862 - учеба в Санкт-Петербургском университете на математическом факультете.
1862-1865 - продолжение учебы в Московском университете на юридическом факультете.
1865-1866 - работа и публикация диссертации на тему: «О праве необходимой обороны». Возбуждение уголовного дела цензурой. Объявление автору диссертации замечания от министра народного просвещения.
30.09.1865 - Анатолий Фёдорович поступил на временную службу счётным чиновником в государственный контроль. В тот же день (согласно послужному списку) по рекомендации университета на запрос военного министра Д. А. Милютина перешёл на работу по юридической части в Военное министерство.
18.04.1866 - перевод по собственному желанию на должность помощника секретаря по уголовному департаменту в Санкт-Петербургскую судебную палату.
23.12.1866 - А. Ф. Кони перевод с повышением в Москву секретарём при прокуроре Московской судебной палаты Д. А. Ровинским.
Август 1867 - назначение на должность товарищ прокурора Сумского окружного суда.
Ноябрь 1867 - назначение на должность товарищ прокурора Харьковского окружного суда.
Январь 1870- назначение на должность товарищ прокурора Санкт-Петербургского окружного суда.
26.06.1870 - назначение на должность прокурор Самарского окружного суда.
16.07.1870 - назначение на должность прокурор Казанского окружного суда.
20.05.1871 - назначение на должность прокурор Санкт-Петербургского окружного суда.
17.06.1875 - назначение на должность вице-директор департамента министерства юстиции.
24.12.1877 - назначение на должность председатель Санкт-Петербургского окружного суда.
30.01.1885- назначение на должность обер-прокурор уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената.
1890 - возведение Харьковским университетом по совокупности работ в степень доктора уголовного права.
05.06.1891 - освобождение по личной просьбе от обязанности обер-прокурора уголовно-кассационного департамента Сената и назначение сенатором с повелением присутствовать в уголовно-кассационном департаменте Сената.
21.10.1892 - повторное назначение на должность обер-прокурор уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената с оставлением в звании сенатора.
1892 - избрание в почетные члены Московского университета.
1896 - избрание почетным членом Академии наук.
30.12.1896 - увольнение по личной просьбе от исполнения обязанностей обер-прокурора уголовно-кассационного департамента Правительствующего Сената и с оставлением сенатором.
08.01.1900 - избрание почётным академиком Академии наук по разряду изящной словесности.
05.06.1900 - перевод в общее собрание Первого департамента Сената в качестве присутствующего сенатора.
сентябрь 1900 - крушении поезда на Сестрорецкой дороге. Травма после аварии, результатом которой стала трёхмесячная болезнь и хромота.
01.01. 1907 - назначение Членом Государственного совета Российской империи с оставлением в звании сенатора.
30.05. 1917 - назначение первоприсутствующим (председателем) в общем собрании кассационных департаментов Сената.
25.12. 1917 - увольнение с должности члена Государственного Советав связи с упразднением Государственного совета Российской империи Решением СНК РСФСР.
10.01.1918 - избрание профессором по кафедре уголовного судопроизводства Петроградского университета.
Весна 1927 - начало болезни: воспаление легких.
17.09. 1927, 5 часов утра - смерть Анатолия Фёдоровича Кони.

«Права всех людей равны.»
Нравственность современного общества
http://truemoral.ru/morals.php

Этическая компетентность юриста по А.Ф. Кони
Анатолий Федорович Кони написал немалое количество книг и статей. В одной из своих работ он наиболее полно осветил тему данного реферата, а именно в книге «Нравственные начала в уголовном процессе» (Общие черты судебной этики). Узкая специализация темы обусловлена тем, что А.Ф. Кони являлся специалистом уголовного права, он знал все проблемы и аспекты данной отрасли права.
В начале книги «Нравственные начала в уголовном процессе» автор призывает читателей обратить внимание на неписаные законы: «Ими у нас до сих пор почти никто систематически не занимался, а между тем нравственным началам, как мне кажется,- пишет А. Ф. Кони,- принадлежит в будущем первенствующая роль в исследовании условий и обстановки уголовного процесса». Оценивая работу судей, автор подчеркивает принципы, которыми они должны руководствоваться: не извлекать личной выгоды, судить объективно, опираясь на закон и мораль. В идеальном значении нравственность и закон должны быть едины и непротиворечивы, чтоб у юристов и каждого гражданина в целом не было внутреннего противоречия при принятии конкретного решения. Но тут же допускается право на ошибку судий: «Судья может ошибаться<…> он должен основывать свое решение на том, что в данное время ему представляется логически неизбежным и нравственно-обязательным».
Дело Веры Засулич
Инцидент произошел в столице России, в Санкт-Петербурге 24 января по Юлианскому стилю (5 февраля по Григорианскому стилю) 1878 года. Вера Засулич пыталась убить градоначальника столицы генерал-адъютанта Федора Федоровича Трепова, которого тяжело ранила в живот двумя пулями, но не смогла умертвить. Во второй половине XIX столетия, когда император Александр II проводил в империи ряд преобразующих реформ по либерализации российского общества от отмены крепостного права до конституционных проектов, в государстве начался террор. Выражаясь современной терминологией, террористы хотели еще большего ускорения реформ и еще большей радикализации реформ, что, безусловно, было б губительно и смертельно для российской государственности. (Из последующих событий российской истории ясно, что быстрый темп реформ дестабилизирует государство и государство распадается, самоуничтожается: 1917 год - реформы Временного правительства и Большевистской партии привели к гражданской войне и распаду России, 1985-1991 реформы правительства привели к распаду СССР; во всех случаях правительство теряло контроль над ситуацией). Со второй половины XIX века и в начале XX века (за исключением царствования императора Александра III, 1881-1894) не утихали убийства высокопоставленных членов правительства и императорского дома: убийство министра внутренних дел Д.С. Сипягина, 1902; убийство министра внутренних дел В.К. Плеве, 1904; убийство великого князя Сергея Александровича, 1905; убийство председателя Совета министров П.А. Столыпина, 1911 год; но начались убийства с самого либерально в истории России императора - Александра II, 01.03.1881 года. Засулич, как и все социал-революционеры, хотела посредством ряда убийств высокопоставленных лиц, преобразовать жизнь общества. Поводом же послужил незаконный указ Трепова о телесном наказании народника Боголюбова за то, что тот не снял шапку перед градоначальником. Этот указ характеризует Трепова, как консервативного человека, который еще не осознал либеральной политики императора, но в тоже время понял угрозу, которая была в реформах. Закон о телесных наказаниях был отменен Александром II, и еще прошло мало времени, чтобы им полностью на практике перестали руководствоваться. Не смотря на нарушение законодательства должностным лицом, данный факт не давал российским подданным право на самосуд: никто не имеет права отобрать жизнь у человека и Вера Засулич не исключение. Но Анатолий Федорович Кони, будучи судьей Засулич, оправдал ее через суд присяжных. Кони перед процессом обратился с вопросами к присяжным: «Виновна ли Засулич в том, что, решившись отомстить градоначальнику Трепову за наказание Боголюбова и приобретя с этой целью револьвер, нанесла 24 января с обдуманным заранее намерением генерал-адъютанту Трепову рану в полости таза пулею большого калибра; если Засулич совершила это деяние, то имела ли она заранее обдуманное намерение лишить жизни градоначальника Трепова; если Засулич имела целью лишить жизни градоначальника Трепова, то сделала ли она все, что от неё зависело, для достижения этой цели, причем смерть не последовала от обстоятельств, от Засулич не зависевших». Вероятно, вопросы поставлены с целью оправдать виновную, может он искренне и совестно поставил эти вопросы, но очевидно, что она пыталась убить Трепова и он же свидетель (Трепов); раны, орудие - доказательства этому. Ставя подобные вопросы, видно, что Кони запутался в своей совести и нравственности. В постановке вопроса он ее оправдывает тем, что она из-за мести организовала нападение и не довела покушение на жизнь человека до конца. Анатолию Фёдоровичу предложили признать свои ошибки и уйти добровольно в отставку. А. Ф. Кони отказался, заявив, что на нём должен решиться вопрос о несменяемости судей: «Если судьи России узнают, — сказал он, — …что председателя первого суда в России, человека, имеющего судебное имя, занимающего кафедру, которого ждёт несомненный и быстрый успех в адвокатуре и для которого служба — далеко не исключительное и неизбежное средство существования, — достаточно было попугать несправедливым неудовольствием высших сфер, чтобы он тотчас, добровольно, с готовностью и угодливой поспешностью отказался от лучшего своего права, приобретённого годами труда и забот, — отказался от несменяемости, то что же можно сделать с нами». Для меня лично ответ не ясен. О какой карьере он говорит и как можно отстаивать несменяемость судей в таком свете, когда совершено покушение на убийство градоначальника Ф.Ф. Трепова? Император Александр II и граф Константин Иванович Пален были в гневе от такого «правосудия». Александр II приказал Засулич повторно арестовать,но она успела уехать из России до ареста.

Современная позиция на деятельность и теорию А.Ф. Кони,
стержень деятельности юриста
Для современного юриста дело Веры Засулич представляет интерес тем, что оно является простейшим и очевидным: совершено преступление, а преступник оправдан, не смотря на давление императорской особы и министра. Удивительно то, что император был вынужден оказывать давление на судью, чтоб последний совершил правосудие. В советский период подобный пример мог означать, что власть лучше знает, как надо… и что с ней спорить нельзя. Сейчас же судебные дела стали более сложными и требуют большей компетенции, т.к. в современных условиях действительно может быть огромная сложность в вынесении приговора и без права на ошибку. Дело Засулич является примером ошибочного судейства. «Независимо от вида юридической деятельности стержневым принципом профессиональной морали юриста является справедливость. Без этого нравственного качества деятельность в правовой области теряет свой смысл. От юристов требуются наряду с этим: объективность, беспристрастность, независимость, соблюдение прав человека и презумпции невиновности»,- информационный образовательный юридический портал (http://lawtoday.ru/razdel/biblo/yur-psix/021.php).
Противоречие между искренним желанием Анатолия Федоровича сделать судебное производство более прозрачным, независимым с привлечением самостоятельного суда присяжных и его ошибочным мнением на право судебной ошибки, последствия которой отрицательно влияют на престиж правосудия, суда, способствуя созданию условий для закрытых судебных процессов с одной стороны, а с другой - калечат жизнь невиновного гражданина (подданного) в случае вынесения ошибочного обвинительного приговора; в случае неверного оправдательного вердикта - общество оказывается в опасности.
Не бывает логически и нравственно неизбежных ни обязательств, ни обстоятельств ни в какое время. В 1956 году (год переиздания книги «Нравственные начала в уголовном процессе», которой я руководствовался при написание реферата) подобное мнение после волны репрессий в России могло служить оправданием тем судьям, которые были причастны к вынесению приговоров по политическим мотивам. Сейчас непросто найти имена тех судей, которые выносили приговоры против человечности, есть только официальные цифры осужденных в годы сталинских репрессий: около 35.000.000 человек. Но можно ли сказать, что все судьи были заложниками своего времени? Нет, мы сами, своими руками, делами и мыслями оказываем непосредственное влияние на нашу современность. Особенно судьи, которые оказались причастны к гибели невинных людей в те страшные годы, виноваты больше, чем Сталин, потому что они слепо подчинялись диктату, растаптывая свою совесть перед собственным страхом опалы или убийства. Вместо права на ошибку у судьи, у юристов есть право и долг перед человечеством и Родиной: оказывать всевозможное препятствие каждому, кто посягнул на демократические свободы, будь это простой чиновник или президент. Массовый страх перед опалой приводит только к репрессиям и к авторитаризму. Юрист должен осознавать, что в определенных ситуациях лучше потерять все, чем жить с раздавленной совестью, убеждая себя и других при этом быть честными. А.Ф.Кони, конечно же не мог представить себе, что его публикация появится в печати после волн репрессий, судейской бесчеловечности и беспринципности. Даже период гражданской войны в России может считаться с совестью и с честью, так как каждая сторона преследовала высокие идеалы. Для нас это бесценный и беспрецедентный опыт и опыт купленный ценой миллионов жизней наших соотечественников, около 10.500.000 человек убито. Современный судья не может ошибаться и бояться, не может поступаться своей совестью, оправдываясь временем или традициями - главное не традиции во временной обстановке, а буква закона, основанная на соблюдении равенства всех прав граждан и подданных.
Несмотря на свои заблуждения, А.Ф. Кони преследовал благородные и искренние цели. Он ставил нравственные задачи и принцип благородства и совести перед поколениями юристов, ведя преподавательскую деятельность; и перед самим собой, занимая высокие государственные должности. Даже юридическую ошибку он оправдывает нравственными обязательствами, но мы сейчас понимаем ошибочность такого мнения, так как если нравственность расходится с законами то: местные законы находятся в противоречии с общемировыми законами и ценностями (с международным правом), которые регулирует Организация Объединенных Наций; и нравственность данного юриста является ложной, т.е. нравственность, не разделяющая принципы демократии и всеобщего права, но основанная на изолированных традициях местного общества, развитие которого пошло в разрез с общемировыми ценностями, а именно не признающего равных прав за каждым членом социума от парламентариев до домашней прислуги.
Далее Кони развивает свою мысль: «Законодатель, руководствуясь нравственными и общественными идеалами, потребностями государства и целями общежития, из ряда сходных житейских явлений выводит одно типическое понятие, которое и называет преступлением, облагая определенным в своих крайних границах наказанием…». О принципиальных различиях мировоззрений, влияющих на нравственное начало, я выше рассказал. Но и потребности любого государства, цели общежития не могут служить отправной точкой правосудия. Привожу примеры государств, подавляющих демократические ценности вплоть до смертной казни: в современном Иране и Саудовской Аравии, существует смертная казнь за гомосексуализм, причем только мужчин: 19.06.2005 года повешены на городской площади Махмут Асгари, 16 лет и Аяз Мархони, 18 лет (Иран); а в Пакистане - смертная казнь за сожжение книг «Коран» христианами. В 2012 году в Южно-Африканской республике во время мирной забастовки шахтеров полицейские расстреляли 34 человека, 78 — ранено. Россия тоже попадает в список проблемных государств с демократической точки зрения и уместно будет сказать о последних громких судебных процессах.
«Pussy Riot» - музыкальная группа получила уголовное наказание: два года колонии за выступление в храме Христа Спасителя. Неспособность судей отличить уголовное правонарушение от административного из-за отступления от демократических принципов, которые руководствовались мнимыми потребностями государства и общества, привела к сдвигу ценностей части российского общества в сторону религиозно-авторитарного режима. Глава Совета при Президенте РФ по правам человека, юрист Михаил Федотов заявил, что не видит оснований для привлечения участниц к уголовной ответственности, и называет произошедшее «в чистом виде мелким хулиганством» — административным правонарушением, с максимальным наказанием — административным арестом на 15 суток. Также Совет по правам человека в июне 2012 года опубликовал заключение эксперта Независимого экспертно-правового совета Юрия Костанова: «Задержанные не могут быть обвинены в хулиганстве на почве религиозной ненависти, так как следователь не привёл никаких доводов в подтверждение этого наличия «мотивов религиозной ненависти и вражды», а эпатажный способ выражения своих взглядов сам по себе не является проявлением ненависти к христианской (равно как и любой другой) религии и в «панк-молебне» участницы не высказывают ненависти к христианской религии и её святыням». Подробный анализ акции с юридической точки зрения был проведён Григорием Дебежем. Сделанный юристом вывод: состав преступления, предусмотренного 213 статьёй УК РФ, отсутствует. Кандидат юридических наук Ю. А. Костанов по обращению движения «За права человека» представил заключение, в котором указал: «Действия, инкриминированные Толоконниковой, Самуцевич и Алёхиной …., состава уголовно-наказуемого хулиганства не содержат». Министр юстиции РФ А. Коновалов во время выступления в Петербурге на Восьмых сенатских чтениях заявил, что по его мнению, участницы Pussy Riot «заслуживают наказания, но не связанного с реальным лишением свободы». Спецпредставитель ООН по культурным правам Фарида Шахид призвала Россию немедленно прекратить преследование «деятелей социального искусства» — участниц «панк-молебна».
Дело Николая Алексеева. Он публично цитировал Фаину Раневскую: «Гомосексуальность - это не извращение. Извращение - это хоккей на траве и балет на льду!» Эта цитата обошлась ему в 5 тысяч рублей. Таким образом, судья, следуя антидемократическим настроениям правительства (но официально правительство провозглашает демократическую систему ценностей российского общества) нарушила права ЛГБТ граждан и права несовершеннолетних, причисляющих себя к этой категории. Но, согласно официальному ответу мне от председателя комитета В.В. Милонова (15.06.12 №99.15-4131), правительство Петербурга «разделяет озабоченность» в решении проблемы: «Мы разделяем Вашу озабоченность проблемой защиты детей с нетрадиционной ориентацией и солидарны с Вами в вопросе необходимости защиты государством всех ценностей гражданского общества».
Дело кинофестиваля «Бок о бок». Суд установил, что некоммерческий кинофестиваль занимается политической деятельностью, финансируемой из других стран, т.е. попадает под действие закона об НКО. Приговор: штраф несколько сотен тысяч рублей. (Средства собраны за счет пожертвований!) Решение не соответствует действительности, т.к. на кинофестивале обсуждаются только кинофильмы и положение социальных групп в российском обществе с присутствием консулов от стран ЕС (Великобритании, Нидерландов и др.) Эксперты ООН по правам человека Майна Кайя, Маргарет Секаггия, Франк Ла Ру заявили, что выполнение в России нового закона о «некоммерческих организациях» обернулось негативными последствиями для работы общественных организаций и правозащитников. Они обратили особое внимание на недавно принятую резолюцию Совета по правам человека ООН, направленную против любого закона, используемого с целью неправомерного препятствования работе правозащитников или ее криминализации в связи с источником финансирования.
Подобные резонансные дела свидетельствуют об ухудшающейся демократической обстановке в российском обществе, которое приобретает все больше авторитарных черт, в то время, как в мире идет процесс демократизации общества. Последние принятые законы в РФ входят в острое противоречие с резолюциями ООН, о чем говорят эксперты ООН, мировая общественность и Верховный комиссар ООН по правам человека Нави Пиллэй.
«Всего за два месяца мы увидели тревожные перемены в законодательной среде, регулирующей вопросы осуществления свободы собраний, ассоциаций, слова и информации в РФ. Было разработано, по меньшей мере, четыре законодательные поправки, которые влекут за собой негативные последствия для прав человека в стране. Я призываю правительство РФ воздержаться от принятия дальнейших шагов, возвращающих к эпохе ограничений… Критика и споры иногда неудобны для власти, но они являются важным элементом развития любого общества. Таким образом, сильны независимые СМИ и организации гражданского общества, которые могут осуществлять свои права на свободу выражения мнений и свободу собраний с целью достижения прогресса» , - Верховный комиссар ООН по правам человека Нави Пиллэй. Последствия в России: нарушение основ демократии; рост ксенофобии, ненависти и нетерпимости в обществе; нарушение общественной стабильности.
Нравственный идеал и демократия
Ошибочность позиции А.Ф. Кони в том, что найдя оправдание в подобных взглядах (руководствуясь псевдо -совестью и -честью в управлении «житейским общежитием» и определяя потребности государства), одна социальная группа нарушает свободы наименее защищенной социальной группы, доходя до не признания как такового конкретного социального общества или до полного его истребления. Так же потребностью государства может стать незаконное или нелегитимное сохранение у власти правительства, должностных лиц, что приводит в лучшем случае к «застою» в развитии государства, а в худшем - к уничтожение демократических начал конкретного общества или государства в целом.
Нравственным и общественным идеалом можно руководствоваться только в одном случае, если сам судья, юрист и простой человек, проникнут в идеи демократии, как уже было сказано, в противном случае слепое следование мнимой нравственности может привести одну группу людей к доминированию над другой. Для современной России это очень важное замечание, т.к. эта страна находится еще далеко от реализации демократических свобод. Российские судьи (и законодатели) часто руководствуются традиционным мышлением, ровно как в Иране и в Пакистане, стой разницей, что не выносят смертных приговоров. «Демократия относится к универсальным и неделимым основным общечеловеческим ценностям и принципам Организации Объединенных Наций» (http://www.un.org/ru/globalissues/democracy/democracy_and_un.shtml официальный сайт ООН).
Не смотря на заблуждения Анатолия Федоровича, он первым в России поднял вопрос о профессионально-нравственном сознании деятельности юриста. Науке «Профессиональная этика» предстоит еще длительная история развития в России и ей придется совершить, преобразовать много западных заимствований из-за недостатка собственных и современных ученых в данной области.

Список используемой литературы
1. Высоцкий С. А. Кони. — М., 1988 2. Кони А. Ф. Воспоминания о писателях — М., 1989 3. Кони А.Ф. Нравственные начала в уголовном процессе // Избранные произведения. М., 1956 4. Сашонко В. Н. А. Ф. Кони в Петербурге—Петрограде—Ленинграде. — Л.,1991 5. Смолярчук В. И. Анатолий Фёдорович Кони — М.: Наука, 1982 6. Смолярчук В. И. Анатолий Фёдорович Кони // Гиганты и чародеи слова. Русские судебные ораторы второй половины XIX - начала XX века. — М., 1984 7. Смолярчук В. И. Кони и его окружение. — М., 1990 8. Чудаков М. Ф. Анатолий Фёдорович Кони // Судебные речи: Сборник. — Минск, 2002 9. Академик http://dic.academic.ru 10. Большой юридический словарь http://law-enc.net/ 11. Информационный образовательный юридический портал http://lawtoday.ru/razdel/biblo/yur-psix/021.php
12. Материал из Википедии — свободной энциклопедии http://ru.wikipedia.org 13. Нравственность современного общества http://truemoral.ru/morals.php 14. Официальный сайт ООН http://www.un.org/ru/ 15. Скирбекк Г., Гилье Н. История философии

А. Ф. Кони по праву считается основателем судебной этики -- науки, не занявшей еще до сих пор заслуженного ею места. Взгляды его по этому вопросу изложены в «Нравственных началах в уголовном процессе (общие черты судебной этики)».

Нравственным началам при осуществлении правосудия А. Ф. Кони отводил видное место. Не особенно веря, видимо, в возможность их реализации в судах царской России, он утверждал, что нравственным началам «принадлежит в будущем первенствующая роль в исследовании условий и обстановки уголовного процесса». Он надеялся на то, что рядом с «изощрением техники» в уголовном процессе должно пойти «развитие истинного и широкого человеколюбия на суде, равно далекого и от механической нивелировки отдельных индивидуальностей, и от черствости приемов, и от чуждой истинной доброте дряблости воли в защите общественного правопорядка». Он надеялся на то, что «центр тяжести учения о судопроизводстве перенесется с хода процесса на этическую и общественно-правовую деятельность судьи во всех ее разветвлениях».

Центральное место в судебной деятельности А. Ф. Кони всегда отводил личности судьи.А. Ф. Кони считал, что изучение судопроизводства в той его части, которая относится к судебной деятельности, должно иметь своим предметом не только свойства и условия этой деятельности, но и «поведение судьи по отношению к лицам, с которыми он приходит в соприкосновение вследствие своей деятельности».

Большое внимание А. Ф. Кони уделяет проблеме внутреннего убеждения судьи. Он прослеживает, как в историческом развитии свобода внутреннего убеждения античного судьи сменяется предвзятостью внутреннего убеждения феодального судьи в уголовном процессе, где отсутствует защита и присутствуют безгласность, письменность и канцелярская тайна, а последняя в свою очередь сменяется связанностью внутреннего убеждения судьи во времена господства системы формальных доказательств. Он приветствует возврат к свободе внутреннего убеждения судьи, связанный с судебной реформой 1864 года.

Судья, по мнению А. Ф. Кони, должен напрягать все свои душевные силы для отыскания истины в деле, при вынесении приговора он не должен быть в плену «мимолетного мнения, внушенного порывом чувства или предвзятым взглядом», он не вправе решать дела по принципу: «Я так хочу». Его девизом должно быть: «Я не могу иначе». В основе судебного приговора должна лежать не только логическая неизбежность, но и нравственная обязательность.

Процесс формирования внутреннего убеждения судьи связан с непрерывным разрешением возникающих сомнений. А. Ф. Кони принадлежит определение понятия «сомнения» и путей его преодоления. «Благодетельный и разумный обычай, обратившийся почти в неписаный закон, предписывает всякое сомнение толковать в пользу подсудимого. Но какое это сомнение? Конечно, не мимолетное, непроверенное и соблазнительное по легко достигаемому при посредстве его решению, являющееся не плодом вялой работы ленивого ума и сонной совести, а остающееся после долгой, внимательной и всесторонней оценки каждого доказательства в отдельности и всех их в совокупности, в связи с личностью и житейскою обстановкою обвиняемого. С сомнением надо бороться -- и победить его или быть им побежденным, так, чтобы в конце концов не колеблясь и не смущаясь сказать решительное слово -- «виновен» или «нет»…». В этом теоретическом положении настойчиво звучит призыв к напряженной, интенсивной и плодотворной деятельности судей, вне которой не может быть достигнуто специальное и общепревентивное воздействие судебного процесса, и особенно судебного приговора.

Высоко ценил А. Ф. Кони судейскую независимость как одно из важнейших условий, обеспечивающих постановление правильного приговора. Он считал необходимым ограждать судей от всяких посягательств на их независимость, от условий, дающих основание к развитию в них «малодушия и вынужденной угодливости».

В связи с этим он положительно оценивал принцип несменяемости судей, дающий, как ему представлялось, «возможность спокойно и бестрепетно осуществлять свою судейскую деятельность». Переоценка значения несменяемости судей как гарантии судейской независимости относится к числу заблуждений А. Ф. Кони. Общеизвестна ленинская оценка принципа несменяемости судей, не дающего возможности заменить негодных судей. Именно поэтому советское законодательство не восприняло этого принципа.

Заслуживают быть отмеченными суждения А. Ф. Кони о влиянии на судей общественного мнения. Он высоко ценил общественное мнение передовой России. Вместе с тем он предостерегал от подмены подлинного общественного мнения «общественными страстями». «Под видом «общественного мнения», -- писал он, -- судье указывается иногда лишь на голос «общественной страсти», следовать которому в судебном деле всегда опасно и нередко недостойно».

А. Ф. Кони весьма ярко показал, как отрицательно иногда влияет на суд общественное мнение, когда оно является зыбким, неустойчивым, несозревшим. В обвинительной речи по делу Александра и Ивана Мясниковых, разбиравшемуся 14 лет и возбудившему массу толков, он говорил:

«Общественное мнение клонилось… то в одну, то в другую сторону, и судом общественного мнения дело это было несколько раз, и самым противоположным образом, разрешаемо. Мясниковых признавали то закоренелыми преступниками, то жертвами судебного ослепления. Но суд общественного мнения не есть суд правильный, не есть суд, свободный от увлечений; общественное мнение бывает часто слепо, оно увлекается, бывает пристрастно и -- или жестоко не по вине, или милостиво не по заслугам. Поэтому приговоры общественного мнения по этому делу не могут и не должны иметь значения для вас».

Эти соображения актуальны и в наши дни.

Присяжным заседателям, «почерпнутым из общественного моря и снова в него возвращающимся», он всегда внушал, что они не должны приходить в суд с уже заранее сложившимся мнением. В них он видел представителей общественной совести.

Обращая внимание судей на недопустимость автоматического применения закона, на необходимость проникновения в мысль законодателя, А. Ф. Кони вместе с тем возражал против внесения в толкование закона своих личных вкусов, симпатий и антипатий, что способно поставить на место закона личное усмотрение и произвол. «Законодательная деятельность, -- писал он, -- в своей вдумчивой и медлительной, по самому своему существу, работе, уподобляется старости, о которой поэт сказал, что она «ходит осторожно и подозрительно глядит». Пестрые явления и новые потребности мимо бегущей жизни обгоняют закон с его тяжелой поступью. Судье легко и извинительно увлечься представлением о том новом, которому следовало бы быть на месте существующего старого, и в рамки настоящего постараться втиснуть предполагаемые веления желанного будущего. Этот прием приложения закона… однако, грозит правосудию опасностью крайней неустойчивости и случайности…».

Таким образом, А. Ф. Кони выступал против корректирования законов судьями в соответствии с потребностями практики и изменившимися условиями жизни. Так идея независимости судей дополнялась идеей законности, составляя двуединую формулу одного из важнейших устоев правосудия.

Высоко ценя закон, А. Ф. Кони тем не менее подчеркивал, что он намечает лишь служебные обязанности судьи. Но наряду со служебным долгом есть нравственный долг.

Поэтому в деятельности судьи должны сливаться правовые и нравственные требования, в каждом судебном действии наряду с вопросом, что следует произвести, возникает не менее важный вопрос о том, как это произвести. Нравственный долг судьи А. Ф. Кони видел прежде всего в уважении к человеческому достоинству и в справедливом отношении к человеку. «Правосудие не может быть отрешено от справедливости, -- писал А. Ф. Кони, -- а последняя состоит вовсе не в одном правомерном применении к доказанному деянию карательных определений закона. Судебный деятель всем своим образом действий относительно людей, к деяниям которых он призван приложить свой ум, труд и власть, должен стремиться к осуществлению нравственного закона».

В ряде положений уголовно-процессуального закона А. Ф. Кони видел требования нравственности (право близких родственников и супруга обвиняемого устраниться от дачи показаний о нем, недопущение к свидетельству защитника в отношении признания, сделанного ему обвиняемым во время производства по делу, право обвиняемого на молчание и недопустимость принять это молчание за признание им своей вины и т. д.).

А. Ф. Кони стремился привить нравственную чуткость судье, развивать в нем стремление не только казаться, но и быть справедливым. Судья никогда не должен забывать, что подсудимый почти никогда не находится в спокойном состоянии, что следует всегда учитывать состояние потерпевшего, оскорбленного в своих лучших чувствах, а также состояние свидетелей, большинство которых теряется в необычной, торжественной обстановке суда, и потому надо уметь «вернуть спокойствие и самообладание одним, поддержать бодрость в других».

Он рекомендовал судьям относиться с уважением к науке и ее представителям на суде в лице экспертов, не допуская как рабского преклонения перед авторитетом, так и вредного самомнения. Он стремился к тому, чтобы в осуществление правосудия «вносился вкус, чувство меры и такт, ибо суд есть не только судилище, но и школа».

А. Ф. Кони боролся против переоценки доказательственного значения признания обвиняемым своей вины. «Нравственный долг судьи, -- писал он, -- не идти слепо по пути «собственного сознания»… свободно, вдумчиво и тревожно исследовать, в чем кроется истинный источник этого доказательства». В связи с этим А. Ф. Кони рассматривает вопрос о доказательственном значении дневника обвиняемого. Хотя закон разрешает пользоваться дневником как доказательством, А. Ф. Кони считает, что, с точки зрения нравственной, «дневник очень опасное, в смысле постижения правды, доказательство».

Наконец, нельзя не указать нравственной необходимости цельности в характере действий судебного деятеля во всех фазисах и на всех ступенях его работы и даже в частной его жизни, ибо «стрела тогда лишь бьет высоко, когда здорова тетива»; необходимости стойкости его в законной борьбе во имя правосудия и за правосудие и недопустимости в судебном деятеле рисовки, самолюбования, одностороннего увлечения своими талантами, с принесением человека в жертву картине и т. п.

Таким образом складывается ряд этических правил, образовывающих необходимую нравственную сторону в деятельности судьи и его ближних помощников. Поэтому следует изучать не только судебную технику и судебную практику, но и судебную этику, как учение о приложении общих понятий о нравственности к той или другой отрасли специальной судебной деятельности. Этические правила существуют и в других отраслях права, и в других учреждениях и в областях общественной жизни. Значительная часть деятельности законодателя должна быть построена на целях и требованиях морали; этическими потребностями объясняется современное вмешательство государства в область народного хозяйства и промышленности путем законов о страховании рабочих, о труде малолетних, о рабочем дне и т. д.; с нравственной точки зрения оцениваются в финансовом праве некоторые виды займов и налогов и рекомендуются парализующие их вредное влияние меры. Нужно ли говорить об обширном проявлении нравственного элемента в постановлениях об организации тюремного дела и общественного благоустройства и безопасности? Особенно богата затем этическими вопросами область медицины. Здесь можно, с полным правом, говорить об отдельной и важной отрасли знания, необходимого для врача -- о врачебной этике. Достаточно указать лишь на такие вопросы, как о врачебной тайне, о явке к больному, о пределах сохранения секрета научно-врачебных открытий и т. д., чтобы увидеть всю важность этой отрасли профессиональной этики. Наконец, и область свободного творчества -- искусство, литература и сцена, не совершенно изъяты от влияния этических требований, ибо и здесь возможно сознательное обращение творчества на служение порочным и низким инстинктам и в средство удовлетворения больному или свирепому любопытству.

Он предостерегал против слепого подражания русских обвинителей западным образцам, против перенесения «на русскую почву страстных и трескучих приемов французских обвинителей, столь часто обращающих свое участие в судебных прениях в запальчивую травлю подсудимого». Он желал видеть в слагающемся после судебной реформы 1864 года русском типе обвинителя черты спокойствия, отсутствия личного озлобления против подсудимого, опрятности приемов обвинения, чуждых к возбуждению страстей и искажению данных дела, объективности и беспристрастности. А. Ф. Кони часто называл прокурора -- государственного обвинителя «публично говорящим судьей». Эта крылатая фраза раскрывает судейскую объективность и беспристрастность, которые должны быть присущи прокурору.

В известной работе «Приемы и задачи прокуратуры» А. Ф. Кони показывает не только то, что вправе и обязан делать прокурор, но и то, как он должен это делать. Здесь он прежде всего обращает внимание на трудности, связанные с деятельностью обвинителя «в обстановке публичного столкновения и обмена убежденных взглядов, а не в тиши «присутствия». Прокурор не должен обвинять во что бы то ни стало и допускать «близорукую или ослепленную односторонность». В речи прокурора не должно быть развязности и насмешек над подсудимым. Кони вспоминает случай, когда один из товарищей прокурора, рассказав об исходе обвинения, которое он поддерживал, заявил ему: «Ну, хоть я и проиграл, но зато ему (подсудимому. -- И. Я.) всю морду сапогом вымазал, -- останется доволен». А. Ф. Кони тут же устранил этого «судебного деятеля» от выступлений в качестве обвинителя на суде.

Особого такта требовал А. Ф. Кони от прокурора в отношении к суду и к своему процессуальному противнику -- защитнику. Он выступал против каких бы то ни было выпадов и личных оскорблений защитника, против обобщения отдельных недостатков адвокатуры и огульного охаивания ее деятельности. «Было бы, однако, в высшей степени несправедливо, -- писал А. Ф. Кони, -- обобщать эти случаи и поддерживать на основании такого обобщения неблагоприятный и нередко даже враждебный взгляд на такую необходимую жизненную принадлежность состязательного процесса, как защита».