Признание доказательства недопустимым. Суд присяжных. Недопустимые доказательства. Особый порядок судопроизводства. Порядок признания доказательства недопустимым. Ходатайство об исключении доказательств.

Недопустимые доказательства. Особый порядок судопроизводства

При особом порядке рассмотрения не рассматриваются вопросы и ходатайства о признании тех или иных доказательств недопустимым. Суд выясняет лишь отношение подсудимого к предъявленному обвинению и его согласие на постановление приговора без проведения судебного разбирательства. При таком порядке судебного рассмотрения приговор выносится без проведения судебного разбирательства, соответственно, и доказательства вообще не рассматриваются.

Недопустимые доказательства в суде присяжных

Присяжным заседателям запрещается доводить сведения о наличии в уголовном деле незаконно добытых доказательствах или о недопустимых доказательствах, исключенных их перечня доказательств. Нарушение данного запрета ведет к роспуску коллегии присяжных заседателей и повторному судебному разбирательству с самого начала - с предварительного слушания.

Признание доказательства недопустимым в суде присяжных

Когда в материалах уголовного дела, рассматривающим судом присяжным, председательствующий обнаруживает или выявляет доказательство, которое в соответствии со ст.75 УПК РФ должно быть признано недопустимым, то председательствующий сам по собственной инициативе, а также по ходатайству сторон может признать его таковым и исключить из перечня доказательств. Недопустимое доказательство не может быть оглашено присяжным заседателям (ст.335 УПК РФ)

Порядок признания доказательства недопустимым

Если сторона судебного разбирательства с участием присяжных заседателей имеет желание заявить ходатайство о признании доказательства недопустимым, то она должна заявить, что имеет ходатайство процессуального характера, подлежащее рассмотрению в отсутствие присяжных заседателей. После этого председательствующий временно удаляет присяжных заседателей из зала заседания, а оставшиеся участники приступают к рассмотрению ходатайства о признании доказательства недопустимым.

Ходатайство об исключении доказательств

Сторона, желающая заявить в судебном заседании ходатайство об исключении доказательств, должна заранее подготовиться к этому, а именно, заранее должна письменно составить ходатайство об исключении доказательства по количеству участников процесса, ибо ч.1 ст.235 УПК РФ после заявления такого ходатайства обязывает его копии передать всем сторонам. Ходатайство должно быть обоснованным и мотивированным.

В рамках рассмотрения ходатайства об исключении доказательства могут быть допрошены свидетели, осмотрены вещественные доказательства, оглашены протоколы следственных действий и иные материалы уголовного дела, новые доказательства могут быть приобщены к делу. Бремя опровержения доводов защиты лежит на прокуроре. В остальных случаях бремя доказывания лежит на стороне, заявившей ходатайство. После оглашения ходатайства председательствующий выслушивает мнение сторон и принимает решение об исключении такого доказательства или отказывает в удовлетворении ходатайства. Исключенное доказательство теряет юридическую силу и не может быть положено в основу приговора, а также исследоваться и использоваться в ходе судебного разбирательства. Данные действия проводятся в отсутствие присяжных заседателей. По завершению рассмотрения ходатайства об исключении доказательств присяжные заседатели приглашаются в зал судебного заседания.

Ходатайства о признании доказательства недопустимым
Пример ходатайства о признании недопустимым протокол опознания, заявленного Васильевым А.Л., можете посмотреть в файле « ».Также можете посмотреть другие его примеры.

Регулирование оценки доказательств в Российском уголовно-процессуальном законодательстве осуществляется как рядом общих норм, устанавливающих общие принципы и порядок оценки доказательств, так и в ряде статей непосредственно регулирующих деятельность суда присяжных. И поскольку оценка доказательств является лишь мыслительной деятельностью, она урегулирована не так, подробно как собирание и проверка доказательств.

Статья 71 УПК РСФСР устанавливает, что оценка осуществляется субъектами доказывания по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, и объективном рассмотрении всех обстоятельств дела в их совокупности, руководствуясь законом и правосознанием. Это общее правило подвергается значительной трансформации при оценке доказательств коллегией присяжных заседателей в соответствии с установленными главой 10 УПК РСФСР правилами.

При вынесении решений по делу оценку доказательств производят отдельно и профессиональный судья и коллегия присяжных заседателей. Но оценку доказательств они производят с различных точек зрения. Присяжные заседатели оценивают доказательства только с точки зрения их достаточности для вынесения окончательного решения по делу. А коронный судья производит оценку доказательств с точки зрения их допустимости в орбиту уголовного судопроизводства вообще, с точки зрения допустимости их в орбиту уголовного судопроизводства с участием присяжных заседателей, а так же с точки зрения их относимости. Кроме того, председательствующий по делу судья оценивает доказательства для целей назначения наказания. В меньшей мере, председательствующий по делу судья оценивает доказательства с точки зрения их достаточности для вынесения окончательного решения по делу - в случаях предусмотренных ч. 3 и 4. ст. 459 УПК РСФСР. По сравнению с следственной формой уголовного судопроизводства оценка доказательств председательствующим по делу судьёй имеет ещё и ту особенность, что при вынесении приговора он обязан руководствоваться вердиктом присяжных, то есть приговор должен быть постановлен, а деяние квалифицировано, на основе фактов, признанных доказанными вердиктом, за исключением случаев, когда председательствующий судья признал отсутствие в деянии состава преступления, либо когда он признал, что по делу не установлено событие преступления или не доказано участие подсудимого в совершении преступления.

Указанные особенности оценки доказательств председательствующим судьёй на настоящий момент в теоретическом и практическом плане достаточно разработаны и во многом не являются спорными, поэтому в дальнейшем основное внимание в данной работе будет уделено освещению и разбору особенностей оценки доказательств, производимой присяжными.

Представляется, что основная специфика оценки доказательств коллегией присяжных заседателей заключается в следующем.

Оценка доказательств производится:

• - не единолично судьёй, а коллегией, состоящей из 12 человек;
• - лицами, не имеющими не только высшего юридического образования, но и возможно вообще не имевшими никогда отношений с правоохранительной системой, судебными органами; чьё знание о принципах оценки доказательств и уголовно-процессуальных нормах основывается большей частью на информации полученной из напутственного слова председательствующего;
• - на основе данных, полученных только в судебном заседании по этому конкретному делу, при ограниченном доступе к материалам собранным на предварительном следствии;
• - при значительном ограничении доступа присяжных к доказательствам, так как закон запрещает использовать часть доказательств при производстве с коллегией присяжных.

Статья 443 УПК РСФСР, определяющая порядок принятия присяги присяжными заседателями, и её содержание гласит, что присяжный заседатель должен разрешать дело по своему внутреннему убеждению и совести, как подобает свободному гражданину и справедливому человеку.

Наряду с внутренним убеждением закон определяет и такую основу для вынесения решения присяжными, как совесть. Совесть определяют, как внутреннею оценку человеком нравственного достоинства своих поступков и намерений с учётом существующих в обществе норм морали и нравственных идеалов данной личности и обусловленные этой оценкой чувство нравственной ответственности за своё поведение перед окружающими людьми и обществом 47 .

Как видно из норм, установленных ст. 443 УПК РСФСР, закон не требует от присяжных вынесения решения, основанного только на законе, так как присяжные могут и не знать уголовного закона во всех его тонкостях. Представляется, что основным мерилом правильности и справедливости решения выносимого присяжными является их совесть. Совесть призвана оградить “от осуждения невиновного и от безнаказанности виновного” 48 .

Недаром, присяжных называют “судьями совести”. Ещё в дореволюционной России в теории уголовного процесса считалось, что всякий приговор суда присяжных должен прежде всего удовлетворять нравственному чувству людей, в том числе и подсудимого. В некоторых случаях вердикт коллегии присяжных заседателей может и не соответствовать закону с формальной точки зрения, но присяжные, руководствуясь своими понятиями о справедливости и нравственности, являются представителями общества, ради которых и для защиты интересов которых был принят данный уголовный закон. И в такой ситуации главным определяющим фактором является их совесть.

Как видно из приведённого выше определения, одной из составляющих совести является и моральная ответственность за свое поведение, т.е. решение по делу, перед обществом и окружающими людьми. Присяжные, осознавая какое наказание может быть назначено подсудимому в зависимости от их решения, в соответствии с их совестью решают вопросы о снисхождении к подсудимому и даже об освобождении его от ответственности. Так, например, по свидетельству А.Ф. Кони, слишком длительное предварительное следствие с неизбежным заключением под стражу большинства обвиняемых, отсидевших до суда многие месяцы предварительного ареста в качестве меры пресечения, приводит присяжных к мнению, что подсудимый уже понёс достаточное наказание, а дальнейшее его пребывание в общих камерах общественных тюрем представляется им лишённым всякой цели в нравственном и исправительном отношении 49 . С другой стороны, на присяжных лежит и моральная ответственность за то, чтобы лицо, виновное в совершении преступления и опасное для других членов общества и всего общества в целом, не избежало положенного наказания.

Все тот же А.Ф. Кони, в книге “Присяжные заседатели” писал: “ Вдумываясь в соображения присяжных........, приходиться признать, что часто в их, во-видимому не правильных решениях кроется действительная справедливость, внушаемая не холодным рассуждением ума, а голосом сердца” 50 . А.Ф. Кони видел в суде присяжных одну из важнейших его особенностей - возможность примирить строгие требования закона с голосом сострадания к подсудимому.

2. Особый порядок исследования доказательств, способных оказать на присяжных негативное психическое воздействие

Каждое из доказательств, исследуемое в судебном следствии с участием присяжных заседателей, в определенной степени содействует возникновению у них внутреннего убеждения в виновности либо невиновности подсудимого. Однако существует группа доказательств, которые объективно, по своей «природе», вне зависимости от доказательственной ценности, способны оказать на присяжных чрезвычайно сильное психологическое воздействие.

К таким доказательствам, на наш взгляд, можно отнести, прилагаемые к протоколам осмотра наиболее шокирующие фотографии трупов (в стадии разложения, со следами повреждений); места совершения преступления (со следами этого преступления, например, кровью); некоторые орудия преступления; видео- и аудиозаписи; некоторые иные вещественные доказательства.

Если такие доказательства будут исследоваться с участием присяжных, то они могут оказать на «судей факта» негативное воздействие.

Во-первых, эти доказательства способствуют возникновению сильных отрицательных эмоций в отношении подсудимого, что может повлечь предубеждение присяжных касательно его виновности.

Во-вторых, эти фактические данные способны шокировать присяжных , вызвать стресс, потрясение у «судей факта», что негативно скажется на восприятии ими остальных доказательств дела.

Учитывая данные свойства этих доказательств, С.А.Пашин очень точно назвал их «шокирующими» 2 35 . Наличие в материалах уголовного дела «шокирующих» доказательств всегда создает проблемную ситуацию на практике, поскольку необходимость особого подхода к их исследованию не воспринята действующим уголовно-процессуальным законодательством РФ, которое не содержит никаких норм, устанавливающих особый порядок исследования «шокирующих» доказательств, либо специальные основания их исключения. Этот пробел закона, как и в изложенных выше случаях, восполняется обыкновениями судебной практики, анализ которой позволяет выделить два подхода к решению рассматриваемой проблемы.

235 Пашин С.А. Доказательства в российском уголовном процессе. С. 381. Это определение, конечно, является условным, поскольку указанные негативные свойства этой группы доказательств проявляются только в суде с участием присяжных заседателей.

Первый состоит в решении данной проблемы путем сокращения пределов судебного следствия за счет исключения из разбирательства этих доказательств . Этот подход отражен в ч. 5 п. 15 указанного Постановления Пленума Верховного Суда РФ в виде следующего разъяснения: «Установив, что исследование того или иного доказательства может повлиять на объективность и беспристрастие присяжных заседателей, председательствующий в соответствии со ст.243 УПК РСФСР вправе устранить такое доказательство из судебного разбирательства с обязательным приведением в постановлении мотивов принятого решения».

Этот подход в какой-то степени позволил разрешить возникающие на практике затруднения, однако сразу же породил не менее актуальную теоретическую проблему определения оснований, в соответствии с которыми «шокирующие» доказательства должны исключаться из материалов дела.

По этому вопросу в научной литературе развернулась дискуссия, в ходе которой были высказаны различные точки зрения. По мнению первой группы авторов (В.Вознесенский, В.В.Золотых и др.), указанные доказательства должны исключаться из пределов судебного следствия как неотносимые. Такая позиция основана на приведенном выше разъяснении Пленума Верховного Суда РФ, согласно которому судья должен «устранять» такие доказательства из разбирательства в соответствии со ст. 243 УПК РСФСР по причине их неотносимости, поскольку именно в этой статье закреплена обязанность судьи устранять «из судебного разбирательства все не имеющее отношения к делу».

Данная позиция разделяется многими судьями, участвующими в разбирательстве дел судом присяжных, а по некоторым делам и Кассационной палатой ВС РФ.

Так, при рассмотрении дела С. и Ч. в Мособлсуде прокурор заявил ходатайство о предъявлении присяжным для осмотра фотографии трупа К. Судья отклонила это ходатайство, сочтя указанные доказательства неотносимыми.

Государственный обвинитель в кассационном протесте сослался на этот отказ, указав, что он лишил «присяжных возможности участвовать в исследовании всех доказательств , рассматриваемых в суде». Кассационная палата Верховного Суда РФ оставила эту часть протеста без удовлетворения, так как «фотографии трупа Кулагина не содержат какой-либо доказательственной информации, в том числе о предметах, с помощью которых мог быть лишен жизни Кулагин (петля, шнурок, веревка), и о следах воздействия этих предметов, что не оспаривается и в протесте» (см.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 1994. № 5. С. 10).

Не отрицая правильности данного подхода в отдельных случаях, когда «шокирующие» доказательства действительно являются неотносимыми, вряд ли можно согласиться с утверждением об их неотносимости в целом (в контексте традиционного понимания термина «относимость»). Так, даже в приведенном примере фотография трупа Кулагина являлась одним из доказательств его смерти, т.е. устанавливала обстоятельство, прямо входящее в предмет доказывания и относящееся к компетенции присяжных 2 36 . Очевидно, что это доказательство по смыслу ст .ст. 68, 69 УПК РСФСР является относимым, несмотря даже на то, что на данных фотографиях не были зафиксированы следы воздействия предметов, при помощи которых К. был лишен жизни.

236 Это доказательство относится к компетенции присяжных, поскольку «судьи факта» отвечают на вопрос о доказанности события преступления, а в этот комплекс обстоятельств входит и факт смерти потерпевшего К.

То же самое можно сказать и о многих других «шокирующих» доказательствах, которые устанавливают обстоятельства, входящие в предмет доказывания и относящиеся к компетенции присяжных. Поэтому утверждение указанных авторов и Пленума Верховного Суда о возможности исключения «шокирующих» доказательств по мотивам их неотносимости представляется нам не совсем соответствующим действующему законодательству и традиционному пониманию этого свойства доказательства.

Второй подход к решению данной проблемы предложен Е.П.Гришиной, по мнению которой доказательства, «шокирующие» присяжных заседателей, следует исключать из пределов судебного следствия, поскольку они не соответствуют критерию достоверности 23 7 .

237 Гришина Е.П. Достоверность доказательств в уголовном процессе : Дис. канд. юрид. наук. М., 1996. С. 124.

Не оспаривая данной позиции применительно к действительно недостоверным «шокирующим» доказательствам, мы полагаем, что недостоверность не может быть общим основанием для исключения любых доказательств, способных оказать на присяжных негативное психическое воздействие, т.к. они могут полностью соответствовать критерию достоверности. Так, например, в приведенном выше казусе фотография трупа Ч. была полностью достоверна, поскольку отражала факты, имевшие место в действительности. Слабой стороной данной позиции является и неучет того, что оценка достоверности доказательств в суде присяжных входит в компетенцию судей факта, а не профессионального судьи (по крайней мере, до вынесения вердикта).

Так, Л.Б.Алексеева пишет, что «недопустимым считается и то доказательство, которое получено в надлежащей процедуре, но содержащаяся в нем информация не должна доводиться до сведения присяжных» 23 8 . П.А.Лупинская указывает на тесную связь условий допустимости доказательств с нравственными началами судопроизводства, вследствие чего «в ряде случаев именно нравственные принципы выступают критерием допустимости доказательств» 2 39 .

238 Алексеева Л.Б. Судебное следствие. Прения сторон. Возвращение дела на дополнительное расследование со стадии судебного разбирательства. С. 149–150.

239 Лупинская П.А. Указ. соч. С. 95.

Полностью соглашаясь с приведенными позициями, мы, тем не менее, полагаем, что в соответствии с действующим процессуальным законодательством которое не содержит запрета на исследование с участием присяжных «шокирующих» доказательств при условии соблюдения процедуры собирания, указанные доказательства не могут быть исключены как недопустимые, поскольку они не будут являться «полученными с нарушением закона», что в соответствии с ч. 3 ст. 69 УПК РСФСР является обязательным условием признания доказательства недопустимым.

Таким образом, если «шокирующие» доказательства не являются недопустимыми, неотносимыми или недостоверными - они не могут быть устранены из судебного разбирательства по этим основаниям.

Что же в таком случае может быть основанием для исключения этих доказательств из материалов дела?

Анализ действующего законодательства, судебной практики, опыта иных моделей судебного следствия приводит нас к выводу, что таким основанием должна быть все-таки неотносимость этих доказательств, однако понимаемая с учетом специфики суда присяжных (не в традиционном контексте).

Для такого понимания относимости доказательств в суде присяжных , на наш взгляд, следует ввести особый критерий доказательства - психологическую допустимость. Психологическая допустимость - свойство доказательства не оказывать возможного негативного психического воздействия на присяжных заседателей (т.е. не шокировать, не вызывать излишнего волнения). Именно по этому критерию все доказательства, исследуемые в первой части судебного следствия в суде присяжных, можно разделить на две группы: шокирующие и психически нейтральные.

В отличие от остальных критериев доказательства это свойство является условным и субсидиарным, его отсутствие само по себе не должно влечь исключения доказательства из материалов дела - поскольку угроза возможного возникновения предубеждения у присяжных не должна влечь каких-либо правовых последствий - без сопоставления с доказательственной ценностью этих сведений для вынесения присяжными вердикта по делу.

Это свойство доказательства оказывает сильное воздействие на относимость. Представляется, что в суде присяжных под влиянием действия данного критерия оценка относимости разбивается на два этапа: первоначальную и окончательную. Первоначальная оценка относимости доказательства производится традиционным способом, т.е. путем оценки значения для разрешения дела тех обстоятельств, которые устанавливаются этим доказательством. Окончательная оценка относимости должна осуществляться путем сопоставления доказательственного значения этих фактических данных с установленной опасностью негативного воздействия на присяжных, эти данные исследующих. И если эта опасность перевешивает доказательственную ценность этих сведений, т.е. как бы аннулирует ее - это делает данное доказательство неотносимым и подлежащим исключению из материалов дела именно по этому основанию 2 40 .

240 Тезис об «аннулировании» доказательственного значения фактических данных, конечно, является юридической фикцией. Однако эта фикция позволяет теоретически обоснованно решить проблему оснований исключения «шокирующих» доказательств из материалов дела.

Следует отметить, что в отдельных случаях судебная практика уже использует такой подход, несмотря на отсутствие законодательного закрепления этого основания.

Так, при разбирательстве дела П. и Ф. в Ростовском областном суде судья отклонил ходатайство государственного обвинителя об ознакомлении присяжных с фотографиями трупа потерпевшего, «поскольку доказательственная значимость этих фотографий существенно превышает опасность психологического воздействия на присяжных заседателей при вынесении ими вердикта» 2 41 .

241 Летопись суда присяжных (прецеденты и факты) // Российская юстиция. 1995. № 2. С. 6.

Сопоставляя доказательственную значимость «шокирующих» доказательств с опасностью возникновения предубеждения у присяжных в результате их исследования, председательствующий должен, на наш взгляд, учитывать следующие обстоятельства:

1. Наличие в материалах дела доказательств, содержащих аналогичные сведения.

Согласно действующему законодательству фотоснимки, видеозаписи являются чаще всего приложениями к соответствующим протоколам следственных действий, где та же информация изложена в вербальной форме. В соответствии со ст. 84 УПК РСФСР любые «„вещественные доказательства“ должны быть подробно описаны в протоколах осмотра» и по возможности сфотографированы. Таким образом, практически любой фотографии, видеозаписи, вещественному доказательству соответствует приобщенный к делу протокол, в котором содержится та же информация, но в менее шокирующей (вербальной) форме. Поэтому, если указанные доказательства не устанавливают каких-либо новых обстоятельств по сравнению с протоколами, их исключение не окажет существенного значения на формирование внутреннего убеждения присяжных и в то же время предотвратит изложенные выше негативные последствия от их исследования.

2. Наличие спора сторон относительно обстоятельств дела, устанавливаемых этим доказательством.

В случае спора о доказанности того или иного обстоятельства дела судья не должен исключать шокирующие доказательство, если оно устанавливает данный спорный факт, поскольку это негативно отразится на полноте судебного следствия и введет присяжных в заблуждение.

В.Воскресенский приводит следующий пример, связанный с этим аспектом проблемы: «По делу К., обвинявшегося в умышленном убийстве, по ходатайству прокурора присяжным была продемонстрирована видеозапись осмотра места происшествия для того, чтобы показать, что к голове трупа приклеилась этикетка от водочной бутылки. Это опровергало… показания подсудимого, голословно отрицавшего факт нанесения потерпевшему удара бутылкой» 2 42 .

242 Воскресенский В. Указ. соч. С. 4.

Несмотря на приведенный казус, исключение шокирующих доказательств по мотивам их неотносимости в указанном контексте применяется на практике в крайне редких случаях. В исследованных процессах нам не удалось установить ни одного случая исключения, например, фотографий трупов с мотивацией, аналогичной вышеизложенной 2 43 .

243 Чаще всего такие доказательства исключались как недопустимые по причине нарушения процедуры.

Напротив, мы неоднократно наблюдали отклонение судьями возражений сторон, ссылающихся на опасность негативного психического воздействия таких доказательств.

Представляется, что такой подход практики обусловлен отсутствием в УПК РСФСР норм , регулирующих вопросы исследования шокирующих доказательств в судебном следствии с участием присяжных. Поэтому, на наш взгляд, было бы целесообразным ввести в проект УПК РФ правило, аналогичное разъяснению в п. 15 указанного Постановления Пленума Верховного суда РФ. Это позволило бы судьям своевременно и эффективно устранять из разбирательства дела указанные доказательства.

Однако такой подход к решению данной проблемы, на наш взгляд, не должен быть единственным, поскольку даже при его реализации значительная часть «шокирующих» доказательств будет исследоваться с участием присяжных и окажет на них определенное воздействие.

Мы полагаем, что это негативное воздействие может быть существенно ослаблено за счет использования особых способов исследования этих доказательств в судебном следствии, позволяющих частично нейтрализовать их наиболее шокирующие «элементы».

Одним из таких способов может стать выборочное исключение из доказательства отдельных групп фактических данных, способных оказать на присяжных наибольшее отрицательное воздействие. Так, например, при демонстрации присяжным видеозаписи осмотра трупа, возможно опустить фрагменты с вскрытием полостей тела и т.п.

Другим способом вполне может стать некоторое преобразование доказательства, позволяющее снизить уровень его «шокирующего» воздействия. Например, упомянутую видеозапись можно продемонстрировать присяжным не в цветном, а в черно-белом изображении.

Представляется, что при отсутствии возражений сторон все эти способы вполне могут быть применены в судебном следствии и в рамках действующего законодательства, однако было бы желательно закрепить их в проекте УПК РФ, что послужило бы еще одной гарантией сохранения объективности и беспристрастия коллегии присяжных заседателей.

3. Процедура нейтрализации последствий исследования с участием присяжных недопустимых доказательств и иного незаконного воздействия

Согласно ч. 3 ст. 435 УПК РСФСР в случае, если в ходе судебного следствия состоялось исследование доказательств, признанных впоследствии недопустимыми, председательствующий судья «обязан… признать состоявшееся его исследование недействительным». Эти процессуальные действия и составляют закрепленную в УПК процедуру нейтрализации исследования с участием присяжных недопустимых доказательств.

С целью ослабить негативное воздействие на присяжных исследованных недопустимых доказательств судья в рамках данной процедуры обращается к коллегии «судей факта» с просьбой «забыть» те или иные доказательства и не принимать во внимание при вынесении вердикта. При этом судья должен пояснить присяжным причину такого требования и ответить на все возникшие у них по этому поводу вопросы.

Многие авторы справедливо подчеркивают, что даже после такого обращения присяжные вряд ли смогут заставить себя забыть те или иные недопустимые доказательства. Поэтому данная процедура должна применяться в качестве дополнительной гарантии по отношению к изложенным выше правилам, препятствующим доведению недопустимых доказательств до присяжных. Вместе с тем нельзя отрицать и того , что в определенной степени эта процедура все-таки нейтрализует негативные последствия исследования недопустимых доказательств с участием присяжных, что говорит о необходимости ее перенесения и в проектируемое уголовно-процессуальное законодательство.

Помимо данной процедуры, УПК предусматривает процессуальные правила, позволяющие председательствующему пресечь либо нейтрализовать любое незаконное воздействие участников судебного следствия на присяжных заседателей. Так, в ч. 1 ст. 445 УПК РСФСР установлен запрет на общение участников судебного разбирательства с присяжными «помимо установленного порядка», что позволяет пресечь любые подобные действия.

Если на присяжного все же было оказано незаконное воздействие, судья в соответствии с ч. 2 этой же статьи вправе отстранить этого заседателя от участия в деле, если «возникнут основания полагать, что этот присяжный заседатель утратил объективность, необходимую для разрешения дела в соответствии с законом».

Поскольку и эти процедуры обеспечивают сохранение объективности и беспристрастия присяжных в том случае, если «не сработали» запретительные процессуальные нормы и незаконное воздействие все-таки было оказано, мы также полагаем необходимым закрепить их в качестве важной гарантии в проектируемом процессуальном законодательстве.

Таким образом, российская модель судебного следствия в суде присяжных предусматривает особенности процедуры, обеспечивающие разграничение компетенции между профессиональным судьей и «судьями факта», защиту последних от различных попыток оказания незаконного воздействия. С учетом изложенных предложений по усовершенствованию этих особенных процедур, можно рассчитывать, что и в дальнейшем у критиков суда присяжных не будет оснований именовать эту форму судопроизводства «судом улицы», подчиняющимся голосу общественного мнения, а справедливые и правосудные вердикты суда присяжных обеспечат этой форме судопроизводства достойное место в правовой системе России.

Резюмируя изложенное, можно сделать вывод, что российская модель судебного следствия в суде присяжных существенно отличается от рассмотренных во второй главе настоящего исследования конкретно-исторических моделей этого этапа. Эти отличия проявляются во всех аспектах судебного следствия: в предмете, в процессуальном статусе субъектов этого этапа, в его процедуре. Некоторая схожесть современного российского судебного следствия с дореволюционным аналогом этого этапа по Уставу уголовного судопроизводства 1864 г. объясняется вовсе не копированием текста этого нормативно-правового акта, а принадлежностью этих моделей к одному типу - смешанному судебному следствию.

Однако эти отличия российской модели судебного следствия в суде присяжных совершенно не исключают возможность заимствования из иных моделей тех процедур и процессуальных правил, которые, будучи апробированными многолетней практикой деятельности суда присяжных, показали свою эффективность и соответствие сущности этой формы судопроизводства. Преобразованные на основе мирового опыта, учитывающие все особенности российской правовой системы, процессуальные правила судебного следствия в российском суде присяжных способны на многие десятилетия стать весомой гарантией прав и свобод человека и гражданина в обновленной России.

БИБЛИОГРАФИЯ
1. Алексеева Л.Б. Некоторые вопросы реализации принципа состязательности в проекте нового УПК // Судебная реформа: итоги, приоритеты, перспективы. М.: Московский общественный научный фонд, 1997. С. 115–124.

2. Алексеева Л.Б. Производство в суде присяжных (комментарий к разделу Х УПК РСФСР) // Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР / Научн. ред. проф. В.Т.Томин. М.: Вердикт, 1996.

3. Алексеева Л.Б. Судебное следствие // Суд присяжных: Пособие для судей / С.Е.Вицин, Л.Б.Алексеева, И.Б.Михайловская, Э.Ф.Куцова. М.: Российская правовая академия МЮ РФ, 1994.

4. Алексеева Л.Б. Судебное следствие. Прения сторон. Возвращение дела на дополнительное расследование со стадии судебного разбирательства // Рассмотрение дел судом присяжных. Варшава: БДИПЧ ОБСЕ, 1997. С. 125–158.

5. Арсеньев К.К. Предание суду и дальнейший ход уголовного дела до начала судебного следствия. СПб., 1870.

6. Арсеньев К.К. Судебное следствие. СПб., 1871.

7. Басков В.И. Поддержание государственного обвинения в суде присяжных // Вестник Моск. ун-та. Сер. 11. (Право). 1994. № 5.

8. Бентам И. О судебных доказательствах. Киев, 1876.

9. Бернэм У. Суд присяжных заседателей. М.: Московский независимый институт международного права, 1995.

10. Бернэм У. Российский и американский суд присяжных: Сравнительно-правовой анализ // Бернэм У., Решетникова И.В., Прошляков А.Д. Судебная адвокатура. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 1996. С. 118–140.

11. Боботов С.В. Откуда пришел к нам суд присяжных? (англо-саксонская модель). М.: Российская правовая академия МЮ РФ, 1994.

12. Боботов С.В., Чистяков Н.Ф. Суд присяжных: история и современность. М.: Манускрипт, 1992.

13. Бобрищев-Пушкин А.М. Эмпирические законы деятельности русского суда присяжных. М., 1896.

14. Бозров В.М. Кобяков В.М. Судебное следствие: Вопросы теории и практики . Екатеринбург: Каменный пояс, 1992.

15. Бутов В.Н. Уголовный процесс Австрии. Красноярск: Изд-во Красноярского ун-та, 1988.

16. Ведерников Н.Т. Личность обвиняемого и подсудимого (понятие, предмет и методика изучения). Томск, 1978.

17. Волкодаев Н.Ф. Судебное следствие: Дис. канд. юрид. наук. Саратов, 1969.

18. Воскресенский В. Проблемы доказывания обвинения // Российская юстиция. 1995. № 4. С. 3–5.

19. Гайсинович М.А. Принцип состязательности в суде присяжных заседателей // Законность. 1995. № 9. С. 29–32.

20. Гейнце Р. Очерк английского судоустройства в связи с судом присяжных. СПб.: тип. Куколь-Яснопольского, 1896.

21. Гравина А.А., Кашепов В.П., Сырых В.М. Эффективность законодательства о суде присяжных // Эффективность закона. Методология и конкретные исследования. М., 1997.

22. Григорьева Н.В. Принципы уголовного судопроизводства и доказательства (обсуждаем проекты УПК) // Российская юстиция. 1995. № 8. С. 39–42.

23. Гришина Е.П. Достоверность доказательств в уголовном процессе: Дис. канд. юрид. наук. М., 1996.

24. Грошевой Ю.М. Проблемы формирования судейского убеждения в уголовном судопроизводстве. Харьков, 1975.

В соответствии и на основании ст. 335 УПК РФ законодателем вводится новое понятие - вступительные заявления государственного обвинителя и защитника, с которых начинается судебное следствие. Исходя из содержания ч.

1 - 3 ст. 335, вступительное заявление государственного обвинителя состоит из двух частей: изложения резолютивной части обвинительного заключения (постановления о привлечении в качестве обвиняемого) и предложения о порядке исследования доказательств по делу.

Вступительное заявление защитника также состоит из двух частей - изложения согласованной с подсудимым позиции по предъявленному обвинению и предложения о порядке исследования доказательств.

В ст. 446 УПК РСФСР было четко указано, что, оглашая резолютивную часть обвинительного заключения, государственный обвинитель не вправе упоминать о фактах судимости подсудимых.

Следует обратить внимание, что в ч. 1 и 2 ст. 335 УПК РФ такого прямого запрета не содержится, однако это вытекает в целом из содержания статьи. Так, в ч. 2 указано, что государственный обвинитель излагает лишь сущность предъявленного обвинения, а в ч. 8 - что данные о личности подсудимого исследуются с участием присяжных заседателей лишь в той мере, в какой они необходимы для установления отдельных признаков состава преступления, в совершении которого он обвиняется. Запрещается исследовать факты прежней судимости, признания подсудимого хроническим алкоголиком или наркоманом, а также иные данные, способные вызвать предубеждение присяжных в виновности подсудимого.

Представляется, что упоминания о судимости могут быть допустимы лишь в случаях, когда это входит в предмет исследования сущности предъявленного обвинения. Например, наряду с обвинением в убийстве при отягчающих обстоятельствах, подсудимому предъявлено обвинение в насилии в отношении сотрудника управления исполнения наказания или осужденного с целью воспрепятствовать его исправлению (ст. 321 УК РФ).

В данном случае обвинение - объективная сторона преступления - состоит в том, что субъектом может быть лишь лицо, осужденное по приговору суда и отбывающее наказание в местах лишения свободы.

Исходя из положений ст. 324 УПК РФ, согласно которой производство в суде с участием присяжных заседателей ведется в общем порядке с учетом особенностей, предусмотренных гл. 42, следует придти к выводу, что поскольку сторона обвинения первой представляет доказательства, а очередность исследования этих доказательств определяется стороной обвинения, то первыми исследуются доказательства, представленные стороной обвинения. И лишь после исследования доказательств, представленных стороной обвинения, исследуются доказательства, представленные стороной защиты. Если в уголовном деле участвуют несколько подсудимых, то очередность исследования доказательств, представленных защитой, определяется судом, с учетом мнения сторон.

Таким образом, из смысла ст. 274 и ч. 2 и 3 ст. 335 следует, что первыми исследуются доказательства, представленные государственным обвинителем в предложенном им порядке, а затем доказательства защиты, также в порядке, предложенном защитой, предварительно согласованном с подсудимым.

Такой порядок исследования доказательств соответствует конституционному положению о презумпции невиновности и о недопустимости возложения на обвиняемого обязанности доказывать свою невиновность (ст. 49 Конституции РФ) и общим положениям Уголовного процессуального кодекса (ст.

Часть 4 ст. 335 определяет порядок реализации права присяжных заседателей на участие в исследовании доказательств. В частности, если в ст. 333 указано, что присяжные заседатели имеют право задавать через председательствующего вопросы допрашиваемым лицам, то ч. 4 ст. 335 конкретизирует, что указанные вопросы излагаются письменно и подаются председательствующему через старшину. Суть вопроса, изложенного присяжным заседателем, согласно ч. 4 формулируется председательствующим, и лишь затем в такой формулировке вопрос задается допрашиваемому лицу. Председательствующему предоставлено также право отвести вопросы, не относящиеся к предъявленному обвинению.

При этом письменные вопросы присяжных заседателей должны в обязательном порядке приобщаться к протоколу судебного заседания. В случае формулировки председательствующим вопросов, изложенных присяжными заседателями, они приобщаются к протоколу судебного заседания, а вопросы, сформулированные председательствующим, отражаются в протоколе судебного заседания. Такой порядок отражения данных судебного следствия дает возможность кассационной инстанции проверить с достаточной полнотой доводы кассационных жалоб и представлений на необъективность ведения процесса.

Сам порядок допроса подсудимых, потерпевших, свидетелей, экспертов и другие процессуальные действия в процессе судебного следствия регламентированы гл. 37.

Согласно ст. 50 Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением закона. В соответствии с ч. 3 ст. 7 УПК нарушение норм в ходе уголовного судопроизводства влечет за собой признание недопустимыми полученных таким путем доказательств. Такие доказательства теряют юридическую силу и не могут исследоваться и использоваться в ходе судебного разбирательства (ч. 5 ст. 235).

Недопустимые доказательства исключаются председательствующим судьей в стадии предварительного слушания по ходатайству сторон. О порядке заявлений и разрешений таких ходатайств см. ст. 234 - 236 УПК РФ.

Если в ходе предварительного слушания исключались какие-либо доказательства как полученные с нарушением закона, то об их существовании в соответствии с ч. 6 ст. 235 запрещается сообщать присяжным заседателям при судебном разбирательстве. Нарушение этого требования является одним из оснований отмены приговора, поскольку исследование недопустимых доказательств может повлиять на принятие решения коллегией присяжных заседателей.

На необходимость принятия председательствующим судьей мер, исключающих возможность ознакомления присяжных заседателей с недопустимыми доказательствами, было обращено внимание постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации.

Доказательства, недопустимость которых была выявлена в ходе судебного разбирательства, исключаются из уголовного дела как по собственной инициативе судьи, так и по ходатайству сторон. Несколько по иному была сформулирована ст. 435 УПК РСФСР, которая прямо обязывала председательствующего судью решить вопрос об исключении из разбирательства в суде присяжных всякого доказательства, полученного с нарушением закона. Часть 5 ст. 335 УПК РФ хотя и не указывает на обязательность исключения судьей недопустимых доказательств, а говорит лишь о том, что судья исключает такие доказательства; обязательность этого требования вытекает из содержания ст. 7, гарантирующей законность при производстве по уголовному делу. Это же требование содержалось и в ст. 69 ч. 3 УПК РСФСР. Исследование при судебном разбирательстве недопустимых доказательств с участием коллегии присяжных заседателей является основанием для отмены приговора.

Представляется, что положения ч. 7 ст. 235, согласно которой при рассмотрении уголовного дела по существу суд, по ходатайству стороны, вправе повторно рассмотреть вопрос о признании исключенного доказательства допустимым, распространяются и на рассмотрение дел судами с участием коллегии присяжных заседателей. Исключения из этого правила для таких судов законодателем не предусмотрено, поэтому и процедура фактического разрешения вопроса о допустимости доказательств должна быть единой. Такое решение вопроса не противоречит и требованиям ст. 324, регламентирующей порядок производства в суде с участием присяжных заседателей. Следует отметить, что ч. 5 ст. 446 УПК РСФСР также предусматривалось разрешение ходатайств об исследовании доказательств, исключенных ранее судьей из разбирательства.

Обязательным условием процедуры обсуждения вопросов о допустимости доказательств в ходе судебного разбирательства является отсутствие при этом присяжных заседателей. Указанное требование закона призвано оградить присяжных заседателей от возможного влияния на существо принимаемых ими впоследствии решений о виновности подсудимого.

По результатам обсуждения вопросов о допустимости доказательств судья обязан вынести мотивированное постановление.

Части 7 и 8 ст. 335 УПК РФ определяют предмет и пределы доказывания в суде с участием присяжных заседателей. Компетенция присяжных заседателей изложена в ст. 299, 334 и 339. Указанные статьи строго ограничивают вопросы, которые могут разрешаться присяжными заседателями, а именно:

о доказанности деяния, в совершении которого обвиняется подсудимый;

о доказанности совершения деяния подсудимым;

о виновности подсудимого в совершении преступления;

о том, заслуживает ли подсудимый снисхождения в случае признания его виновным.

С учетом компетенции присяжных заседателей в судебном заседании с их участием должны исследоваться лишь те обстоятельства дела, которые достаточны для разрешения поставленных перед ними вопросов в соответствии со ст. 339 УПК РФ.

Соблюдение процедуры исследования доказательств возложено на председательствующего судью. Он должен проявлять особое внимание к вопросам устранения из исследования доказательств, хотя и относящихся к делу, но выходящих за пределы доказывания по уголовному делу с участием присяжных заседателей. Запрещая в суде с участием присяжных заседателей исследовать факты прежней судимости, признания подсудимого хроническим алкоголиком или наркоманом, а также иные данные, способные вызвать предубеждение у присяжных в отношении подсудимого, законодатель исходил из того, что в задачу присяжных заседателей входит лишь доказанность совершения подсудимым конкретного деяния. Для решения этого вопроса прежняя судимость, а также иные данные, запрещенные к исследованию в суде с участием присяжных заседателей и описанные в ч. 8, значения не имеют. Иное решение данного вопроса неизбежно приведет к несправедливой оценке присяжными заседателями обстоятельств совершения преступления. На важность ограждения присяжных заседателей от сведений, выходящих за рамки пределов доказывания, которые могут повлиять на их объективность и беспристрастность, обратил внимание Пленум Верховного Суда РФ.

Данные о личности подсудимого исследуются с участием присяжных заседателей лишь в той мере, в какой они необходимы для установления отдельных признаков состава преступления, в совершении которого он обвиняется (см. п. 2 данной статьи). Необходимость исследования данных о личности подсудимого с участием присяжных заседателей может возникнуть также, например, по делу об убийстве из огнестрельного оружия при решении вопроса об ответственности подсудимого. Если подсудимый являлся опытным охотником, специалистом в области стрелкового оружия и т.д. и, таким образом, хорошо знал технические характеристики оружия, из которого производились эти выстрелы, его боевые свойства, то утверждения о том, что он рассчитывал на благополучный исход, т.е. не предвидел возможность поражения потерпевшего на определенном расстоянии дробовым зарядом, отчего наступила смерть последнего, будут восприняты присяжными заседателями иначе, нежели аналогичное утверждение лица, не обладающего такими познаниями.

Представляя присяжным заседателям право высказывать свое мнение о снисхождении (ч. 4 ст. 339), влияющем на назначение наказания, законодатель связывал это не с данными о личности, а с обстоятельствами совершенного подсудимым преступления, степенью участия подсудимого в его совершении.

Не должны исследоваться с участием присяжных заседателей данные о личности подсудимого, характеристики, справки о состоянии здоровья, семейном положении и все другие данные, способные вызвать предубеждения у присяжных в отношении подсудимого.

Данный вопрос относится к вопросам права, следовательно, должен разрешаться без участия присяжных заседателей. В связи с этим в ч. 6 сг. 335 УПК РФ содержится однозначно толкуемое положение о разрешении вопроса о недопустимости доказательств в отсутствии присяжных заседателей. На практике в случае, если сторона заявляет ходатайство о недопустимости какого-либо доказательства, присяжные удаляются из зала судебного заседания, председательствующий «выслушав мнения сторон, принимает решение об исключении доказательства, признанного им недопустимым».

Как правило, сторона защиты заявляет о недопустимости протоколов отдельных следственных действий - в основном, протоколов допроса подсудимого в качестве подозреваемого или обвиняемого, которые, строго говоря, согласно ч. 2 ст. 74 УПК РФ доказательствами вообще не являются, протоколов осмотра места происшествия, предъявления для опознания и т.и. Первое зачастую связано с тем, что подсудимый на стадии судебного разбирательства меняет свои показания, данные им во время предварительного расследования. Соответственно, для стороны защиты становится необходимым недопущение принятия во внимание первоначальных показаний обвиняемого. Одним из весьма сомнительных способов защиты в этих случаях адвокаты избирают признание протокола допроса обвиняемого недопустимым доказательством. По одному делу о покушении на убийство, при рассмотрении которого в Московском областном суде один из авторов присутствовал в 2001 году в качестве зрителя, защитник заявил ходатайство об исключении из числа доказательств протокола очной ставки между его подзащитным (впоследствии - одним из подсудимых) и свидетелем на том основании, что его подзащитный на момент производства очной ставки не являлся подозреваемым (избранная ранее мера пресечения - подписка о невыезде - была отменена), а в протоколе очной ставки он был назван подозреваемым. Никакого процессуального значения ни само эго ходатайство, ни факт его удовлетворения, естественно, не имели, но адвокату казалось, что он таким образом проявляет какую-то правозащитную активность.

По поводу законодательного запрета на решение вопроса о недопустимости доказательств в присутствии присяжных мнения теоретиков, как и практиков, разделились. Часть опрошенных нами судей (около трети) считает, что удаление присяжных из зала судебного заседания для решения вопроса о недопустимости доказательств с точки зрения присяжных создает некую «завесу тайны» над происходящим. Таинственность порождает возникновение подозрений и сомнений у присяжных, что в целом оказывает негативное влияние на деятельность суда присяжных.

В то же время нельзя не учитывать возможности возникновения на практике проблемных ситуаций. Например, показания обвиняемого на стадии предварительного расследования признаны недопустимым доказательством на том основании, что допрос производился в отсутствии защитника. В ходе обсуждения данного вопроса сторона обвинения сообщила присяжным заседателям, что в протоколе допроса фактически содержится признание обвиняемого в совершении преступления с подробным изложением мотива и способа его совершения. Такое замечание может создать в глазах присяжных предубеждение в отношении обвиняемого. Разъяснения председательствующего присяжным, что они не должны принимать во внимание заявление стороны обвинения, не сможет нейтрализовать действие такого предубеждения. Аналогична и обратная ситуация - скажем, сторона защиты заявила ходатайство о признании недопустимым доказательством показаний обвиняемого, данных им на стадии предварительного расследования, со ссылкой на то, что допрос проводился с применением физического воздействия на обвиняемого (побои, принуждение и проч.). Председательствующий, с учетом того, что допрос проводился в присутствии защитника, и без очевидных формальных нарушений УПК РФ, признает показания допустимым доказательством. Принимая во внимание сложившуюся в России ситуацию решительного недоверия граждан к правоохранительным органам, полагаем, что подобного рода заявления подсудимого могут оказать заметное влияние на формирование у присяжных заседателей мнения о виновности, либо невиновности подсудимого . Указание председательствующего присяжным заседателям не принимать во внимание заявление стороны защиты, как уже отмечалось, трудно признать действенной мерой по нивелированию негативного влияния всего прозвучавшего в их присутствии.

Таким образом, согласимся с законодательным решением относительно запрета на решение вопроса о недопустимости доказательств в присутствии присяжных. Допустимость доказательств - это свойство, характеризующее их форму, которую, в отличие от содержания, полноценно могут оценивать только лица, имеющие профессиональную юридическую подготовку. При этом на внутреннее убеждение присяжного влияет огнюдь не форма получения и фиксации конкретного доказательства, а те сведения, которые в них содержатся. Обсуждение в присутствии присяжных формально-юридических вопросов, связанных с оценкой допустимости доказательства неизбежно влечет оглашение сведений, содержащихся в доказательствах, которые будут восприняты присяжными еще до того, как будет решен вопрос об исключении этого доказательства как недопустимого.

В литературе высказано предложение, которое, с одной стороны, соответствует законодательному запрету, а, с другой стороны, казалось бы, способно устранить возникновение сомнений и предположений у присяжных заседателей. Речь идет о предложении решать вопрос о недопустимости доказательств путем проведения «совещания у судейского стола» . Едва ли можно согласиться с таким предложением. Оснований тому мы видим несколько. Во- первых, «шептание» у судейского стола вряд ли будет являться более корректным, нежели просто удаление присяжных из зала судебного заседания. Приглушенные голоса, на наш взгляд, способны вызвать больше недоумения, и даже, в определенной мере, раздражения у присяжных, нежели полное отстранение. Во-вторых, на практике случается, что решение вопроса о признании доказательства недопустимым занимает значительное количество времени (иногда не один день) и требует пояснений не только со стороны одного подсудимого, но зачастую и свидетелей . Полагаем, что все это не представляется возможным провееги в виде «совещания у судейскою стола» . В связи с этим считаем необходимым поддержать решение данного вопроса, нашедшее отражение в действующем законодательстве России. «Совещания у судейского стола» прочно вошли в англо-американскую практику и вовсе не чужды практике российской, однако делать из них правило, да ещё и закреплять его в законе, думается, нет оснований.

В научной литературе высказано предложение, которое, казалось бы, должно способствовать в борьбе с недобросовестностью сторон. Речь идет о введении законодательною ограничения, в соответствии с которым вопрос о недопустимости доказательств вследствие применения к обвиняемому в ходе предварительного расследования незаконных методов ведения следствия, подлежит разрешению только на предварительном слушании, в ходе проведения которого судье надлежит обратиться к стороне защиты с вопросом, имеется ли у нее подобное заявление. При этом разъясняется, что в случае нс заявления подобного ходатайства на данной стадии, сторона защиты лишается права заявить его в ходе судебного заседания . Представляется, что с рациональностью данного предложения нельзя согласиться но нескольким причинам. Во-первых, законодательное закрепление даже предположения о том, что к обвиняемому могли применяться незаконные методы ведения следствия само но себе выглядит странно в современном демократически ориентированном государстве. Во-вторых, подобное шраничение вряд ли в действительности способно искоренить недобросовестность стороны защиты. В-третьих, такое офаничение может нарушить право подсудимого на защиту, например, в случае замены защитника, который на предварительном слушании был неоправданно пассивен.

В научной литературе полномочие председательствующего формулировать вопросы, заданные присяжными подсудимому, потерпевшему, свидетелям, эксперту названо в качестве непосредственной предпосылки оказания неправомерного воздействия на присяжных. Нарушения порядка исследования доказательств, нарушения правил допроса, нарушения права присяжных участвовать в исследовании доказательств, нарушения правил исключения недопустимых доказательств, нарушения запрета информированности присяжных о личности подсудимого обычно называются основными формами злоупотребления правом председательствующего, оказывающего неправомерное воздействие на присяжных заседателей . В научной литературе справедливо отмечено, что, обеспечивая процессуальные права участника уголовного судопроизводства, суд способствует защите этим участником его основных прав и свобод, и гем самым обеспечивает всесторонность, полноту и объективность исследования обстоятельств дела, и, следовательно, законность и обоснованность принимаемого впоследствии решения’’. В связи с этим реформирование процедуры судебного разбирательства должно идти по пути страничения пределов усмотрения председательствующего. Кроме того, в действительности большая ответственность по обеспечению защиты присяжных от неправомерного воздействия председательствующего должна лечь на плечи сторон, которым надлежит проявлять большую активность в ходе судебного следствия .

В литературе высказано предложение о целесообразности произнесения председательствующим некого вступительного слова до начала судебного следствия, чтобы присяжные лучше понимали, что будет происходить далее в их присутствии . Считаем целесообразным согласиться с таким предложением. Кроме того, на практике встречаются случаи произнесения председательствующим вступительного слова. Так, в деле но обвинению несовершеннолетних II., П. в совершении преступлений, предусмотренных п. «б» ч. 2 ст. 131, пи. «ж», «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ, после формирования коллегии присяжных заседателей председательствующий произнес вступительное слово, в котором кратко разъяснил презумпцию невиновности, а также правила оценки доказательств. Тем самым, на наш взгляд, председательствующий обеспечил реализацию принципов уголовного судопроизводства и облегчил присяжным заседателям восприятие происходящего в судебном заседании.

Изучение научной литературы и судебной практики позволяет сделать определенные выводы. Для судебного следствия, проводимого с участием присяжных заседателей, характерна ранее отмеченная проблема практически не ограниченной степени усмотрения председательствующего по всем возникающим вопросам. Права присяжных участвовать в исследовании всех обстоятельств уголовного дела, задавать через председательствующего вопросы допрашиваемым лицам, предусмотренные ч. 1 ст. 333 УПК РФ, не находят в полной мере своей реализации. Ограничение исследования данных о личности подсудимого, предусмотренное ч. 8 ст. 335 УПК РФ, не получает на практике должного соблюдения.

В ходе исследования были выработаны некоторые рекомендации но совершенствованию современного российского законодательства, которые, на наш взгляд, могли бы способствовать решению указанных проблем:

• 1. В целях обеспечения в полной мере реализации присяжными нрава задавать вопросы участникам процесса необходимо внесение изменений в ч. 4 ст. 335 УПК РФ и изложение ее в следующей редакции:

«4. Присяжные заседатели через председательствующего вправе после допроса сторонами подсудимого, потерпевшего, свидетеля, эксперта задать им вопросы. Вопросы излагаются присяжными заседателями в письменной форме и подаются председательствующему через старшину. Председательствующий оглашает вопрос присяжных в том виде, в котором он изложен присяжными. Председательствующий вправе отвести вопросы присяжных, не относящиеся к установлению фактических обстоятельств, доказанность которых устанавливается присяжными заседателями в соответствии с их полномочиями, предусмотренными статьей 334 настоящего Кодекса, либо касающиеся фактов прежней судимости, признания подсудимого хроническим алкоголиком или наркоманом, а также иных данных, способных вызвать предубеждение присяжных в отношении подсудимого. Решение председательствующего об отводе вопроса, поступившего от присяжных заседателей, должно быть мотивированным».

2. В целях обеспечения законодательно установленного офаниче- ния исследования личности подсудимого, борьбы с недобросовестностью участников процесса, реализации на практике принципа состязательности сторон необходимо дополнение ч. 8 ст. 335 УПК РФ и изложение ее в следующей редакции:

«8. Данные о личности подсудимого исследуются с участием присяжных заседателей лишь в той мере, в какой они необходимы для установления отдельных признаков состава преступления, в совершении которого он обвиняется.

Запрещается исследовать факты прежней судимости, признания подсудимого хроническим алкоголиком или наркоманом, а также иные данные, способные вызвать предубеждение присяжных в отношении подсудимого. В случае, если участник уголовного судопроизводства нарушает указанный запрет, он отстраняется председательствующим от участия в рассмотрении уголовного дела. Подсудимый, наряду с защитником, вправе высказать имеющиеся у него возражения или объяснения в отношении оглашенных данных».

3. В целях обеспечения исследования данных о личности потерпевшего и свидетеля в части, необходимой для разрешения уголовного дела, необходимо дополнить сг. 335 частью 9 следующего содержания:

«9. Данные о личности потерпевшего или свидетеля исследуются с участием присяжных заседателей в той мере, в какой они необходимы для установления фактических обстоятельств, доказанность которых усганавливается присяжными заседателями в соответствии с их полномочиями, предусмотренными статьей 334 настоящего Кодекса.

В случае, если кто-либо из участников процесса огласит перед присяжными данные о личности потерпевшего или свидетеля, способные вызвать предубеждение присяжных в отношении потерпевшего или свидетеля, то другие участники процесса вправе приносить возражения или объяснения в отношении оглашенных данных».

4. В целях обеспечения понимания присяжными хода судебного следствия, существа рассматриваемого дела и основных правил оценки доказательств необходимо внести изменения в ч. 1 ст. 335 УПК РФ и изложить ее в следующей редакции:

«1. Судебное следствие в суде с участием присяжных заседателей начинается со вступительного слова председательствующего, в котором председательствующий разъясняет присяжным основные правила исследования и оценки доказательств; положение о том, что вердикт присяжных заседателей может быть основан лишь на тех доказательствах, которые непосредственно исследованы в судебном заседании, основные правила проведения судебного следствия, а также права присяжных, связанные с их участием в нем.

После вступительного слова председательствующего следуют вступительные заявления государственного обвинителя и защитника».

• Подробнее см. Брижак З.И. Указ. соч. - С. 38; См. также примеры отмены решения суда первой инстанции, постановленного на основании вердикта присяжных,со ссылкой на такие нарушения: Определение Верховного Суда РФ от 08.07.2004№ 18-О04-64сп.
• Шидловская К).В. Указ. соч. - С. 105.
• К примеру, при заявлении стороны защиты о применении мер физического илипсихического воздействия на подсудимого на стадии предварительного расследования, необходим допрос лица, которое его проводило, составляло протокол следственного действия (а иногда и нескольких лиц). Для этого указанные лица вызываются во вновь назначаемое судебное заседание, дают свои показания, которые вобязательном порядке заносятся в протокол судебного заседания и кладутся в основу выносимого председательствующим решения о допустимости или недопустимости доказательства. Стороны при этом наделены правом задавать приглашенным свидетелям интересующие вопросы.
Лазарева В.А. Судебная защита в уголовном процессе РФ: Проблемы теории ипрактики: дисс...д-ра юрид. наук. Самара, 2000. - С. 340.
• Лазарева В.А. Роль адвокатуры в повышении качества и эффективности уголовного судопроизводства и некоторые гарантии ее реализации / В.А. Лазарева // Актуальные проблемы современного уголовного процесса России: Сборник научныхстатей / под ред. Д-ра юрид. наук, проф. В.А. Лазаревой. - Самара: Изд-во «Самарский университет», 2005. - С. 22-23.
• Петров А.В., Полякова Н.А. Указ. соч. - С. 157.
• Уголовное дело № 2-20/09 (Архив Верховного суда Республики Башкортостан.2009 год).