Практика применения арбитражными судами постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 № 16 «О свободе договора и ее пределах»

Настоящая статья посвящена анализу первой судебной практики применения постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 № 16 «О свободе договора и ее пределах». Авторы разбирают судебную практику по квалификации норм договорного права в качестве императивных и диспозитивных, анализируют практику толкования судами ст. 782 ГК РФ, борьбы с несправедливыми договорными условиями на основании ст. 428 ГК и применения принципа толкования договора contra proferentem.

М.: Российский экономический университет имени Г.В. Плеханова, 2011.

Кузянов А. В. Молодой ученый. 2011. № 11-2. С. 23-27.

В данной статье, цель которой - приблизиться к ответу на вопрос о том, как разрешить противоречия между обеспечением свободы слова и противодействием экстремистской деятельности в Интернете, показана специфика самовыражения в Сети, влияющая на развитие экстремистских проявлений. Рассматриваются конституционные ограничения свободы слова в Интернете в целях противодействия экстремистской деятельности и их отражение в законодательстве и судебной практике. Представлены предложения по совершенствованию правового регулирования в данной области.

Бардин Л. Т. 2. Вып. 6. М.: Издательская группа "Юрист", 2006.

В книге представлены труды членов Российской академии юридических наук и материалы Международной научно-практической конференции РАЮН "Современное законотворчество: теория и практика (к 100-летию Государственной Думы России)", прошедшей в Москве 22-23 декабря 2005 года.

Под редакцией: Н. Г. Иванов М.: РПА Минюста России, 2010.

В настоящем издании представлены материалы, подготовленные по итогам проведения Международной научно-практической конференции «Роль постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации в судебно-следственной практике и науке».

Материалы данной книги охватывают современные проблемы науки уголовного и уголовно-исполнительного права и правоприменительной практики с учетом разъяснений постановлений Пленума Верховного Суда РФ.

Предназначено для преподавателей, аспирантов, студентов высших учебных заведений юридического профиля и практических работников.

В этой книге авторы впервые обощили и пранализировали судебную практику по спорам, возникающим в процессе применения Федерального закона "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспртных средств". Используя личную практику, авторы - ведущие специалисты в области страхового права - системтизировали судебную практику в соответствии с нормами закона прокомментировали ее и выстроили концепцию реализации Закона об ОСАГО, основанную на судебных толкованиях.

Под редакцией: В. Быченков Калуга: КФ РПА Минюста России, 2010.

В сборнике представлены материалы, подготовленные к Третьей международной научно- практической конференции «Тенденции развития государства, права и политики в России и мире» (Калуга, 30 апреля 2010 года).

Для специалистов в области права, преподавателей, аспирантов, студентов высших учебных заведений юридического профиля, для всех, кто интересуется проблемами юридической науки.

Анализируется возможность использования в процессе изучения курса "Юридической техники" соответствующих примеров,содержащих временные характеристики, их наглядность и убедительность. Рассматривается возможность демонстрации оптимизации юридической техники с помощью правильно и четко используемых временных свойств.

Автор статьи считает, что российское общество впервые столкнулось с Конституцией, которая вызывала бы столько нареканий, сколько их вызывает действующая Конституция Российской Федерации. Самый ощутимый ущерб, нанесенный Конституцией системе законодательства, состоит в том, что она вопреки сложившейся отечественной конституционной традиции перестала быть для этой системы формообразующим и системообразующим документом. Конституция не является Основным Законом государства, а, следовательно, и вершиной системы законодательства. Речь идет о системообразующей и формообразующей функциях Конституции, потому что законодательство (в широком ли, узком ли смысле) - это система иерархическая. Каждый вид нормативных актов, входящих в нее, должен занимать свою собственную ступеньку, положение которой в ряду других определяется его юридической силой.

Статья представляет анализ правового статуса Контрольно-счётной палаты Санкт-Петербурга в свете принятия Федерального закона «Об общих принципах организации и деятельности контрольно-счётных органов субъектов Российской Федерации и муниципальных образований». Особое внимание уделено правовым основам осуществления аудита эффективности государственных средств, а также вопросам взаимодействия Контрольно-счётной палаты Санкт-Петербурга с контрольными органами внутригородских муниципальных образований.

Данная статья посвящена легитимации и особенностям применения судами и органами исполнительной власти стандартов ex post и ex ante в сфере регулирования конкуренции. В ней постулаты ex post и ex ante рассматриваются в качестве правовых принципов, связанных с применением экономического (в том числе антимонопольного) законодательства. Различие между принципами ex post и ex ante проводится на основе двух важнейших критериев, касающихся субъектов их применения и стандартов оценки принимаемых решений. Одна из важнейших целей статьи - опровергнуть распространённое среди юристов и экономистов мнение о том, что законодатель в сфере регулирования экономической деятельности применяет принцип ex ante и не связан принципом ex post, а ситуация с правоприменителем выглядит прямо противоположным образом.

Под редакцией: А. М. Аблажей , Н. В. Головко Новосибирск: Новосибирский государственный университет, 2012.

В сборнике публикуются доклады участников X Региональной научной конференции молодых ученых Сибири в области гуманитарных и социальных наук «Актуальные проблемы гуманитарных и социальных исследований». Книга рассчитана на специалистов в области социальных исследований, философии и теоретических проблем права, а также всех интересующихся проблемами и перспективами социальных и гуманитарных исследований. Труды изданы при финансовой поддержке Совета научной молодежи ННЦ СО РАН.

Статья посвящена анализу права на проведение контрдемонстраций, являющегося одним из проявлений свободы собраний. Подчеркивая ценность данного права как элемента демократического общества, автор признает наличие риска насильственных столкновений между участниками публичных мероприятий, придерживающихся противоположных идей. Данное обстоятельство диктует необходимость установления соразмерных ограничений права на контрдемонстрации, отдельные виды которых анализируются в настоящей работе.

This article analyzes the usage of legislation as a legal source in the Russian Empire through the phenomenon of the publication of law. The author argues that the absence of separation of executive, legislative and court powers had definite negative effects for lawmaking and enforcement. The legislative politics of Russian emperors could be analyzed using Jürgen Habermas‘ concept of ―representative publicness‖ (representative öffentlichkeit): to a large extent, the tsars considered law as both an assertion of authority and a means of governing. Their actions towards strengthening legality in the state (i.e. the compulsory publication of legislation) were in essence symbolic or theatrical. In fact, since the separation of laws from executive acts did not exist in imperial Russia, the legislation was published (or stayed unpublished) exclusively for state administrators. The conflict in conceptions of legality between state and civil actors in the second half of the nineteenth century was not of a merely political nature. The article demonstrates that there was a public demand for publication of legislation; insufficient accessibility of legal information negatively influenced social and economic development in imperial Russia.

Белый А. В. ЭКО. 2010. № 6. С. 97-114.

В статье рассматривается развитие норм международной управляемости в мировой энергетике, применяется институциональный подход к развитию международного правового режима Энергетической хартии. Определение управляемости связано с развитием международных норм разрешения споров, которые достаточно широко представлены в данном документе. В общем контексте вопроса управляемости рассматриваются интересы России - защита инвестиций в ЕС и поощрение экологических инвестиций.

В работе рассматриваются культурные аспекты и правоприменительная практика в области прав человека в Кавказском регионе. Обсуждаются различные интерпретации концепции прав человека в регионе, связь проблематики прав человека с социокультурными особенностями региона. Особое внимание уделяется развитию института Уполномоченного по правам человека (омбудсмена) и других институтов государственной правозащиты в республиках Северного Кавказа и в странах Закавказья. Показана специфика отношений «человек - власть» в регионе. Социокультурные аспекты в области прав человека на Кавказе освещаются в контексте проблемы борьбы с терроризмом, а правоприменительная практика - в условиях сочетания четырех правовых систем: адата (обычаев), шариата, светского права и международного права.

ОБЗОР ДОКУМЕНТА

Пленум ВАС РФ дал разъяснения по вопросу императивности и диспозитивности норм права для сторон договора.
Пленум ВАС РФ сформулировал разъяснения по вопросу свободы договора и ее пределов. Ключевой момент - диспозитивность и императивность норм права.
Норму, определяющую права и обязанности сторон договора, нужно толковать исходя из ее существа и целей законодательного регулирования. Т. е. суд должен принимать во внимание не только буквальное значение слов и выражений, но и те цели, которые преследовал законодатель.
Из целей законодательного регулирования может следовать, что содержащийся в императивной норме запрет должен толковаться ограничительно. В частности, суд может признать, что она запрещает устанавливать только условия, ущемляющие интересы той стороны, на защиту которой эта норма направлена.
ГК РФ допускает согласование в договоре права на одностороннее изменение или односторонний отказ от договора только в случаях, когда он заключается в связи с осуществлением обеими сторонами предпринимательской деятельности. Цель данной нормы - защитить слабую сторону договора. Следовательно, подразумеваемый в ней запрет не распространяется на случаи, когда в договоре, лишь одна из сторон которого выступает в качестве предпринимателя, право на одностороннее изменение или односторонний отказ от договора предоставлено стороне, не являющейся предпринимателем.
При отсутствии в норме явно выраженного запрета установить иное она является императивной, если исходя из целей законодательного регулирования это необходимо для защиты особо значимых охраняемых законом интересов, недопущения грубого нарушения баланса интересов сторон. Либо если императивность нормы вытекает из существа законодательного регулирования данного вида договора.
Если норма прямо указывает на возможность предусмотреть иное соглашением сторон, суд исходя из ее существа и целей законодательного регулирования может истолковать ее диспозитивность ограничительно.
Норма считается диспозитивной, если она не содержит явно выраженного запрета на установление иного соглашением сторон и отсутствуют указанные выше критерии императивности.
Отдельные разъяснения касаются договоров, не предусмотренных правовыми актами, применения примерных условий (стандартной документации), защиты от несправедливых договорных условий.
В случае неясности условий договора и невозможности установить действительную общую волю сторон с учетом его цели он должен толковаться в пользу контрагента стороны, которая подготовила проект договора либо предложила формулировку соответствующего условия.

Publicum jus est quod ad statum rei romanae spectat, privatum quod ad singulorum utilitatem .

Публичное право есть то, которое относится к положению римского государства; частное – которое относится к пользе отдельных лиц.

Ульпиан

14 марта 2014 ВАС РФ даровал юридическому сообществу возможность кардинально изменить представление о том, как можно читать и применять нормы Гражданского кодекса Российской Федерации (далее по тексту – ГК РФ). Речь идет о Постановлении Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 №16 «О свободе договора и ее пределах».

Отрасль частного права, окрашенная императивными методами правого регулирования…

Мы привыкли к тому, что гражданское право – это отрасль, которая первая стоит в списке примеров относящихся к праву частному в противовес праву публичному. С первых курсов университета каждый юрист усвоил, что частноправовые отрасли носят свое название из-за призвания регулировать отношения не связанные с публичным интересом, отношения, возникающие между лицами, а также, то, что характерным признаком частноправовых отраслей выступает метод диспозитивного регулирования. Метод диспозитивности своего рода синоним слова «свобода», - говоря о гражданском праве, - свобода выбирать наиболее эффективные инструменты для всесторонней реализации условий, заключаемых между лицами договоров.

Главным источником гражданского права для нас сегодня выступает ГК РФ 1994 года, постулирующий свободу договора одним из главных принципов отрасли. При этом существует мнение, что нормы, регулирующие отдельные виды договоров в ГК РФ распределяются примерно в следующей пропорции: около 1600 (!) императивных и только 200 диспозитивных . Возможно ли такое?

История вопроса в трех словах

Ответ на поставленный вопрос, звучит очень просто и кроется в политической истории страны. Возможно ли, что главный источник базовой частноправовой отрасли соткан из императивных предписаний? Да, потому что хрустальный мост через реку за одну ночь можно построить только в сказке, а перестраивать правосознание в реальной жизни приходится десятилетиями. Идеология плановой экономики советского периода не предполагала развитость гражданско-правовых отношений частноправового характера. Широко известна формулировка господствующего принципа регулирования «запрещено все, что не разрешено», и гражданское право того периода не было исключением.

Что случилось при принятии ГК РФ в новой стране в 1994 году? Авторами проекта была предпринята попытка расставить по тексту закона так называемые маркеры диспозитивности и императивности норм, которые мы все очень хорошо знаем. Так, дополнение к норме о том, что «соглашение об ином ничтожно» является примером маркера императивности, уточнение же нормы посредством фразы «если иное не предусмотрено соглашением сторон» являет собой образец маркера диспозитивности. Здесь все предельно ясно, НО (!) норм, помеченных маркерами в кодексе меньшинство, в отношении же большинства норм законодатель промолчал, подготовив тем самым благоприятную почву для укрепления привычного и понятного принципа «запрещено все, что не разрешено» или «все, что явно не разрешено, - запрещено». Судебная практика, система мышления практикующих юристов – все, восприняло привычную тенденцию императивности, простую и понятную, вот только одна беда, - плохо сочетающуюся с рыночной экономикой и принципом свободы договора. Все нормы, не помеченные маркерами диспозитивности, априори признавались императивными. Так сложилась практика. Хотели ли этого разработчики проекта ГК? Самое обидное, что нет, и анализ материалов тех лет по подготовке проекта, а также интервью с участником того процесса подтверждают это. Нет возможности в рамках данного сообщения освятить подробно вопрос относительно действительных целей, закладываемых в спешке при подготовке проекта авторами, однако, есть возможность констатировать, что нечетко прорисованный замысел подарить свободу максимально осторожным способом, был обречен на провал. В то время как привычное, годами сформированное понимание узких рамок дозволенного протянуло руку помощи и расставило в головах правоприменителей все по не своим местам.

Почему появилось постановление о свободе договора, о чем оно, и как его применять?

Ответ на вопрос почему появилось постановление пленума о свободе договора формулируется также очень просто. Потому что развивающиеся рыночные отношения требовали все больших и больших возможностей варьировать косные формулы предписанные текстом ГК, и, как мы только что выяснили в силу сложившейся практики, воспринимаемые как императивные. Оборот вносил свои коррективы в устои советского сознания, предприниматели допускали в текстах заключаемых договоров отступления от правил, сформулированных в нормах без маркеров, что в огромном количестве случаев приводило к печальным последствиям - оспариванию сделок по формальным основаниям. Оборот стоял на своем и постепенно, в ряде случаев ВАС РФ начал защищать право сторон согласовать иное распределение прав и обязанностей, нежели было указано в норме, не содержащей маркера диспозитивности. Формирование подобной практики по некоторым вопросам дало почву для размышлений, и, постепенно привело к подготовке постановления о свободе договора.

О чем постановление? В трех словах мысль документа выражается в наделении судов очень широким объемом полномочий по толкованию норм без маркеров. Постановление призвано объяснить и закрепить окончательно в практике понимание о том, что если норма не содержит атрибута (маркера) диспозитивности это не означает ее априорной императивности. Интересен и важен тот факт, что при возникновении спора, суд, решивший истолковать норму без маркера, в качествеимперативной , по-прежнему имеет на это право, но должен мотивировать свое решение и разъяснить какие интересы и ценности могут оправдать необходимость императивной квалификации и, как следствие ограничение свободы договора.

Как применять постановление пленума практикующему юристу? В п.3. Постановления приведен исчерпывающий перечень оснований , предоставляющих судам толковать норму в качестве императивной:

Защита публичного интереса;

Интересов третьих лиц или слабой стороны договора;

Недопущение грубого баланса интересов сторон.

Указанные основания выступают своеобразной подсказкой любому юристу, согласовывающему условия конкретного договора. Нет необходимости более исходить из априорного запрета согласовать иное, если нормой ГК прямо не установлена такая возможность. Можно, предварительно оценив условия, подлежащие внесению в договор, на соответствие приведенным выше критериям.

Постановление о свободе договора – гигантский шаг к перестройке сознания, к формулированию и укреплению на деле, а не на словах принципа свободы договора, принципа «дозволено все, что не запрещено». Хрустальный мост построен и от того разовьет ли практика принципы, заложенные в рассмотренном документе, зависит наша возможность обогащать и усложнять договорные конструкции не оглядываясь и не боясь последующего оспаривания, формулировать их также свободно, как это делается в других юрисдикциях, на базе законодательства которых, сейчас в России заключается огромное количество соглашений. Хотелось бы верить, что хрустальный мост между берегами «запрещено, все, что не разрешено» и «разрешено все, что не запрещено» со временем превратится в каменный.

Дополнительные источники:

Карапетов А.Г., Бевзенко Р.С. Комментарий к нормам ГК об отдельных видах договоров в контексте Постановления Пленума ВАС РФ «О свободе договора и ее пределах» // Вестник ВАС РФ. 2014.№8.

Карапетов А.Г., Бевзенко Р.С. Комментарий к нормам ГК об отдельных видах договоров в контексте Постановления Пленума ВАС РФ «О свободе договора и ее пределах» //Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2014.№9.

Постановление Пленума Высшего Арбитражного суда Российской Федерации от 14.03.2014 №16 «О свободе договора и ее пределах».

Брагинский М.И. О нормативном регулировании договоров // Журнал российского права. 1997. N 1. С. 72

Бевзенко Р. Постановление о свободе договора. Как с его помощью составить эффективный и безупречный договор//Юрист компании. 2014. №6.

Интервью с заместителем председателя Совета Исследовательского центра частного права при Президенте РФ, д. ю. н., профессором Александром Львовичем Маковским//Арбитражная практика.2014.№2. С.16-23.

Ольга Черкашина-Шмидт - ведущий юрисконсульт компании Alta Via

Как гром среди ясного неба появился этот документ – Проект постановления Пленума ВАС о свободе договора и ее пределах. Не часто появляются проекты таких документов, которые могут стать базисом для всего частного права. И, вроде, с одной стороны – что может радикального сказать практика о принципе свободы договора? А с другой стороны – в практике довольно много проблем с непоименованными, смешанными договорами и даже с самим пониманием данного принципа. Но как вышел «блин» — совсем другой вопрос…

Я никогда не был «буквоедом ». Но всему должен быть предел. Хотя, по порядку.

«Норма, определяющая права и обязанности сторон договора, оценивается судом исходя из ее существа и целей законодательного регулирования «. Что такое «существо» нормы? Цели законодательного регулирования, заложенные в норму относятся к ее существу или нет? Судя по тексту Проекта – нет. Почему не написано прямо: норма оценивается, исходя из буквального толкования, содержащихся в ней слов и выражений и законодательных целей? Боязнь перевеса в пользу формальной логики? И корреспондировало бы статье 431 ГК РФ. Должны ли быть разные принципы толкования норм права и положений договора? А что делать, если «существо» нормы противоречит законодательным целям? И где найти сборник всех законодательных целей? А законодательная цель – это цель правящей партии? Или цель разработчиков проекта закона? Неужели в законодательном процессе есть одна явная цель?

Не мало вопросов, не так ли? И их еще больше. Я всеми руками за введение такого критерия толкования норм, как цель законодательного регулирования (хотя и термин «цель» здесь корректен ли?). Но такие формулировки могут привести только к бардаку, а не единообразию практики.

В отношениях между предпринимателями допускается большая степень договорной свободы , чем в отношениях между предпринимателями и потребителями или в отношениях граждан между собой. Идея не нова, в целом практика следует этому правилу. В качестве примера – третейские оговорки и правила подсудности в потребительских договорах. Хотя, практика судов, пусть и общей юрисдикции Свердловской области, исходит из возможности включения в потребительский договор положений о договорной подсудности.

А само положение Проекта какое практическое значение представляет? И что такое «степень» договорной свободы? Я могу сравнить явно степень свободы в штанах и шортах, но не в гипотетических потребительских и предпринимательских отношениях. Очередное опасное положение, которое потенциально может привести к необоснованному ограничению свободы договора в иных отношениях кроме предпринимательских.

Забегая вперед: одна и та же норма может быть для предпринимательских отношений – диспозитивной, а для потребительских императивной (см. п. 5).

В юридической академии меня не так учили. Все, не только цивилисты. Говорили, что императивная норма – это норма, в которой прямо закреплено правило и не оговаривается возможность иного поведения, в том числе – не оговаривается возможность установления иного правила в договоре, отличного от закона. Прямое закрепление правила в норме означало для нас – студентов то, что в норме не обязательно должен быть прописан именно ЗАПРЕТ (в форме вроде: «запрещено», «соглашение ничтожно», «не допускается» на установление иных правил. Проект же исходит из того, что норма является императивной, если в ней прямо установлен запрет на установление иного правила. А если в норме содержится правило, но нет прямого запрета на установление другого правила договором, то она может быть диспозитивной ! Моя «правовая парадигма» как юриста на этом месте содрогнулась.

Однако и это не все. Согласно логике ВАС РФ, норма может стать, исходя из целей законодательного регулирования, императивной только для одной стороны – более сильной в договоре (см. точные формулировки в Проекте). Вот так вот!

И еще. Несмотря на отсутствие прямого запрета в норме, она может неожиданно стать императивной, если суд установит, что установленное в ней правило, исходя из тех же целей законодательного регулирования, обеспечивает защиту охраняемых законом интересов (самых разных, перечень не закрыт).

А можно и так: императивность нормы может вытекать из того самого существа договора.

Прямо какая-то попытка подрывной деятельности становления адекватного правосознания всего юридического сообщества. Мне интересно, во сколько раз эффект от злоупотребления этими положениями будет больше, чем эффект от свободы договора?

Сюда же: исходя из Проекта, стороны могут исключать применение положения закона, которое прямо не содержит запрет на установление иного условия. Но здесь можно и пролететь: суд может признать такое исключение применения положения закона недопустимым, если выявит те самые законодательные цели в соответствующей норме.

Исходя из всего этого, диспозитивная норма, это норма :

Мое скромное мнение: при таких критериях количество диспозитивных норм в ГК РФ хотя и не равно, но стремится к нулю . Или поспорим?

А что предусматривает Проект на случай злоупотреблений всем этим опасным инструментарием? Все логично – статью 10 ГК РФ. То самое мертвое положение, которое суды в России боятся применять.

Правила о непоименованных договорах и смешанных договорах довольно просты и очевидны, поэтому не вызывают таких эмоций. К смешанным договорам могут применяться соответствующие нормы о других договорах непосредственно , а к непоименованным – по аналогии .

При применении к непоименованному договору нормы по аналогии, суд мотивирует решение о применении аналогии, причем значимым критерием для такого случая являются охраняемые законом интересы какой-либо стороны договора.

Также разрешен вопрос о противоречии специальных законов норм ГК РФ . Приоритет специального закона перед кодексом возможен лишь, когда:

1. Они приняты в соответствии с ГК РФ (понятие «соответствия» нуждается в уточнении, ибо если норма уже противоречит кодексу, то где же тут соответствие?);
2. Положения ГК РФ допускают возможность иного регулирования в специальном законе или ином НПА.
Оба критерия применяются вместе.

Интересно правило Проекта о применении примерных условий в качестве обычаев, если соответствуют статье 5 ГК РФ, даже в том случае, если стороны не договаривались, что они будут соблюдать примерные условия, а нормой права конкретное правило не установлено.

Еще одна бомба : если один из контрагентов договора был поставлен в затруднительное положение относительно возможности согласования его условий, то этот контрагент может получить право воспользоваться нормами о договоре присоединения, требуя изменения или расторжения договора. Разумеется, если баланс интересов был нарушен «существенным образом». Хотя, если такой контрагент — нарушитель предоставит доказательства, что в противовес предоставлялся другой проект договора, уже не в его пользу, то волшебная сила положения о возможности применения нормы о договорах присоединения пропадает.

И последнее опасное правило . Касается толкования условий договора. Если условие договора нельзя истолковать по правилам статьи 431 ГК РФ, то оно толкуется в пользу стороны, по чьему проекту был заключен договор или согласовано условие. Чем оно опасно? Тем, что сторона, которая представляет проект – как правило, более сильная и защищенная сторона. Может для толкования условия важнее то, как понимала и могла понимать это условие сторона, которой был предложен проект? Ну это просто как предложение. Но баланс интересов ВАС РФ явно в этом положении сместил не в лучшую сторону.

Благими намерениями дорога может уйти не туда…

Интересно, а к чему эта суета с проектами основополагающих постановлений в преддверии объединения судов?