Становление отечественной статистики преступности . Начало статистического изучения преступности в царской России, как и за границей, относится к первой четверти прошлого века. А.Н. Радищев в работе «О законопослушании» (1802 г.) пришел к важным выводам о роли статистики преступлений в изучении преступности, ее причин и в разработке мер борьбы с ней. В 1823 г. действительный член Российской академии наук К.Ф. Герман сделал доклад «Изыскания о числах убийств и самоубийств в России в 1819-1820 годах», в котором высказал идеи о закономерном развитии преступности и ее обусловленности определенными причинами. Оба эти открытия сделаны были намного раньше бельгийского статистика А. Кетле. В то время как Кетле обессмертил свое имя аналогичными выводами, идеи русских ученых в связи с сопротивлением властей, признавших их политически вредными, не были даже в те годы опубликованы (см.: Радищев А.Н . Избранные философские и общественно-политические произведения. М., 1952. С. 460; Гернет М.Н . Изучение преступности в СССР (исторический очерк) // Проблема изучения преступности. М., 1945. С. 30).

Первые работы Е. Анучина, Н. Неклюдова, П. Ткачева, Ю. Янсона, А. Чупрова по статистике преступности в России появились в 60-е годы XIX в. В 70-е годы стали формироваться официальные сборники «Своды статистических сведений по делам уголовным», вступительные очерки к которым писал Е.Н. Тарновский. Сведения о преступности за 1874-1894 гг. были опубликованы в сборнике «Итоги русской уголовной статистики», а за 1905-1915 гг. - в «Ежегодных сборниках статистических сведений министерства юстиции».
Советская эпоха привнесла свой уникальный опыт в решение не только политических, социальных, экономических, правовых, но и криминолого-статистических проблем. Уголовная статистика в СССР не была сколько-нибудь устойчивой: менялись единицы измерения, уголовное законодательство, правовые дефиниции, принципы и формы учета криминальных явлений и процессов. За время существования СССР так и не было разработано единой государственной отчетности для всех правоохранительных органов. Она носила в основе своей ведомственный характер и служила ведомственным, а не государственным и тем более не народным интересам.

В период революции, иностранной интервенции и гражданской войны фактическая преступность на территории бывшей царской России была чрезвычайно высокой. В один миг рухнули многовековые устои российского общественного поведения, государственные, правовые, нравственные, религиозные. Практически все жители страны - и «красные», и «белые», и неопределившиеся были втянуты в криминальный водоворот либо в качестве преступников (соучастников), либо жертв преступлений. Прямыми и косвенными ее жертвами (потерпевшими) стали от трети до половины населения страны. Это не очень точная экспертная оценка криминальных событий. Ибо какого-либо учета жертв классовой борьбы не велось ни «белыми», ни «красными». Не было не только учета преступлений, но и их законодательного определения. Революционная расправа масс и создание репрессивных органов опережали законодательную криминализацию общественно опасного поведения. Эти формы наделялись беспредельными дискреционными полномочиями и действовали на основе революционного правосознания. Первый ведомственный акт НКЮ «Руководящие начала по уголовному праву РСФСР» появился только в декабре 1919г. Первые уголовные кодексы РСФСР и некоторых других союзных республик были приняты лишь в 1922 г. Уголовное законодательство обновлялось в 1926-1928 и 1958-1962 гг. В промежутках между этими датами шел непрерывный процесс изменения и дополнения уголовного законодательства. Учет преступлений, коррелируя с уголовным законодательством и практикой его применения, имел свои идеологические задачи и статистические особенности. С 1918-1919 гг. в РСФСР, а с 1922-1924 гг. в СССР учитывались уголовные дела, а затем осужденные. С этого времени было издано шесть работ, охватывающих 5-летний период по СССР и 8-летний - по РСФСР (см.: Статистика осужденных в СССР за 1923-1924 гг. М, 1927; Статистика осужденных в СССР за 1925-1927 гг. М, 1930; Статистика осужденных в РСФСР за 1926 г М.. 1927; Преступность и репрессии в РСФСР. М., 1930; Статистика осужденных в РСФСР за 1928-1934 гг. М., 1935; Сборник по судебной статистике СССР за 1935 г. М., 1937 .). Учет судимости (преступности) в те годы был неполным и неточным. Таковым он практически оставался до 60-х годов. Необходимо при этом иметь в виду то, что фактическое отсутствие в те годы института освобождения от уголовной ответственности, в определенной мере приравнивало уровень судимости к уровню учтенной преступности.

Сведения о судимости за 1924 г. можно принять за начальную базу. По учетным данным в этом году в СССР было осуждено 1 915 900 человек (см.: Итоги десятилетия Советской власти в цифрах. 1917-1927. М, 1928. С. 112- 113), или около 1354 человека на 100 тыс. населения. В РСФСР, где учет судимости формально существовал с 1918 г. (и есть основания полагать, был несколько полнее), в 1924 г. коэффициент судимости составил 2910 человек на 100 тыс. населения (см.: Статистика осужденных в РСФСР за 1926 г. М.. 1928). Если признать российский показатель 1924 г. более объективным для всего Союза и соотнести его с уровнем судимости 1990 г., когда последний раз были собраны эти сведения в федеральном объеме, то мы увидим, что судимость в СССР в расчете на 100 тыс. населения за анализируемые 66 лет снизилась более чем в 10 раз. Однако такой оптимистический вывод лежит скорее всего в области криминологических фантазий, чем реалий. Дело в том, что статистические данные плохо сопоставимы по уголовно-правовому, судебно-практическому и статистическому содержанию. Более того, они обходят стороной самые драматические периоды криминальной действительности в 1929-1934, 1937-1938, 1941-1945, 1956-1991 гг.
Кроме того, динамика судимости в перестроечный и переходный периоды слабо коррелирует с динамикой регистрируемой и тем более фактической преступности: преступность росла, а судимость сокращалась. Интенсивное увеличение «ножниц» между трендами реальной, регистрируемой и наказуемой преступности (особенно в постсталинский, перестроечный и постсоветский периоды) было разительным и многопричинным. Его анализ важен не только для понимания демократизации общества, но и его криминогенности с параллельным разрушением и ослаблением как тоталитарного, так и элементарного правового контроля.
Более объективно тенденции (а не уровень) преступности в СССР (России) могут быть выявлены по двум большим периодам: (1917- 1922) - (1956-1960); (1956-1960) - (1990-1998). Существенно отличаясь друг от друга по направленности уголовной политики, содержанию уголовного и уголовно-процессуального законодательства, следственно-судебной практики и учету преступлений, эти периоды внутри себя имеют относительную общность, которая гарантирует некую удовлетворительную сопоставимость криминологических показателей, распределенных во времени и пространстве.

Преступность в годы Великой Отечественной войны . Любая современная война для любой страны представляет чрезвычайную ситуацию, способствующую более высокому уровню преступности. Кроме того, во время войны идет перераспределение преступности между тылом и фронтом. В истории были войны, которые побуждали к объединению нации и патриотизму, способствующие снижению преступности. Однако вряд ли это распространимо на современные войны, приводящие к полному разрушению жизни и бросающие людей за грань выживания. Самая разрушительная для нашей страны Великая Отечественная война продолжалась пять лет и велась главным образом на территории СССР. Миллионы погибших и искалеченных; тысячи разрушенных городов, поселков, деревень, заводов, фабрик, коммуникаций; десятки миллионов людей остались без хлеба и крова. И это не могло не повлиять на рост преступности. При всей неполноте данных, она увеличилась в несколько раз, а судимость - в 2,5-3 раза.

Общее число осужденных во время войны в целях сопоставимости данных и вычленения «военных» особенностей целесообразно разделить на осужденных общими судами, военными трибуналами и за преступления, предусмотренные указами военного времени.
Число осужденных за преступления, предусмотренные указами военного времени, было значительным. Оно почти вдвое превышало количество осужденных общими судами, но изменялось примерно так же, как и число осужденных военными трибуналами. Общее число осужденных по указам за годы войны составило 5,8 млн. человек. Но эти учтенные сведения неполны. Всего в 1940-1956 годы по этим указам, по подсчетам Р.П. Соколовой, было осуждено 18 046 тыс. человек (см.: Соколова Р.П. Система показателей статистики осужденных в СССР и ее использование в криминологических исследованиях. Дисс. ...канд. юрид. наук. М., 1969), или 53% всех осужденных в 1940-1956 гг. (кроме осужденных военными трибуналами).
Широчайшая уголовная ответственность за малейшие нарушения трудовой дисциплины, сделавшая преступниками 18 млн. человек, вместе с беспощадной войной и беспощадными политическими репрессиями серьезно подточили силы народа. 1953-1956 гг. после смерти Сталина были переломными. Дальнейший пресс сорокалетнего жесточайшего насилия народ вряд ли мог выдержать.

Изменения тенденций преступности в 1960-1991 гг . С ослаблением тотального контроля за деятельностью и поведением людей во второй половине 50-х годов уголовная преступность в СССР начала изменяться не по «нашим», а по общемировым законам, открытым еще К. Марксом, т.е. стала расти быстрее, чем численность населения. Эта тенденция установилась не сразу. Первые реальные попытки разрушения тоталитаризма появились в 1956 г. после XX съезда КПСС, когда был подвергнут критике культ личности Сталина, а также после польских (познанских) волнений и особенно после венгерского восстания. Если принять за базу 1956 г., год первой попытки разрушения сталинизма, то в 1957 г. преступность возросла на 16,9%, в 1958 г. - на 29,9%. Закономерный в те годы рост преступности увеличился в результате широкой и недифференцированной амнистии уголовных преступников от 27 марта 1953 г., большинство из которых в последующие годы вновь оказались в местах лишения свободы.

Принятие Основ уголовного законодательства в 1958 г., предопределивших некоторую гуманизацию и сужение сферы действия уголовного закона, привело к сокращению учтенной преступности в 1959 г. на 30,2%. Принятие же новых республиканских кодексов в 1960-1962 гг. сопровождалось адапционными синдромом (отсутствие следственно-судебной практики по новому законодательству, перегибы в исполнении новых законов, недостаточная осведомленность граждан о новых запретах), который привел к росту преступности в 1960 г. на 5,9%, а в 1961 - на 34,7%. В 1962 г. положение не изменилось, но судебная практика стала корректироваться, на что существенно повлиял курс партии на искоренение преступности, провозглашенный в Программе КПСС 1961 г.

Руководители правоохранительных органов должны были каждодневно доказывать свою способность «управлять» процессом искоренения преступности. Декларация о гуманизации уголовного правосудия широко использовалась для подтверждения этой задачи. Опора на общественность в борьбе с преступностью привела руководство страны к мысли об отмирании уголовной юстиции, перепроизводстве юристов, сокращении их подготовки и к другим ошибочным выводам. Но объективные тенденции преступности в условиях снижения тотального контроля в период хрущевской оттепели развивались по своим законам. Реальный общественный порядок ухудшался, хотя статистика свидетельствовала о другом. В 1965 г. было учтено 751 801 преступление. Эти показатели были самыми низкими за время действия уголовного законодательства 60-х годов. Коэффициент преступности составил 328, а судимости - 249 на 100 тыс. жителей.

Расхождение провозглашенного курса на искоренение преступности с помощью общественности и реальной криминологической обстановкой в стране в 1966 г. стало очевидным и для руководства страны.
23 июля 1966 г. ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли постановление «О мерах по усилению борьбы с преступностью», за которым последовало изменение уголовного законодательства и внесение коррективов в уголовную политику. В 1966 г. учтенная преступность возросла на 18,1%. С этого года, года первого усиления уголовной ответственности, преступность стала интенсивно расти. В связи с этим только ЦК КПСС принял более 15 открытых и закрытых постановлений, направленных на усиление борьбы с преступностью и ее снижение, а в уголовные законы практически непрерывно вносились изменения и дополнения в тех же целях. Однако положение дел не только не улучшалось, а последовательно и закономерно ухудшалось.

Разрушение сталинского режима, который удерживал народ в страхе, некоторые признаки свободы и волюнтаризм в решении социально-экономических и криминологических проблем во времена Хрущева и особенно генерализованное разложение общественных, в том числе и правовых, отношений в брежневский застойный период, несмотря на постоянные призывы властей к сокращению преступности и возврат к некоторым сталинским методам социального контроля, был тем фоном, на котором регистрировался интенсивный рост преступности. С вынужденной либерализацией тоталитаризма иссякали и все криминологические преимущества социализма.

В итоге статистическая картина преступности оказалась следующей: если в 1956 г. было зарегистрировано 579 116 преступлений или 292,6 деяний на 100 тыс. населения, то в 1991 г., когда СССР фактически и юридически перестал существовать, учтенная преступность по абсолютным показателям возросла до 557,0%, впервые достигнув 3 223 147 преступлений, а по относительным - до 381%, или 1114,9 преступлений на 100 тыс. всего населения бывшего СССР. Среднегодовые темпы прироста преступности за эти 35 лет равнялись 5,03%, а населения - 1,1%, т.е. рост преступности обгонял рост населения в 4,6 раза (рис. 3). Темпы прироста преступности в зависимости от объективных и субъективных условий существенно колебались, достигнув в 1989 г. +31,8%. Аналогичные «взлеты» преступности наблюдались в 1958 г. (+29,9%), 1961 г. (+34,7%), 1966 г. (+18,1%) и в 1983 г. (+21,7%).
Зарегистрированная преступность в России с начала перестройки и до распада СССР изменялась по тем же законам, как и в Союзе в целом, т.е. интенсивно росла. После образования Российской Федерации (1991 г.) этот рост продолжался до 1994 г. Затем в динамике учтенной преступности появились колебания с преимущественным ее снижением. И это было связано не столько с реальным улучшением криминологической обстановки в стране, сколько с неспособностью правоохранительных органов контролировать преступность и с манипуляцией учетом преступных проявлений, в результате чего интенсивно росла латентная преступность. Среднегодовой прирост населения в России за эти годы составил всего 0,2%, а учтенной преступности - 4,5%, в том числе в расчете на 100 тыс. населения - 4,25%. Таким образом, среднегодовой прирост преступности за эти годы в 22,5 раза превышал среднегодовой прирост населения. Реальный прирост преступности был многократно выше.

Рис. 3. Динамика населения и преступности в СССР (1956-1991 гг.)

Большинство «взлетов» преступности в те или иные годы связано с существенными изменениями уголовной политики и уголовного законодательства, судебной и регистрационной практики. Подъем преступности в 1983 г., например, был обусловлен не столько реальным увеличением преступных проявлений, сколько их большим «выявлением» на основе Постановления Президиума Верховного Совета СССР от 12 января 1983 г. «О деятельности Прокуратуры СССР» (эффект Ю. Андропова, пытавшегося полицейскими методами укрепить дисциплину суда и правопорядок в стране).
Рост преступности в 1988-1991 гг. связан с проявлением общемировой тенденции в «перестроечных» условиях существенного разбалансирования и бытия, и сознания. В эти годы, констатирует В.Н. Кудрявцев, «началась "война законов", в которой одержали победу... не центральные, а местные власти, распался Союз ССР. Пострадало и отношение к нормам нравственности; в средствах массовой информации, в повседневной жизни стали пропагандироваться секс, насилие, корысть, вседозволенность. Все это означало разрушение нормативного порядка, которое идет в кризисных ситуациях рука об руку с деформацией социальных институтов и других компонентов социальной сферы в целом» (Кудрявцев В.Н. Социальные деформации. М- 1992. С. 50.) (рис. 4).

Рис. 4. Динамика основных криминологических показателей в СССР (1961-1991 гг.)

Таким образом, статистические сведения об общем уровне зарегистрированной преступности в СССР и его динамике за предыдущие годы требуют глубокого качественного анализа и весьма критической оценки. Ясно одно, что показатели преступности, будучи исторически конкретными, коррелируемыми с динамикой политических, социально-экономических процессов, с изменениями уголовной политики, уголовного законодательства и следственно-судебной практики, с объективными и субъективными возможностями правоохранительных органов, очень неполно отражают реальную криминологическую обстановку. Однако при всей своей неполноте, относительности и даже искаженности они являются более или менее репрезентативными. Поэтому годовые уровни учтенной преступности, неполно отражая криминологическую реальность, взятые за много лет, более или менее адекватно передают ее основные тенденции, тенденции роста преступлений и повышения их общественной опасности.

Рассматриваемые статистические факты нельзя объяснить преимуществами социализма, как это делалось в недалеком прошлом. Хотя нельзя отрицать, что определенное улучшение условий жизни в 30-е и особенно в послевоенные годы могло позитивно сказаться на уровне противоправного поведения. Но основные причины относительно умеренного уровня преступности в СССР и его снижения в довоенные годы, были связаны не с выдуманными преимуществами сталинского социализма, а с тотальным государственным и общественным, открытым и тайным контролем за поведением и деятельностью людей, с генерализованным страхом перед репрессивным режимом.
Роль любого жесткого социального контроля, а не только тотального, криминологически значима. На это обратила внимание американский криминолог Ф. Адлер. Она на основе данных Первого обзора ООН о тенденциях преступности (1970-1975) отобрала 10 стран, расположенных в различных регионах мира, но имеющих относительно низкую преступность: Швейцарию и Ирландию (Западная Европа), Болгарию и ГДР (социалистические страны Восточной Европы), Коста-Рику и Перу (Латинская Америка), Алжир и Саудовскую Аравию (Северная Африка), Японию и Непал (Азия). Выбранные страны существенно различались по абсолютному большинству криминологически важных показателей, экономических, политических, социальных, религиозных и иных, но имели одну общую характеристику: сильный социальный контроль, хотя и в разных и даже не схожих формах (государственный, партийный, религиозный, полицейский, производственный, общинный, семейный и т.д.), который и позволял удерживать преступность на относительно низком уровне (см.: Adler F. Nations not Obsessed with Crime. Littleton. Colorado, 1983. P. 129-130).

Одной из эффективных форм контроля является контроль коммунистический тотальный. Его нельзя упрощать. Он включал в себя ряд составляющих:
экономическую - полную зависимость человека от единственного работодателя - государства, а фактически от господствующей номенклатуры;
правовую - заключающуюся в примате прав государства над правами личности;
организационную - вытекающую из демократического централизма, где слово «демократический» было «фасадным», а «централизм» - сущностным;
идеологическую - подавление инакомыслия;
социально-психологическую - доминирование пропартийного общественного мнения;
оперативную - тайная и явная государственная слежка за поведением и деятельностью людей;
репрессивную составляющую, которая венчала и интегрировала контроль в целом. Она была последней, но не единственной инстанцией, удерживающей народ в страхе перед нарушениями государственных предписаний.

Краткий перечень основных составляющих сталинского контроля за поведением и деятельностью людей показывает, что такой контроль действительно был всеохватывающим и всеобъемлющим, т.е. тотальным. С криминологической точки зрения такой контроль можно признать эффективным и криминальным одновременно. Удерживая на относительно низком уровне уголовную преступность, тотальный контроль не искоренял ее, а «переплавлял» в преступность властей против своего народа. Поэтому общая результирующая преступности в тоталитарных режимах (коммунистических, фашистских, религиозно-фундаменталистских и др.) объективно вряд ли может быть ниже преступности в демократических странах.

В Если Маркса нет, значит, всё позволено

Тут нас уверяют, будто зловредные коммунисты путём «развращения людей и тотального уничтожения морали (через уничтожение религии и прочих "буржуазных пережитков")» превратили незлобивую и богобоязненную русскую молодёжь в гопников.

Что ж, давайте посмотрим статистику убийств в России-которую-мы-потеряли, позднем СССР и нынешней РФ

Российская Империя конца XIX — начала XX века

Обращаю внимание: приведённые цифры — не количество убитых, а количество дел об убийствах. Количество убитых должно быть несколько большим:

Надо непременно оттенить одно чрезвычайно важное обстоятельство: именно то, что цифры официальной статистики являются показателями числа возникших судебных дел об убийствах — и только, о числе же жертв этих преступных деяний статистика умалчивает. Между тем, в судебной практике сплошь и рядом случается так, что одно дело возникает об убийстве двух, пяти, десяти и более человек.

(Из доклада И.А. Родионова «Неужели гибель?», прочитанного в Русском Собрании 16 февраля 1912 года)

СССР 1980-х

Как и говорил Родионов, количество дел об убийствах заметно меньше количества убитых.

Выводы

Тот факт, что в результате разрушения СССР количество убийств на душу населения выросло в несколько раз, вполне очевиден даже для людей, не знакомых с уголовной статистикой. Однако выясняется, что в Российской Империи последнего десятилетия XIX века этот показатель был как минимум не ниже, чем в СССР 1980-х, а с 1905 года он стал вполне сопоставим с уровнем нынешней РФ.

Источники и примечания

Данные по Российской Империи:

До 1909 года включительно — упомянутый выше доклад И.А. Родионова «Неужели гибель?»:

Показателем повышающейся или падающей преступности в населении бесспорно служит сравнительная статистика.

Я не стану утруждать ваше внимание цифрами по всем категориям уголовной преступности. Я ограничусь только цифрами возникших судебных дел об убийствах за ближайшие прошлые годы.

По сведениям министерства юстиции, всех таких дел в Империи за 1905 г. возникло 29,821, в 1906 г. — 36,548, за 1907 г. — 35,294, за 1908 г. — 33,298 и в 1909 г. — 30,942. К сожалению, сведений за самые последние годы пока не имеется. Для сравнения приведу цифры за некоторые, более ранние, «доконституционные», годы.

Дел об убийствах в 1890 г. возникло 9,254, в 1895 г. — 12.035 и в 1900 г. — 16,425.

Сведения о 1909–1913 гг. приведены в соответствующей статье из википедии .

В качестве источника в таблице указана книга: Криминология: Учебник для вузов / Под общ. ред. А.И. Долговой. М., 2001.
В свою очередь, учебник Долговой ссылается на Свод статистических сведений по делам уголовным за 1913 г. Пг., 1916. Очевидно, Родионов тоже брал свои сведения из этого ежегодника, только более ранних лет выпуска.

Динамика населения Российской Империи по годам взята отсюда . Стоит отметить, что это завышенные цифры населения. Следовательно, количество дел об убийствах на душу населения получается несколько заниженным. Однако общей безрадостной (для поклонников «потерянной России») картины это ничуть не меняет.

Данные по СССР:

Количество убитых:
Народное хозяйство СССР в 1988 г.: Статистический ежегодник. М.: «Финансы и статистика», 1989. С.28

Народное хозяйство СССР в 1988 г. С.253.

Данные по РФ:

Количество убитых:
1990–2000 годы — Российский статистический ежегодник. 2001. Стат. сб. М., 2001. С.126.
2000–2006 годы — Российский статистический ежегодник. 2007. Стат. сб. М., 2007. С.122.

Количество убийств и покушений на убийства:
1990–2000 годы — Российский статистический ежегодник. 2001. Стат. сб. М., 2001. С.273.
2000–2006 годы — Российский статистический ежегодник. 2007. Стат. сб. М., 2007. С.307.

Преступность в СССР в 1970 году

Общее количество преступлений – 1 046 336 (в 1969 году – 969 186) – рост;

умышленные убийства – 15 265 (в 1969-м – 14 715) – рост;

покушения на убийства – 4707 (в 1969 м – 4677) – рост;

убийства с разбоем – 263 (в 1969-м – 257) – рост;

убийства с изнасилованием – 203 (в 1969-м – 196) – рост;

убийства с хулиганством – 3240 (в 1969-м – 3279) – падение;

убийства из-за ревности и ссор – 9633 (в 1969-м – 9348) – рост;

убийства матерью новорожденного – 489 (в 1969-м – 494) – падение;

посягательства на милиционеров – 421 (в 1969-м – 368) – рост;

грабежи – 32 871 (в 1969-м – 31 188) – рост;

разбои – 6898 (в 1969-м – 6698) – рост;

умышленные тяжкие телесные повреждения – 21 803 (в 1969-м – 20 100) – рост;

изнасилования – 13 859 (в 1969-м – 12 943) – рост;

хулиганство – 240 939 (в 1969-м – 234 052) – рост;

преступления в армии – 16 173 (в 1969-м – 16 978) – падение;

взяточничество – 2954 (в 1969-м – 2407) – рост.

Как видим, в 1970 году по многим видам преступлений наблюдался рост. Так, количество умышленных убийств выросло на 550 случаев, изнасилований – на 916, тяжких телесных повреждений – на 1703, а общее количество преступлений дало прирост почти в 77 тысяч. Однако в масштабах почти 270-миллионной страны это был незначительный рост, во-вторых – закономерный, так сказать эволюционный. Но даже он всерьез беспокоил советские власти и вынуждал принимать серьезные меры по его обузданию. Достаточно сказать, что только в системе МВД в том году были приняты десятки нормативных актов (больше, чем в предыдущие годы), которые ставили своей целью улучшить работу милиции и обеспечить стабильность криминальной ситуации в стране. Вот лишь некоторые из этих актов.

Например, по мере развития автомобилестроения в СССР росло и количество правонарушений в этой области. Так, ежегодно на советских дорогах под колесами автомобилей гибли порядка 6–8 тысяч человек (в сегодняшней России только в 2006 году погибло более 33 тысяч человек). В итоге 23 января 1970 года в МВД СССР был издан приказ, регламентировавший единый на территории Союза ССР порядок учета дорожно-транспортных происшествий и обязавший изучать и устранять причины, приводившие к правонарушениям в отношении транспортных средств и здоровья людей.

Вообще только человек, который не жил в советские годы, может поверить во все те антисоветские россказни, которые распространяются в России и странах СНГ по поводу тех «ужасов», которые существовали в СССР. Разве тогда миллионы беспризорных детей жили на вокзалах и занимались воровством и попрошайничеством? Разве тогда несовершеннолетние девочки шли в проститутки, а мальчики рядами и колоннами пополняли ряды алкоголиков и наркоманов (кстати, первый стационар по лечению малолетних алкоголиков 12–14 лет открылся на территории России именно сегодня, в 2006 году , а не в годы советской власти)? И все перечисленные пороки существуют не вопреки нынешней власти, а именно благодаря ей. Ведь малолетние вокзальные попрошайки и проститутки не только кормят себя, но и делятся с милицией, которая их «крышует», а та «отстегивает» часть своего дохода наверх – городским властям. То же самое делают «водочные», «табачные», «игорные» и наркокороли, которым выгодно спаивать и сажать на наркотическую и азартную «иглу» именно подростков, которые составляют значительный процент от того населения, которое пользуется их продукцией. Взять тот же игорный бизнес.

В России, по данным за 2006 год , работало 450 тысяч игровых автоматов, из них 60 тысяч только в Москве. Значительный процент играющих составляют подростки. Но этого игорным королям мало. И вот уже в январе 2007 года наши СМИ сообщают, что в Москве, в торговых центрах, начинают открываться первые детские (!) «однорукие бандиты» в виде рулетки (то есть аналог взрослого казино). Вся разница между взрослыми и детскими автоматами заключается в том, что выигрыш детям выдают не деньгами, а игрушками. Однако это лукавство. Во-первых, с помощью подобных «казино» детей сажают на «иглу» рулетки, во-вторых – вытрясают деньги из их родителей (чтобы получить приз, надо собрать около 2 тысяч билетиков, которые в случае выигрыша выдает автомат. Игровой жетон стоит от 15 до 20 рублей, еще 25 рублей надо заплатить за карточку, дающую доступ к автомату). Вот как откликнулась на страницах «Комсомольской правды» на это «ноу-хау» психотерапевт Института социальной и судебной психиатрии имени В. Сербского Наталья Шемчук: «Рулетка ничего не дает. Только закрепляет в подсознании ребенка знаки: красно-черное, джекпот, выигрыш. Испытывая яркие ощущения и запоминая их за этими автоматами, потом человек будет стремиться к таким знакам…»

Однако вернемся в 1970 год .

Большую роль в профилактике преступлений в СССР играли участковые инспектора милиции. 29 июля 1970 года свет увидела новая Инструкция по службе участкового инспектора, которая внесла много положительного в работу данной категории служителей закона. В частности, были приняты меры по закреплению (не менее трех лет) инспекторов на определенной территории и соответствующей организации их работы. На должность участкового инспектора милиции должны были назначаться только юристы с образованием не ниже средней квалификации. Предусматривались меры по улучшению жилищных условий, организации труда и материально-технического обеспечения инспектора.

15 сентября в недрах союзного МВД появился еще один документ – «О мерах по улучшению правового воспитания трудящихся», который ставил целью ликвидировать правовую некомпетентность населения как фактор, способствующий увеличению правонарушений. Согласно этому документу, МВД СССР и его органы были обязаны повышать качественный уровень работы по предупреждению нарушений законности со стороны сотрудников милиции, по обеспечению приема населения и рассмотрению жалоб, по пропаганде правовых знаний и привитию гражданам глубокого уважения к законам.

11 и 22 декабря свет увидели сразу два приказа МВД СССР, которые должны были служить устранению условий, способствующих расхищению ценностей в ночное время. Стоит отметить, что еще в 1964 году в порядке эксперимента в некоторых городах страны вместо сторожевой охраны была введена милицейская охрана. Этот эксперимент прошел успешно, и с 1967 года начался постепенный переход на милицейскую охрану. В 1970 году , после выхода упомянутых приказов, уже повсеместно начались создаваться подразделения ночной милиции взамен сторожевой охраны, а также появилась автопатрульная служба вневедомственной охраны.

Конечно, нельзя сказать, что все эти приказы не были лишены определенных недостатков и идеально исполнялись, но в целом они играли положительную роль в охране общественного порядка, являясь фундаментом той ситуации, при которой рост преступности в СССР происходил черепашьими темпами.

Из книги Профессиональная преступность автора Гуров Александр Иванович

3. ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ В СССР

Из книги Сталин и репрессии 1920-х – 1930-х гг. автора Мартиросян Арсен Беникович

Миф № 90. Без 1937 года, возможно, не было бы вообще войны в 1941 году. В том, что Гитлер решился начать войну в 1941-м, большую роль сыграла оценка того разгрома военных кадров, который произошел в СССР Миф № 91. Сталин уничтожил 40 тысяч командиров РККА, вследствие чего произошла

Из книги 10 мифов о 1941 годе автора Кремлев Сергей

Миф четвёртый ЕСЛИ БЫ В 1941 ГОДУ ВО ГЛАВЕ КРАСНОЙ АРМИИ СТОЯЛИ ТУХАЧЕВСКИЙ, ЯКИР, УБОРЕВИЧ И РЕПРЕССИРОВАННЫЕ В 1937–1938 ГОДАХ КОМАНДИРЫ, ТО ХОД ВОЙНЫ БЫЛ БЫ ДЛЯ СССР СРАЗУ ЖЕ УСПЕШНЫМ Миф этот уже порядком затаскан, как и вообще все «карты» «сталинских репрессий». За

Из книги Как Виктор Суворов сочинял историю автора Грызун Владимир

Пункт 7 Готовность СССР к войне с Германией в 1941 году С началом «перестройки» в печати появилось мнение, что теория, аналогичная немецкому «блицкригу», была разработана в СССР гораздо раньше, чем в Германии. Это так. Более того, в Советском Союзе в начале тридцатых годов

Из книги Бандиты семидесятых. 1970-1979 автора Раззаков Федор

1970 Застой как благо В 1970 году в Советском Союзе отмечалась знаменательная дата – 100-летие со дня рождения В.И. Ленина. Власть придавала этому событию поистине эпохальное значение, поскольку собиралась посредством его показать всему миру, каких успехов в разных областях

Из книги Мировой заговор против России автора Козинкин Олег Юрьевич

Преступность в СССР в 1971 году Общее количество преступлений – 1 057 090 (в 1970-м – 1 046 336) – рост; умышленные убийства – 15 526 (в 1970-м – 15 265) – рост; покушения на убийства – 4475 (в 1970-м – 4707) – падение; убийства с разбоем – 296 (в 1970-м – 263) – рост; убийства с изнасилованием – 231 (в 1970-м

Из книги Антикризис. Выжить и победить автора Катасонов Валентин Юрьевич

Преступность в СССР в 1972 году Общее количество преступлений – 1 064 976 (в 1971-м – 1 057 090) – рост; умышленные убийства – 15 129 (в 1971-м – 15 526) – падение; покушения на убийства – 4255 (в 1971-м – 4475) – падение; убийства с разбоем – 247 (в 1971-м – 296) – падение; убийства с изнасилованием – 249

Из книги автора

Преступность в СССР в 1973 году Общее количество преступлений – 1 049 433 (в 1972-м – 1 064 976) – падение; умышленные убийства – 15 733 (в 1972-м – 15 129) – рост; покушения на убийства – 4260 (в 1972-м – 4255) – рост; убийства с разбоем – 262 (в 1972-м – 247) – рост; убийства с изнасилованием – 239 (в 1972-м

Из книги автора

Преступность в СССР в 1974 году Общее количество преступлений – 1 141 108 (в 1973-м – 1 049 433) – рост; умышленные убийства – 16 850 (в 1973-м – 15 733) – рост; покушения на убийство – 4348 (в 1973-м – 4260) – рост; убийства с разбоем – 253 (в 1973-м – 262) – падение; убийства с изнасилованием – 257 (в 1973-м

Из книги автора

Преступность в СССР в 1975 году Общее количество преступлений – 1 197 512 (в 1974-м – 1 141 108) – рост; умышленные убийства – 17 569 (в 1974-м – 16 850) – рост; покушения на убийства – 4276 (в 1974-м – 4348) – падение; убийства с разбоем – 306 (в 1974-м – 253) – рост; убийства с изнасилованием – 266 (в 1974-м

Из книги автора

Преступность в СССР в 1976 году Общее количество преступлений – 1 232 166 (в 1975-м – 1 197 512) – рост; умышленные убийства – 17 842 (в 1975-м – 17 569) – рост; покушения на убийства – 4002 (в 1975-м – 4276) – падение; убийства с разбоем – 284 (в 1975-м – 306) – падение; убийства с изнасилованием – 290 (в

Из книги автора

Преступность в СССР в 1979 году Общее количество преступлений – 1 432 689 (в 1978-м – 1 308 466) – рост; умышленные убийства – 20 862 (в 1978-м – 20 385) – рост; покушения на убийства – 4272 (в 1978-м – 4145) – рост; убийства с разбоем – 375 (в 1978-м – 323) – рост; убийства с изнасилованием – 318 (в 1978-м –

Из книги автора

Была ли в СССР антисталинская оппозиция и заговор в РККА в 1941 году? (что собиралась организовать антисталинская оппозиция в 37-м против «контрреволюционера» Сталина и что творилось в предвоенные дни в приграничных округах) Самым сложным вопросом в исследовании причин

Из книги автора

Торговые санкции и блокады против СССР с конца 1970-х гг Запад старался проводить гибкую политику в отношении СССР, чередуя периоды жесткой военной конфронтации периодами «разрядки». Так, имели место относительная «разрядка» и относительная нормализация в 1970-е гг. Запад

Рост преступности в России начался задолго до революции. Это убедительно было показано С. С. Остроумовым в работе по анализу преступности в дореволюционной России, хотя целост-ных и хорошо сопоставимых данных в те годы не было. За 1874-1894 годы рост преступности в России превышал прирост населения. Ана-логичные тенденции роста преступности продолжались и в после-дующие годы. Только в связи с убийствами в 1909 году возникло 30 942 следствия, а в 1913 году - 34 438, т. е. на 11,3 % больше. А сами абсолютные числа свидетельствовали об очень высоком уров-не насильственного лишения жизни. Общее число уголовных дел перед первой мировой войной достигало 2,5 млн. Это примерно 1500-2000 уголовных дел на 100 тыс. жителей. А в каждом уго-ловном деле могло быть по несколько обвиняемых и преступлений.

С 1922 года имеются более или менее сопоставимые данные о числе осужденных.

Динамика населения и судимости в СССР (РСФСР) (1922-1960 гг.)

Сведения о судимости за 1922-1935 годы приводятся в таблице не только по

СССР, но и по РСФСР. Это сделано по следующим основаниям. Судебная статистика осужденных в СССР была введена в 1922 году. Со-бираемые сведения были неполными. В 1922 году они собирались по 49 районам (областям и краям), в 1923 году к ним прибавилось 17, а в 1925 году - ещё 5 районов. В РСФСР учет судимости начал опробоваться с 1918 года и был несколько полнее. Кроме того, отсутствие сведений о су-димости в СССР за 1930-1934 годы в определенной мере восполняется данными по РСФСР. Сведения по РСФСР тоже неполны. Число осужден-ных в 1922-1935 годы приводится без данных в автономных республи-ках, а их было в те годы 8 (Башкирская, Горская, Дагестанская, Киргиз-ская (Казахская), Крымская, Татарская, Туркестанская, Якутская).

Приведенные в таблице данные не включают в себя осужденных за «политические» (контрреволюционные), «трудовые» (нарушения трудо-вой дисциплины) деяния и преступления военнослужащих (воинские и общеуголовные). Контрреволюционная преступность всегда учитывалась особо, была сугубо ведомственной и строго засекреченной.

Значительный вклад в развитие криминологии до революции и первое десятилетие после нее внесли: М. Н. Гернет, С. К. Гогель, А А. Герцензон, А.А. Жижиленко, М. М. Исаев, А. А. Пионтковский, С. В, Познышев, Н. Н. Полянский, Б. С. Утевский, М. П. Чубинский. В первую очередь, следует отметить известные работы М. Н. Гернета «Общественные факторы преступности» (1906 г.), «Моральная статистика» (1922 г.), «Исторический обзор изучения преступности в дореволюционной России и СССР» (1944 г.), «Преступность за границей и СССР» (1935 г.), «Статистика городской и сельской преступности» (1927 г.).

После революции 1917-го года изучение преступности и её причин, мер предупреждения и личности преступника было продолжено. Уже в 18-м году в Петрограде был создан первый кабинет по изучению преступника и преступности. Затем такой кабинет был создан в Саратове, который назывался Саратовский кабинет криминологической антропологии и судебно-медицинской экспертизы. Только потом в Москве был создан кабинет по изучению преступности и личности преступника. Аналогичные кабинеты были в Харькове, Киеве и др. местах. И существовала организационная база для изучения преступности, её причин и личности преступника, потому что уже в июле 18-го года в системе ЦСУ РСФСР был создан отдел моральной статистики, включающий уголовную статистику. В этот период, начиная с 18-го года, публиковалась статистика о состоянии преступности, прежде всего, в РСФСР. Каждый год выпускались статистические сборники и можно было анализировать эти данные, которые были опубликованы.

Кроме того, с 1918-го года издавался журнал «Пролетарская революция и право», в котором публиковались научные статьи по изучению преступников, преступности в целом, причин преступности и др. То есть существовала довольно прочная организационная база.

Но затем постепенно начали свёртываться все научные исследования преступности и разрушаться организационные основы. Уже в 25-м году вместо кабинетов по изучению преступников и преступности был создан целый институт при НКВД РСФСР - Государственный институт по изучению преступников и преступности. Все эти исследования стали проводиться под контролем НКВД. За 5 лет своего существования (он существовал до 30-х годов) были проведены, конечно, некоторые исследования, опубликован ряд статей.

Активное участие в криминологических исследованиях принимали студенты юридических вузов, профессорско-преподавательский состав юридических вузов. Они внедряли специальные анкеты и программы для получения данных о социальных, ценностно-ориентационных и других особенностях лиц, совершающих преступления, проходящих через Народный комиссариат юстиции и Государственное управление мест заключения.

В 30-х годах 20 века резко пошли на убыль все научные исследования, прекратилась публикация статистики о состоянии преступности, она стала секретной. Кабинеты и лаборатории по изучению преступника и преступности были повсеместно ликвидированы. Был создан Государственный институт по изучению уголовной и исправительно-трудовой политики при прокуратуре СССР и Наркомате юстиции РСФСР. А затем очень быстро он был реформирован во Всесоюзный институт юридических наук Наркома юстиции СССР.

С середины 30-х годов до 1956 г. криминология как служанка буржуазии фактически прекратила свое существование. Советские вожди исходили из того, что социализм не имеет собственных причин преступности и поэтому не нужны криминологические исследования Устинов В. Очерки по истории отечественной криминологии. М., 2000..

В 60-е годы происходит возрождение отечественной криминологии, которая быстро развивается на основе коммунистической идеологии. В ней непреложными для криминологии выступало несколько постулатов. Первый - социализм не содержит коренных причин преступности и не порождает их. Второй - преступность преходяща, она исчезнет с построением высшей фазы социализма - коммунизма.

В остальном советские криминологи были свободны в своем творчестве Лунеев В. В. Преступность 20 века. Мировые, региональные и российские тенденции. М., 2003..

Широкую известность получили первые монографические работы, созданные представителями уголовного права. Среди них книги А. Б. Сахарова «О личности преступника и причинах преступности в СССР» (1961 г.), А. А. Герцензона «Введение в советскую криминологию» (1965 г.), «Уголовное право и социология» (1970 г.), М. И. Ковалева «Основы криминологии» (1970 г.), В. Н. Кудрявцева «Причинность в криминологии» (1968 г.), И. И. Карпеца «Проблема преступности», A. M. Яковлева «Преступность и социальная психология» (1970 г.), В. К. Звирбула «Деятельность прокуратуры по предупреждению преступности (научные основы)» (1971 г.), первый учебник «Криминология» (1966 г., 1968 г. и 1976 г.).

Выдающимися криминологами в этот период стали И. И. Карпец, В. Н. Кудрявцев, Н. Ф. Кузнецова, А. Б Сахаров и A. M. Яковлев, которые в 1983 г. получили государственную премию СССР, Ю. Д. Блувштейн, К. Е. Игошев, Г. М. Миньковский, Н. А. Стручков и др.

В 70-90-е годы интенсивно исследуются проблемы причин преступности (А. И. Долгова, И. И. Карпец. Н. Ф. Кузнецова и др.), преступности (Н. Ф. Кузнецова, С. Е. Вицин, В. В. Лунев и др.), механизма преступного поведения и личности преступника (Ю. М. Антонян, П. С. Дагель и др.), виктимологии (Л. В. Франк, Д. В. Ривман и др.), прогнозирования и планирования борьбы с преступностью (Г. А. Аванесов, С. В. Бородин и др.), предупреждения преступности (А. А. Алексеев, А. Э. Жалинский, Г. М. Миньковский и др.), преступности несовершеннолетних (Г. М. Миньковский, Е. В Болдырев и др.), организованной преступности (А. И. Гуров, B. C. Устинов и др.), насильственной преступности (Ю. М. Антонян, С. Б. Алимов и др.), рецидивной преступности (А. И. Алексеев, Ю. И. Бытко и др.), экономических и других корыстных преступлений (Г. В. Дашков, B. C. Устинов и др.), неосторожной преступности (В. А. Серебрякова, В. Е. Квашис, В. Б. Ястребов).

С ослаблением тотального контроля за деятельностью и пове-дением людей во второй половине 50-х годов уголовная преступ-ность в СССР начала изменяться не по «нашим», а по общеми-ровым законам, открытым еще К. Марксом, т. е. стала расти бы-стрее, чем численность населения.

Если принять за базу 1956 год, год первой попытки разрушения сталинизма, то в 1957 году преступ-ность возросла на 16,9 %, в 1958 году на 29,9 %, или 880 332 преступ-лений. Закономерный в те годы рост преступности усиливался ре-зультатами широкой и недифференцированной амнистии уголов-ных преступников от 27 марта 1953 г., большинство из которых в последующие годы вновь оказались в местах лишения свободы.

В 1965 году было учтено 751 801 преступление. Эти пока-затели были самыми низкими за время действия уголовного за-конодательства 60-х годов. Коэффициент преступности равнялся 328, а судимости - 249 на 100 тыс. жителей.

В 1966 году учтенная преступность возросла на 18,1 %. С этого года, года первого «усиления» уголовной ответственности, преступность ста-ла интенсивно расти. В связи с этим только одним ЦК КПСС было принято более 15 открытых и закрытых постановлений, направ-ленных на усиление борьбы с преступностью и её снижение, а в уголовные законы практически непрерывно вносились изменения и дополнения в тех же целях. Однако положение дел не только не улучшалось, а последовательно и закономерно ухудшалось.

Разрушение сталинского режима, который удерживал народ в страхе, глоток свободы и волюнтаризм в решении социально-экономических и криминологических проблем во времена Хруще-ва и особенно генерализованное разложение общественных, в том числе и правовых, отношений в брежневский застойный период, несмотря на постоянные призывы властей к сокращению преступ-ности и возврат к некоторым сталинским методам социального кон-троля, было тем фоном, на котором регистрировался интенсивный рост преступности. С вынужденной либерализа-цией тоталитаризма иссякали и все криминологические преиму-щества социализма Лунеев В. В. Преступность 20 века. Мировые, региональные и российские тенденции. М., 2003..

Темпы прироста преступности по годам в зависимости от объективных и субъек-тивных условий существенно колебались, достигнув в 1989 году 31,8 %. Аналогичные «взлеты» преступности наблюдались в 1958 (29,9 %), 1961 (34,7 %), 1966 (18, 1 %) и в 1983 (21,7 %) годы.

Динамика населения и преступности в СССР в 1956-1991 годы

	Численность населения	Зарегистрированные преступления	Коэффициент преступности
абс. показа-тель		темп при-роста	абс. показа-тель		темп при-роста			темп при-роста

Большинство «взлетов» преступности в те или иные годы свя-зано с существенными изменениями уголовной политики и уголов-ного законодательства, судебной и регистрационной практики. Пред-последний подъем преступности в 1983 году, например, был обу-словлен не столько реальным увеличением преступных проявлений, сколько их большим «выявлением» на основе Постановления Президиума Верховного Совета СССР от 12 января 1983 г. «О дея-тельности Прокуратуры СССР» (эффект Андропова, пытавшегося полицейскими методами укрепить дисциплину труда и правопоря-док в стране).

Рост преступности в 1988--1991 годы связан с про-явлением общемировой тенденции в «перестроечных» условиях су-щественного разбалансирования и бытия, и сознания. В эти годы «началась «война законов», в которой одержали победу не центральные, а местные власти, распался Союз ССР. Пострадало и от-ношение к нормам нравственности; в средствах массовой инфор-мации, в повседневной жизни стали пропагандироваться секс, на-силие, корысть, нетерпимость и вседозволенность. Все это означа-ло разрушение нормативного порядка, которое идет в кризисных ситуациях рука об руку с деформацией социальных институтов и других компонентов социальной сферы в целом.

Удельный вес корыстных деяний в середине 60-х годов состав-лял 40-45 %, а в 1990 году, по учетным данным, он возрос до 70 %. Фактически же по корыстным мотивам в конце существования СССР совершалось более 80 % только зарегистрированных деяний, латентность которых является самой высокой.

Если поделить эпоху руководства СССР И. В. Сталиным (а это почти 30 лет) на три этапа, то эти десятилетия можно назвать периодами становления Советского Союза, его борьбы за существование в войне с Германией и возврата былого могущества после Победы.

Преступность в СССР как раз при Сталине обрела крепкую воровскую идеологию и, несмотря на общепринятую точку зрения о снижении уровня криминала при «отце народов», бороться с бандитами было непросто, как до войны, так и во время, и после нее.

Довоенное положение

До 30-х годов центрами преступного мира были такие места, как московский Хитров рынок, одесская Дерибасовская улица. Со временем они утратили свое былое значение. С началом нового десятилетия уровень преступности несколько снизился – меньше стало контрреволюционных проявлений, убийств и бандитизма, разбоев. Напротив, увеличилось количество мошенничеств, различных махинаций с векселями – до 1931 года в СССР еще не отменили частную торговлю.

Вместе с тем, и бандитизм как таковой не ушел в подполье. К примеру, в 30-е годы в Москве долго не могли поймать налетчика Михаила Ермилова по кличке Хрыня. Уходя от муровцев, Хрыня как-то убил одного из них. Когда бандита все же поймали, он сбежал от конвоя, выпрыгнув в окно. После длительных поисков на Ермилова все же вышли, он был застрелен при задержании.

Особенность второй половины 30-х годов – политизация преступности: сталинские репрессии коснулись как высших эшелонов власти, так и простого народа – «враги», «террористы», «иностранные шпионы» осуждались к лишению свободы сотнями тысяч. В лагерях им предстояло соседствовать с уже сформировавшимся к тому времени институтом «воров в законе» и «блатных».

Разгул бандитизма в Великую Отечественную

Пользуясь возникшей ситуацией, бандиты вели себя дерзко и жестоко, тем более, что недостатка в оружии не было. Начиная с 42-го года участились случаи убийств и грабежей с целью завладения продуктовыми карточками и самими продуктами. В СССР уровень преступности в этом году по сравнению с предыдущим вырос на 22%, в 43-м эта тенденция сохранилась. В особенности росло количество тяжких преступлений – убийств, разбоев, грабежей…

К примеру, в Саратове разгул бандитизма достиг катастрофических масштабов – там длительное время действовали банды Луговского – Бизяева, Жилина, наводившие страх на всю область.

Расплодились спекулянты, и воры. Только у питерских жуликов сотрудники НКВД изъяли более 9 миллионов наличными, большое количество золота и других драгоценностей. А также внушительный арсенал вооружения (свыше тысячи винтовок, более 800 гранат, автоматы и пулеметы…). И все это находилось в блокадном Ленинграде!

В отдаленных районах СССР, в частности, в Сибири, тоже свирепствовали бандиты. Широко известна история банды эвенка Павлова. Они нападали на скотогонов, старателей и просто жителей населенных пунктов.

Ряды бандитов пополняли дезертиры, сбежавшие с фронта. На сентябрь 44-го СМЕРШ по всей стране отловил свыше 80 тысяч таких беглецов и еще почти столько же – уклонистов от службы в армии.

Послевоенная ситуация

Наибольшее количество проявлений бандитизма в послевоенном СССР отмечалось на западных границах страны – на Украине, в странах Прибалтики и в Белоруссии. Особенно свирепствовали бандиты на Западной Украине и в Литве.

В Московской области в начале 50-х годов самой известной была банда Митина, за 2 года она награбила 200 тысяч рублей.

В послевоенной Одессе, которую захлестнула уличная преступность, наводил порядок опальный маршал Георгий Жуков. Не все там было так, как показано в известном фильме Сергея Урсуляка «Ликвидация», но действовал Жуков действительно жестко и в коротки сроки сумел добиться успеха.

Коррупция при Сталине тоже была – послевоенная ситуация создавала массу поводов и возможностей для разного рода махинаций и спекуляций. Широко известно дело так называемых ленинградских «скорпионов» - жуликов, подделывавших разного документы. В составе этой банды были сотни действующих сотрудников правоохранительных органов, чиновники госучреждений. Дело было настолько резонансным, что своих постов лишились полтора десятка представителей руководства Леноблисполкома, а ключевых персонажей расстреляли, сняв мораторий, введенный на смертную казнь в 1947 году.

Попадались за различные махинации также руководящие работники «Росглавхлеба», «Главвина» - многих государственных учреждений и организаций, где можно было провернуть какие-либо «серые» схемы для обогащения.