Адаптивное и отклоняющееся поведение несовершеннолетних. Адаптивное и отклоняющееся поведение

ART 16194 УДК 159.923.2

Степанова Наталья Владимировна,

кандидат психологических наук, доцент кафедры общей психологии ГБОУ ВПО «Оренбургский государственный медицинский университет» Минздрава РФ, г. Оренбург stepanowa-nw@yandex. ru

Особенности адаптивного поведения в межличностных конфликтах

Аннотация. Статья представляет собой краткий теоретический анализ проблемы особенностей адаптивного поведения в межличностных конфликтах: раскрыто определение понятий «адаптивное поведение» и «адаптивное поведение в межличностном конфликте», представлены рекомендации по использованию стратегий поведения в конфликте с учетом сложившейся конфликтной ситуации и собственных акцентуаций характера.

Ключевые слова: межличностный конфликт, адаптивное поведение, копинг, адаптивное поведение в конфликте, стратегии поведения в конфликте, акцентуации характера.

Раздел: (02) комплексное изучение человека; психология; социальные проблемы медицины и экологии человека.

Межличностный конфликт считают сегодня естественным состоянием человеческих отношений, поэтому на первый план выходит не столько готовность и способность предотвращать конфликты, сколько умение гибко, конструктивно вести себя в конфликтной ситуации. Превращение конфликта из угрозы разрушения отношений в фактор их обновления и сохранения требует адаптивного поведения в межличностном конфликте.

Среди всего арсенала поведенческих реакций индивида адаптивное поведение выделяется на основе конкретизации цели поведенческого акта. Поведение можно назвать адаптивным, если его основной конечной целью является установление продуктивного взаимодействия между индивидом и средой. Адаптивное поведение запускается в условиях несогласованности между взаимодействующими системами и преследует цель достижения некоторой координации между ними.

В зарубежной психологии для обозначения специфики адаптивного, совладаю-щего поведения используют термин «копинг». Понятие «копинг» происходит от английского "cope" (преодолевать, справляться, совладать). В зарубежной литературе термин "coping" употребляется в сочетании с другими психологическими понятиями: coping-process, coping-mechanism, coping-behaviour, coping-stile, coping-strategy. В российской психологии эти термины переводят как копинг-процесс, копинг-механизм, ко-пинг-поведение, адаптивное совладающее поведение, копинг-стратегия.

Первоначально копинг понимался очень широко - и как вырабатываемые человеком средства психологической защиты от психотравмирующих событий, и как воздействующее на ситуацию поведение . В настоящее время существует множество определений и психологических моделей копинга.

Е. Олбрих определяет копинг как процесс конструктивного приспособления, в результате которого данное лицо оказывается в состоянии справиться с предъявленными требованиями таким образом, что трудности преодолеваются и возникает чувство роста собственных возможностей . Копинг представляет собой поведение, направленное на приспособление к обстоятельствам, предполагающее готовность

научно-методический электронный журнал

индивида решать жизненные проблемы, сформированное умение использовать определенные средства для преодоления трудностей. Копинг позволяет обеспечивать и поддерживать благополучие человека, физическое и психическое здоровье, а также удовлетворенность социальными отношениями .

А. В. Либин, Е. В. Либина противопоставляют копинг защитному поведению, отмечая при этом значительные сложности в разграничении механизмов защиты и со-владания, так как и те и другие являются адаптационными процессами индивидуума. Психологическая защита характеризуется отказом индивидуума от решения проблемы и связанных с этим конкретных действий ради сохранения комфортного состояния. Совладание же подразумевает необходимость проявить конструктивную активность, пройти через ситуацию, пережить событие, не уклоняясь от неприятностей . Механизмы совладания требуют от человека больших затрат энергии и включения когнитивных, эмоциональных и поведенческих усилий. Механизмы защиты склонны к более быстрому уменьшению эмоционального напряжения и тревоги и работают по принципу «здесь и теперь».

Копинг-поведение реализуется посредством применения различных копинг-стра-тегий на основе ресурсов личности и среды. К личностным ресурсам относится адекватная Я-концепция, позитивная самооценка, низкий нейротизм, интернальный локус контроля, оптимистическое мировоззрение, эмпатический потенциал, аффилиатив-ная тенденция и другие психологические конструкты. Одним из самых важных ресурсов среды является социальная поддержка .

Существует несколько классификаций копинг-стратегий поведения, имеющих в качестве оснований особенности отношения человека к проблеме. Ведущий специалист в области изучения копинг-поведения R. S. Lazarus выделяет два глобальных стиля реагирования .

Проблемно-ориентированный (problem-focused) стиль, направленный на рациональный анализ проблемы, связан с созданием и выполнением плана разрешения трудной ситуации и проявляется в таких формах поведения, как самостоятельный анализ случившегося, обращение за помощью к другим, поиск дополнительной информации. Субъектно-ориентированный стиль (emotion-focused) - следствие эмоционального реагирования на ситуацию, не сопровождающегося конкретными действиями, и проявляется он в виде попыток не думать о проблеме вообще, вовлечения других в свои переживания, желания забыться во сне, растворить свои невзгоды в алкоголе или компенсировать отрицательные эмоции едой. Эти формы поведения характеризуются наивной, инфантильной оценкой происходящего.

Согласно другой точке зрения делается различие между активным совлада-нием (active approach) и пассивным совладанием (avoidance approach). Активное совладание направлено на решение проблем и может включать как когнитивную рефлексию, так и поведение, при этом делается попытка понять проблемную ситуацию и изменить стрессор. Пассивные, или избегающие, реакции на проблемную ситуацию содержат когнитивные или поведенческие усилия без размышлений над проблемной ситуацией и её последствиями, точнее, они принимаются, с ними смиряются. Напряжение, порождаемое стрессором, очевидно и открыто проявляется.

J. Amirkhan выделяет три копинг-стратегии: разрешение проблем, поиск социальной поддержки, избегание. Разрешение проблем - комплекс навыков для эффективного управления ежедневными проблемными ситуациями, рассматривается как когнитивно-поведенческий процесс, путем которого личность обнаруживает эффективные стратегии преодоления проблемных ситуаций, встречающихся в жизни. Копинг-стра-

научно-методический электронный журнал

тегия поиска социальной поддержки является одним из самых мощных копинг-ресур-сов. Социальная поддержка, смягчая влияние стрессоров на организм, тем самым сохраняет здоровье и благополучие человека. Социальная поддержка может иметь не только позитивный, но и негативный эффект. Последний связан с чрезмерным и неуместным оказанием поддержки, что может привести к потере чувства контроля и беспомощности. Избегание - это стратегия, направленная на совладание со стрессом, способствующая его редукции, но обеспечивающая функционирование и развитие индивида на более низком функциональном уровне .

Аналогичные стратегии совладания выделяет Seiffge-Krenke на основании исследований различных европейских выборок: активное преодоление с использованием социальных ресурсов, интернальное преодоление, уход или избегание проблем. Активное преодоление с использованием социальных ресурсов включает обсуждения и проблеморазрешающие действия при помощи родителей и друзей, а также обращения в различные инстанции. Интернальное преодоление представляет собой когнитивную рефлексию, включающую как решение проблемы, так и переоценку ситуации, поиск компромиссов, а также принятие ситуации. От этого содержательно отделено избегание проблем как проявление напряжения и «выпускание пара», отвлечение от стрессовой ситуации, вытеснение, смягчение эмоционального дистресса .

Н. Н. Мельникова выделяет три условия адаптивного поведения: контактность, активность и двусторонние изменения. Наличие всех трех условий определяет оптимальную стратегию адаптации: индивид устанавливает реальный контакт с конфликтной первоначальной средой и, посредством активных сознательных действий, способствует изменению как себя, так и среды, творчески выстраивая новую систему взаимодействия. Три выделенных условия являются основой классификации, которая включает восемь стратегий адаптивного поведения: 1) активное, контактное, направленное вовне (активное изменение среды); 2) активное, контактное, направленное вовнутрь (активное изменение себя); 3) активное, избегающее, направленное вовне (активный уход из среды и поиск новой); 4) активное, избегающее, направленное вовнутрь (уход от контакта со средой и погружение во внутренний мир); 5) пассивное, контактное, направленное вовне (пассивная репрезентация себя); 6) пассивное, контактное, направленное вовнутрь (пассивное подчинение условиям); 7) пассивное, избегающее, направленное вовне (пассивное выжидание внешних изменений); 8) пассивное, избегающее, направленное вовнутрь (пассивное ожидание внутренних изменений) .

На сегодняшний день недостаточно изучена проблема стратегий адаптивного поведения, релевантных межличностным конфликтам. Выделяют пять основных стратегий поведения в конфликте: соперничество, компромисс, сотрудничество, избегание и приспособление. Большинство авторов (А. Я. Анцупов, Е. М. Бабосов, И. Е. Во-рожейкин и др.) убеждены, что ни одну из стратегий поведения нельзя однозначно назвать «хорошей» или «плохой», каждая из них может обеспечить наилучший вариант разрешения противоречия.

Исходя из основных характеристик адаптивного совладающего поведения (конструктивное приспособление к ситуации, готовность индивида решать жизненные проблемы, умение использовать определенные средства для преодоления трудностей), можно предположить, что адаптивное поведение в межличностном конфликте представляет собой активное приспособление к конфликту, направленное на его разрешение, и включает в себя три компонента: мотивационный (стремление к конструктивному разрешению конфликта), когнитивный (знания о конфликте и адаптивном поведении в конфликте), практический (владение приемами самоконтроля эмоционального состояния и стратегиями поведения в конфликте) .

научно-методический электронный журнал

А. Я. Анцупов, И. Е. Ворожейкин, А. И. Шипилов, А. Я. Кибанов, Д. К. Захаров рассматривают целесообразность использования стратегий поведения в конфликте в зависимости от ситуации.

Соперничество целесообразно в экстремальных и принципиальных ситуациях, при дефиците времени и высокой вероятности опасных последствий; участник конфликта в данный момент лишен другого выбора и практически не рискует что-либо потерять; межличностные отношения с оппонентом не представляют никакой ценности.

Компромисс эффективен в случаях понимания оппонентом, что он и соперник обладают равными возможностями; наличия взаимоисключающих интересов; удовлетворения временным решением; угрозы потерять всё.

Приспособление целесообразно использовать в случаях осознания своей неправоты, необходимости сохранить хорошие отношения с оппонентом, сильной зависимости от него, незначительности проблемы. Кроме того, к такому выходу из конфликта приводит значительный ущерб, полученный в ходе борьбы, и угроза еще более серьезных негативных последствий, отсутствие шансов на другой исход, давление третьей стороны.

Уход бывает вполне оправданным в условиях межличностного конфликта, возникающего по причинам субъективного, эмоционального порядка; в условиях затянувшегося конфликта. Уход применяется также при отсутствии сил и времени для решения противоречия, стремлении выиграть время, наличии трудностей в определении линии своего поведения, нежелании решать проблему вообще.

Сотрудничество является наиболее эффективным в тех случаях, когда конфликтующие стороны имеют примерно равный ранг или вовсе не обращают внимания на разницу в своих положениях; проблема, вызвавшая разногласия, представляется важной для конфликтующих сторон, каждая из которых не намерена уклоняться от ее своевременного решения; стороны, вовлеченные в конфликт, поступают как партнеры, доверяют друг другу, считаются с потребностями, опасениями и предпочтениями оппонентов. Выгоды сотрудничества несомненны: каждая сторона получает максимум пользы при минимальных потерях. Но такой путь продвижения к положительному исходу конфликта по-своему тернист. Он требует времени и терпения, мудрости и дружеского расположения, умения выразить и аргументировать свою позицию, внимательного выслушивания оппонентов, объясняющих свои интересы, выработки альтернатив и согласованного выбора из них в ходе переговоров взаимоприемлемого решения. Наградой за общие усилия служит конструктивный, всех устраивающий результат, совместно найденный оптимальный выход из конфликта, а также укрепление партнерского взаимодействия.

Анализ конкретной ситуации позволяет выбрать ту или иную стратегию поведения в конфликте, которая будет наиболее эффективна и поможет достичь желаемых результатов.

Еще одним важным условием достижения положительных результатов в конфликте, на наш взгляд, является учет своих акцентуаций характера. Ориентируясь на «слабые места» акцентуаций, каждому характерологическому типу можно предложить рекомендации поведения в конфликте.

Гипертимный тип. Обратите внимание на регуляцию своего поведения, обеспечение самоконтроля над эмоциями, учитесь слушать собеседника, проявляйте заинтересованность и уважение к говорящему, чаще используйте «Я-высказывания».

Дистимный тип. Развивайте способность заявлять о своей точке зрения, отстаивать свою позицию. Давайте волю выражению своих эмоций, проявляйте активность,

научно-методический электронный журнал

уверенность, смелость. Старайтесь увидеть в конфликте положительные стороны, чаще улыбайтесь.

Циклоидный тип. Учитесь принимать ситуацию такой, какая она есть. Проявляйте выдержку, определенность, стойкость. Будьте принципиальны, но не боритесь ради принципа. Реализуйте себя в творчестве, а не в конфликтах.

Возбудимый тип. Учитесь управлять своими эмоциями и прогнозировать свои поступки и высказывания. Будьте терпеливы и вежливы. Не проявляйте инициативу там, где в ней не нуждаются. «Нападайте на проблему», а не на человека.

Застревающий тип. Не переоценивайте свои способности и возможности. Избегайте в разговоре приказов, указаний, команд и поучений. Не злоупотребляйте нравоучениями и критикой. Старайтесь быть доброжелательными и терпеливыми, открытыми и восприимчивыми. Чаще передавайте инициативу оппоненту.

Педантичный тип. Укрепляйте уверенность в своих силах и возможностях. Сообщайте о своих сомнениях и переживаниях партнеру. Чаще проявляйте активность и решительность.

Тревожный тип. Учитесь справляться со страхами и внутренним раздором. Поддерживайте высокую самооценку в переговорном процессе. Старайтесь занимать в конфликте активную позицию, аргументируйте и отстаивайте свою точку зрения, будьте принципиальны.

Эмотивный тип. Контролируйте эмоции, не показывайте оппоненту свою слабость. Будьте активны, чтобы сохранить инициативу, задавая эмоционально положительный тип отношений.

Демонстративный тип. Не стремитесь доминировать во что бы то ни стало. Будьте внимательны по отношению к оппоненту. Избегайте категоричных высказываний. Стремитесь к созданию такого эмоционального климата, в котором возможно доверие, взаимное приятие и сотрудничество.

Экзальтированный тип. Сохраняйте самообладание. Сосредоточьтесь на предмете разговора, высказывайтесь спокойно, без горячности, не давайте воли эмоциям. Учитесь анализировать факты, отделив их от чувств и оценок .

Таким образом, адаптивное поведение в межличностном конфликте представляет собой активное приспособление к конфликту, направленное на его разрешение, и включает в себя три компонента: мотивационный (стремление к конструктивному разрешению конфликта), когнитивный (знания о конфликте и адаптивном поведении в конфликте), практический (владение приемами самоконтроля эмоционального состояния и стратегиями поведения в конфликте). Адаптивное поведение позволяет разрешить межличностный конфликт, а не просто выйти из него, и предполагает учет как сложившейся конфликтной ситуации, так и своих акцентуаций характера и особенностей оппонента.

1. Либина А., Либин А. Стили реагирования на стресс: психологическая защита или совладание со сложными обстоятельствами?// Стиль человека: психологический анализ / под ред. А. В. Либина. -М.: Изд-во «Смысл», 1998. - С. 190-204.

2. Ремшмидт Х. Подростковый и юношеский возраст: проблемы становления личности: пер. с нем. -М.: Мир, 1994. - 317 с.

3. Weber H. Belastungsverarbeitung // Z. Für klinische Psychologie. - 1992. - S. 17-27.

4. Либин А. В. Дифференциальная психология: наука о сходствах и различиях между людьми. - М.: ЭКСМО, 2008. - 576 с.

5. Малкина-Пых И. Г. Стратегии поведения при стрессе // Московский психологический журнал. -2004. - № 12.

6. Lazarus R. S. Psychological Stress and Coping Process. - New York: McGraw-Hill, 1996.

научно-методический электронный журнал

Billing A. G. & Moos R. H. The role of coping responses in attenuating the impact of stressful life events // Journal of Behavioral Medicine. - 1981.

Кирш Б., Вагнер К. Переживание проблем и стратегии совладания в подростковом возрасте // Жизненные проблемы и способы их разрешения школьниками 12-18 лет (Кросскультурное сравнение: Потсдам -Санкт-Петербург: коллективная монография). - СПб.: Изд-во РГПУ им А. И. Герцена, 2000. - 130 с. Там же.

Мельникова Н. Н. Стратегии поведения в процессе социально-психологической адаптации: дис. ... канд. психол. наук. - СПб., 1999. - 194 с.

Степанова Н. В. Формирование адаптивного поведения старших подростков в межличностных конфликтах: автореф. дис. ... канд. психол. наук. - Самара, 2007. - 23 с.

Степанова Н. В., Маликова В. А. Формирование адаптивного поведения старших подростков в межличностных конфликтах: монография. - Оренбург: Изд-во ОрГМА, 2011. - 232 с.

Natalya Stepanova,

Candidate of Psychological Sciences, Associate Professor at the chair of General Psychology, Orenburg State Medical University, Orenburg stepan [email protected]

Characteristics of adaptive behavior in interpersonal conflicts

Abstract. The paper presents a brief theoretical analysis of peculiarities of adaptive behavior in interpersonal conflict: the author discloses the definitions "adaptive behavior" and "adaptive behavior in interpersonal conflict"; provides guidance on the use of behavior strategies accounting the prevailing conflict situation and own character accentuations.

Key words: interpersonal conflict, adaptive behavior, coping, adaptive behavior in conflict, strategy of behavior

in conflict, character accentuation.

1. Libina, A. & Libin, A. (1998). "Stili reagirovanija na stress: psihologicheskaja zashhita ili sovladanie so slozhnymi obstojatel"stvami?", in Libin, A. V. (ed.). Stil"cheloveka: psihologicheskij analiz, Izd-vo "Smysl", Moscow, pp. 190-204 (in Russian).

2. Remshmidt, H. (1994). Podrostkovyj i junosheskij vozrast: problemy stanovlenija lichnosti: per. s nem., Mir, Moscow, 317 p. (in Russian).

3. Weber, H. (1992). "Belastungsverarbeitung", Z. Für klinische Psychologie, S. 17-27 (in German).

4. Libin, A. V. (2008). Differencial"naja psihologija: nauka o shodstvah irazlichijah mezhdu ljud"mi, JeKSMO, Moscow, 576 p. (in Russian).

5. Malkina-Pyh, I. G. Strategii povedenija pri stresse , Moskovskij psihologicheskij zhurnal, 2004, № 12 (in Russian).

6. Lazarus, R. S. Psychological Stress and Coping Process, New York: McGraw-Hill, 1996 (in English).

7. Billing, A. G. & Moos, R. H. (1981). "The role of coping responses in attenuating the impact of stressful life events", Journal of Behavioral Medicine (in English).

8. Kirsh, B. & Vagner, K. (2000). "Perezhivanie problem i strategii sovladanija v podrostkovom vozraste", Zhiznen-nye problemy i sposoby ih razreshenija shkol"nikami 12-18 let (Krosskul"turnoe sravnenie: Potsdam - Sankt-Peterburg: Kollektivnaja monografija), Izd-vo RGPU im A. I. Gercena, St. Petersburg, 130 p. (in Russian).

10. Mel"nikova, N. N. (1999). Strategii povedenija v processe social"no-psihologicheskoj adaptacii: dis. ... kand. psihol. nauk, St. Petersburg, 194 p. (in Russian).

11. Stepanova, N. V. (2007). Formirovanie adaptivnogo povedenija starshih podrostkov v mezhlichnostnyh konfliktah: avtoref. dis.... kand. psihol. nauk, Samara, 23 p. (in Russian).

12. Stepanova, N. V. & Malikova, V. A. (2011). Formirovanie adaptivnogo povedenija starshih podrostkov v mezhlichnostnyh konfliktah: monografija, Izd-vo OrGMA, Orenburg, 232 p. (in Russian).

Горевым П. М., кандидатом педагогических наук, главным редактором журнала «Концепт»^^ЯЛ

Адаптивное поведение

Адаптивные и неадаптивные проявления поведения личности, за которыми стоят тенденции к сохранению и изменению социальных систем, представляют собой обязательное условие развития личности человека, овладения общественно-историческим опытом.
Постоянно меняющиеся потребности современного общества, необходимость оптимизации процесса продуктивного вхождения личности во все сферы деятельности, формирование человека-гражданина, интегрированного в систему этнической и мировой культур, включенных в иерархию личностных ценностей, требуют исследования адаптивного поведения личности как потенциала ее саморазвития.
В аспекте организационной психологии адаптационные процессы рассматриваются в двух направлениях: 1) как непрерывные, сопровождающие весь период деятельности личности в организации; 2) как отдельные стратегии преодоления кризисных периодов в ходе профессионализации личности. К первому направлению относятся работы в системном подходе, в рамках которого личность анализируется как отдельная система, соотносящаяся с организацией другой адаптивной динамической системы (Н. Спивак, Б. Шекшня, С. Уит), либо как отдельная подсистема в целостной системе организации, взаимодействующая с другими подсистемами (Холл, Роббинс). К этому же направлению относят работы Д. Каплоу, Д. Хакмана, Э. Шейна. Во втором направлении выделяют два основных течения: исследование «кризисов карьеры» (Д. Миллер, Д. Робертс); изучение динамики адаптации работников к организационным изменениям, принятием и ассимиляцией существенных преобразований в организационных структурах и процессах (В. Бриджес, М. Хот и др.).
А.А. Дикарева, М.И. Мирская, Л.Л. Калачева различают три взаимосвязанных аспекта трудовой адаптации:
1) профессиональный,
2) психофизиологический,
3) социально-психологический.
Социально-психологическая адаптация - это ключевой уровень профессиональной адаптации, определяющий эффективность всего процесса адаптации и оказывающий компенсаторное влияние на другие виды трудовой адаптации, но менее подверженный компенсаторным воздействиям с их стороны (А.В. Карпов, В.Е. Орел, В.Я. Тернопол). В связи с этим исследование социально-психологической адаптации рассматривается как одно из первоочередных.
Большая часть исследователей (М.И. Бобнева, О.С. Виханский, А.Н. Занковский, О.И. Зотова, Н.А. Свиридов, В.А Спивак и др.) определяют социально-психологическую адаптацию как вхождение человека в систему внутригрупповых отношений, выработку образцов мышления и поведения, которые отражают систему ценностей и норм данной группы, приобретение, закрепление и развитие умений и навыков межличностного общения в этом коллективе.
Качественный уровень процесса адаптации характеризует показатель адаптированности (А.А. Налчаджян). Переход с одного уровня адаптированности на более высокий свидетельствует о том, что процесс адаптации развивается, но может иметь место и остановка на определенном этапе развития и даже обратное движение (дезадаптация). Социально-психологическая адаптированность личности в процессуальном аспекте (А.А. Деркач, Н.А. Ошуркова и др.) - это динамическое понятие, которое заключается в способности к построению продуктивного взаимодействия. В связи с этим можно говорить о специфике адаптивного поведения специалистов в организации на различных этапах социально-психологической адаптации.
Подводя итог рассмотрению процессуального и результативного аспектов адаптации, отметим: 1) рассмотрение социально-психологической адаптации в организации не должно ограничиваться изучением данного феномена рамками активного приспособления специалистов к новой корпоративной среде; 2) оптимальная форма социально-психологической адаптации связана с самореализацией и основана на двусторонних изменениях (специалиста и корпоративной среды).
«Адаптивное поведение» - центральная категория, используемая в данном исследовании. Современные подходы к детерминации поведения позволяют отказаться от противопоставления внутренних (личностных) и внешних (ситуационных) факторов. Представление о когнитивных схемах послужило основой объединения внутренних и внешних детерминант поведения. Поведение есть результат непрерывного взаимодействия между индивидом и ситуациями, в которые он включен; с личностной стороны существенными являются когнитивные и мотивационные факторы, со стороны ситуации - то психологическое значение, которое ситуация имеет для индивида (Д. Магнуссон и Н. Эндлер). К. Левин показал, что человек всегда существует в определённой «актуальной ситуации», где каждая вещь выступает не сама по себе, а в её отношении к человеку, его потребностям и стремлениям. Н.И. Леонов и др. отмечают, что поведением человека управляет скорее воспринимаемая, чем реальная ситуация. Субъективная реальность специалиста может не соответствовать объективной, что может стать причиной формирования неконструктивных форм адаптивного поведения.
При рассмотрении адаптивного поведения большинство авторов исходят из понятия «стратегия поведения». В стратегии отражается цель, результат, относительно устойчивый вектор действий и поступков личности.
Исследование стратегий поведения в процессе адаптации шло в двух направлениях: 1) изучение индивидуальных стратегий адаптации (Л.И. Анцыферова, Р.М. Баевский, В.П. Казначеев, Н.Н. Мельникова, Т.И. Рогинская и т.д.), 2) изучение стратегий преодоления стрессовых ситуаций (Л.И. Анцыферова, Р. Лазарус, А. Либин, С. Фолкмен и др.). Несмотря на то, что эти направления исследований рассматривались как независимые друг от друга, в настоящее время получены экспериментальные доказательства связи копинга и адаптивного поведения.
Многих исследователей объединяет идея личностной обусловленности стратегии адаптации. Когнитивная составляющая поведения исследуется авторами только с точки зрения процесса оценки трудной ситуации, проблемного анализа и трансформации полученной информации. Рассмотрение адаптивного поведения с точки зрения онтологического подхода Н.И. Леонова, позволяет рассмотреть образ ситуации адаптации в качестве детерминанты адаптивного поведения, что снимает противоречие между внешними и внутренними детерминантами поведения.
Понимание адаптивного поведения (в широком смысле) предполагает рассмотрение копинг-стратегий как одного из элементов адаптивного поведения в период организационных изменений. Копинг поведение - это только начальный этап овладения своей активностью, задающий направление организации активности специалиста либо в деструктивном (работник дезадаптирован и уходит из организации), либо в конструктивном плане (работник остается и продолжает адаптироваться). Во втором случае на следующих этапах адаптации адаптивное поведение начинает определяться образом ситуации адаптации и изменениями его структурных и динамических характеристик, и здесь можно говорить уже о типах адаптивного поведения, используемых специалистами в организации в ситуации изменения корпоративной культуры. Типы адаптивного поведения показывают многоуровневость возможных реализаций субъекта в пространстве корпоративной культуры организации.
Таким образом, в качестве рабочего определения адаптивного поведения используется определение, сформулированное в рамках онтологического подхода. Адаптивное поведение - это пространственно-временная форма организации активности субъекта, регуляция которой опосредована образом ситуации социально-психологической адаптации, усвоенным субъектом в процессе работы на предприятиях (Н.И. Леонов). Здесь наиболее важными моментами выступают не понятия «цель» и «результат» активности субъекта, а форма организации им этой активности.

Неадаптивное поведение

В то время как адаптивность - в широком смысле характеризуется соответствием результата деятельности индивидуума принятой ранее цели, неадаптивность - расхождением, а точнее, противоположностью результата и цели. Следовательно, здесь нужно иметь в виду не только то, что действие избыточно, но и то, что существует конфронтация между запланированным и достигнутым. Основной вопрос касается возможности намеренного предпочтения неадаптивной стратегии действия адаптивной.
В первом случае (адаптивная стратегия) имеются в виду действия, которые базируются на прогнозе между целью и ожидаемым результатом осуществления этого действия. Во втором случае (неадаптивная стратегия) в качестве условия предпочтения будущего действия выступает прогноз возможного несоответствия (вплоть до противоположности) между исходной целью и будущим результатом данного действия.
Говоря об активно-неадаптивных тенденциях, допускается существование особой мотивации, суть которой в самой притягательности действий с непредрешённым исходом. Человеку известно, что выбор, который он собирается сделать, будет оплачен, возможно, разочарованиями или срывом, но это почему - то не отталкивает, а, наоборот, мотивирует выбор.
В основе понимания данного феномена лежит идея гетерогенности неадаптивной мотивации действия. При анализе сложного состава этой мотивации обратимся к работе Э. Берна. Взаимодействие «Я - отражённое Я другого» раскрывается в терминах транзактного анализа Э. Берна как осуществляющееся при участии трёх эгосостояний, трёх граней человеческого Я: «Родитель», «Взрослый», «Дитя».
Эгосостояние «Родитель» - это экспертно-контрольная инстанция нашего Я, средоточие ранее усвоенных схем и правил, которые подлежат неукоснительному исполнению; соответственно «Взрослый» - когнитивно-активное начало, ведущей чертой которого является независимость, разумность; и «Дитя» - аффективно-импульсивная и интуитивно-творческая инстанция нашего Я.
Э. Берн подчёркивает, что эгосостояние «Родитель», «Взрослый», «Дитя» - что-то действительное, феноменологически данное. Он как-бы предостерегает оппонента мысленно: перед вами не просто удобный язык психотерапевтического общения и не просто теоретические конструкты, искусственно вводимые для систематизации опыта. Каждому из трёх терминов нового описания личности соответствует свой круг явлений, особые психологические реалии. Но в этом случае понятия об эгосостояниях, переключениях и взаимодействиях между ними заключают в себе удобную возможность анализа неадаптивной мотивации действия.
Воспринимая каждое из эгосостояний личности как возможный источник неадаптивной активности, в будущей объяснительной модели мотивации неадаптивного действия прослеживается обязательное сочетание и взаимодействие этих частей нашего Я и, кроме того, необходимость привлечь для объяснения неадаптивной активности представление об отражённом Я другого субъекта.
Продвигая дальше исследования взаимоотношений между эгосостояниями в системе «Я-отражённое Я другого», автор надеется приблизиться к пониманию строения неадаптивной мотивации действия, проявляющейся в самых различных контекстах человеческой жизни, будь то проявления его витальных отношений с миром, его предметной деятельности, его общения, его самосознания. Метод виртуальной субъектности и ряд других приёмов исследования приоткрывают область малоизученных в психологии феноменов неадаптивности человека - начало личностного в человеке.
Выделяется несколько моментов самополагания индивида как субъекта возможного выхода за пределы исходных форм устремлённости:
1) Непредрешённость исходов предстоящего опыта;
2) Возможность своего приближения к непредрешённому как влечение к нему;
3) Воплощение этой возможности в проявлениях активности;
4) Рефлексия (оценка, осмысление последствий своих действий с точки зрения их значимости для деятельности, общения, самосознания).
Первый из этих моментов - непредрешённость - содержит в себе отрицание внешней сообразности (душевное равновесие, наслаждение, выгода) будущего действия. Второй момент - возможность приближения к непредрешённому как основа устремлённости к нему - означает рождение новой цели (нового мотива, цели, задачи, установки). Эта цель рождается в поле актуального действования, она несводима к упомянутым выше отношениям. Третий момент - реализация открывающихся возможностей в действии соответствует феномену, называемому волей. Четвёртый момент - установление смысла произведённого открытия для деятельности, общения, самосознания есть ответ на вопрос о необходимости только что содеянного. В случае признания его ценности оно квалифицируется как внутренне необходимое, человек признаёт себя его автором, выступает перед собой как субъект. В противном случае человек отрицает внутреннюю причастность к деянию, ссылаясь на случай, обстоятельство, судьбу.
Таким образом, в актах самотрансцендентности субъекта, активного выхода за пределы границ предустановленного, происходит явление «самостановления», «самопорождения», «самополагания» субъекта как Я.
Соотнося феноменологию активной неадаптивности с другими проявлениями активности человека, отметим, что присутствие моментов «самополагания» представляется нам несомненным в способности человека подниматься «над полем» (К. Левин), осуществлять акты «самоактуализации» (А. Маслоу) и в волевых актах (Л.С. Выготский).
Одной из господствующих ориентаций в эмпирической психологии личности является принятие «постулата сообразности» - особого принципа понимания источников и механизмов активности. Говоря о «постулате сообразности», имеется в виду определённая методологическая предпосылка, объективно представленная в мышлении исследователей. Слово «сообразность», согласно В. Далю, означает «соответствие чего-то чему-то». В данном случае речь идёт о соответствии, сообразуемости того, что происходит с индивидом, предустановленному в нём.
Итак, суть постулата заключается в том, что индивиду приписывается изначальное стремление к «внутренней цели», в соответствии с которой приводятся все без исключения проявления его активности. По существу, речь идёт об изначальной адаптивной направленности любых психических процессов и поведенческих актов. Понятия «активность», «адаптивная направленность» трактуются здесь в предельно широком смысле. Имеются в виду не только процессы приспособления индивида к природной среде, но и процессы адаптации к социальной среде в виде выполнения предъявляемых со стороны общества требований, ожиданий, норм, соблюдение которых гарантирует «полноценность» субъекта как члена общества.
Говоря об адаптации, имеются в виду также процессы «самоприспособления»: саморегуляцию, подчинение высших интересов низшим. Наконец, что особенно важно подчеркнуть, речь идёт также о процессах, которые ведут к подчинению среды исходным интересам субъекта. В последнем случае адаптация есть реализация его фиксированных предметных ориентаций: удовлетворение потребности, инициировавшей поведение, достижение поставленной цели, решение исходной задачи. Приспосабливает ли индивид себя к миру или подчиняет мир исходным своим интересам - в любом случае он отстаивает себя перед миром в тех своих проявлениях, базис для которых уже сложился, определился в прошлом. «Отсекается» всё, что избыточно по отношению к этим исходным ориентациям. Не следует, конечно, смешивать понятия «адаптивность» и «репродуктивность» - адаптивные действия могут быть и творчески продуктивными, «незаданными», адаптивными их делает наличие ответа на вопрос «зачем?».
Но это, в свою очередь, значит, что есть по отношению к всевозможным стремлениям субъекта цель более высокого порядка как основа ответа на вопрос «зачем?» - Цель. По отношению к ней те или иные частные стремления могли бы оцениваться как «адаптивные» и «неадаптивные».
Постулат сообразности и заключается в открытом или скрытом признании такой Цели и приписывании ей роли основного «вдохновителя» и «цензора» поведения.
Существуют логические и эмпирические аргументы против точки зрения универсальной сообразности психических процессов и поведенческих актов человека. Суммируя эти аргументы, можно сформулировать альтернативный взгляд, - «принцип неадаптивности». Вначале необходимо представить себе, чем обернётся для идеи субъектности человека как личности принятие постулата сообразности за универсальный принцип интерпретации поведения, психических процессов и состояний? Чисто логически, минуя анализ исторически сложившихся форм, а также - факты, которые могли бы решительно «высказаться» в поддержку или против принятия данного постулата, можно вывести из него весьма важные следствия. Можно ли считать, что человеку, чья активность удовлетворяет условиям «постулату сообразности» присущи такие черты, как свобода, целеустремлённость, целостность, развитие, - черты, которые присущие человеку как личности?
Словом, если отказаться от идеи универсальной целевой регуляции и заданности (постулата сообразности) и принять альтернативную точку зрения - принцип неадаптивности, то выяснится, что при этом девальвируется идея субъектности.
Свобода человека при этом подменяется его зависимостью от внешних обстоятельств и поворотов судьбы. Целеполагание обессмысливается, выглядит самообманом. Целостность - утрачивается. Развитие - сводится к дрейфу.
Не означает ли сказанное, что следовало бы вообще отказаться от помыслов воплотить идею субъективности в «материале» индивидуальной активности? Или, быть может, всё-таки удастся найти путь позитивного решения этой проблемы? Единственная возможность возвращения себе этого желанного качества - в том, чтобы взять на себя ответственность за осуществление действий с непредрешённым исходом, иначе говоря, быть субъектом избрания целей, результат достижения которых непредрешён. Открывающаяся индивиду перспектива неизведанного должна содержать в себе вызов, отвечая на который индивид производит себя как субъект.
Таким образом, появляется принцип активной неадаптивности. Защищая себя как субъект, индивид стремится предрешить непредрешённое - действует наперекор обстоятельствам, на свой страх и риск, ставя перед собой цель выявить своё скрытое качество субъективности как таковой.

Приспособительное поведение человека в обществе носит название «Адаптивное поведение». Оно проявляется в таких формах:

  1. Добросовестное и активное отношение к делу;
  2. Безупречное эмоциональное самочувствие;
  3. Сознательное участие в любой деятельности;
  4. Способности приспосабливаться к переменам и новому окружению;
  5. Сознательное избегание конфликтных ситуаций;
  6. Умение само реализоваться независимо от перемен;
  7. Проявление инициативы и интереса ко всему происходящему.

Именно благодаря адаптивному поведению у человека развивается стремление оперативно реагировать на перемены, стремление уберегать себя от социальных конфликтов и отклонений. Большинство людей, не задумываясь и по инерции, следуют всем общепринятым нормам и незримым законам окружающего мира. Именно благодаря нормальному и логичному социальному поведению нас принимают, слушают и понимают.

На протяжении всего процесса развития личности каждый из нас сталкивается с самыми разнообразными ситуациями и осуществляет множество процессов. Кое-что люди делают с удовольствием и оптимизмом, для осуществления некоторых действий приходится прилаживать дополнительные усилия. Адаптивное поведение способствует легкому приспособлению человека к изменениям, его вхождению в новое общество и соответствию социальным порядкам.

В основном данный вариант поведения не выходит за рамки поведенческих стереотипов, но бывают и редкие разочаровывающие исключения. Некоторые люди сознательно (подсознательно) нарушают общепринятые нормы социума. Данные отклонения носят название «Социальное отклонение».

Социальное отклонение

В основном это могут быть такие категории людей:

  • святые;
  • преступники;
  • гении;
  • отшельники и т.п.

Чаще всего общество не принимает и подавляет людей с другим строением мыслей и взглядами. Частые издевательства в детском и юношеском возрасте, проявление агрессии или демонстративное игнорирование приводят людей с социальными отклонениями к замкнутости, внутреннему конфликту и одиночеству. Если речь идет о преступниках подобное поведение социума не сложно понять.

В сфере отклонений от адаптивного поведения всегда проводятся многочисленные исследования и анализы. Специалисты безостановочно пытаются найти причину отклонений и несвойственного поведения человека в социуме. Негативные процессы начинаются с детского и подросткового возраста – это вывод большинства специалистов и конечные результаты большого количества исследований.

Цели и средства

Причинами несвойственного поведения, влекущие адаптивные отклонения являются:

  • Протест против давления взрослых, несправедливого отношения родителей преподавателей и т.п.;
  • Корыстные цели;
  • Желание самоутвердиться и выделиться среди окружающих;
  • Очевидное стремление привлечь внимание окружающих (в основном это родители и родные люди).

Довольно часто преступники и другие личности, нарушающие жизненные законы имеют собственные причины – так утверждают профессиональные эксперты. Существует список наиболее распространенных причин способствующих отклонениям от адаптивного поведения:

  • Эмоциональная неразвитость;
  • Потеря или смерть близкого человека;
  • Неправильное родительское воспитание и пример (пьющие родители, насилие в семье и т.п.);
  • Отсутствие культурного развития и хобби;
  • Психические расстройства, отклонения и заболевания;
  • Несоответствие потребностей возможностям носит параллельное название – деформация ценностных ориентаций;
  • Неинформированность и отсутствие информации о социальных нормах;
  • Развод родителей;
  • Попадание в плохое окружение, компанию и т.д.;
  • Неумение противостоять давлению, отстаивать свое мнение и говорить «нет» (безволие);
  • Недостаточная правовая информированность.

Учитывая все вышесказанное можно сделать вывод, что воспитание и пример семьи имеют наибольшее влияние на развитие и жизненные ценности человека . Чаще всего на преступную стезю ступают дети из неблагополучных семей или там, где родителям нет дела до своих чад. В обеспеченных семьях также очень часто подростки обладают социальными отклонениями. Происходит это из-за постоянной занятости родителей, большого количества финансовых средств и неумения их ценить, а также ощущение безнаказанности.

Из книги: Дружилов С.А. Индивидуальный ресурс человека как основа становления профессионализма: Монография. – Воронеж: Научная книга, 2010. – 260 с.

ВЗАИМОСВЯЗЬ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ
АДАПТАЦИИ И РАЗВИТИЯ ПРОФЕССИОНАЛИЗМА ЧЕЛОВЕКА

Психологические словари в общем случае определяют адаптацию (от лат. аdapto – приспособляю) как приспособление строения и функций организма, его органов и клеток к условиям среды. Процессы адаптации направлены на сохранение гомеостаза. По мнению С. И. Степановой, адаптация лежит в основе стабильности целостного и в то же время противоречивого жизненного процесса. Автор выделяет внутренний и внешний аспекты противоречивости адаптационного процесса, поскольку процесс адаптации есть диалектическое единство согласования со средой и рассогласования с ней [Степанова, 1986].

1. Профессиональная адаптация
и профессиональное развитие

А. Б. Георгиевский, на основе сравнительного анализа большого числа определений адаптации, предложил свое обобщенное понятие адаптации: «Адаптация есть особая форма отражения системами воздействия внешней и внутренней среды, заключающегося в тенденции установления с ним динамического равновесия» [Георгиевский, 1989, с. 27].

Традиционно адаптация рассматривается как процесс и как результат . При рассмотрении адаптации как процесса выделяют его временные характеристики, стадии адаптации, рассматривают их протяженность. В рамках этого направления происходит выявление основных элементов адаптационного процесса, связанных в единую логическую и временнýю последовательность. Результативный аспект адаптации используется как основной элемент при оценке успешности адаптационных процессов в целом. Из всего разнообразия проявлений феномена адаптации нас интересует проявление адаптации в трудовой и профессиональной деятельности.

Ф. Б. Березин определяет психическую адаптацию как процесс установления оптимального соответствия личности и окружающей среды в ходе осуществления свойственной человеку деятельности , который позволяет индивидууму удовлетворять актуальные потребности и реализовывать связанные с ними значимые цели (при сохранении психического и физического здоровья), обеспечивая в то же время соответствие психической деятельности человека, его поведения требованиям [Березин, 1988].

Исследователь формулирует три критерия оценки психической адаптации в условиях определенной профессиональной деятельности [там же]:

1) успешность деятельности (выполнение трудовых заданий, рост квалификации, необходимое взаимодействие с членами группы и другими лицами, оказывающее влияние на профессиональную эффективность);

2) способность избегать ситуаций, создающих угрозу для трудового процесса, и эффективно устранять возникшую угрозу (предотвращение травм, аварий, чрезвычайных происшествий);

3) осуществление деятельности без значимых нарушений физического здоровья.

М. А. Дмитриева развивает и конкретизирует понятие психической адаптации, рассматривая проявление этого психологического феномена в профессиональной деятельности. Под психологической профессиональной адаптацией исследователь понимает процесс становления и сохранения динамического равновесия в системе «человек – профессиональная среда» [Дмитриева, 1991]. Профессиональная среда включает в себя объект и предмет труда, средства труда, цели и профессиональные задачи, условия труда и социальную среду. Адаптивность как способность человека к адаптации связывается с согласованием целей и результатов профессиональной деятельности. Автор в процессе адаптации человека к профессиональной деятельности выделяет ряд этапов: первичная адаптация, период стабилизации, возможная дезадаптация, вторичная адаптация, возрастное снижение адаптационных возможностей.

Общим показателем адаптированности, по М. А. Дмитриевой, является отсутствие признаков дезадаптации. Дезадаптация может возникнуть вследствие кратковременных и сильных воздействий среды на человека или под влиянием менее интенсивных, но продолжительных воздействий. Дезадаптация проявляется в различных нарушениях деятельности: в снижении производительности труда и его качества, в нарушениях дисциплины труда, в повышении аварийности и травматизма. Физиологические и психологические признаки дезадаптации соответствуют признакам стресса [Дмитриева, 1991].

П. Медавар (Sir Peter Brian Medawar), Нобелевский лауреат (1960 г.), к двум традиционным аспектам рассмотрения адаптации (как процесс и как результат ) добавил еще один: адаптация есть нечто такое, что организм или популяция вырабатывают у себя, чем они обладают в потенциале для успешного существования в условиях, которые изменяются в будущем. Это позволило А. А. Реану с соавторами [Реан, Кудашев, Баранов, 2002] рассматривать адаптацию не только как процесс и результат, но и как основание для формирования новообразований психических качеств (рисунок 4).

Аспект рассмотрения адаптации, связанный с формированием в ходе нее различных новообразований, в определенном смысле интегрирует два выделенных ранее подхода (процессуальный и результативный). Здесь объектом рассмотрения является совокупность психических свойств , которые сформировались (развились) в процессе адаптации и привели к тому или иному результату . При этом в состав новообразований авторы включают не только совокупность знаний, умений и навыков, полученных и сформированных у себя субъектом адаптации, но и сложную систему межличностного взаимодействия с профессиональным и социальным окружением.

(рисунок приводится в печатном варианте книги)

Рисунок 4 – Основные аспекты феномена адаптации
(по [Реан, Кудашев, Баранов, 2002])

Выделение формируемых при адаптации новообразований человека (как индивида, личности, субъекта деятельности и индивидуальности) позволяет полнее рассмотреть адаптационный процесс в его развитии. Как справедливо отмечал В. Т. Кудрявцев [Кудрявцев, 1985], развитие на любом уровне – это всегда порождение существенно нового.

Из рисунка 4 видно, что основополагающими измерениями адаптации остаются ее процессуальный и результативный аспекты. А новообразования человека-профессионала (включая его индивидный уровень, уровень личности, уровень субъекта деятельности и индивидуальности), выделяющиеся и формирующиеся внутри первых двух аспектов, затем надстраиваются и образуют собственное измерение профессиональной адаптации.

Соответственно, при рассмотрении профессиональной адаптации также следует выделять три взаимосвязанные аспекта: а) адаптация как процесс приспособления специалиста к изменяющимся условиям профессиональной среды, характеризующийся своими пространственно-временными механизмами; б) как результат этого процесса, характеризующийся степенью итоговой адаптированности человека; в) как источник новообразований, характеризующийся комплексом формируемых качеств профессионала. От соответствия этих трех компонентов зависит характер поведения специалиста, степень эффективности его взаимодействия в системе «человек – профсреда», психологические состояния человека в труде и др.

Обычно исследователи при рассмотрении профессиональной (или социально-профессиональной, подчеркивая при этом роль социального взаимодействия) адаптации выделяют два типа адаптационного процесса, характеризующихся, соответственно: 1) преобладанием пассивного , конформного принятия ценностных ориентаций; 2) с преобладанием активного воздействия человека на профессионально-социальную среду.

По С. Л. Рубинштейну проблема самосознания есть, прежде всего, проблема определения своего способа жизни. В самом общем случае можно выделить два способа существования человека в этом мире. Первый из них – это жизнь, не выходящая за пределы непосредственных связей, в которых живет человек. В этом случае в системе отношений человека доминируют его отношения к отдельным явлениям действительности, а не к жизни в целом. Второй способ существования выводит человека за пределы обыденности, он связан с осознанием ценностно-смысловых категорий [Рубинштейн, 1973].

Заслуживает внимания (с точки зрения интересующей нас проблемы профессионального развития человека) видение двух приведенных типов адаптационного процесса, предложенное Л. М. Митиной. Исследователь, опираясь на положения С. Л. Рубинштейна о двух способах жизни, выделила две модели (или стратегии) профессиональной адаптации [Митина, 2002]: модель профессионального функционирования (адаптивное поведение) и модель профессионального развития (творчество, личностный и профессиональный рост). В первой модели у человека доминирует пассивная тенденция, проявляющаяся в приспособлении, а отчасти, и в подчинении профессиональной деятельности внешним обстоятельствам. Во второй модели – модели профессионального развития – доминирует активная тенденция, проявляющаяся в стремлении к профессиональному самовыражению, самореализации.

При адаптивном поведении (I модель) в самосознании человека доминирует тенденция к подчинению профессиональной деятельности внешним обстоятельствам в виде предписанных требований, правил, норм. В деятельности специалист, как правило, руководствуется постулатом экономии собственных энергетических затрат (физических, эмоциональных, интеллектуальных и др.). При этом он пользуется, в основном, наработанными ранее алгоритмами решения профессиональных задач, проблем, ситуаций, превращенных в штампы, шаблоны, стереотипы.

При поведении профессионального саморазвития (II модель) человек характеризуется способностью выйти за пределы непрерывного потока повседневности, увидеть свой труд в целом и превратить его в предмет практического преобразования. Этот прорыв дает ему возможность стать хозяином положения , конструирующим свое настоящее и будущее, что позволяет внутренне принимать, осознавать и оценивать трудности и противоречия разных сторон профессиональной деятельности, самостоятельно и конструктивно разрешать их в соответствии со своими ценностными ориентациями, рассматривать трудности как стимул дальнейшего развития, как преодоление собственных пределов, возможность «приподнять потолки». Таким образом, вторая модель адаптации, по Л. М. Митиной, ориентирована на активное использование и развитие имеющегося у человека индивидуального ресурса.

А. А. Реан с соавторами считает, что типы адаптационного процесса, на самом деле, различаются не по критерию «активный – пассивный», ибо всякая адаптация есть проявление активности психики. И первый из названных типов (I модель) адаптации тоже характеризует активную адаптацию. Но здесь речь идет об активном приспособлении человека, об активном его самоизменении, самокоррекции в соответствии с требованиями профессиональной среды. Таким образом, если речь идет о процессе профессиональной адаптации, то пассивного принятия ценностных ориентаций первичного трудового коллектива (моно- или полипрофессиональной группы), составляющего персонал организации, без активного самоизменения человека быть не может. Исследователи критерием различного типа адаптационного процесса предлагает считать вектор активности, его направленность [Реан, Кудашев, Баранов, 2002]:

1) Направленность вектора активности «наружу» соответствует второй модели адаптации (модели профессионального развития – по Л. М. Митиной). Процесс адаптации характеризуется активным воздействием человека на профессиональную среду, ее освоение и приспособление к себе.

2) Направленности вектора активности «внутрь» соответствует первой модели адаптации (модели адаптивного поведения – по Л. М. Митиной).

Процесс адаптации связан с активным изменением человеком себя, с коррекцией собственных установок и привычных поведенческих стереотипов. Это тип активного самоизменения и активного самоприспособления к среде. И, как отмечает А. А. Реан, еще неизвестно, что с энергетической и эмоциональной точки зрения дается легче: изменение среды или изменение себя. Ибо конформное, пассивное принятие требований, норм, установок и ценностей профессиональной (да и социальной) среды без включения активного процесса самоизменения, самокоррекции и саморазвития – это всегда не адаптация, а дезадаптация. Это практически всегда (только лишь в различной степени выраженности) переживание человеком психологического дискомфорта, неудовлетворенности, ощущение собственной малости и, возможно, неполноценности.

Адаптация – это всегда активный процесс : будь то активное изменение профессиональной среды или активное изменение себя . Причем, это активное изменение себя, оставаясь процессом профессиональной адаптации (приспособления), может объективно протекать как процесс развития человека-профессионала, развития его профессионализма. Это наглядно можно представить на примере вхождения молодого специалиста в новую для него профессиональную среду со сложившимися профессиональными традициями и стилем совместной деятельности.

На этапе вхождения человека в новый для него трудовой коллектив, в организацию с установившимися правилами, традициями должна преобладать стратегия адаптивного поведения. Эта стратегия позволяет человеку конструктивно войти в технологический процесс, характеризующийся своими нормативами, освоить необходимые алгоритмы труда, определяемые внутренними правилами и распорядками, вписаться в сложившиеся информационные потоки, в систему деловых и межличностных отношений членов коллектива. При адаптивном поведении человек проходит процесс профессиональной социализации, связанный с «присвоением» накопленного социального и личностного опыта в коллективе.

3) В случае неприемлемости для человека по каким-либо причинам двух рассмотренных вариантов, адаптационный процесс протекает по типу активного поиска в социальном и профессиональном пространстве новой профессиональной среды , для которой адаптивный потенциал данного человека является достаточным. Мы считаем, что последнее обстоятельство является принципиально важным, ибо каждый человек обладает своим индивидуальным ресурсом профессионального развития (ИРПР), который может обеспечивать адаптацию и развитие его профессионализма в одних условиях, но не может обеспечить его адаптацию в других условиях.

Профессиональное развитие человека не ограничивается (и принципиально не может быть ограничено) развитием внутри одной, изначально выбранной профессии. По ряду причин человек может почувствовать ограничения в своем профессиональном развитии в рамках данной профессии. Отсюда следует, что сознательный уход из профессии целесообразно рассматривать как результат осознания кризисной ситуации, невозможность самореализации в профессии, необходимость изменения личностной и профессиональной перспективы. При этом невозможность самореализации затрагивает глубинные отношения личности.

Таким образом, сознательный уход из профессии рассматривается как форма преодоления профессионального кризиса. В процессе профессиональной адаптации, протекающей по третьему типу, человек выходит на осознанный выбор новой для него профессиональной деятельности. И тогда можно говорить о его дальнейшем профессиональном развитии.

В. М. Клищевская предлагает определять профессиональное развитие как любое закономерное изменение, в результате которого возникает новое качественное состояние содержания и структуры деятельности [Клищевская, 2001]. Такое определение дает возможность подойти к изучению психологических закономерностей развития человека-профессионала для определения места и роли сознательной смены профессии как к феномену профессионального развития в жизни человека. При этом показателями становления профессионала могут выступать изменения компонентов в психологической структуре деятельности.

А. А. Реан с соавторами выделяет еще один тип адаптационного процесса, названный им вероятностно-комбинированным, который является, по мнению автора, наиболее распространенным и эффективным с точки зрения адаптации. Вероятностно-комбинированный тип адаптации основан на использовании всех трех вышеприведенных «чистых» типов адаптации. Выбор того или иного варианта осуществляется в результате оценки человеком вероятности успешности адаптации при различных типах адаптационной стратегии (вектор активности «внутрь» или «наружу») [Реан, Кудашев, Баранов, 2002].

А. Р. Фонарев, основываясь, как и Л. М. Митина, на выделенных С. Л. Рубинштейном способах жизненного пути [Рубинштейн, 1973], предложил три модуса человеческого бытия [Фонарев, 2005]. Подход, развиваемый А. Р. Фонаревым, по нашему мнению, в наибольшей степени объясняет, каким образом используются индивидуальные ресурсы человека в его жизни и профессиональной деятельности, ведет ли их актуализация к прогрессивному развитию, стагнации или регрессу.

Исследователь дал следующее обозначение разновидностей этих модусов (от лат. modus – способ, образ, вид) человеческого существования исследователь: 1) обладание; 2) социальных достижений; 3) служения.

При модусе обладания , по мысли автора, «другой человек является только объектом, средством для достижения собственных целей, нравственные преграды отсутствуют вовсе, что делает истинный профессионализм невозможным» [Фонарев, 2005, с. 160]. Модус обладания рассматривается автором как «адаптация к условиям деятельности» [там же, с. 185].

При жизненном модусе социальных достижений основным отношением человека к жизни является соперничество, противопоставление себя другим, что, по мнению исследователя, «обусловливает повышенную тревожность, неуверенность в себе и является зачастую препятствием успешному становлению личности профессионала» [там же, с. 160]. А. Р. Фонарев рассматривает этот модус как промежуточный этап личностного становления профессионала, на котором, вследствие сильной устремленности к достижению поставленных целей, «появляется психологическая неустойчивость личности, что препятствует целостному взгляду на свою профессиональную деятельность» [там же, с. 188].

Возможность выхода на более высокий уровень профессионализма исследователь связывает с обретением человеком жизненного смысла, который «определяет условия возможности преобразования труда профессионала» [там же, с. 190]. А для этого, по мысли А. Р. Фонарева, необходимо возвыситься до модуса служения , который и обеспечивает «актуализацию и перестройку всей системы смыслов, а значит, и постоянное развитие личности» [там же, с. 196].

Приведенный выше подход созвучен идеям А. Ф. Лазурского (1874-1917 г.), который выделял три психологических уровня в зависимости от степени приспособления человека к среде. Низший уровень - это плохо приспособленные люди; среда накладывает на них особо сильный отпечаток, насильственно приспособляя к своим запросам и почти не считаясь с их врожденными особенностями. Средний – обретение человеком места в окружающей среде и использование ее в своих целях. Высший – уровень творчества, когда человек стремится среду переделать [Лазурский, 1997].

Таким образом, наиболее адаптированными оказываются люди, в пользуясь терминологией А. Р. Фонарева, модусом жизни которых является обладание . Менее адаптированными являются люди, ориентированные на социальные достижения; для них дезадаптирующим фактором является зависимость от кого-то или чего-то, невозможность стать первым хоть в чем то. Нарушение адаптации к деятельности в этом случае мы, вслед за М. А. Дмитриевой [Дмитриева, 1991] называем дезадаптацией . И наконец, самыми неадаптированными людьми являются те, которые ориентированы на творчество, на изменение, перестройку мира. Нарушение их адаптацией мы связываем с неадаптивной («сверхнормативной») активностью [Петровский, 1992; Хайкин, 2000; Алексеева, 2007].

Выделяемые А. Р. Фонаревым три модуса жизнедеятельности как этапы становления личности профессионала позволили исследователю выделить возможные личностные деформации, возникающие в процессе профессионального становления [Фонарев, 2005]. Эти личностные деформации мы рассматриваем как признаки нарушения адаптации, проявления дезадаптации. Проявляться признаки дезадаптации могут на каждом из этапов профессионального становления. При модусе обладания, по мнению исследователя, они проявляются в виде агрессивности и консервативности. При модусе социальных достижений – в самомнении, нетерпимости к критике, чувстве превосходства. Нарушение адаптации с соответствующими признаками дезадаптации могут, по Ф. Р. Фонареву, возникать и при модусе служения – это «темная духовность» т.е. гордыня, уныние, злоба» [там же, с. 267].

По нашему мнению, при выборе стратегии профессиональной адаптации человек оценивает: а) требования, предъявляемые к нему со стороны профессиональной среды; б) собственный индивидуальный ресурс профессионального развития в плане возможности изменения профессиональной среды или изменения себя как профессионала; в) цену усилий (физические и психологические затраты) при выборе стратегии изменения профессиональной среды или самокоррекции себя как профессионала. Ясно, что оценка всех этих параметров в большинстве случаев происходит на неосознаваемом, интуитивном уровне.

М. А. Дмитриева выделяет три основных аспекта профессиональной адаптации [Дмитриева, 1991]:

а) психофизиологический аспект – адаптация индивида к физическим условиям профессиональной среды;

б) собственно профессиональный аспект – адаптация субъекта деятельности к профессиональным задачам, выполняемым операциям, профессиональной информации;

в) социально-психологический аспект – адаптация личности к социальным компонентам профессиональной среды.

Важным аспектом профессиональной адаптации является принятие человеком профессиональной роли . При этом эффективность профессиональной адаптации в значительной степени зависит от того, насколько адекватно человек воспринимает свою профессиональную роль, а также свои профессиональные связи и отношения.

Оптимальное взаимоотношение между человеком-деятелем и профессиональной средой, достигаемое в процессе профессиональной адаптации, не представляет собой статического, раз и навсегда установившегося состояния. Изменение профессиональной среды, связанное, например, с внедрением современной технологии, с приходом нового руководителя, с приобретением иной профессии или должности, с переходом в другой цех или на другое предприятие, а также изменение потребностей, возможностей и целей самого человека, приводят к необходимости активизации процесса адаптации. Если рассогласования в системе невелики и не требуют больших усилий для их устранения, то можно говорить о ситуативной адаптации, время от времени неизбежно возникающей в процессе любой профессиональной деятельности. Если ситуация связана с коренным изменением профессиональной среды, переходом из одной профессиональной деятельности в другую, то речь идет о вторичной профессиональной адаптации человека.

Изменчивость – характерная особенность современного мира. Те технологические и социальные изменения, которые в прошлые столетия тянулись десятки лет, теперь могут произойти в считанные месяцы и недели, и это оказывает влияние на большинство людей. В современных условиях постоянно изменяются средства деятельности, профессиональные задачи, возникает необходимость приобретения новых знаний и умений. Поэтому процесс профессионализации следует рассматривать неотрывно от процессов непрерывной трудовой и профессиональной адаптации. В качестве индикатора профессиональной адаптации выступает эффективность выполняемой человеком деятельности.

Адаптация связана с изменением образов. А. И. Худяков считает, что обобщенный образ формируется в течение всей жизни человека [Худяков, 2001]; соответственно, в течение всей профессиональной жизни происходит трудовая и профессиональная адаптация. Необходимым условием достижения и сохранения профессиональной успешности в системе «человек – профсреда» является способность человека гибко изменять свою систему профессиональных образов в соответствии с изменением ситуации. Другими словами, реализация профессиональных способностей (актуальных, включенных в структуру выполняемой деятельности, и потенциальных, которые пока не включены в нее [Платонов, 1972]) возможна лишь в том случае, если носитель этих способностей адаптируется, т.е. «вписывается» в производственную и социально-экономическую реальность. Именно такая адаптация обеспечивает надежность профессиональной деятельности специалиста, его профессиональную устойчивость.

Основываясь на приведенных выше теоретических предпосылках, введем следующее рабочее определение. Вторичной профессиональной адаптацией мы будем называть процесс (и результат) формирования такого новообразования, в качестве которого выступает уникальная интериоризированная модель профессии и психическая модель деятельности в рамках новой профессии, которая может обеспечивать равновесие между требованиями профессиональной среды и особенностями конкретного человека.

Многие исследователи используют обозначение эффективности адаптации как синоним успешности адаптации. Но если понятие «эффективность труда» является сложившимся, то понятие «эффективность адаптации» пока не является таковым. Поэтому считаем необходимым остановиться подробнее на вопросе эффективности адаптации.

Традиционно эффективность труда рассматривается как соотношение полученного эффекта (пользы) и затрат, необходимых для получения данного эффекта. Очевидно, что в зависимости от того, какой аспект профессиональной адаптации (психофизиологический, собственно профессиональный или социально психологический – по М. А. Дмитриевой) является предметом рассмотрения, оценка его эффективности будет различной. Но в любом случае эффективность адаптации (как формы соответствующей психической активности, психической деятельности) определяется соотношением полезного эффекта к затратной стороне.

Мы считаем возможным рассматривать эффективность профессиональной психологической адаптации как отношение успешности деятельности (или, в субъективном ее выражении, удовлетворенности деятельностью и профессиональной средой, условиями труда и т.д.) к психологическим и психофизиологическим затратам («цене» деятельности). В свою очередь, субъективным выражением психологической и психофизиологической «цены» является оценка человеком «трудности» адаптации, индикаторами которых может быть, например, ухудшение самочувствия, соматовегетативные нарушения и другие признаки дезадаптации .

В. Н. Дружинин, основываясь на идеях В. М. Теплова, рассматривает «отношение успешности к «цене» (трудности) деятельности как способность к выполнению той или иной деятельности» [Дружинин, 1999, с. 12-13]. Поэтому, по нашему мнению, эффективность профессиональной адаптации может рассматриваться как оценка способности человека к профессиональной адаптации . Таким образом, чем выше удовлетворенность респондентов условиями труда и своим положением в коллективе, тем выше эффективность профессиональной психологической адаптации и проявления адаптивных способностей, и, соответственно, наоборот.

Представление о человеке лишь как об адаптирующемся существе ограничено и преодолевается в рамках анализа самодвижения деятельности. Этот же анализ приводит к представлению о неадаптивности как о возможно позитивном явлении. Она означает существование противоречивых отношений между целью и результатами функционирования целеустремленной системы: намерения не совпадают с деянием, замыслы – с воплощением, побуждения к действию – с его итогами. Это противоречие неизбежно и неустранимо, но в нем – источник динамики деятельности, ее реализации и развития. Недостижение цели побуждает продолжать деятельность в заданном направлении. Если же результат богаче исходных устремлений, то при участии механизмов рефлексии это стимулирует не продолжение, но развитие деятельности. Неадаптивность – это также особый мотив, направляющий развитие личности и проявляемый в надситуативной активности [Петровский, 1992; Хайкин, 2000; Алексеева, 2007].

Неадаптивность может выступать и как дезадаптивность – в случае постоянной неуспешности попыток реализовать цель или же при наличии двух и более равнозначимых целей. Это может свидетельствовать о незрелости личности, невротических отклонениях, дисгармонии в сфере принятия решений; или же может быть следствием экстремальности ситуации.

В качестве важнейшего критерия (и индикатора) профессиональной адаптации мы рассматриваем эффективность профессиональной деятельности. Процесс профессиональной адаптацию следует рассматривать как непрерывный, постоянно активизирующийся в изменяющихся условиях профессиональной среды.

2. Изучение влияния
ценностных ориентаций учителей
на их профессиональную адаптацию

Реформы в системе образования, внедрение новых программ и типов обучения, касающиеся каждой конкретной школы, остро ставят проблему адаптации учителя к изменениям профессиональной среды.

Критериями социально-психологической адаптации учителей могут служить отношения к школе (в целом и в частности), к руководителю, к коллегам по работе, к ученикам; удовлетворенность условиями труда, своим положением в коллективе, содержанием работы и т.д.

Психофизиологическими критериями дезадаптации можно считать ухудшение самочувствия, негативные эмоциональные проявления, ощущение усталости, соматовегетативные нарушения, нарушения сна, снижение мотивации к деятельности и т.д.

Исследование проводилось на выборке 113 человек (учителя общеобразовательных школ г. Новокузнецка). 52 учителя имеют возраст до 40 лет и 61 учитель старше 40 лет. Большинство исследуемых (79%) имеют стаж работы по специальности свыше 10 лет. Цель исследования – выявить зависимость профессиональной психологической адаптации от ценностных ориентаций учителей и их отношения к работе.

Для проведения исследования применялись следующие методики:

1) Опросник для оценки появлений удовлетворенности профессиональной средой учителя средней школы (автор – Р. Х. Исмагилов) характеризует следующие показатели: отношение к учебному заведению, к работе, к ученикам, к руководителю; удовлетворенность условиями труда, своим положением в коллективе [Практикум по психологии…. 2001, с. 122-126]. Опросник позволяет выявлять уровни социально-психологической адаптации в соответствии с предлагаемой шкалой [там же, с. 116].

2) Опросник для оценки психосоматических проявлений дезадаптации в профессиональной деятельности (автор – О. Н. Родина) оценивает ухудшение самочувствия, соматовегетативные нарушения, нарушения сна, снижение мотивации к деятельности и др. [там же, с. 147-151].

3) Социологическая анкета, выявляющая ценностные ориентации учителя (автор – И. В. Кулакова) [Вержицкий, Кулакова, 2000].

Анкета предлагает проранжировать ценности, касающиеся жизни в целом (такие как здоровье, интересный круг общения, счастливая семейная жизнь, творчество, душевное спокойствие, обеспеченная жизнь, общественное признание, познание) в порядке их значимости лично для респондентов. В анкету включено задание, предлагающее оценить, какие факторы в большей степени влияет на эффективность работы (профессиональная компетентность, политика государства, личная инициатива и настойчивость, отношения с руководством, удачное стечение обстоятельств, упорная работа, личное здоровье и т.д.).

В качестве показателя адаптации мы рассматривали уровень психологической составляющей эффективности профессиональной деятельности учителей. Психологическая составляющая эффективности деятельности определялась как отношение успешности деятельности (или, в субъективном ее выражении, удовлетворенности профессиональной деятельностью и профессиональной средой) к психофизиологическим затратам («цене» деятельности, в качестве которой выступают ).

При дальнейшей интерпретации мы опираемся на формулировку В. Н. Дружинина, основанную на идеях В. М. Теплова (1961 г.), согласно которой отношение продуктивности деятельности к «цене» деятельности (выраженное в виде формулы) трактуется как способность к выполнению той или иной деятельности, что и выражено исследователем в виде соответствующей формулы [Дружинин, 1999, с. 12-13].

Таким образом, отношение показателя удовлетворенности профессиональной деятельностью и профессиональной средой к показателю психосоматические проявления дезадаптации может рассматриваться, с одной стороны, как психологическая составляющая эффективности профессиональной деятельности, с другой – как показатель уровня проявления специальной способности . В данном случае речь идет о способности человека к социально-профессиональной адаптации .

В том и другом случае полученный показатель отражает эффективность психологической адаптации (как отношение результативной ее стороны к затратной (в субъективных оценках, даваемых испытуемыми). Для каждого испытуемого был подсчитан коэффициент, обозначенный как «эффективность психологической адаптации» (Э Ψ). Он вычислялся по следующей формуле:

где У 1 – удовлетворенность условиями труда; У 2 – удовлетворенность положением в коллективе (показатели У 1 и У 2 выявлялись по опроснику Р.Х.Исмагилова.); Д – интегральный показатель опросника О. Н. Родиной, характеризующий психосоматические проявления дезадаптации.

Таким образом, чем выше удовлетворенность респондентов условиями труда и своим положением в коллективе, тем выше эффективность профессиональной психологической адаптации и проявления адаптивных способностей, и, соответственно, наоборот.

В зависимости от значения коэффициента эффективности группа испытуемых была поделена на три подгруппы. Для сравнения были использованы две крайние (полярные) подгруппы, условно названные как «эффективно адаптирующиеся», или, более кратко, « адаптированные »
(1,06 < Э Ψ < 3,0) и «неэффективно адаптирующиеся», или « неадаптированные » (0,12 < Э Ψ < 0,44).

Подгруппа «неадаптированных» насчитывает 36 респондентов, две трети из которых (69 %) имеют возраст до 40 лет и 80,5 % имеют стаж более 10 лет. Подгруппа «адаптированных» насчитывает 28 респондентов, 68 % которых в возрасте более 40 лет и у 82,1 % стаж более 10 лет. Таким образом, первое отличие этих подгрупп: при относительно равном стаже работы, «адаптированные» гораздо старше.

Подгруппы имеют достоверные различия по общему уровню удовлетворенности профессиональной средой и уровню психосоматических проявлений дезадаптации. «Неадаптированные» учителя характеризуются достоверно меньшей удовлетворенностью условиями труда (критерий Стьюдента, t = 5,63; p < 0,001), своим положением в коллективе (t = 6,11; p < 0,001). У них более негативное отношение к учебному заведению (t = 2,80; p < 0,01), к работе (t = 5,14; p < 0,001), к ученикам (t = 3,72; p < 0,001), к руководителю (t = 2,93; p < 0,01).

Среди учителей в возрасте до 30 лет число дезадаптированных относительно высокое (61% от всех обследованных учителей этого возраста). У них чаще отмечают ухудшение самочувствия : снижение общей активности, ощущение усталости, негативные эмоциональные проявления. Мы связываем это с высокой психофизиологической «ценой» деятельности.

С возрастом, число адаптированных учителей увеличивается. Однако здесь следует отметить, что уровень адаптации/дезадаптации связан с возрастом педагогов не прямо, а через опосредствующие ценностные представления . Доля адаптированных учителей возрастает также по мере роста их профессионального стажа.

Было обнаружено, что для исследуемой группы в целом проявления дезадаптации связаны, в первую очередь, с субъективной оценкой учителями значимости условий своего труда. Обнаружено, что у респондентов, для которых субъективная значимость условий труда в системе их трудовых ценностей очень велика, дезадаптация проявляется сильнее. С другой стороны, имеет место и обратный процесс – чем менее адаптирован человек, тем большее значение он придает условиям своего труда.

Малая эффективность психологической адаптации проявляется в ухудшениях самочувствия респондентов, а именно: у учителей с низкой психологической адаптацией отмечается:

–более высокое значение уровня эмоциональных нарушений (4,23 балла у «неэффективно адаптирующихся» против 0,01 балла у «эффективно адаптирующиеся»);

– повышенное ощущение усталости (4,39 и 0,82 соответственно);

– снижение общей активности (2,29 и 0,82 соответственно), нарушение цикла «сон-бодрствование» (5,84 и 1,57 соответственно), соматовегетативные нарушения (13,39 и 5,21).

Для анализа ценностных ориентаций учителей был введен коэффициент жизненных ценностей (К Ц). Для его подсчета из ценностей, предложенных учителям для ранжирования в социологической анкете И. В. Кулаковой, были выделены две группы ценностей [Вержицкий, Кулакова, 2000]. К первой группе были отнесены жизнеобеспечивающие ценности, в том числе витальные (от лат. vitalis – жизненный) иили гедонистские (от греч. hedone – наслаждение). К ним относятся такие ценности, как материальное благополучие (Ц 1), здоровье как ценность (Ц 2), удовольствия от жизни вообще (Ц 3). Рассчитывался показатель витальных ценностей Ц В в виде суммы составляющих:

Ц В = Ц 1 + Ц 2 + Ц 3

Во вторую группу вошли ценности более высокого, духовного, экзистенциального порядка: душевное равновесие, спокойствие, познание (возможность повышения образования, расширение кругозора, общей культуры), творчество (возможность творческой деятельности). Подобно расчету показателя Ц В, был вычислен показатель духовных ценностей (Ц Д).

Используя полученные показатели, для каждого респондента был рассчитан коэффициент жизненных ценностей (К Ц) по формуле (Приводится в печатном варианте книги ):

В ходе анализа результатов нашего исследования было выявлено, что ценностные ориентации у «адаптированных» и «неадаптированных» также различаются. Первые предпочтение отдают:

– общественному признанию, уважению (4,11 балла у «адаптированных» против 4,00 балла у «неадаптированных»);

– интересному кругу общения (4,71 балла против 4,06 балла соответственно);

– познанию, расширению кругозора (3,11 против 3,00 соответственно);

– душевному равновесию (4,50 и 3,86 соответственно);

– творчеству, возможности творческой деятельности (3,50 и 2,53 соответственно).

В подгруппе «неадаптированных» учителей, напротив, зарегистрирован более высокий средний балл, характеризующий приверженность респондентов таким жизненным ценностям, как:

– обеспеченная жизнь (5,11 балла у «неадаптированных» против 4,86 балла у «адаптированных»);

– здоровье (8,47 балла против 7,29 балла соответственно);

– счастливая семейная жизнь (7,44 против 7,02 соответственно);

– интересная работа (5,64 и 5,11 соответственно);

удовольствие от жизни вообще (1,17 и 1,11 соответственно).

Дезадаптация проявляется в эмоциональных сдвигах, испытуемые связывают возникновение эмоциональных сдвигов с тем, дает ли работа ощущение защищенности (коэффициент корреляции r = 0,75; p < 0,01). Эмпирическим путем подтверждена следующая зависимость: чем больше защищенности и уверенности в завтрашнем дне дает работа, тем меньше респонденты отмечают негативные эмоциональные сдвиги и тем меньше проявляется их дезадаптация.

Таким образом, установлено расхождение подгрупп в направлениях жизненных приоритетов: у учителей, входящих в подгруппу «адаптированных», наблюдается склонность к ценностям духовного порядка, в то время как учителя, отнесенные к подгруппе «неадаптированных», в большей степени тяготеют к витальным ценностям.

Отметим, что аналогичные результаты были получены нами ранее (на выборке 86 человек) при исследовании зависимости удовлетворенности компонентами профессиональной среды от ценностных ориентаций учителей [Дружилов, Хашина, 2003].

Для исследуемой группы педагогов в целом уровень адаптации / дезадаптации определяется работой (самой по себе, ее наличием) как важнейшей смыслообразующей ценностью (r = 0,28; p < 0,01). Замечено, что с возрастом (свыше 40 лет), когда человек сформировался как профессионал, определил свое место в мире, такая взаимосвязь ослабевает. Значимыми становятся такие ценности, как профессиональная компетентность , возможность общаться с интересными людьми (r = 0,27; p < 0,05). В то же время в системе ценностей возрастает значение счастливой семейной жизни (r = 0,25; p < 0,05). Можно констатировать и то, что учителя, отнесенные к этой возрастной группе, в большей степени, чем молодые, ценят удачное стечение обстоятельств (r = 0,34; p < 0,01).

Педагоги, входящие в группу «неадаптированных», связывают эффективность профессиональной психологической адаптации (r = 0,42; p < 0,01) с тем, насколько интересна работа (при этом респонденты предъявляют высокие требования к условиям и уровню организации труда, обеспечению возможности для творческой деятельности). Обнаружено, что отношение учителей этой подгруппы к работе как к сверхценности приводит к повышенным эмоциональным сдвигам , к дезадаптации.

В то же время для учителей, отнесенных к группе «адаптированных», эта связь выражена слабо, у них также ниже требования, предъявляемые к условиям и организации труда. Значимость интересной работы для этих учителей в большей степени соотносится с удовлетворенностью своим положением в коллективе (r = 0,55; p < 0,01), а также с состоянием здоровья (r = 0,50; p < 0,01).

Мы считаем, что указанная взаимосвязь является более конструктивной, так как локус контроля у педагогов, вошедших в группу «эффективно адаптирующихся», сосредоточен внутри них самих, в то время как «неэффективно адаптирующиеся» учителя декларируют свои требования к внешней среде относительно интересной работы.

В группе «неадаптированных» учителей установлено наличие отрицательной корреляционной зависимости между ценностями витального характера (необходимость материально обеспечивать себя и свою семью) и показателем эффективности профессиональной психологической адаптации (r = – 0,41; p < 0,05).

Для педагогов, входящих в подгруппу «адаптированных», подобной зависимости не наблюдается. Эффективность профессиональной психологической адаптации у них тем выше, чем более их устраивает условия и организация труда (r = 0,44; p < 0,05). При этом они не требуют от работы ни предоставления возможности для их личностного развития (r = – 0,53; p < 0,01), ни защищенности и уверенности в завтрашнем дне (r = – 0,65; p < 0,01). Это свидетельствует о большей их самодостаточности . Педагоги, рассчитывающие на свою активность, собственные силы, более успешно адаптируются к условиям профессиональной и социальной среды.

Анализ результатов исследования позволяет сделать следующие выводы:

В двух подгруппах, статистически достоверно различающихся по уровню социально-психологической профессиональной адаптации, доминируют различные ценности. у учителей из подгруппы «неэффективно адаптирующихся» наблюдается склонность к витальным ценностям, в то время как учителя, входящие в подгруппу «эффективно адаптирующихся», тяготеют к ценностям экзистенциального порядка.

Для подгруппы «неадаптированных» эффективность психологической адаптации связывается с тем, насколько интересна работа (где человека «должны » устраивать условия и организация труда, есть возможность творческой деятельности). Для респондентов из подгруппы «адаптированных» (или «эффективно адаптирующихся») значимость интересной работы связывается с удовлетворенностью своим положением в коллективе и здоровьем (как ценностью, на которую ориентируется человек). На основе исследований мы приходим к следующим двум выводам:

1) Налицо расхождение в профессиональной стратегии: локус контроля у «адаптированных» сосредоточен внутри них самих, в то время как «неадаптированные» декларируют свои требования внешней среде относительно интересной работы.

2) Система отношений к компонентам профессиональной среды, ценностные ориентации являются необходимой составляющей индивидуального ресурса профессионального развития человека, обеспечивающей эффективность его социально-профессиональной адаптации.

3. Эффективность деятельности и
индивидуальный ресурс профессионального развития

Профессионализм как интегральное качество человека предполагает его способность выполнять сложную деятельность систематически и на высоком профессиональном уровне в самых разнообразных условиях. Это означает, что если человек является профессионалом , то его деятельность должна быть (по определению) всегда эффективной, надежной и качественной. Но тогда снижение основных объективных показателей (прежде всего, эффективности, качества и надежности), характеризующих деятельность человека-профессионала, свидетельствует о его профессиональной дезадаптации [Дружилов, 2003 (е )].

Эффективность деятельности зависит от профессионализма людей. Рост профессионализма человека отражается на повышении на его эффективности: «частные» показатели эффективности будут возрастать, но степень их увеличения будет различной.

При изучении индивидуального ресурса профессионального развития человека (ИРПР) мы рассматриваем его как построенную в познавательных целях модель системы психических свойств, имеющую определенный состав элементов и образующих, – в своей взаимосвязи, – соответствующую стохастическую структуру. В качестве элементов указанной системы рассматриваются психологические факторы, в качестве системообразующего фактора – эффективность деятельности и ее составляющие.

Ранее было показано, что интегральная эффективность деятельности складывается из отдельных составляющих, определяемых соответствующими критериями эффективности и их весовым коэффициентом. Отсюда следует, что профессиональная адаптация также должна рассматриваться критериально . Это означает, что человек может быть хорошо адаптирован по одному критерию (например, к компонентам физиологической среды), но недостаточно адаптирован по другому критерию (например, к операционально-функциональным компонентам) и дезадаптирован по третьему критерию (например, к компонентам социальной среды). Соответственно, и вектор индивидуального профессионального развития человека (рассматриваемого как активная форма его адаптации) будет определяться вкладом соответствующих «векторов».

Поскольку каждый из показателей эффективности деятельности обеспечивается своей подсистемой индивидуальных качеств человека, то индивидуальный потенциал профессионального развития человека также будет складываться из подсистем психологических факторов, обеспечивающих в своем сочетании развитие профессионализма человека и эффективную профессиональную деятельность.

Эффективность профессиональной деятельности (как и ее составляющие) определяется совокупностью психологических факторов, которые могут быть диагностированы. Для выявления значимых психологических факторов, влияющих на профессиональную адаптацию и на эффективность профессиональной деятельности, целесообразно из всего контингента обследуемых выделить подгруппы, статистически достоверно различающиеся по уровню эффективности. Это означает, что члены первой подгруппы демонстрируют высокую, а члены второй подгруппы – низкую эффективность деятельности. Такие подгруппы формируются как по интегральному критерию эффективности, так и по каждому из частных критериев эффективности.

средние значения психологических факторов для включенных в данную подгруппу респондентов, а также их дисперсия. Совокупность психологических факторов, характеризующих подгруппы с высокой профессиональной эффективностью (по интегральному, либо по каждому из частных критериев), статистически достоверно отличающихся от одноименных психологических факторов, но характеризующих подгруппы с низкой эффективностью (по соответствующему критерию) определит состав модели системы ИРПР.

Совокупность значимых корреляционных связей между психологическими факторами и показателями эффективности, выявленными для подгрупп с высокой эффективностью деятельности (по соответствующему критерию) определит структуру подмодели ИРПР. Для корректного выявления структуры подмодели ИРПР требуется проведение дискриминантного анализа корреляционных связей между психологическими факторами, выявленных в полярных группах (высокоэффективных и низкоэффективных по соответствующему критерию).

Нами совместно с Е. В. Дворцовой была изучена эффективность профессиональной деятельности продавцов книжных магазинов, пришедших из разных профессий и проходящих вторичную профессиональную адаптацию [Дружилов, 2002]. В качестве одной из целей исследования мы ставили определение состава и структуры индивидуального ресурса профессионального развития человека.

Были выделены различные психологические факторы, статистически достоверно определяющие вклад в ту или иную составляющую общей эффективности. Эти факторы были объединены в следующие группы: операциональный блок (знания, умения, навыки), блок личностных факторов, мотивационный блок, блок системы отношений, блок самооценки, блок познавательных процессов (память, внимание). Раскроем подробнее содержание этих блоков, обозначая при этом применяемые методики.

Блок личностных факторов. Обнаружено, что на эффективность деятельности и на профессиональную адаптацию оказывают влияние факторы А, В, С, Е, G,H, Q3, выявляемые с помощью широко известного опросника Кеттелла.

Мотивационный блок. С помощью опросника В. Э. Мильмана определялась структура мотивации [Ильин, 2000]: мотивация на комфорт, на жизнеобеспечение, на общение, на творческую активность.

Блок «психологической адаптации/дезадаптации ». В этот блок включены следующие факторы: показатели удовлетворенности компонентами профессиональной среды, определяемые с помощью опросника Р. Х. Исмагилова [Практикум по психологии…, 2001]; показатели рабочего состояния (самочувствия, соматовегетативных нарушений и др.), определяемые с помощью опросника О. Н. Родиной [там же]; показатели уровня развития адаптационных способностей (многоуровневый опросник А. Г. Маклакова) [Маклаков, 2001], а также показатели тревожности, определяемые по известной методике Спилбергера-Ханина.

Блок системы отношений включает профессиональную Я-концепцию, систему отношений к профессии, к выполняемой деятельности, к себе как к профессионалу.

Блок познавательных процессов включает характеристики оперативной памяти, а также распределения и концентрации внимания.

Операциональный блок содержит выявленный посредством экспертной оценки уровень профессионализма работника, включающий оценку его взаимодействия с объектом труда, с предметом труда, со средствами труда, а также с коллегами.

Есть основания считать, что совокупность этих блоков отражает состав и структуру индивидуального ресурса профессионального развития (ИРПР), обеспечивающего эффективность профессиональной деятельности человека, и может быть рассмотрена для подгрупп сотрудников с различным уровнем эффективности. В таблице 3 приводятся весовые коэффициенты и ранги каждого из указанных выше блоков факторов, оказывающих влияние на общий (интегральный) показатель эффективности и на его отдельные составляющие.

Таблица 3 – Вклад блоков факторов в общую эффективность
деятельности и ее отдельные составляющие

Блоки факторов,
влияющих на эффективность деятельности
(весовой коэффициент и ранг вклада факторов)
Составляющие эффективности Блок личностнных факторов Мотивационный блок Блок психол. адаптации/дезадаптации Блок системы отношений Блок познавательных функций Операциональный блок
Эффективность общая 0.063
VI 		0.139
IV 		0.183
III 		0,077
V 		0,24
II 		0,298
I
Экономическая 0.081
V 		0.094
IV 		0.338
II 		0.122
III 		0
VI 		0.365
I
Психологическая 0.209
II 		0.143
IV 		0.459
I 		0.189
III 		0
V-VI 		0
V-VI
Социальная 0.135
II 		0.049
IV 		0.03
VI5 		0.043
V 		0.119
III 		0.619
I
Клиентоцентрированная 0.092
IV 		0.068
V 		0.039
VI 		0.165
III 		0.243
II 		0.393
I

Было установлено влияние блоков факторов на частные составляющие эффективности для рассматриваемого вида деятельности (далее порядок расположения блока в тексте определяется его рейтингом).

Экономическая составляющая эффективности определяется факторами, входящими в состав следующих блоков: операционального, мотивационного, личностных факторов, самооценки, системы отношений. Психологическая составляющая эффективности определяется факторами, входящими в состав личностного блока, а также блоков системы отношений и самооценки.

Социальная составляющая эффективности определяется составляющими операционального блока, блоков личностных факторов и самооценки, а также мотивационного блока.

Клиентоцентрированная составляющая эффективности определяется операциональным блоком, блоками самооценки, системы отношений, познавательных процессов, личностных факторов и мотивационным блоком.

Обнаружено, что из личностных факторов статистически значимый вклад в общую эффективность деятельности вносят такие качества, как добросовестность, смелость в общении, эмоциональная устойчивость. В структуре мотивации фактором, способствующим повышению эффективности является мотив творческой активности , а мотив на достижение комфорта понижает эффективность.

Таким образом, определены психологические факторы, обеспечивающие профессиональную адаптацию к новой профессиональной деятельности, влияющие на ее эффективность и способствующие развитию профессионализма человека. При этом эффективность деятельности мы связываем с проявлением профессионализма человека и его возможностью противостоять дезадаптирующим факторам среды.

Данное исследование не исчерпывает полного состава психологических факторов, входящих в ИРПР человека. Как показали наши исследования, приведенные выше, эффективность профессиональной адаптации учителей в большой степени определяется их ценностными ориентациями, являющими важнейшей составляющей индивидуального ресурса человека.

Показатели удовлетворенности могут быть определены, например, с помощью опросника Р. Х. Исмагилова (см. [Практикум по психологии…. 2001, с. 115-126]).

Показатели дезадаптации могут быть определены, например, с помощью опросника О. Н. Родиной [Практикум по психологии…. 2001, с. 147-151].

td colspan=»6″ width=»555″

В каждой из сформированных подгрупп вычисляются

С целью установления меры неадаптивности поведения лиц с нарушениями речи были исследованы акцентуации личности заикающихся и больных, страдающих ринолалией, с помощью методики Г. Шмишека (1970).

Удалось установить, что во всех рассмотренных группах, за исключением взрослых заикающихся, акцентуации в среднем несколько повышены. Удалось выявить две отчетливые тенденции: уменьшение акцентуаций с возрастом (дети, страдающие ринолалией, по этому показателю примыкают к младшим школьникам, так как их средний возраст 10, 0±2, 4 года), при одновременном относительном повышении акцентуаций в группах женского пола по сравнению с группами мужского пола. Среди младших школьников это различие еще не выражено. Достоверными они становятся среди девочек по сравнению с мальчиками старшего школьного возраста и у женщин по сравнению с мужчинами. Какой-либо связи выраженности акцентуаций со степенью речевого дефекта ни в одной группе не обнаружено.

Анализ представленности отдельных акцентуаций показал, что чаще всего у заикающихся наблюдаются эмотивность (в среднем по всем группам 15, 3 балла), циклотимичность и экзальтированность, свидетельствующие об их повышенной эмоциональной возбудимости, неустойчивости. Именно такие особенности можно было предположить на основании результатов оценки их внимания и памяти. Имеющиеся акцентуации можно рассматривать в качестве первичных факторов, вызывающих некоторые отклонения в протекании у заикающихся психических процессов.

При сравнении показателей акцентуаций заикающихся с другими категориями испытуемых выявлено следующее. Различные группы испытуемых отличаются не только средней степенью выраженности акцентуаций (наибольшей у больных, страдающих сердечно-сосудистыми заболеваниями и язвенной болезнью, I наименьшей - у спортсменов), но также и коэффициентом вариативности выраженности акцентуаций. Так, например, у спортсменов при наименьшем среднем показателе наиболее велик контраст между отдельными из них; наиболее выражены гипертимность (14, 1 балла) и экзальтированность (13, 9 балла), но зато особенно низки дистимия (7, 8 балла) и тревожность (4, 5 балла).

Поскольку акцентуации могут рассматриваться как проявление тактик психической адаптации в какой-либо конкретной жизненной ситуации, в частности болезни, различие поведения рассмотренных групп испытуемых иллюстрирует разные тактики взаимодействия субъекта со средой. Наглядно профили акцентуаций логопедов, заикающихся и спортсменов представлены на рисунке 11. Можно видеть сходство профилей первых двух категорий испытуемых и существенное отличие от них данных спортсменов, для которых, по всей вероятности, представленный профиль является адаптивным. Следует, однако, признать эти данные условно нормативными, поскольку они отражают приспособление личности к весьма специфическим обстоятельствам и не могут служить эталоном поведения, например, для заикающихся.

Обращает на себя внимание «тотальная» выраженность большинства акцентуаций у больных с сердечно-сосудистыми заболеваниями, что может рассматриваться как признак существенного снижения адаптивных возможностей этой категории больных не только в силу их повышения, но и в силу их недифференцированности. Впрочем, сравнение внутри групповой корреляции акцентуаций заикающихся и логопедов свидетельствует, что, несмотря на сходство усредненного профиля, между ними выявляется существенное различие; показатели акцентуаций заикающихся достоверно более связаны между собой. Данные факторного анализа акцентуаций взрослых заикающихся свидетельствуют, что первый фактор образуют характеристики эмоционального-аффективного ряда (характеристики, относимые К. Леонгардом к темпераменту), проявляющиеся в дистимичности и тревожности без выраженных колебаний настроения и экзальтированности, что согласуется с только что описанными результатами.

Рис. 11. Выраженность акцентуаций в шкальных баллах у трех категорий испытуемых: ось абсцисс - номера акцентуаций (I. Гипертимность; II. Эмотивность; III. Тревожность; IV. Демонстративность; V. Дистимия; VI. Сверхнастойчивость; VII. Сверхаккуратность; VIII. Циклотимичность;IX. Неуправляемость; X. Экзальтированность); ось ординат - выраженность акцентуаций в баллах

Таким образом, несмотря на умеренную выраженность, акцентуации заикающихся свидетельствуют о снижении их психической адаптации за счет уменьшения дифференцированности реакций на различные жизненные ситуации. В определенном смысле можно говорить о проявлении у них дефицита акцентуаций.

Речь реализуется в процессе интерперсональных взаимодействий (общения), которые подчинены определенным закономерностям. Оценить их позволяет тест многоаспектной квантификации межличностных отношений Т. Лири.

Методика предполагает количественную оценку восьми первичных характеристик, представленных в таблице 16. Максимальная выраженность каждой характеристики (октанты) соответствует 16 баллам, т.е. максимальному количеству утверждений, относящихся к одной характеристике, которую испытуемый считает свойственной ему.

Таблица 16. Перечень характеристик интерперсонального поведения в интерпретации теста Т. Лири

Достоверные различия детей и взрослых, а также их зависимость от пола заикающихся по этому показателю не выявлены. Средний балл для всех обследованных групп составил 7, 6 ±3, 0. Полученные характеристики свидетельствуют о том, что в целом у заикающихся отсутствуют дезадаптивные варианты межличностных отношений. Они соответствуют умеренной степени выраженности коммуникативных черт.

При сравнении результатов обследования заикающихся разно-то возраста и детей, страдающих ринолалией, по отдельным октантам оказалось, что октанты представлены во всех группах довольно однородными величинами, разница между крайними показателями составляет, за редким исключением, не более полутора-двух баллов. Наиболее контрастные отношения наблюдаются в группе детей, страдающих ринолалией, между VII и VIII октантами, составляя разницу в баллах, равную 2, 9. Эти показатели свидетельствуют о сочетании склонности к чрезмерной конформности и отзывчивости.

При вычислении вторичного показателя доминантности она оказалась максимальной у заикающихся старшего школьного возраста (2, 9) и минимальной отрицательной, т.е. переходящей в подчиняемость у детей, страдающих ринолалией (-0, 4). Наибольшую доброжелательность обнаруживают взрослые заикающиеся (2, 2), а наименьшую, граничащую с враждебностью, - заикающиеся старшего школьного возраста (-0, 2).

Сопоставление ранговых распределений выраженности коммуникативных черт при разных адаптивных тактиках поведения позволило установить достоверное преобладание доминантности у лиц с флегматической адаптивной тактикой по сравнению с другими. Сопоставление с помощью ранговой корреляции данных заикающихся, здоровых лиц и больных неврозами показало, что все три группы различаются между собой. В целом у заикающихся более выражены по сравнению с другими факторами несамостоятельность, бескорыстие и кротость, что сближает их со здоровыми лицами. Больным неврозами более свойственны такие противоречивые черты, как кротость и упрямство. Сравнение заикающихся и больных неврозами по тому, как изменяется картина коммуникативных отношений при выполнении теста с ориентацией на «Я идеального», показало, что заикающиеся выражают стремление к большему доминированию по сравнению с «Я реальным», и это сближает их с больными неврозами. Заикающиеся обнаруживают большую удовлетворенность доброжелательностью, чем больные неврозами, что можно связать со спецификой социальных оценок сравниваемых контингентов больных, т.е. теми нениями о себе, которые они слышат от окружающих.

Следует отметить некоторые отличия заикающихся мужчин и женщин. Для первых характерна несамостоятельность, бескорыстие, властность, для вторых ~ кротость, непримиримость, упрямство. В развернутом виде эти характеристики могут быть представлены для мужчин как следующие: экстравертированное дружеское поведение, желание сотрудничать, склонность к конформизму, предпочтение хороших социальных отношений; ответственное, деликатное поведение, выбор дружеского способа общения, помощь другим, завязывание эмоциональных контактов; активное компетентное поведение и авторитет, основанный на способности человека. Для заикающихся женщин характерны несколько иные формы поведения: скромность, робость, эмоциональная сдержанность, способность подчиняться; приемлемые проявления жестокости, резкости, когда она учитывает ситуацию; приемлемый критический подход к социальным отношениям.

Первичные показатели больных неврозами по тесту Лири носят в целом более адаптивный характер, чем у заикающихся, и демонстрируют преимущественно уступчивость, скептицизм и добросердечие.

Отличаются вторичные интегративные показатели. Для мужчин, больных неврозами, при оценке «Я реального» характерна подчиняемость и незначительно выраженная враждебность, для женщин - подчиняемость (в меньшей степени по сравнению с мужчинами) и доброжелательность. При оценке «Я идеального» по сравнению с «Я реальным» наблюдается стремление мужчин и женщин доминировать, причем более выраженное у мужчин, а также стремление стать более доброжелательным.

Для заикающихся мужчин при оценке «Я реального» характерно умеренное доминирование, а для женщин - умеренная подчиняемость, но и те и другие, подобно больным неврозами, стремятся доминировать, в данном случае в отличие от больных неврозами в большей мере это стремление выражено у женщин. Что же касается доброжелательности, то она умеренно выражена у заикающихся мужчин и женщин в оценке «Я реального» и незначительно выражена тенденция к ее увеличению при оценке «Я идеального», т.е. заикающиеся более удовлетворены своей доброжелательностью, чем больные неврозами, что, возможно, связано со специфической системой социальных оценок сравниваемых контингентов больных.

Таким образом, структура коммуникативных отношений больных неврозами и больных с нарушениями речи отличается как по первичным, так и по вторичным показателям. При этом первичные показатели оказываются более напряженными, с тенденцией к дезадаптивным вариантам у заикающихся. Больные неврозами примерно одинаково не удовлетворены своей подчиняемостью и мерой доброжелательности; заикающиеся не удовлетворены главным образом недостаточной, по их мнению, доминантностью, а своей доброжелательностью они в основном удовлетворены.


Похожая информация.


Читайте также