Власть императора – это государственная власть в России. Еще в 1721 году царская власть приобретает новый титул- императорский.

Права и преимущества императорской власти относительно 1832 и 1906 года различны. Под именем прав мы различаем совокупность коренных атрибутов верховной власти вообще, независимо от данной формы правления. Преимущества (прерогативы), суть, личные привилегии императора, как представителя верховной власти; следовательно, существование этих преимуществ и их объем зависят от условий формы правления, существующей в России.

Составление свода законов 1832 г. По мысли Сперанского и Николая I, свод должен был усовершенствовать разные части законодательства.

В Основных законах отмечалось, что вместе с Думой и Государственным советом император осуществляет законодательную власть, но без императорского утверждения, ни один закон не приобретает силы.

Согласно ст.I Свода Основных Государственных Законов 1832 года, права государственной власти, во всем их объеме, принадлежат государю императору. Нет той сферы управления, которая бы не была подчинена его самодержавию.

В ст. I. Основных законов 1832 была сформулирована идея самодержавной власти: "Император Российский есть монарх самодержавный и неограниченный. Повиноваться верховной его власти не только за страх, но и за совесть сам бог повелевает". Смертная казнь грозила всякому, кто имел даже умысел на покушение на особу и власть императора.

Ст. I основных законов признает русского императора монархом неограниченным и самодержавным. - Название "неограниченный" показывает, что воля императора не стеснена известными юридическими нормами. Выражение "самодержавный" означает, что русский Император не разделяет своих верховных прав ни с каким установлением или сословием в государстве, т. е. что каждый акт его воли получает обязательную силу независимо от согласия другого установления.

Монарх есть источник всех почестей и привилегий, даваемых отдельным лицам или обществам.

Самодержавная власть проявляет свои права в области правосудия: Монарху принадлежит право утверждения некоторых судебных приговоров, особенно важных, причем эти приговоры не могут быть приведены в исполнение, впредь до исполнения высочайшего разрешения.

- Отличительное свойство монархической власти состоит в том, что она действует в силу собственного своего права, ни от кого не заимствованного. Поэтому монархи пишутся "Божиею милостью", для указания, что они в своих правах не зависят ни от кого на земле.

Избрание главы государства есть отличительная черта республиканского образа правления. И действительно, избирательные монархии были монархиями только по имени; старая польская монархия, в сущности была республикою с пожизненным главою; она даже официально носила это название.

Власть императора действует непосредственно, прежде всего, в законодательстве. Это вытекает из ст. LI Основных законов: "Никакое место или правительство в государстве не может само собою установить нового закона, и никакой закон не может иметь своего совершения без утверждения самодержавной власти». Сосредоточивая законодательную власть исключительно в особе императора, законодательство делает все остальные власти подзаконными, из-за чего власть их ограничивается пределами известной компетенции, вне которой их требования не имеют обязательной силы.

Монарх представляет государство во внешних отношениях, что означает объявление войны, заключение мира, конвенций и трактатов с иностранными государствами зависят от него.

Подписание Манифеста от 17 октября 1905 года стало важным шагом на пути реформирования самодержавного строя Российской империи. Манифест и законодательные акты, конкретизирующие его содержание, изменили государственный строй Российской империи.

Из новой редакции Основных законов, принятой 23 апреля 1906 года, исчезло определение самодержавия как «неограниченного», вместо чего было сказано, что отныне царь осуществляет свою власть «в единении» с Государственной Думой и Государственным советом. 3-й пункт Манифеста устанавливал «как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог воспринять силу без одобрения Государственной Думы». Законодательная власть разделялась между Государственной Думой, Государственным советом и самодержцем.

В Своде 1906 года, ст.I говорится, что императору принадлежит Верховная Самодержавная Власть, но из этого не следует, что император осуществлял все свои права непосредственно.

В ст.VII вышеуказанного свода уточняется, что государь Император должен осуществлять свою власть в единении с государственной думой и государственным советом.

Лев Александрович Тихомиров, общественный деятель XX века, в своей книге «О недостатках конституции 1906г» критиковал сложившийся государственный строй:

-« Государственный строй, введенный у нас в 1906 году, не способен ни к действию, ни к существованию. Это зависит от того, что конституция, поглощенная заботой ограничить власть Монарха, в конце концов, дает нам государство совсем без Верховной власти. Это нечто столь абсурдное, что я считаю необходимым напомнить свидетельства научных авторитетов о том, что Верховная власть и государство неотделимы, так что если у нас исчезает Верховная власть, то невозможно становится и государство. Значение Верховной власти превосходно развито у нас в учении Чичерина, но я нарочно сошлюсь на научные авторитеты европейского парламентаризма».

- « Императору дано одно лишь наименование Верховной власти, но права его ограничены со всех сторон - в законодательстве, в управлении, в суде. Как я упоминал выше, имелось в виду, вероятно, создать у нас сложную Верховную власть из Императора и двух палат. Но в действительности и этого не сделано».

Государственная дума вместе с Государственным советом наделялась законодательными правами. Главной ее функцией являлось обсуждение и разработка законопроектов. Думе принадлежала и законодательная инициатива: «возбуждение предположения об отмене или изменении действующих и издании новых законов», за исключением Основных государственных законов, инициатива пересмотра которых оставалась за императором. Однако законы о выборах в Госдуму и об изменении ее статуса должны были утверждаться самой Думой. Одобренные Госдумой законодательные предположения в виде «мнения» поступали в Государственный совет и после одобрения или отклонения им – к императору, который выносил окончательное решение.

Дума и Совет не имеют права возбуждать вопросов об изменении некоторой части законов, так что в этом отношении имеют меньше прав, чем даже частный гражданин. Однако же и Император не может изменять никаких законов без согласия этих подчиненных учреждений, он ограничен ими.

Принятие Свода Основных Государственных законов – значительное событие в истории отечественного государства и права. Россия сделала еще один шаг по пути превращения феодальной монархии в буржуазную. Основные Государственные законы были приняты 23 апреля 1906 г. Они подвели своеобразный итог проведенных преобразований всех звеньев верховной власти. Хотя Основные законы не именовались Конституцией, они вполне могут считаться первой конституцией России, т.к. дело не в названии, а в сути, в назначении закона.

Конституция России 1906 г. была так называемой октроированной, то есть жалованной конституцией, в которой монарх, совершая акт «высочайшей милости», уступал часть своих прав народному собранию. Но юридические свойства конституции не зависят от способа её принятия. Конституция 1906 г. представляла собой весьма солидное, основательное нормативно-правовое образование (она состояла из 11 глав и 124 статей), охватившее все основополагающие государственно-правовые институты. У Основных законов была особая юридическая сила. Изменить их можно было лишь в особом законодательном порядке (император мог только выступить с инициативой пересмотра, но не мог воспользоваться ею без согласия Государственной думы).

Государственный совет в Основных законах 1906 г. отличался от существовавшего ранее. Он действительно оставался верхней, аристократической палатой представительного собрания, а его полномочия и порядок работы были аналогичны думским. Но Госсовет комплектовался теперь на иных условиях. Только половина его состава (раньше весь состав) назначалась императором, другая половина избиралась сроком на 9 лет, при обновлении 1/3 состава каждые три года. Выборные члены избирались через Синод от духовенства православной церкви (3 от черного и 3 от белого), от губернских земских собраний (по одному от каждого), от дворянских обществ (всего 18 членов), от Академии наук и университетов (6 членов), от промышленности (тоже 6 членов) и торговли (12 человек).

Законопроекты, рассмотренные в Государственном совете как результат его законодательной инициативы, поступали в Госдуму, а затем к императору для окончательного решения.

Пределы единоличной власти императора сузились. Но по Конституции 1906 г. только царю принадлежала учредительная власть, право абсолютного вето.

Уральская Государственная Юридическая Академия; Институт Государственного и Международного Права.

История Отечественного государства и права: хрестоматия; Часть 2 .- Екатеринбург; 2009; С.37

Свод Законов Российской Империи т.I Свод Основных Государственных Законов; СПб; 1830; ст. 29 С.5

Свод Законов Российской Империи т.I Свод Основных Государственных Законов; СПб; 1830; ст. 1 С.1

Градовский А.Д. Начала русского государственного права, 3 тома; СПб; т.I ; 1883; С.3

Свод Законов Российской Империи т.I Свод Основных Государственных Законов; СПб; 1830; ст. 37 С.8

Свод Законов Российской Империи т.I ч.I Свод Основных Государственных Законов; СПб; 1906; ст. 12 С.1

Тихомиров Л.А. «О недостатках Конституции 1906»; СПб; 1917; С.10

Градовский А.Д. Начала русского государственного права, 3 тома; СПб; т.I; 1883; С.11

Окончательное законодательное закрепление правовое положение Государственной Думы получило в 1906 г., после выхода в свет Основных законов Российской империи.

Обсуждение проекта Основных государственных законов происходило на совещании высших сановников империи в Царском Селе с 7 по 12 апреля 1906г. Единство и неделимость российского государства и монархическая форма правления не подлежали дискуссии, но статья, содержавшая определение монархической власти, вызвала горячие споры. Председатель Совета министров граф Сергей Витте предложил сохранить упоминание о самодержавной власти, изъять из царского титула определение "неограниченный" и оставить "самодержавный". Впрочем, изменение формулировки мало что означало, и недаром опытный сановник Александр Стишинский подытожил: "Следует только слово исключить, а власть сохранить". Основные государственные законы закрепили за императором огромные полномочия. Его особа являлась священной и неприкосновенной, ему принадлежал почин по всем предметам законодательства, включая исключительное право на пересмотр Основных законов, император был верховным руководителем всех внешних сношений российского государства и державным вождем армии и флота.

Вместе с тем провозглашалось, что "Империя Российская" управляется на твердых основаниях законов, изданных в установленном порядке, и повторялось положение манифеста 17 октября о том, что никакой закон не может последовать без одобрения обеих палат и воспринять силу без утверждения царя. В Основных законах конкретизировались "незыблемые основы гражданских свобод", дарованные манифестом 17 октября. Провозглашалась неприкосновенность жилища, каждый российский подданный имел право свободно избирать место жительства и беспрепятственно выезжать за границу. Каждый подданный имел право устраивать собрания, устно и письменно высказывать свое мнение и распространять его посредством печати или иными способами. Разрешалось образовывать общества и союзы в целях не противоречащих законам. Провозглашалась свобода совести.

Все это можно было бы назвать настоящей хартией вольности, если бы не Витте, который считал, что "весь этот отдел с практической точки зрения не имеет значения". За несколько месяцев власти успели принять ряд постановлений, ограничивавших свободу слова. Была установлена уголовная ответственность "за распространение ложных сведений о деятельности правительственных установлений и должностных лиц", приняты временные правила, разрешавшие министру внутренних дел во всякое время закрывать общества и союзы, если он сочтет их деятельность угрожающей общественному спокойствию. Характерно, что в Основных законах не было статьи, ограждающей тайны частной корреспонденции. Государство по-прежнему превалировало и над обществом, и над отдельной личностью. Основные законы являлись документом переходной эпохи, отпечаток противоречивости лежал на каждой статье. Но как бы ни критиковали эти законы, каким бы антидемократическим ни было их содержание, они все же стали определенным шагом в направлении к правовому государству.

Итак, Основные законы Российской империи законодательно оформили первое представительное учреждение парламентского типа (в новейшем понимании этого термина). Оно получило название - Государственная дума. Дважды ее разгоняло правительство, но она просуществовала около 12 лет, вплоть до падения самодержавия, имея четыре созыва (первая, вторая, третья, четвертая Государственные думы).

Официально всесословное представительство в России было учреждено Манифестом и законом о создании Государственной думы, изданными 6 августа 1905 года. Николай II под давлением либерального крыла правительства в лице, главным образом, его премьера С.Ю.Витте решил не накалять обстановку в России, дав понять подданным о намерении учесть общественную потребность в наличии представительного органа власти. Об этом прямо говорится в указанном манифесте:

"Ныне настало время, следуя благим начинаниям их, призвать выборных людей от всей земли Русской к постоянному и деятельному участию в составлении законов, включая для сего в состав высших государственных учреждений особое законосовещательное установление, коему предоставляется разработка и обсуждение государственных доходов и расходов".

Как видно из манифеста, первоначально предполагался только законосовещательный характер нового органа.

Порядок выборов в первую Думу определялся в законе о выборах, изданном в декабре 1905 года. Согласно ему учреждались четыре избирательные курии: землевладельческая, городская, крестьянская и рабочая. По рабочей курии к выборам допускались лишь те пролетарии, которые были заняты на предприятиях с числом работающих не менее 50. В результате сразу же избирательного права лишались 2 миллиона мужчин-рабочих. Сами выборы были:

не всеобщими. Исключались женщины, молодежь до 25 лет, военнослужащие, ряд национальных меньшинств;

не равными. Один выборщик приходился в землевладельческой курии на 2 тысячи избирателей, в городской - на 4 тысячи, в крестьянской - на 30, в рабочей - на 90 тысяч;

не прямыми - двухстепенными, а для рабочих и крестьян трех - и четырехстепенными.

Общее число избранных депутатов Думы в разное время колебалось от 480 до 525 человек.

• 23 апреля 1906 года Николай II утвердил "Свод основных государственных законов", который Дума вообще могла изменить только по инициативе самого царя. В этих законах, в частности, предусматривался целый ряд ограничений деятельности будущего российского парламента. Главным из них было то, что законы подлежали утверждению царем:
• 107. Государственному Совету и Государственной Думе в порядке, их учреждениями определенном, предоставляется возбуждать предположения об отмене или изменении действующих и издании новых законов, за исключением Основных Государственных Законов, почин пересмотра которых принадлежит единственно Государю Императору.

Вся исполнительная власть в стране также подчинялась только ему. Именно от него, а не от Думы зависело правительство. Царь назначал министров, единолично руководил внешней политикой страны, ему подчинялись вооруженные силы, он объявлял войну, заключал мир, мог вводить в любой местности военное или чрезвычайное положение. Более того, в "Свод основных государственных законов" был внесен специальный параграф 87, который разрешал царю в перерывах между сессиями Думы издавать новые законы только от своего имени. В дальнейшем Николай II использовал этот параграф для того, чтобы проводить законы, которые Дума наверняка не приняла бы.

Особо оговаривалось право царя самолично распускать Думу:

105. Государственная Дума может быть до истечения пятилетнего срока полномочий её Членов распущена указом Государя Императора. Тем же указом назначаются новые выборы в Думу и время её созыва .

Потому Думы, за исключением Третьей, фактически функционировали лишь по несколько месяцев.

Государственному Совету и Государственной Думе предоставлялось право обращаться к Министрам и прочим должностным лицам, подчиненным по закону Правительствующему Сенату, с различного рода запросами по поводу интересующих депутатов действий, которые представлялись им незакономерными.

Законодательные предположения рассматривались в Государственной Думе и, по одобрении ею, поступали в Государственный Совет. Законодательные предположения, предначертанные по почину Государственного Совета, рассматривались в Совете и, по одобрении им, поступали в Думу. Законопроекты, прошедшие через обе палаты, представлялись царю Председателем Государственного Совета.

Продолжительность ежегодных занятий Государственной Думы и сроки их перерыва в течение года определялись царскими указами. Государственная Дума могла, для предварительной разработки подлежащих её рассмотрению дел, образовывать из своей среды, Отделы и Комиссии. Число Отделов и Комиссий, их состав, а также предметы их ведомства, устанавливались самой Думой.

Депутаты Думы пользовались депутатской неприкосновенностью:

15. Член Государственной Думы может быть подвергнут лишению или ограничению свободы не иначе, как по распоряжению судебной власти, а равно не подлежит личному задержанию за долги.

Ведению Думы подлежали многочисленные вопросы, среди которых:

• 1) предметы, требующие издания законов и штатов, а также их изменения, дополнения, приостановления действия и отмены;
• 2) государственная роспись доходов и расходов вместе с финансовыми сметами Министерств и Главных управлений, равно как денежные из казны ассигнования, росписью не предусмотренные, на основании установленных правил;
• З) отчет Государственного Контроля по исполнению государственной росписи;
• 4) дела об отчуждении части государственных доходов или имуществ, требующем Высочайшего соизволения;
• 5) дела о постройке железных дорог непосредственным распоряжением казны и за eё счет;
• 6) дела об учреждении компаний на акциях, когда при сем испрашиваются изъятия из действующих законов;
• 7) дела, вносимые на рассмотрение Думы по особым Высочайшим повелениям.

Законопроекты либо вносились в Думу министрами либо прочими высшими сановниками империи, либо Комиссиями, образованными из Членов Думы (ст. б7), либо же поступали в Думу из Государственного Совета (ст. 49)

Первая Дума просуществовала с апреля по июль 1906 года. Состоялась всего одна сессия. Председателем первой Думы был избран кадет С.А. Муромцев, профессор Петербургского университета.

С самого начала своей деятельности Дума продемонстрировала, что она не намерена мириться с произволом и авторитаризмом царской власти. Это проявилось с первых дней работы российского парламента. В ответ на "тронную речь" царя 5 мая 1906 года Дума приняла адрес, в котором потребовала амнистии политических заключенных, реального осуществления политических свобод, всеобщего равенства, ликвидации казенных, удельных и монастырских земель и т.д.

Через восемь дней председатель Совета министров И.Л. Горемыкин отмел все требования Думы. Последняя в свою очередь провела резолюцию о полном недоверии правительству и потребовала его отставки. Вообще за 72 дня своей работы первая Дума приняла 391 запрос о незаконных действиях правительства. В конце концов она была распущена царем, войдя в историю как "Дума народного гнева".

Вторая Дума просуществовала с февраля по июнь 1907 года, председателем которой был Головин Федор Александрович. Также состоялась одна сессия. По составу депутатов она была значительно левее первой. Хотя по замыслу царской администрации должна была быть более правой.

Характерно, что большинство заседаний первой Думы и второй Думы было посвящено процедурным проблемам. Это стало формой борьбы с правительством в ходе обсуждения тех или иных законопроектов, которые, по мнению правительства, Дума не имела права ставить и обсуждать. Правительство, подчиненное только царю, не желало считаться с Думой, а Дума, рассматривавшая себя в качестве народной избранницы не хотела подчиняться такому положению вещей и стремилась тем или иным способом добиться своих целей.

Первое совещание Думы открылось 27 апреля 1906 года. Места в ней распределились следующим образом: октябристы - 16, кадеты - 179, трудовики - 97, беспартийные - 105, представители национальных окраин - 63, социал-демократы - 18.

Рабочие по призыву РСДРП и эсеров в основном бойкотировали выборы в Думу, хотя впоследствии Ленин признал тактику бойкота этой Думы ошибочной.

57 % членов аграрной комиссии были кадетами. Они внесли в Думу свой законопроект, где шла речь о принудительном отчуждении "за справедливое вознаграждение" той части помещичьих земель, которые обрабатывались на основе полукрепостнической отработочной системы или сдавались крестьянам в кабальную аренду. Кроме того, отчуждались государственные, кабинетные и монастырские земли. Вся земля, согласно этому проекту, должна была перейти в государственный земельный фонд, из которого крестьяне наделялись бы ею на правах частной собственности. Земельные комитеты, по мнению кадетов, должны были состоять на 1/3 из крестьян, на 1/3 - из помещиков, и на 1/3 - из представителей власти.

По проекту трудовиков, вся земля передается в общенародный земельный фонд, т.е. в руки тех, кто ее обрабатывает собственным трудом. трудовики тоже допускали выкуп, хотя некоторые из них считали, что вся земля должна перейти крестьянам бесплатно.

В итоге обсуждения аграрная комиссия признала принцип "принудительного отчуждения земель".

В целом же прения по аграрному вопросу разворачивались между кадетами и трудовиками - с одной стороны и царским правительством - с другой.

13 мая 1906 года глава правительства И.Л. Горемыкин выступил с декларацией, в которой в резкой и оскорбительной форме отказал Думе в праве подобным образом разрешать аграрный вопрос. Думе было отказано также в расширении избирательных прав, в ответственном перед Думой министерстве, в упразднении Госсовета, в политической амнистии.

Дума негодовала. Это был сокрушительный удар по иллюзии "народного представительства". Кадеты предупреждали, что появление министерства переносит центр тяжести народного сочувствия партии "народной свободы" к партиям революционным.

Дума выразила правительству недоверие, но уйти в отставку последнее не могло (так как было ответственно перед царем) и не хотело. В стране возник думский кризис.

Часть министров высказались за вхождение кадетов в правительство. Милюков поставил вопрос о чисто кадетском правительстве, всеобщей политической амнистии, отмене смертной казни, ликвидации Госсовета, всеобщем избирательном праве, принудительном отчуждении части помещичьих земель и др. Даже Трепов согласился почти на все условия, кроме амнистии, но царь поступил иначе. Горемыкин подписал указ о роспуске Думы и сразу же ушел в отставку. Его преемник П.А. Столыпин расставил близ Таврического дворца солдат, повесил большой замок на двери, а по стенам расклеил царский манифест о роспуске Думы.

20 февраля 1907 года открылась Вторая Дума. Социал-демократы и эсеры отказались от тактики бойкота, использовали предвыборную кампанию для пропаганды своих идей. В Думу пришли 65 социал-демократов, 104 трудовика, 37 эсеров, представители других левых партий и сочувствующие им беспартийные - всего 222 человека. Вместе с тем в Думу было избрано 54 черносотенца и октябриста, а кадеты потеряли 80 депутатских мест. Таким образом, Вторая Дума оказалась еще более левой, чем Первая Дума, но здесь заметнее было и политическое размежевание.

Центральным вопросом в Думе остался крестьянский. Трудовики и другие левые группы предложили 3 законопроекта, суть которых сводилась к развитию свободного фермерского хозяйства на свободной земле. Социал-демократы поддержали законопроект трудовиков. Кроме того, они предлагали резолюции в защиту рабочих, пострадавших от безработицы. Социал-демократы возглавили в Думе “левый блок”.

Кадеты находились в Думе в изоляции, равно опасаясь и “правых”, и “левых”. Они меняют тактику, стремясь “беречь Думу во то бы то ни стало”. На практике это значило не обострять отношений с правительством, не выдвигать острых законопроектов.

Кадеты пересмотрели свою аграрную программу, убрали пункт о государственном земельном фонде и переложили половину выкупа за землю на крестьян, которые желали ее приобрести в частную собственность.

1 июня 1907 года Столыпин, используя, по всей вероятности, фальшивку, решил избавиться от сильного левого крыла и обвинил социал-демократов в “заговоре” с целью установления республики. Однако Дума не только не выдала социал-демократическую фракцию, но даже создала комиссию для расследования всех обстоятельств. Комиссия пришла к выводу, что обвинение является сплошным подлогом. Видя такие настроения среди депутатов, 3 июня 1907 года царь подписал манифест о роспуске Думы и об изменении избирательного закона. В тот же день были арестованы некоторые члены социал-демократической фракции. Председатель Думы Ф.А.Головин дал действиям Столыпина следующую оценку: это “был действительно заговор, но не заговор 55 членов Думы против государства, как утверждается в манифесте, а заговор Столыпина и К против народного представительства и основных государственных законов”.

И механизме осуществления государственной власти России в начале ХХ в.

План.

1. Основные конституционные акты России 1905-1906 гг.

2. Полномочия Монарха, Правительства, Государственной Думы и Государственного Совета. Первые Государственные Думы России.

3. «Третьеиюньский переворот» и его последствия.

Основные конституционные акты России 1905-1906 гг.

В результате буржуазно-демократической революции 1905-1907 гг. в России коренным образом изменился государственный строй и механизм осуществления государственной власти. Под давлением всеобщей октябрьской стачки и декабрьского восстания в Москве государь, «не имея достаточного числа войск, чтобы прибегнуть к военной диктатуре», вынужден был в 1905-1906 гг. октроировать несколько конституционных актов, фактически изменявших форму правления и превращавших российскую абсолютную монархию в монархию конституционную.

а) предоставил представительному учреждению – Государственной Думе не законосовещательные (как предполагалось ранее, согласно Указу от 6 августа), а законодательные права;

б) расширил круг выборщиков в неё (ранее предполагалось исключить из их числа рабочих и крестьян);

в) провозгласил демократические свободы слова, печати, совести, союзов, собраний и неприкосновенность личности.

2. Манифест 19 октября 1905 г. «О мерах к укреплению единства и деятельности Министерств и Главных управлений». Он изменял статус и функции Совета Министров, превратив его из координирующего, консультативного, совещательного органа при императоре в единое, солидарное правительство, возглавляемое Председателем Совета Министров.

3. Указ 11 декабря 1905 г. «Об изменении положения о выборах в Государственную Думу и изданных в дополнение к нему узаконений». Он представлял собой избирательный закон, регламентировавший выборы в представительный законодательный орган империи.

4. Положение 20 февраля 1906 г. «О Государственной Думе» устанавливало полномочия законодательного органа.

5. Указ 20 февраля 1906 г. «О переустройстве учреждения Государственного Совета». Он изменил состав и функции этого законно-совещательного бюрократического органа при императоре, превратив его во вторую палату законодательного органа России.

6. Новое издание «Основных законов Российской империи» от 23 апреля 1906 г., фактически исполнивших роль первого основного конституционного акта России.

Полномочия Монарха, Правительства, Государственной Думы

И Государственного Совета. Первые Государственные Думы

России

Император в новых условиях по-прежнему являлся главой государства. За ним по-прежнему признавалась «верховная самодержавная власть», но уже не «неограниченная». Его особа по-прежнему считалась «священной и неприкосновенной».

Хотя новый государственный механизм основывался фактически на разделении властей, император имел реальные полномочия по отношению ко всем этим ветвям власти. Власть исполнительная принадлежала ему «во всём объёме»:

1. Он имел право назначать и смещать всех чиновников в империи, включая правительство и его главу.

2. Император являлся главнокомандующим; объявлял войну и заключал мир; принимал решение об объявлении местности на военном и исключительном положении.

3. Монарх заключал все договоры с иностранными государствами, руководил всеми внешними сношениями России и определял направления её внешней политики.

4. Глава государства мог также издавать подзаконные акты – Указы «в порядке верховного управления».

5. Государь имел право чеканить государственную монету.

Хотя законодательную власть император должен был осуществлять лишь «в единении с Государственной Думой и Государственным Советом», полномочия его и в этой сфере государственной власти были достаточно широки:

1. Император определял продолжительность думских сессий и каникул.

2. Он имел право досрочного роспуска Государственной Думы и выборной части Государственного Совета (с условием указать в том же указе сроки выборов и созыва следующей Думы и Совета).

3. Монарх обладал правом законодательной инициативы и исключительной законодательной инициативы по пересмотру Основных законов империи.

4. Государь фактически осуществлял контроль над большей частью государственного бюджета. Дума и Совет не могли вмешиваться в расходы на оборону, уплату по внешним займам, ведомство императорского двора, некоторые подразделения Министерства внутренних дел. Ведению императора подлежали также чрезвычайные сверхсметные кредиты «на потребности военного времени и предвоенные приготовления» и государственные займы, необходимые для их покрытия. Если Дума и Совет вовремя не утверждали бюджет и число призывников в армию, действовали прежние нормы.

5. Во время перерывов занятий Думы (каникул) император мог издавать чрезвычайные Указы, имевшие силу закона (с тем, однако, условием, что если в течение 2 месяцев со дня начала новой думской сессии эти указы не внесут на обсуждение Думы, они теряют свою силу).

6. Император имел право абсолютного вето на законопроекты, принятые Государственной Думой и Государственным Советом. Причём в течение этой сессии запрещалось выносить законопроект, отклонённый императором на повторное обсуждение.

Имелись у императора некоторые рычаги воздействия и на судебную власть:

1. Император назначал судей.

2. Правосудие в империи осуществлялось его именем.

3. Монарху принадлежало право амнистии и помилования.

Проанализировав колоссальное влияние императора на осуществление государственной власти в России, можно сделать вывод, что конституционная монархия утвердилась в империи в виде не парламентарной, а дуалистической монархии, при которой верховная власть распределена между монархом и парламентом при сохранении преобладающих полномочий монарха, отражающего преимущественно интересы феодальных слоёв населения.

Исполнительную власть под полным контролем императора осуществлял Совет Министров (правительство во главе с его председателем), назначаемый и смещаемый единолично монархом. Действовал принцип контрасигнатуры, согласно которому все указы и повеления императора должны были быть подписаны главой правительства или соответствующим министром. В силу того, что министры никак не зависели от представительных учреждений, этот принцип был использован для того, чтобы снять с монарха всякую ответственность за принимаемые им политические решения, не затрагивая его полномочий.

Законодательную власть (совместно с монархом) осуществляли Государственная Дума и Государственный Совет. Совет был создан для того, чтобы своим консерватизмом сдерживать принятие либеральных думских законопроектов. Поэтому творцу конституции – императору необходим был соответствующий состав палаты. Половина его, включая председателя и вице-председателя, назначалась императором из числа представителей высшей бюрократии.

Половина комплектовалась корпоративными выборами на 9 лет с обновлением каждые 3 года 1/3 депутатов. 18 человек выбирали дворянские Собрания; по 1 представителю посылали губернские земские Собрания; 12 человек делегировала буржуазия (от «Совета торговли и мануфактур», биржевых Комитетов и купеческих Управ); по 6 человек выбирало духовенство (от Синода) и академические круги (Академия наук и крупнейшие университеты).

В итоге большинство выборных депутатов принадлежало к консервативному дворянству. Кроме того, для депутатов Совета устанавливались многочисленные цензы: возрастной (не моложе 40 лет); половой (мужчины); образовательный (среднее образование); имущественный (превышающий в 3 раза ценз, необходимый для избрания в Думу). Как обязательное условие предусматривался также обязательный стаж пребывания депутата на государственной службе. Все эти условия вполне соответствовали превращению палаты в своеобразный «законодательный фильтр».

Совет имел точно такие же законодательные полномочия, что и Дума. В том числе право депутатского запроса, законодательной инициативы, утверждения бюджета и самостоятельного принятия законопроекта (с условием отправления его на утверждение в Государственную Думу). Думский законопроект, в свою очередь, необходимо было также направить в Совет, который мог его отклонить.

Государственная Дума в составе 524 депутатов избиралась на 5 лет. Избирательный закон устанавливал цензовые и сословные выборы, которые не были ни всеобщими, ни прямыми, ни равными, но голосование было тайным. Избирательных прав были лишены женщины; лица моложе 25 лет; военнослужащие и полиция; учащиеся; осужденные и находящиеся под следствием и судом за ряд преступлений; «бродячие инородцы»; прислуга, батраки. Избиратели голосовали по избирательным разрядам («куриям»).

1. «Курия уездных землевладельцев» была, в силу установления значительного земельного ценза, дворянской по своему составу. А потому получила преимущества. Выборы для этой курии были двухступенчатыми: уездные избирательные собрания выбирали делегатов в губернские избирательные собрания, а те в свою очередь уже выбирали думских депутатов.

2. «Курия городских избирателей» была буржуазной, интеллигентской, мелкочиновничьей по своему составу. Она была менее симпатична законодателю, поэтому 3 голоса представителей этой курии равнялись 1 голосу представителей первой. Выборы для неё также были двухступенчатыми (сначала городские избирательные собрания, затем – губернские избирательные собрания).

3. «Рабочая курия». В выборах по этой курии могли принимать участие рабочие предприятий заводской, горной промышленности и железнодорожного транспорта с числом работающих не менее 50 человек. Преимущество отдавалось менее организованным рабочим мелких предприятий. Предприятия с числом работающих от 50 до 1000 человек обладали 1 голосом, а следующий голос следовал только на каждую полную 1000 работников предприятия.

Рабочие как главная движущая сила революции пользовалась у самодержавия дурной репутацией. Поэтому 45 голосов представителей этой курии соответствовали всего 1 голосу представителя первой курии. Выборы для этой курии предусматривались уже трёхступенчатые. Сначала выборы проходили на предприятии, потом уже на уровне города, а затем и губернии.

4. «Курия крестьян-землевладельцев» включала глав крестьянских семей, обладавших определённым количеством земли. Крестьянство считалось более «благонадёжной» социальной группой, чем рабочие (в силу патриархальности, приверженности традициям, наличию хозяйства). Поэтому «всего» 15 голосов представителей этой курии соответствовали 1 голосу представителя первой курии. Выборы здесь были четырёхступенчатыми. Сельское общество выбирало представителей в волость, те в свою очередь – в уезд, те – в губернию и, наконец, – в Думу.

Депутат Думы обладал депутатской неприкосновенностью. Во время думской сессии его можно было арестовать лишь с согласия Думы. Арест и задержание депутата без особого постановления Сената (высшего судебного органа империи) вообще не допускался. Депутаты обладали прямым мандатом. Они не были обязаны отчётом перед избирателями. Принятие в Думе депутаций избирателей воспрещалось. В составе Государственной Думы образовывались отделы и комиссии, в которых в основном и готовились законопроекты. Кворум составлял 1/3 депутатского корпуса.

Дума имела право на законодательную инициативу, отклонение и принятие законопроектов, отклонение и изменение прежнего законодательства, Палата утверждала государственный бюджет и заслушивала отчёты Государственного контроля по его исполнению. Она рассматривала дела о постройке железных дорог и утверждала новые акционерные общества (если для этого были «необходимы изъятия из действующего законодательства»). Дума имела право вето на законопроекты, предложенные Государственным Советом. В этом случае (или в случае отклонения законопроекта Думы Советом) законопроект мог вноситься на повторное обсуждение в течение той же сессии, но только с разрешения императора. Для разрешения спорных вопросов, возникающих между палатами, могли создаваться согласительные комиссии на паритетных началах.

Депутаты Думы имели право депутатского запроса по адресу членов правительства. Запрос подавался лишь в случае, если подозрение депутатов вызывала законность деятельности министров или возглавляемых ими министерств. Это право должно было служить инструментом контроля со стороны депутатов за деятельностью исполнительной власти. Однако министр мог и не отвечать на него, сославшись на государственную необходимость. Поэтому это право превращалось во многом в фикцию. Однако его реализация давала повод для открытых обсуждений в обществе многих наболевших вопросов.

Эпоха первой Думы, собравшейся 27 апреля 1906 г., характеризовалась взаимными попытками самодержавия и Думы перетянуть (и не юридически, а фактически) одеяло властных полномочий на свою сторону. Депутаты (а большинство мест получили представители леволиберальных «кадетов» и радикально настроенных крестьянских представителей – «трудовиков») требовали пересмотра Основных законов (на что они законного права не имели). Они считали совершенно необходимым следующее: упразднение Государственного Совета, создание ответственного перед Думой правительства, введение всеобщего, равного, прямого, тайного избирательного права, немедленное осуществление всех демократических свобод без ограничений.

Большинство думцев считали, что решить крестьянскую проблему можно лишь за счёт принудительного отчуждения государственных и помещичьих земель. Император и правительство, в свою очередь, отказывались от любых компромиссов с законодателями. Государь не принял депутацию от Думы, министры демонстративно отказывались отвечать на депутатские запросы. Видя «непокорность» Думы, император через 72 дня после её созыва распустил её и воспользовался временем «междудумья» для издания целой серии (60) чрезвычайных Указов, получивших силу закона.

Вторая Дума, собравшаяся 20 февраля 1907 г., оказалась ещё более левой и радикальной за счёт увеличения численности революционных социалистических партий – эсеров и социал-демократов, смотревших на Думу во многом лишь как на пропагандистскую трибуну для призыва народа на революционную борьбу.

Депутаты отказывались даже обсуждать предложенную главой правительства П.А. Столыпиным аграрную реформу. По-прежнему преобладали требования о полном пересмотре едва появившейся российской конституции. Государь и Совет Министров вместо поиска компромисса решили на сей раз прибегнуть не только к роспуску Думы, но и к полному пересмотру избирательного закона с тем, чтобы обеспечить удобный для себя состав депутатского корпуса.

Это было полностью незаконной мерой, так как пересмотр избирательного закона был исключительной прерогативой представительных органов. Однако самодержец пошёл на это без колебаний. Используя полицейскую провокацию, премьер потребовал от Думы немедленного ареста части социал-демократической фракции. Воспользовавшись промедлением депутатов в этом вопросе, император распустил Думу 3 июня 1907 г. во второй раз. Одновременно царь изменил и избирательный закон, сделав его гораздо более консервативным. Революция, таким образом, закончилась, а столь грубое нарушение императором законности закрепило за этим событием название «третьеиюньского переворота».

Тема, вынесенная в заглавие статьи, может показаться узкоспециальной, однако она затрагивает едва ли не самые основы монархического мировоззрения, т.к. касается осмысления одного из важнейших моментов в истории нашей Монархии и Династии - отречения Императора Николая II и последовавших за этим событий. Их правовое понимание в массовом сознании до сих пор несет на себе неизгладимые следы революционной смуты, что приводит к всевозможным искажениям монархического правосознания, вплоть до пресловутого «земского собора».

Подавляющее большинство монархистов признает отречение Государя недействительным, но причины этому называют самые разнообразные и всегда не те, которые нужно. Здесь и миропомазание, и какая-то мифическая клятва, данная при коронации, и непредусмотренность отречения царствующего Императора в законах, и неверная информированность о положении в столице. Особо «веская»причина - «вынужденность»отречения, как будто не абсолютное большинство наших поступков бывает вынуждено теми или иными обстоятельствами.

Многие люди с монархическими симпатиями, но не желающие обременять себя лишними проблемами, считают, что Николай II так и продолжает царствовать до сих пор, признают себя его «подданными»и чувствуют себя при этом вполне комфортно - такое «царствование»не только никогда не кончится, но и не может причинить никому ни малейшего беспокойства.

Но на таком своеобразном некромонархизме успокаиваются далеко не все. Ведь известно, что Государь передал власть брату - Великому Князю Михаилу Александровичу, который согласился ее принять только если на то будет воля народа, выраженная учредительным собранием. Среди наиболее вдумчивых аналитиков принято тихо радоваться тому, что это собрание будто бы «не успело»решить вопрос о форме государственного устройства. Правда радость эта слегка затуманивается грустью, когда становится известно, что пресловутая «учредилка», несмотря на кратковременность своего существования, прекрасно «успела»провозгласить республику. Какие выводы следуют из этого для монархистов и должны ли они становиться республиканцами - эти вопросы так и остаются непроясненными.

Бывает и хуже - Великий Князь предстает в роли «императора Михаила II». И его полуторадневное «царствование»знаменуется одним славным деянием - он передает власть народу, от которого Романовы будто бы и приняли ее в 1613 году - во временное, надо полагать, пользование. Этот «император», безоговорочно признаваемый республиканцами, сам является порождением глубоко и безнадежно демократического миросозерцания.

Иногда появляется и третий «император»- Алексей Николаевич, который, что интересно, прекрасно совмещается с двумя предыдущими, не исключая ни первого, ни второго.

Впрочем, можно не продолжать. Сказанного вполне достаточно, чтобы стало ясно, что важнейший, переломный момент в судьбах русской монархии, который как никакой другой нуждается в правильном осмыслении, представляет собой в этом отношении подлинные Авгиевы конюшни, расчистке коих давно пора хотя бы положить начало. Попробуем это сделать. Но для нашего, так сказать, архимедова рычага нужно найти твердую точку опоры. Самой надежной такой точкой будут Законы Российской Империи. Посмотрим, что в них говорится на интересующую нас тему.

Вопросу отречения от прав на Престол посвящены две статьи Основных Законов, помещенные в главе «О порядке наследия Престола». Статьи эти таковы:

«37. При действии правил, выше изображенных о порядке наследия Престола, лицу, имеющему на оный право, предоставляется свобода отрещись от сего права в таких обстоятельствах, когда за сим не предстоит никакого затруднения в дальнейшем наследовании Престола.

38. Отречение таковое, когда оно будет обнародовано и обращено в закон, признается потом уже невозвратным».

Первое, что ясно из этих статей - это то, что вопросы отречения от прав на Престол регулируются нормами публичного права. Это заставляет вспомнить различие между публичным и частным правом, которое было известно еще в Древнем Риме. Классический римский юрист Ульпиан сформулировал его так: «Публичное право есть то, которое относится к положению Римского государства, частное - которое относится к пользе отдельных лиц».

Если с «пользой отдельных лиц»и так все ясно, то к «положению государства»со стороны его подданных могут относиться только их обязанности. В основе разделения права на эти две области лежит разграничение интересов. Публичное право, в отличие от частного, охраняет интересы государства. Его нормы отличаются от частно-правовых своим характером - они всегда императивные, т.е. повелительные. Важнейшей отраслью публичного права, наряду с финансовым, уголовным, судебным и пр., является право государственное.

В сфере действия частного права, при наследовании лицом какого-либо имущества, было бы очень странно устанавливать специальный закон, предоставляющий человеку право не брать то, что ему принадлежит по закону. В системе же публичного права замещение Престола определенным лицом в установленном порядке представляет собой обязанность перед государством. Ее природа в точности такова, как гражданские обязанности подданных, - например, воинская повинность. Освободить от нее может только высшая власть.

Такой подход к вопросам, связанным с престолонаследием, очень характерен именно для русского права, где государственная точка зрения никогда не была замутнена никакими пережитками и чужеродными примесями. В Западной Европе дело обстояло несколько иначе. Сформировавшаяся там в Средние века система отношений, называемых феодальными, отличалась своим всеобъемлющим частно-правовым характером. Земельные пожалования монархов своим вассалам сопровождались известными властными полномочиями, которые также приобретали свойства частного владения.

Это в свою очередь обратно влияло на сами государственные отношения, которые весьма сильно «приватизировались». Широко известно средневековое определение монарха, как «первого среди равных»- по отношению к его собственным вассалам. Даже ликвидируя феодальную систему, восстанавливая государственные отношения, монархи действовали зачастую теми же феодальными методами, выступая просто в качестве сильнейших владетелей. В деле преобразования феодальных отношений в государственные большую роль сыграло идейное наследие римского публичного права, что привело к становлению т.н. абсолютизма.

В Германии дело обстояло намного хуже. Там сами феодальные владения преобразовывались в суверенные государства. Смешение частно-правовых начал с публичными стало сущим проклятием немецкого государственного права. Смешения эти могли быть самыми причудливыми. Например, «не допускались завещания, но допускались соглашения», хотя и то, и другое - типичные принадлежности частного права. «Семейные статуты»владетельных домов включались со всеми своими «цивилизмами»в основные государственные законы и пр.

В России становление государственных отношений происходило несколько другим путем. Родовое владение Русской землей, соответствующие родовые отношения между членами правящего княжеского рода - подобная архаика исторически предшествовала даже самому разделению права на частное и публичное. Проявления же частно-правовых начал, бывших продуктом разложения этой системы, были тут же использованы (завещание княжеских владений, «купли»Ивана Калиты и пр.) для преобразования родовых отношений в государственные.

Последние отголоски частно-правовых, а то и родовых понятий, еще заметные в правосознании последних Московских Рюриковичей, были окончательно «зачищены»с пресечением этой династии. При призвании на царство Бориса Годунова замещение престола уже рассматривалось как государственное дело, общее для всех «чинов», в котором клан Рюриковичей даже не принимался во внимание в качестве носителя каких-либо прав.

С точки зрения публичного права, отказ принять Престол представляет собой всего лишь нежелание исполнить свою обязанность. Но отношение к правам на Престол имеет одну составляющую, которую на первый взгляд, можно принять за частно-правовую, тем более, что в средневековом правосознании она именно таковой и являлась. Дело в том, что заставить насильно царствовать так же невозможно, как заставить владеть какой-либо собственностью.

По теории римского частного права, для владения необходимо две составляющие: «тело»- фактическое обладание, и «душа»- желание, намерение иметь вещь своею. Вот эта-то «душа»совершенно необходима для принятия верховной власти. Но не следует здесь усматривать какую-то глубокую частно-правовую сущность. Это то же самое желание, согласие, которые необходимы для исполнения всякой государственной, да и общественной должности.

Можно, конечно, принудить к этому силой - в древних демократиях назначали на должности по жребию - но в силу исторической практики это было признано попросту нецелесообразным. Исполнение должности неразрывно связано с проявлением воли, для эффективного ее исполнения непременным условием служит готовность, согласие лица ее исполнять.

Согласие это, конечно, может мотивироваться и долгом, но решающую роль здесь играют как желание, так и способности. Таким образом, для осуществления верховной власти, как исполнения государственной должности, необходимо согласие, т.е. для принятия Престола нужно согласие царствовать.

Это согласие в мире средневековых традиций, где на Престол смотрели как на частное владение, разумелось само собой. Но в системе публичного права вступление на Престол является не только принятием государственной должности, но и обязанностью. Получается, что для исполнения обязанности необходимо согласие. К тому же эта должность состоит ни в чем ином, как в исполнении функции верховной власти - уж к этому-то принудить невозможно никоим образом - власти выше верховной быть не может.

Закон рассматривает эту коллизию в системе публично-правовых отношений и разрешает ее действием присущих ему государственно-правовых механизмов. Закон признает нежелание царствовать достаточной причиной для отречения. Но само выражение этого нежелания не создает еще отречения в юридическом смысле. Таковым его делает только обращение в закон.

Рассматривая ст. 38 Основных Законов вне общего контекста, можно подумать, что обращение в закон - это всего лишь одно из двух (наряду с обнародованием) условий невозвратности отречения. Но этим его значение отнюдь не ограничивается. Более того, в системе публичного права только оно и делает отречение юридическим фактом. Яснее всего это видно из ст. 37.

Прежде всего ст. 37 предоставляет право на отречение. Отсюда ясно, что изначально такого права, как чего-то естественного, ни у кого нет. Кроме того, это право ограничивается условием. Не суть важно даже, каково именно это условие; главное в том, что отречение может быть и не разрешено.

Конечно, царствующий Император может не утвердить отречение Наследника, но трудно представить, как можно будет потом заставить его царствовать. Еще труднее вообразить, как можно не позволить отречься лицу, которому уже наступила очередь наследования. Это очень похоже на излюбленный прием римского права - юридическую фикцию - допущение того, чего нет в действительности, но что помогает юридическому акту вернее достичь своего назначения. Ст. 37 достигает этого в полной мере - она ярко и рельефно-выпукло демонстрирует публично-правовую природу отношения к праву на Престол в российских законах.

Статьи об отречении были введены Императором Николаем I. До этого ни в каких законоположениях этот вопрос не затрагивался. Нетрудно увидеть, что побудительной причиной его законодательного оформления были обстоятельства, связанные с отречением Цесаревича Константина Павловича.

В истории этого отречения были «проиграны»две возможных в данном случае ситуации. Первая - отречение Наследника, утвержденное царствующим Императором. Александр I обратил его в закон особым манифестом, в котором Наследником был провозглашен следующий в очереди наследования - Великий Князь Николай Павлович. Но документ этот не бы обнародован, и это дало повод Николаю посчитать отречение недействительным, ввиду чего он принес присягу Константину как Императору.

Тем самым он создал вторую ситуацию, в которой Константину пришлось отрекаться во второй раз - уже в качестве лица, к которому непосредственно перешло право престолонаследия. Николай I обратил это отречение в закон своим манифестом о восшествии на Престол, как следующий в очереди на наследования после отрекшегося.

Есть мнение, что Николай I добивался от Константина, если уж тот решил отречься, чтобы он сначала принял Престол, а потом уже отрекся в качестве Императора. Если так, то здесь налицо попытка применения известного приема римского права - создание нового правового статуса путем совершения «мнимого»юридического акта, каковым в данном случае было бы принятие Престола Константином.

Но он своим отказом создал новый прецедент - отречение лица, к которому непосредственно пришло право наследования. В роли верховной власти, обращающей это отречение в закон, выступает здесь следующий в очереди наследования ее обладатель. Здесь интересно наблюдать тот «эмпирический»путь, которым отречение от прав наследования, которое при господстве частно-правовых отношений совершалось в одностороннем порядке, адаптировалось и оформлялось в системе публичного права.

По поводу отречения от Престола царствующего Императора принято выражать сомнения в самой его возможности - в виду того, что она не предусмотрена законом. Но до отречения Константина в законе не было ничего сказано об отказе от прав на Престол вообще. Дело здесь, видимо, в традиционном частно-правовом взгляде на вопрос отречения. То, что от владения наследством можно отказаться - это представлялось слишком естественным, чтобы оговаривать это специально.

Понятия, касающиеся отношения к Престолу, будучи пропущены сквозь частно-правовую атмосферу средневековья, настолько пропитались ее духом, что и в контексте развитого государственного права оставались зачастую каким-то нетронутым оазисом, заповедником частно-правовых реликтов, и это привычно воспринималось как норма. Это нашло отражение даже в терминологии. Отношение к Престолу определяется именно как право, а право и обязанность - это понятия диаметрально противоположные.

Но если посмотреть на соотношение прав и обязанностей с государственной точки зрения и вспомнить «монархическую установку права на основе обязанности», о которой писал Л.А.Тихомиров, то мы увидим, что право на Престол прямо вытекает из обязанности его занять.

Частно-правовое содержание имеет и само понятие «отречение». Этот термин определяет собой односторонний акт отказа от принадлежащего владения. Чтобы придать ему юридическую силу в публичном праве, его «обращают в закон», т.е. дополнительным актом сообщают ему публично-правовой статус.

Типичным проявлением частно-правового сознания была реакция Цесаревича Константина на принесенную ему присягу. Дескать, прежде чем присягать, нужно было спросить моего согласия. И возразить на это с точки зрения публичного права очень трудно. Заставить кого-то царствовать без согласия на это и в самом деле невозможно.

Публичное право вынуждено признать нежелание царствовать достаточной причиной для освобождения от такой обязанности и придать ему своими средствами юридическую силу. Так понятия, сформировавшиеся по сильным воздействием частно-правовых воззрений, осваиваются в контексте публичного права. Интересным примером этого как раз и могут служить ст. 37 и 38 наших законов. Нам неизвестно, затрагивался ли этот вопрос в законодательствах других монархий, но очевидно, что большинство из них оставляет его в первозданно-нетронутом виде.

В том, что возможность отречения изначально не была предусмотрена законом, кроме пережитков частно-правового сознания, можно найти и свою публично-правовую логику. Закон устанавливает обязанность, но не средство уклонения от нее. Он как бы ждет соответствующего казуса, чтобы на него отреагировать, но сам такой «негативной»ситуации заранее не моделирует.

Так и отречение Императора от Престола, если бы оно произошло в нормальных условиях, возможно, нашло бы затем отражение в законе. Но, скорее всего, было бы сочтено, что достаточно и тех статей, которые уже есть. Хотя речь в них идет об отречении не от Престола, а от прав на него, но ведь и занимают Престол тоже на основании имеющегося права. Тем самым понятие отречения от прав на Престол включает в себя и отречение от него самого, и второе вполне можно рассматривать как частный случай первого.

Отречение Императора Николая II и в самом деле нельзя признать действительным. И причина этого в том, что оно не было обращено в закон. Регистрация и распубликование его «реформированным Сенатом»имеют отношение разве что к «Российской республике», но к законам Российской Империи - ни малейшего. В свете последних отречение Императора могло быть обращено в закон только верховной властью, а именно - лицом, следующим в очереди наследования, которое заняло бы освободившийся Престол - по прямой аналогии с отречением Цесаревича Константина.

Аналогия здесь, конечно, не полная. В одном случае отрекается царствующий монарх, в другом - лицо, которому непосредственно пришло право наследования, но ни в коем случае не «император Константин I». Но обратить в закон и то, и другое отречение можно только одним, совершенно идентичным образом - манифестом о восшествии на Престол лица, следующего в очереди наследования.

Может возникнуть вопрос: почему Государь, как обладатель верховной власти, не мог сам обратить в закон свою волю? Да потому, что здесь его воля вступила бы в противоречие с его обязанностью. Освободить самого себя от своей же обязанности, и при том посредством полномочий, которые вытекают из этой же обязанности - это было бы верхом юридического абсурда.

Царствующему Императору, как обладателю непосредственного права на Престол, при желании отречься от такового, приходится действовать на общих, так сказать, основаниях с потенциальными носителями этого права по предписаниям ст. 37 и 38, предоставляя обращение своей воли в закон своему преемнику. Этим обеспечивается одно из важнейших свойств верховной власти - ее непрерывность. Отречение Государя от Престола становится возможным только при наличии преемника.

Кроме того, так приобретает реальную силу условие-ограничение ст. 37 («когда за сим не предстоит никакого затруднения в дальнейшем наследовании Престола» ), которое в других случаях могло бы показаться юридической фикцией. Таким образом, при отсутствии преемника отречение Императора от Престола юридически состояться не может. То есть, если Государь отказывается царствовать, то принудить его к этому, конечно же, невозможно. Но в силу публично-правового принципа, царствование его будет продолжаться dejure до тех пор, пока его законный преемник не примет Престол и не обратит отречение своего предшественника в закон.

Как известно, Император Николай II передал Престол брату - Великому Князю Михаилу Александровичу. По этому поводу совершенно справедливо отмечают, что он не имел права обходить в очереди наследования своего сына. Михаил мог принять власть только в качестве правителя при несовершеннолетнем Императоре Алексее Николаевиче. Но для удобства рассуждений предположим, что следующим в очереди наследования после Государя был бы именно Михаил. Допустим такую юридическую фикцию, тем более, что ее единодушно допустили все участники тех событий.

Итак, Великий Князь Михаил Александрович Престола не принял, но и не отказался от него. Он согласился принять корону только при одном условии: «если такова будет воля народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием, через представителей своих в Учредительном Собрании, установить образ правления и новые Основные Законы Государства Российского» . Из этого следует, что другими способами он принять Престол не соглашался. В том числе и по законам Российской Империи - «силою самого закона о наследии» .

Здесь уместно напомнить, что Учредительное собрание - это ни что иное, как орган демократии, т.е. верховной власти народа. Его идея в том и состоит, что вся полнота власти принадлежит народу, который в лице своих представителей учреждает государственные органы и устанавливает законы. При самодержавной монархии все это делает сам обладатель верховной власти - монарх, а при самодержавии народном, демократии, народ выбирает для этой цели специальных представителей.

Мысль о том, что Учредительное собрание могло бы учредить самодержавную монархию, пренаивна. Это, пожалуй, единственное, чего оно не могло бы учредить, т.к. само является принадлежностью принципиально иного государственного строя, и может действовать только в его рамках. Кроме того, учреждать самодержавную монархию не было никакой необходимости. Она и так давным-давно была «учреждена». Единственное, на что могла рассчитывать Династия при «новом строе», - это установление т.н. конституционной монархии, т.е. сохранение института монархии (должности монарха) в рамках парламентской демократии.

Составители текста, подписанного Великим Князем Михаилом Александровичем (В.Д.Набоков и барон Б.Э.Нольде), как о чем-то само собой разумеющемся упомянули и «новые основные законы», которые предполагаемое собрание должно было учредить. Конечно, «старые»законы, в основе которых лежит самодержавная власть монарха, для «новой России»совершенно не годились. К законам Российской Империи все это имеет отношение только в одном пункте: по этим законам Михаил принять Престол отказался.

Шведский республиканец и специалист по русской монархии С. Скотт писал по этому поводу, что если бы Михаил отрекся безоговорочно, то тем самым он уступил бы право на престол следующему в очереди наследования - Великому Князю Кириллу Владимировичу. Но своим условным отказом-согласием Михаил будто бы «выбил корону из-под ног»Кирилла. Оставив в стороне вопрос о местонахождении короны в представлении республиканцев, отметим лишь то, что своим отказом принять Престол по закону, Михаил, в свете того же закона, преподнес корону Кириллу на бархатной подушке с золотыми кистями. Оставалось только придать этому юридический статус.

Этого, как известно, сделано не было. Кирилл Владимирович, наряду с другими совершеннолетними Членами Императорского Дома подписал заявление (составленное Великим Князем Николаем Михайловичем), где были такие слова: «Относительно прав наших и в частности моего на Престолонаследие, я, горячо любя свою Родину, всецело присоединяюсь к тем мыслям, которые выражены в акте отказа Вел. Князя Михаила Александровича» .

Разумеется, заявление о присоединении к мыслям заслуживает ту же юридическую квалификацию, как и сами эти мысли, но и это не было обращено в закон, да и сделать это было уже некому.

При поверхностном взгляде мотивы действий Членов Императорского Дома можно объяснить стремлением сохранить монархию и Династию в новом «правовом поле», в сфере действия «новых основных законов»- тем более, что в заявлении Михаила об этом сказано прямым текстом. Ничего дурного в этом, конечно, нет, но эта проблема находится уже за пределами действия наших «старых»Основных законов, и выходит за рамки рассматриваемой темы.

Если же рассмотреть всё это в свете правовых норм Российской Империи, то в первую очередь мы увидим ряд отречений, но все они будут юридически ничтожны. Следующее, на что нельзя не обратить внимания, - это глубокая лояльность Членов Династии к правам своих предшественников в очереди наследования. Никто из них не счел себя вправе лишить старших в очереди, в т.ч. самого Императора Николая II, возможности взять свои отречения назад в могущих измениться в благоприятную сторону обстоятельствах.

Республиканцам, которые считают, что члены царствующих фамилий только тем и занимаются, что выбивают друг у друга из-под ног короны, такой мотив может показаться нереальным. Но в истории нашей монархии известен случай, когда два брата - Константин и Николай Павловичи - уступали друг другу Престол в течение 20 дней.

Как бы то ни было, ни одно из отречений 1917 года, не было обращено в закон, т.е. все они остались юридически ничтожными, и царствование Императора Николая IIпродолжалось dejure до самой его смерти.

Высочайшим Актом, который положил конец революционной смуте если не во всей России, то, по крайней мере, в правосознании остатка верных (в сфере действия Основных законов о преемстве Престола), стал манифест 1924 года, в котором Государь Кирилл Владимирович объявил о принятии на себя принадлежащих ему по закону прав и титула Императора Всероссийского. Об отречении Николая IIв этом документе не упоминалось ни единым словом. И это понятно: юридически отречения не существовало, а обращать его в закон посмертно не было никакого смысла.

Единственным мотивом издания Манифеста названо окончательное убеждение в том, что Николая II и следующих за ним в очереди наследования Престола Цесаревича Алексея и Великого Князя Михаила Александровича нет в живых. Из этого следует, что царствование Кирилла Владимировича началось, согласно закону, «со дня кончины его предшественника»(ст. 53).

Эта статья, введенная Императором Николаем I, еще больше обоснована его личным опытом, что даже статьи об отречении. Уступки друг другу короны между ним и Цесаревичем Константином продолжались чуть менее месяца, но в манифесте от 12 декабря 1825 года Николай I днем восшествия на Престол называет 19 ноября - день смерти своего предшественника, Александра I.

В ходе Великой смуты ХХ века «заминка»с престолонаследием продолжалась несколько дольше. О видимой причине этого, названной в манифесте 1924 года, уже говорилось. Но и для того, чтобы осознать должным образом соотношение своих прав и обязанностей тоже нужно было время.

Император Кирилл осознал свои права совершенно в духе законов Империи. Не только как право, но и как долг. Лучше всего сказал об этом он сам: «Я только скажу, что Я, согласно закону, - Всероссийский Император и что Я сознаю свой долг. Я знаю, что придет время, и Россия будет нуждаться в законном Царе. Я требую от всех, чтобы они выполняли свой долг по отношению к Родине, и поэтому Я - первый, который это делаю».

Примечания:

Таким же долгом является царское служение и с религиозной, христианской точки зрения, но этого аспекта мы здесь не касаемся, ограничиваясь исключительно правовой стороной вопроса.

Применительно к феодальным отношениям можно говорить именно о частном владении, но ни в коем случае не о частной собственности. Здесь уместно напомнить известный афоризм римского права: «Между собственностью и владением нет ничего общего». Можно владеть чем-либо, но не быть законным собственником; можно быть собственником, но не владеть. Разумеется, нечто общее между этими двумя видами отношений все-таки есть. Совпадение собственности и владения - есть оптимальная норма.

Феодальная «условная собственность»на землю представляет собой своеобразное хроническое право владения, безальтернативное праву собственности в системе нормативных феодальных отношений, но с сильной тенденцией перерождаться в таковое в ходе разложения последних.

В свою очередь феодалы обращались для обоснования своих интересов к римскому частному праву, позволявшему им смотреть на свои владения, включая живущих на них людей, как на частную собственность.

Теория римского абсолютизма в истории европейской монархии сыграла роль далеко не однозначную. Будучи мощным идейным оружием королевской власти в борьбе с конкурентами, она оказала ей плохую услугу в дальнейшем. Римская доктрина, выросшая из республиканско-демократической почвы, смотрела на императорскую власть, как на сумму республиканских полномочий, а на императора, - как на носителя верховной власти народа.

Власть эта, как власть силы большинства, была никем и ничем не ограничена, даже никаким божественным законом, но в конечном счете мог возникнуть вопрос: не пора ли вернуть ее законному владельцу - народу, что и произошло впоследствии. Собственное же идейное содержание европейской монархии, выросшей из социального строя и христианской веры, не получило развития и, подавленное римской доктриной, зачахло.

Цитата из книги М.Зызыкина «Царская власть и Закон о Престолонаследии в России». Вышедшая в свет в 1924 году, она до сих пор остается наиболее значительным образцом антилегитимистской литературы. Ничего более серьезного соборники так и не создали.

Одна из главных идей этого сочинения такова. Российские законы, касающиеся Престолонаследия и Императорской Фамилии, целиком и полностью «рецепированы»из немецкого права и чтобы правильно понимать российские законы, нужно обращаться к немецким «первоисточникам».

Не утруждая себя доказательствами этого постулата, М.Зызыкин предлагает рассматривать наши законы с точки зрения немецкого права со всеми его феодально-средневековыми частно-правовыми пережитками и атавизмами. Иными словами, в российские законы, изначально свободные от всего этого, следует привнести весь тот исторический правовой мусор, от которого само немецкое право не знало куда деваться.

В свете этой теории, наш Закон о Престолонаследии и Учреждение об Императорской Фамилии являются, якобы, неким подобием «семейных статутов»германских владетельных домов, в которых вся полнота власти, «если дом перестает царствовать», принадлежит «агнатам дома», т.е. совокупности всех совершеннолетних членов фамилии мужского пола.

Эта идейная провокация М.Зызыкина, с соблазном обратить Императорский Дом в «династическую республику»потерпела крах. Члены Царской Фамилии оказались в то время на высоте и абсолютным большинством (за исключением известной одиозной личности [имеется в виду Великий Князь Николай Николаевич Младший, «коленопреклоненно умолявший»Николая IIотречься - ред.], с братом и племянником) признали Императора Кирилла.

Впоследствии «соборничать»стало просто неприлично, и сам М. Зызыкин расписывался в своей верности Великому Князю Владимиру Кирилловичу. Но затем, в ходе постепенного вымирания и разложения русской эмиграции, эти теории «возродились»и были занесены в постсоветскую Россию, где причисляются некоторыми к «золотому фонду»наследия Русского Зарубежья. Так что опус М.Зызыкина еще ждет подробного критического анализа.

Круг лиц, имеющих право на наследование Российского Престола, не ограничивается российскими подданными. Династии Европы полны потомками женских лиц Дома Романовых, имеющими свое место в очереди наследования. Но они вряд ли могли быть чем-либо полезными в ходе описываемых событий. Но и с Членами Династии мужского пола все не так просто. Кроме Цесаревича Алексея Николаевича среди них было еще несколько несовершеннолетних. Отречься от своих прав они не могли по причине своей неправоспособности, а их родители и опекуны не только не могли распоряжаться их правами, но и были обязаны их охранять.

«Беседа Государя Императора с английским корреспондентом»помещена в сборнике «Российский зарубежный съезд. 1926 год. Париж. Документы и материалы», М. «Русский путь», 2006, стр. 265-271.

Книга представляет собой выпуск №6 серии «Исследования новейшей русской истории»под редакцией А.Солженицына. В предисловии к документу сказано, что беседовал с Государем «видный представитель крупных органов печати г-н Штейнталь&aquo, бе

Основные законы 1906 г. представляют собой законодательный акт, который подвёл итог проведенной в 1905-1906 гг. реформе государственного строя России и являлся конституцией Российской империи на последнем этапе её существования. Были изданы взамен Свода Основных законов 1832 г. (см.) для закрепления результатов преобразований, прежде всего для исключения попыток Государственной думы разработать новую конституцию или иным способом расширить свои права.

Их проект был составлен в начале 1906 г. в государственной канцелярии под руководством товарища государственного секретаря П.А. Харитонова на основе западных конституций и целого ряда российских конституционных проектов: российских либералов (см. Проект основного закона Российской империи, составленный С.А. Муромцевым), и ряда сановников. Затем документ был окончательно отредактирован государственным секретарем бар. Ю.А. Икскулем. Проект государственной канцелярии не вводил преобладания императорской власти над законодательными палатами, фактически оставляя открытым вопрос об их соотношении.

В марте 1906 г. проект был передан императором в Совет министров, возглавляемый гр. С.Ю. Витте. Правительство предложило восстановить определение власти императора как "самодержавной", предоставить ему право издавать указы не только "для приведения законов в исполнение" но и "для устройства частей государственного управления, для ограждения государственной и общественной безопасности и порядка, а также для обеспечения народного благосостояния", и объявлять "общее прощение" преступников. Была подчеркнута роль монарха как руководителя внешней политики и обороны, появились статьи об издании им без участия Думы нормативных актов по вооружённым силам, об ответственности правительства перед императором, его праве вводить исключительное и военное положения и увольнять судей. Было изъято положение о необходимости согласия палат на изменение границ.

Совет министров также ввёл статьи о призыве прошлогоднего контингента новобранцев в случае непринятия законопроекта об его численности, дополнил проект основными положениями Правил 8.3.1906 , убрал положения о министерской скрепе императорских указов, возможности судебной ответственности министров перед палатами, равенстве независимо от происхождения и вероисповедания, судебном контроле над арестами, неприкосновенности переписки, праве петиций. Были введены положения о свободе веры и подзаконности распоряжений Совета министров, начальников ведомств и др. чиновников.

Для окончательного рассмотрения проекта в апреле 1906 г. было созвано III Царскосельское совещание под председательством императора Николая II с участием великих князей, министров, нескольких членов Гос. совета и сенаторов. Оно в общем одобрило проект Совета министров, восстановив несменяемость судей и отклонив несколько предложений, направленных на сохранение за императором неограниченной власти.

К этому времени стала ясной победа конституционно-демократической партии на выборах в I Государственную думу. Поэтому проект неофициально был передан группе кадетских деятелей во главе с С.А. Муромцевым. Их поправки более определенно провозглашали политические свободы, устанавливали подзаконность чрезвычайных указов императора, расширяли финансовые права Думы за счет Государственного совета, предоставляли палатам права инициативы пересмотра Основных законов и предъявления запросов министрам о нецелесообразных действиях, вводили судебную (а составленный той же группой проект тронной речи – и политическую) ответственность министров перед Думой.

Затем ряд высших чиновников во главе с председателем Государственного совета гр. Д.М. Сольским окончательно отредактировали проект особого совещания. В частности, они внесли кадетские поправки о введении скрепы министрами императорских указов и изъятии некоторых статей, закреплявших другие законы (о назначении монархом жалования и пенсий высшим чиновникам, о запрещении палатам отменять расходы, основанные на действующих законах), а также ввели право императора даровать любые милости, не предусмотренные законами.

Этот текст был утвержден 23 апреля 1906 г. императорским указом Правительствующему сенату. В указе говорилось: "в видах укрепления основ обновляемого государственного строя мы повелели свести воедино постановления, имеющие значение Основных государственных законов, подлежащих изменению лишь по почину нашему, и дополнить их положениями, точнее разграничивающими область принадлежащей нам нераздельно власти верховного государственного управления от власти законодательной" .

По своему содержанию Основные законы 1906 были сходны с зарубежными монархическими конституциями ХIХ в., особенно с японской 1889 г., в меньшей степени с прусской 1849 и австрийской 1861 гг. Постановление о полном устранении палат от внешней политики было свойственно европейским конституциям первой четверти ХIХ в. Однако ряд положений Основных законов России (о предоставлении палатам законодательной инициативы и относительно эффективный контроль Думы над чрезвычайными указами) появились в западной практике лишь в середине века.

Другие отличия российских Основных законов 1906 г. от европейских конституций второй половины ХIХ в. можно свести к следующему. Всероссийский император имел ряд дополнительных прав: на издание военно-уголовных и военно-процессуальных постановлений, на ограничение в правах чиновников, на милости, не предусмотренные законами, на назначение военных расходов. Палаты были лишены инициативы пересмотра конституции. Предусматривались гарантии против попыток Думы бороться с правительством путем отклонения бюджета или призыва новобранцев.

В литературе нет единого мнения о форме правления, установленной Основными законами 1906 г. Правые политики, публицисты и правоведы начала ХХ в. утверждали, что абсолютная монархия сохранялась, ссылаясь главным образом на сохранении титула "самодержец" и издании законов о преобразовании гос. строя самим монархом. К этому же выводу приходили радикальные публицисты и политики и некоторые правоведы, обосновывая его крайней ограниченностью прав Государственной думы, их несоблюдением на практике и преобладанием авторитарных методов в государственном управлении . Этой же точки зрения до 70-х гг. придерживались советские историки.

Некоторые авторы утверждают, что Основные законы установили нечто среднее между абсолютной и конституционной монархией, по форме напоминающее вторую, а на деле близкое к первой. Они признают этот нормативный акт конституцией, ограничивавшей власть императора, однако исходя из указанных выше аргументов полагают, что эти ограничения слабо действовали на практике. В частности, по мнению А.Н. Медушевского, Основные законы привели к установлению "мнимого конституционализма".

В начале ХХ в. министры называли форму правления страны «представительным строем». Некоторые советские и постсоветские авторы писали о невозможности определить форму правления, установленную Основными законами. Современные авторы этого направления используют термин "думская монархия".

Большинство исследователей начала ХХ в., западных авторов, с оговорками некоторые советские, а также большинство современных историков считают, что Основные законы 1906 г. означали переход к начальной стадии конституционной монархии. Эти авторы указывают, что действующая на их основе Дума реально ограничивала власть императора в законодательной и финансовой сферах, поэтому говорить о сохранении абсолютизма в любой форме нельзя. Ограничение полномочий парламента и отдельные случаи нарушения его прав свойственны для начального этапа конституционализма. Они имели определенные границы, за которыми были невозможны, поэтому являются лишь исключениями, не отменяющими правила.

Сохранение Основных законов в неизменности было одним из важнейших принципов политики императорского правительства. Они в общем пользовались поддержкой умеренно консервативных и консервативно-либеральных сил (до октябристов включительно). Последовательные сторонники абсолютизма обычно избегали открыто выражать недовольство ими, предпочитая соответственно истолковывать их. Левые, в т.ч. либералы, выражали крайнее недовольство Основными законами. По заявлению П.Н. Милюкова на III съезде партии народной свободы (апрель 1906), в них "лучшее… есть только ухудшение худших частей худших из европейских конституций". Съезд признал издание Основных законов "открытым и резким нарушением прав народа".

Они вызывали крайнее недовольство I Государственной думы, безуспешно добивавшейся их пересмотра (упразднения Государственного совета и ответственности правительства перед думским большинством), что послужило одной из важнейших причин ее конфликта с правительством. После ее роспуска таких требований не выдвигалось, однако право вето Государственного совета при издании законов и отсутствие эффективного контроля Думы над правительством продолжали вызывать резкое недовольство радикальных и либеральных кругов. Основные законы 1906 г. действовали без изменений до 1917 г. и были фактически отменены в результате победы Февральского восстания.

Основные законы 23.4.1906 г. существуют в двух вариантах. Первым является текст, утверждённый в этот день. Он включает только новые главы и 2 статьи (24-25) о продолжении действия постановлений предшествующих Основных законов о господствующем положении православной церкви, престолонаследии, регентстве, императорском титуле, государственном гербе и императорской семье. Положение о ней император мог пересматривать единолично, не меняя при этом других законов и не увеличивая государственных расходов. Вторым является текст, объединивший новые и продолжавшие действовать статьи и опубликованный в 1906 г. в Своде законов Российской империи. Именно это издание использовалось в политической и правовой практике и приводится здесь. В то же время опущены продолжавшие действовать главы Основных законов 1832 г.

РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ. Основные Государственные Законы

Ст. 1. Государство Российское едино и нераздельно .

Ст. 2. Великое княжество Финляндское, составляя нераздельную часть государства Российского, во внутренних своих делах управляется особыми установлениями на основании особого законодательства .

Ст. 3. Русский язык есть язык общегосударственный и обязателен в армии, во флоте и во всех государственных и общественных установлениях. Употребление местных языков и наречий в государственных и общественных установлениях определяется особыми законами .

ГЛАВА ПЕРВАЯ. О существе верховной самодержавной власти

Ст. 4. Императору всероссийскому принадлежит верховная самодержавная власть. Повиноваться власти его не только за страх, но и за совесть сам Бог повелевает .

Ст. 5. Особа государя императора священна и неприкосновенна .

Ст. 6. Та же верховная самодержавная власть принадлежит государыне императрице, когда наследство престола, в порядке, для сего установленном, дойдет до лица женского; но супруг ее не почитается государем; он пользуется почестями и преимуществами, наравне с супругами государей, кроме титула.

Ст. 7. Государь император осуществляет законодательную власть в единении с Государственным советом и Государственною думою .

Ст. 8. Государю императору принадлежит почин по всем предметам законодательства. Единственно по его почину Основные государственные законы могут подлежать пересмотру в Государственном совете и Государственной думе .

Ст. 9. Государь император утверждает законы и без его утверждения никакой закон не может иметь своего совершения .

Ст. 10. Власть управления во всем ее объеме принадлежит государю императору в пределах всего государства Российского. В управлении верховном власть его действует непосредственно; в делах же управления подчиненного определенная степень власти вверяется от него, согласно закону, подлежащим местам и лицам, действующим его именем и по его повелениям.

Ст. 11. Государь император в порядке верховного управления издает, в соответствии с законами, указы для устройства и приведения в действие различных частей государственного управления, а равно повеления, необходимые для исполнения законов .

Ст. 12. Государь император есть верховный руководитель всех внешних сношений Российского государства с иностранными державами. Им же определяется направление международной политики Российского государства.

Ст. 13. Государь император объявляет войну и заключает мир, а равно договоры с иностранными государствами.

Ст. 14. Государь император есть державный вождь российской армии и флота. Ему принадлежит верховное начальствование над всеми сухопутными и морскими вооруженными силами Российского государства. Он определяет устройство армии и флота и издает указы и повеления относительно: дислокации войск, приведения их на военное положение, обучения их, прохождения службы чинами армии и флота и всего вообще относящегося до устройства вооруженных сил и обороны Российского государства. Государем императором в порядке верховного управления устанавливаются также ограничения в отношении права жительства и приобретения недвижимого имущества в местностях, которые составляют крепостные районы и опорные пункты для армии и флота.

Ст. 15. Государь император объявляет местности на военном или исключительном положении .

Ст. 16. Государю императору принадлежит право чеканки монеты и определение внешнего ее вида.

Ст. 17. Государь император назначает и увольняет председателя Совета министров, министров и главноуправляющих отдельными частями, а также прочих должностных лиц, если для последних не установлено законом иного порядка назначения и увольнения .

Ст. 18. Государь император в порядке верховного управления устанавливает в отношении служащих ограничения, вызываемые требованиями государственной службы .

Ст. 19. Государь император жалует титулы, ордена и другие государственные отличия, а также права состояния. Им же непосредственно определяются условия и порядок пожалования титулов, орденов и отличий.

Ст. 20. Государь император издает непосредственно указы и повеления как в отношении имуществ, личную его собственность составляющих, так равно в отношении имуществ, именуемых государевыми, кои, всегда принадлежа царствующему императору, не могут быть завещаемы, поступать в раздел и подлежать иным видам отчуждения. Как те, так и другие имущества не подчиняются платежу налогов и сборов.

Ст. 21. Государю императору, как главе императорского дома принадлежат, согласно Учреждению о императорской фамилии, распоряжения по имуществам удельным. Им же определяются также устройство состоящих в ведении министра императорского двора учреждений и установлений, равно как порядок управления оными.

Ст. 22. Судебная власть осуществляется от имени государя императора установленными законом судами, решения коих приводятся в исполнение именем императорского величества.

Ст. 23. Государю императору принадлежит помилование осужденных, смягчение наказаний и общее прощение совершивших преступные деяния с прекращением судебного против них преследования и освобождением их от суда и наказания, а также сложение в путях монаршего милосердия казенных взысканий и вообще дарование милостей в случаях особых, не подходящих под действие общих законов, когда сим не нарушаются ничьи огражденные законом интересы и гражданские права .

Ст. 24. Указы и повеления государя императора, в порядке верховного управления или непосредственно им издаваемые, скрепляются председателем Совета министров или подлежащим министром либо главноуправляющим отдельною частью и обнародываются Правительствующим сенатом.

ГЛАВА ВТОРАЯ. О порядке наследия престола

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. О совершеннолетии государя императора, о правительстве и опеке

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. О вступлении на престол и присяге подданства

ГЛАВА ПЯТАЯ. О священном короновании и миропомазании

ГЛАВА ШЕСТАЯ. О титуле его императорского величества и о государственном гербе

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. О вере

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. О правах и обязанностях российских подданных

Ст. 69. Условия приобретения прав российского подданства, равно как и их утраты, определяются законом.

Ст. 70. Защита престола и отечества есть священная обязанность каждого русского подданного. Мужское население, без различия состояний, подлежит воинской повинности согласно постановлениям закона.

Ст. 71. Российские подданные обязаны платить установленные законом налоги и пошлины, а также отбывать повинности согласно постановлениям закона.

Ст. 72. Никто не может подлежать преследованию за преступное деяние иначе, как в порядке, законом определенном.

Ст. 73. Никто не может быть задержан под стражею иначе, как в случаях, законом определенных.

Ст. 74. Никто не может быть судим и наказан иначе, как за преступные деяния, предусмотренные действовавшими во время совершения сих деяний уголовными законами, если притом вновь изданные законы не исключают совершенных виновными деяний из числа преступных.

Ст. 75. Жилище каждого неприкосновенно. Производство в жилище, без согласия его хозяина, обыска или выемки допускается не иначе, как в случаях и в порядке, законом определенных.

Ст. 76. Каждый российский подданный имеет право свободно избирать место жительства и занятие, приобретать и отчуждать имущество и беспрепятственно выезжать за пределы государства. Ограничения в сих правах установлены особыми законами .

Ст. 77. Собственность неприкосновенна. Принудительное отчуждение недвижимых имуществ, когда сие необходимо для какой-либо государственной или общественной пользы, допускается не иначе, как за справедливое и приличное вознаграждение.

Ст. 78. Российские подданные имеют право устраивать собрания в целях, не противных законам, мирно и без оружия. Законом определяются условия, при которых могут происходить собрания, порядок их закрытия, а равно ограничение мест для собраний.

Ст. 79. Каждый может в пределах, установленных законом, высказывать изустно и письменно свои мысли, а равно распространять их путем печати или иными способами.

Ст. 80. Российские подданные имеют право образовывать общества и союзы в целях, не противных законам. Условия образования обществ и союзов, порядок их действий, условия и порядок сообщения им прав юридического лица, равно как порядок закрытия обществ и союзов, определяются законом .

Ст. 81. Российские подданные пользуются свободою веры. Условия пользования этой свободою определяются законом .

Ст. 82. Правами российских подданных иностранцы, в России пребывающие, пользуются с соблюдением ограничений, установленных законом .

Ст. 83. Изъятия из действия изложенных в сей главе постановлений в отношении местностей, объявленных на военном положении или в положении исключительном, определены особыми законами .

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. О законах

Ст. 84. Империя Российская управляется на твердых основаниях законов, изданных в установленном порядке .

Ст. 85. Сила законов равно обязательна для всех без изъятия российских подданных и для иностранцев, в Российском государстве пребывающих.

Ст. 86. Никакой новый закон не может последовать без одобрения Государственного совета и Государственной думы и восприять силу без утверждения государя императора.

Ст. 87. Во время прекращения занятий Государственной думы, если чрезвычайные обстоятельства вызовут необходимость в такой мере, которая требует обсуждения в порядке законодательном, Совет министров представляет о ней государю императору непосредственно. Мера эта не может, однако, вносить изменений ни в Основные государственные законы, ни в учреждения Государственного совета или Государственной думы, ни в постановления о выборах в Совет или в Думу. Действие такой меры прекращается, если подлежащим министром или главноуправляющим отдельною частью не будет внесен в Государственную думу в течение первых двух месяцев после возобновления занятий Думы соответствующий принятой мере законопроект, или его не примут Государственная дума или Государственный совет .

Ст. 88. Законы, особенно изданные для какой либо местности или части населения, новым общим законом не отменяются, если в нем именно такой отмены не постановлено.

Ст. 89. Каждый закон имеет силу только на будущее время, кроме тех случаев, когда в самом законе постановлено, что сила его распространяется и на время предшествующее, или что он есть только подтверждение и изъяснение смысла закона прежнего.

Ст. 90. Общее хранение законов полагается в Правительствующем сенате. Посему все законы должны быть вносимы в подлиннике или в заверенных списках в Правительствующий сенат.

Ст. 91. Законы обнародываются во всеобщее сведение Правительствующим сенатом в установленном порядке и прежде обнародования в действие не приводятся.

Ст. 92. Законодательные постановления не подлежат обнародованию, если порядок их издания не соответствует положениям сих Основных законов .

Ст. 93. По обнародовании, закон получает обязательную силу со времени назначенного для того в самом законе срока, при неустановлении же такового срока – со дня получения на месте листа Сенатского издания, в коем закон напечатан. В самом издаваемом законе может быть указано на обращение его, до обнародования, к исполнению по телеграфу или посредством нарочных.

Ст. 94. Закон не может быть отменен иначе, как только силою закона. Посему, доколе новым законом положительно не отменен закон существующий, он сохраняет полную свою силу.

Ст. 95. Никто не может отговариваться неведением закона, когда он был обнародован установленным порядком.

Ст. 96. Постановления по строевой, технической и хозяйственной частям, а равно положения и наказы учреждениям и должностным лицам военного и военно-морского ведомств, по рассмотрении Военным и Адмиралтейств советами, по принадлежности, непосредственно представляются государю императору, если только сии постановления, положения и наказы относятся собственно к одним упомянутым ведомствам, не касаются предметов общих законов и не вызывают нового расхода из казны или же вызываемый ими новый расход покрывается ожидаемыми сбережениями по финансовой смете военного или морского министерства, по принадлежности. В том же случае, когда новый расход не может быть покрыт указанными сбережениями, представление означенных постановлений, положений и наказов на высочайшее утверждение допускается лишь по испрошении в установленном порядке ассигнования соответственного кредита .

Ст. 97. Постановления по военно-судебной и военно-морской судебной частям издаются в порядке, установленном в сводах военных и военно-морских постановлений .

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. О Государственном совете и Государственной думе и образе их действий

Ст. 98. Государственный совет и Государственная дума ежегодно созываются указами Государя Императора.

Ст. 99. Продолжительность ежегодных занятий Государственного совета и Государственной думы и сроки перерыва их занятий в течение года определяются указами государя императора .

Ст. 100. Государственный совет образуется из членов по высочайшему назначению и членов по выборам. Общее число членов Совета, призываемых высочайшею властью к присутствованию в Совете из среды его членов по высочайшему назначению, не должно превышать общего числа членов Совета по выборам.

Ст. 101. Государственная дума образуется из членов, избираемых населением Российской империи на пять лет на основаниях, указанных в законоположениях о выборах в Думу .

Ст. 102. Государственный совет проверяет полномочия своих членов по выборам. Равным образом Государственная дума проверяет полномочия своих членов.

Ст. 103. Членом Государственного совета и членом Государственной думы одно и то же лицо одновременно быть не может.

Ст. 104. Состав членов Государственного совета по выборам может быть заменен новым составом до истечения срока полномочий сих членов по указу государя императора, коим назначаются и новые выборы членов Совета.

Ст. 105. Государственная дума может быть до истечения пятилетнего срока полномочий ее членов распущена указом государя императора. Тем же указом назначаются новые выборы в Думу и время ее созыва.

Ст. 106. Государственный совет и Государственная дума пользуются равными в делах законодательства правами.

Ст. 107. Государственному совету и Государственной думе в порядке, их учреждениями определенном, предоставляется возбуждать предположения об отмене или изменении действующих и издании новых законов, за исключением Основных государственных законов, почин пересмотра которых принадлежит единственно государю императору.

Ст. 108. Государственному совету и Государственной думе в порядке, их учреждениями определенном, предоставляется обращаться к министрам и главноуправляющим отдельными частями, подчиненным по закону Правительствующему сенату, с запросами по поводу таких последовавших с их стороны или подведомственных им лиц и установлений действий, кои представляются незакономерными.

Ст. 109. Ведению Государственного совета и Государственной думы и обсуждению их в порядке, учреждениями их определенном, подлежат те дела, кои указаны в учреждениях Совета и Думы.

Ст. 110. Законодательные предположения рассматриваются в Государственной думе и, по одобрении ею, поступают в Государственный совет. Законодательные предположения, предначертанные по почину Государственного совета, рассматриваются в Совете, и, по одобрении им, поступают в Думу .

Ст. 111. Законопроекты, не принятые Государственным советом или Государственною думою, признаются отклоненными.

Ст. 112. Законопроекты, предначертанные по почину Государственного совета или Государственной думы и не удостоившиеся высочайшего утверждения, не могут быть внесены на законодательное рассмотрение в течение той же сессии. Законопроекты, предначертанные по почину Государственного совета или Государственной думы и отклоненные одним из сих установлений, могут быть вносимы на законодательное рассмотрение в течение той же сессии, если последует высочайшее на то повеление.

1 Ст. 13. Законопроекты, поступившие в Государственную думу и одобренные как ею, так и Государственным советом, равно как законопроекты, предначертанные по почину Государственного совета и одобренные как им, так и Государственною думою, представляются государю императору председателем Государственного совета.

Ст. 114. При обсуждении государственной росписи не подлежат исключению или сокращению назначения на платежи по государственным долгам и по другим принятым на себя Российским государством обязательствам.

Ст. 115. Кредиты на расходы министерства императорского двора вместе с состоящими в его ведении учреждениями в суммах, не превышающих ассигнований по государственной росписи на 1906 год, обсуждению Государственного совета и Государственной думы не подлежат. Равным образом не подлежат их обсуждению такие изменения означенных кредитов, которые обусловливаются постановлениями Учреждения о императорской фамилии, соответственно происшедшим в ней переменам .

Ст. 116. Если государственная роспись не будет утверждена к началу сметного периода, то остается в силе последняя установленным порядком утвержденная роспись, с теми лишь изменениями, какие обусловливаются исполнением последовавших после ее утверждения узаконений. Впредь до обнародования новой росписи по постановлениям Совета министров в распоряжение министерств и главных управлений открываются постепенно кредиты в размерах действительной потребности, не превышающие, однако, в месяц, во всей их совокупности, одной двенадцатой части общего по росписи итога расходов .

Ст. 117. Чрезвычайные сверхсметные кредиты на потребности военного времени и на особые приготовления, предшествуюшие войне, открываются по всем ведомствам в порядке верховного управления на основаниях, в законе определенных .

Ст. 118. Государственные займы для покрытия как сметных, так и сверхсметных расходов разрешаются порядком, установленным для утверждения государственной росписи доходов и расходов. Государственные займы для покрытия расходов в случаях и в пределах, предусмотренных в статье 116, а также займы для покрытия расходов, назначаемых на основании статьи 117, разрешаются государем императором в порядке верховного управления. Время и условия совершения государственных займов определяются в порядке верховного управления.

Ст. 119. Если по заблаговременном внесении в Государственную думу предположений о числе людей, потребном для пополнения армии и флота, закон по сему предмету не будет в установленном порядке издан к 1 мая, то указом государя императора призывается на военную службу необходимое число людей, не свыше, однако, назначенного в предшествующем году .

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. О Совете министров, министрах и главноуправляющих отдельными частями

Ст. 120. Направление и объединение действий министров и главноуправляющих отдельными частями по предметам как законодательства, так и высшего государственного управления возлагается на Совет министров на основаниях, в законе определенных .

Ст. 121. Министры и главноуправляющие отдельными частями имеют право участия в голосовании в Государственном совете и Государственной думе только в том случае, если они состоят членами сих установлений.

Ст. 122. Обязательные постановления, инструкции и распоряжения, издаваемые Советом министров, министрами и главноуправляющими отдельными частями, а также другими, на то законом уполномоченными, установлениями, не должны противоречить законам.

Ст. 123. Председатель Совета министров, министры и главноуправляющие отдельными частями ответствуют пред государем императором за общий ход государственного управления. Каждый из них в отдельности ответствует за свои действия и распоряжения.

Ст. 124. За преступные по должности деяния председатель Совета министров, министры и главноуправляющие отдельными частями подлежат гражданской и уголовной ответственности на основаниях, в законе определённых .

РАЗДЕЛ ВТОРОЙ. Учреждение императорской фамилии

Свод законов Российской империи. Издание 1906 года. Т. 1 Ч. 1. Свод Основных государственных законов. СПб., 1906