«Свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого». В философии права часто используется эта довольно простая формула, которую обычно приписывают самым разным персонажам. Её, якобы, активно использовал Бакунин. Некоторые цитируют Гегеля, а также приводят её вариации в исполнении других известных авторов.

Есть даже одна старинная французская легенда. В ней рассказывается о суде над человеком, который, размахивая руками, якобы нечаянно разбил нос другому. Обвиняемый оправдывался тем, что его никто не может лишить свободы размахивать своими собственными руками. И тогда судья вынес мудрое решение: «подсудимый виновен, так как свобода размахивать руками одного человека кончается там, где начинается нос другого»…

Как мне кажется, ключевой (и самый правильный!) концепт этой формулы принадлежит Канту. Но в его версии она звучит не просто лучше, а гораздо изящнее и, в какой-то мере, практичнее:

«Государственный строй, основанный на наибольшей человеческой свободе согласно законам, благодаря которым свобода каждого совместима со свободой всех остальных… есть во всяком случае необходимая идея, которую следует брать за основу при составлении не только конституции государства, но и всякого отдельного закона».

Итак, остаётся ли данная тема актуальной и в настоящее время? Уверен, что да. Ведь вопрос свободы и неизбежно вытекающий из этого вопрос ответсвенности до сих пор является предметом многочисленных спекуляций. Теория, оторванная от реальности, не только бесполезна, но и, в каком-то смысле, даже вредна, т.к. за её внешне привлекательным фасадом может скрываться игра совсем других мотиваций. В этом смысле, вывескам, как и надписям на заборе, вообще не всегда стоит верить. А «свобода» — это как раз то слово, которое очень часто украшает собой политические плакаты, хотя от этого её не становится больше, скорее, даже наоборот. В качестве примера достаточно вспомнить хотя бы то, что на самом деле скрывалось за вывеской «Arbeit macht frei» (нем. Работа делает свободным)…

Внутренняя ответственность (за свою судьбу) и внешняя ответственность (за столкновение со свободой другого) является тем необходимым критерием, без которого познание свободы невозможно, а само понятие свободы превращается в абстракцию, часто доводимую политиканами до пустой болтовни. Для осознания этой непростой формулы, как правило, недостаточно индивидуального опыта, т.к он не в состоянии охватить её доконфликтные границы, или, иными словами, — очертить ареал «свободы других». Именно поэтому необходимо появление коллективного опыта, следом за которым и опираясь на который, возникают или исчезают общепризнанные правила.

Очевидно, что ни общество, ни скрепляющие его нормы не могут существовать сами по себе, т.е вне каких-либо форм. Отсюда вопрос в организации, которая представляет собой совокупность институтов и правил. Но для этого все эти элементы, равно как и стоящие за ними люди, нуждаются в каком-то объединяющем начале. Иными словами, речь идёт о довольно сложной социальной конструкции, суть которой можно выразить в виде простой и общепризнанной (по факту!) идее. Об одной из таких «идеальных» идей и говорит Кант…

Но не следует, однако, забывать и о феномене толкования, особенно, когда дело доходит до определения границ свободы. Иногда этот творческий процесс может завести в такие лабиринты коллективного сознания, что её привычные очертания изменяются до неузнаваемости. И тогда возникают явные, но незаметные для большинства социальные уродства в зависимости, например, от длины рук одного или величины носа другого, объясняемые при этом «естественными» причинами. Проблема в том, что рассматриваемый нами принцип основан на дуализме «конец/начало», а его действие демонстрирует, скорее, отрицание противоположностей, чем их разумный компромисс.

Волк не виноват в том, что он родился волком, — вот пример вульгарной философии, которая способна с лёгкостью обойти эту, казалось бы, универсальную формулу баланса свободы. Собственно говоря, сама формула создает лишь иллюзию баланса, которого ни в одном обществе нет и, наверное, и быть не может. Более того, усеченное представление свободы опасно своей простотой и доступностью, и в то же время, невозможностью оправдать те ожидания, которые с ней обычно связаны.

Свободное общество — это сложнейший механизм, который формируется усилиями коллективного и индивидуального разума, где каждая деталь есть плод жестокой борьбы и вековых конфликтов. Любая формула или теория способна дать лишь ориентир, но её не получится использовать в качестве волшебного эликсира для так называемого окончательного лечения общества, особенно, понимая, что вся социальная среда находится в перманентном круговороте «болезнь — выздоровление».

Стремление к прямолинейным и упрощенным подходам может легко обратить даже самую правильную идею в её извращённую форму. Так, например, наш изначальный тезис лёгким движением руки превращается в формулу своей противоположности (т.е. «свобода одного начинается там, где заканчивается свобода другого»), тем самым открывая дорогу туда же, куда сравнительно не так давно вели учреждения с вывеской «Arbeit macht frei»…

Роман Комыза

Понравился материал? Поддержите развитие сайта www.сайт
Карта Приватбанка 5168 7556 2066 1971

Тема эссе:

«Свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого».

М. Бакунин.

Избербаш - 2016г.

1. Введение……………………………………….3

2. Основная часть……………………………..….3

3. Заключение ……………………………………5

Список используемой литературы……………...6

Введение.

Высказывание русского мыслителя, анархиста Михаила Бакунина «Свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого» очень схожа с цитатой «Право одного человека заканчивается там, где начинается право другого человека». Это одно из наших любимых цитат, и не согласиться с ним не можем.

Каждый знает, что у него есть, не только права, но и обязанности, а наша свобода не абсолютна, и она ограничена моральными, правовыми, социальными и другими нормами. Мы должны знать, где начинаются наши права и заканчиваются, и где наступают наши обязанности.

Проблема эта актуальна в современном обществе, потому что у большинства людей правовые, моральные и нравственные качества не достаточно развиты, а это не редко приводить к нарушению прав других людей.

Основная часть.

Понятие «свобода» имеет много значений.

Прежде всего, термин «свобода» мы воспринимаем, как возможность проявления субъектом своей воли в условиях осознания законов развития природы и общества. Свобода – это и есть право делать всё то, что не вредит другим. Свобода бывает там, где господствует закон, а не произвол.

Под «законом» мы понимаем: нормативно - правовой акт, принятый законодательным органом государственной власти в особом порядке, регулирующий определенные общественные отношения и обеспечивается возможностью применения мер государственного принуждения. Законы нашего государства основаны на принципе прав и свобод человека и гражданина. По Конституции нашего государство «человек, его права и свободы являются высшей ценностью». Эти права наше государство гарантирует. Но наравне с правами существуют и обязанности.

Но насколько человек добросовестно выполняет свои обязанности, зависит от внутренних регуляторов, таких как нравственность и совесть человека. Нравственность – правила, определяющее поведение: духовные и душевные качества, необходимые человеку в обществе, а также в выполнение этих правил, поведения. А совесть – это внутренний регулятор человека. Ибо человек без совести, это уже не человек. Под «совестью» мы понимаем чувства нравственной ответственности за свое поведение перед окружающими людьми. Она даёт возможность поступать в соответствии с правом. Сегодня мы живем в демократическом правовом государстве, где основной целью государства объявлен человек, его права и свободы.

Право - это не только мера юридической свободы, но и мера юридической ответственности. А ответственность, такая же объективная необходимость, как и свобода, т. е. условие свободы.

Любое право может быть реализовано только через чьи - то обязанности. На этот момент обращал внимание Г. Гегель. Он утверждал, что права и обязанности «соединены в одном и том же отношении …коррелятивны (корреляция - взаимная связь, соотношение предметов, явлений или понятий), прежде всего в том смысле, что некоторому праву с моей стороны соответствует в другом некоторая обязанность. Если бы у одной стороны были бы все права, а у другой все обязанности, то целое распалось бы».

Монтескье писал «Разреши человеку делать все, что он захочет, и ты погубишь его». Эти слова являются ярким примером того, что неограниченная свобода человека вредит не только обществу, но и самому себе. В подтверждение сказанному хотим привести несколько примеров:

а) политика США, которая является «демократическим» нарушает права других суверенных государств и их граждан, ведёт политику разжигания конфликтов между разными социальными группами в этих странах. А сами при этом выступают, как освободители, то есть, как полицейские всего мира. Безнаказанность и неограниченная свобода этого государства, иногда вместо спокойствия и мира, приносит хаос другим государствам;

б) персонажи фильма «Убить дракона » делали то, что хотели, нарушали права других людей, громили все, что встречалось на пути. Чтобы почувствовать себя осознанно свободным, им, прежде всего, надо убить дракона в самом себе. Дракон – это плохие черты человека, которые не дают брать ответственность за себя и свои поступки;

в) очень часто современная молодежь собираются в ночное время у подъездов домов или в квартирах. Создают много шума, на замечания соседей, нагло отвечают «Имеем право отдохнуть, как мы хотим», при этом забывают, что другие люди в это время имеют право на тишину и спокойствие, ведь многим с утра пораньше нужно идти на работу, а для этого необходим полноценный сон. Получается молодые люди, реализовывая, как они считали свои права, нарушили права других, это уже правонарушение.

Эти примеры показывают, как вседозволенность одних приводит к ущемлению прав других.

Заключение:

Делая выводы, хотим вернуться к самому высказыванию: «Свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого». Эти слова, подобно «золотому правилу нравственности», которое гласит: «Поступай по отношению к другим так, как бы ты хотел, чтобы другие поступали по отношению к тебе», стали лозунгом в современной действительности. В нашем обществе наравне с правом есть и обязательства, а также ответственность за невыполнение возложенных обязательств. Свобода всегда должна быть ограничена справедливым законом во благо общества.

Список используемой литературы:

Гегель Г. Сочинение. Том 3. Москва. 1934 г. Стр.294.

Гегель Г. Философия права. Москва. 1990 г. Стр.28.

Иеринг Р. Борьба за право. Москва. 1991 г. Стр.8.

Матузов Н. И, Малько А. В. Теория государства и права. Москва. 1997 г. Стр. 242.

Монтескье Ш. О духе законов. Москва. 1956 г. Стр. 242.

Сухарев А. Я., Крутских В. Е., Сухарева А.Я. Большой юридический словарь. - М: Инфра-М. 2003 г.

Остроумно. К тому же логика безупречна и смысл ясен. Между тем эта максима всегда вызывала у меня сопротивление. Не потому, что я с ней не согласен, а потому, что речь здесь идет не о свободе, а о произволе и агрессии. Все почему-то дружно этого не замечают.

Под свободой по молчаливому согласию понимается: все дозволено. Однако этого не может быть не только в обществе, но и в природе. Не свободен ни волк, ни лев, ни птица, ни человек. Хочешь летать, как птица, научись клевать зернышки и сидеть на проводах под током. Абсолютная свобода – праздная мечта, а не насущная потребность. И на пути ее стоит не другой человек, а законы природы и общежития. Тогда что же – толковище вокруг понятия свободы идет исключительно как предупреждение бандитам и криминальным авантюристам? Это странно. Ведь подавляющее большинство жителей планеты не мыслят себя ни бандитами, ни ворами, ни убийцами, произвол которых ограничивает к тому же уголовный кодекс. Вероломство реально в отношениях между нациями, но для этого существует международное право. Ребенок с первых лет усваивает правила поведения. Лучше или хуже, но он знает не только, как переходить улицу, но и как вести себя в компании сверстников, родственников или чужих людей. Вменяемому подростку в голову не придет согнать другого с его места в транспорте или в зале. Конечно, достаточно примеров агрессивного поведения, выяснения отношений в драке, но и тут либо действуют правила честного боя, либо в силу вступает закон. Не комментарием же к уголовному кодексу служит этот летучий и мирный афоризм.Согласитесь, когда мы встречаем свободного человека, мы меньше всего ждем от него агрессии. Да и понимаем под свободой нечто совсем иное, а не то, например, что этот человек не сидит в тюрьме и не подвержен социальному гнету. Напротив, очевидно, что при равных социальных условиях есть люди свободные и несвободные. То есть под свободой мы понимаем определенные свойства личности. Устойчивые сочетания слов: свобода мысли, свобода совести, свобода духа. Эти вещи достигаются в процессе саморазвития и никак не связаны с ограничением свободы другого. Такой свободный человек не опасен.

Вот что еще важно: свобода не может быть дарованной, только добытой, выработанной. Вспоминается детская сказка. Отец приучает сына зарабатывать деньги собственным трудом. И вот раз за разом тот приносит отцу горсть монет, но не заработанных, а полученных какими-то другими способами (сейчас не помню). И раз за разом отец бросает эти монеты в огонь. Сын огорчен, конечно, но в целом наблюдает картину пассивно. И вот однажды, когда монеты в очередной раз полетели в камин, сын бросился к огню и стал выгребать их оттуда. Отцу стало ясно, что на этот раз сын заработал деньги сам. То же и со свободой. Мы дорожим ею, когда она добыта.

Внешняя свобода без свободы внутренней не только не благодатна, но часто вредна и обременительна. Например, известно, что молодой человек, вышедший из армии на гражданку, первое время ощущает дискомфорт. Нет ни строя с песней, ни дежурств, ни формы, ни субординации, ни приказов. Что делать с этой свободой? Каждое мгновенье самому принимать решение, как поступить и что делать, – эта задача не всем по силам.

Так же тот, кто не прошел путь саморазвития, теряется при всякой ситуации выбора и с ума сходит от сложности мира. Чтобы хоть как-то существовать, он становится рабом стереотипов и, как правило, уютней всего чувствует себя в толпе. Оказаться в меньшинстве – для него трагедия. По отношению к меньшинству он испытывает инстинктивную неприязнь, а то и ненависть. Вот такой несвободный человек, да, представляет опасность для окружающих. От неуверенности в себе у него рождается агрессия.

В отличие от свободного человека, он нуждается в кумире и испытывает удовольствие от поклонения силе. Согласно стереотипным представлениям большинства, для него и Пушкин – кумир. Но для того чтобы считать Пушкина кумиром, совсем не обязательно его читать. Между тем, быть может, самым главным в натуре Пушкина является как раз то, что он называл тайной, внутренней, то есть истинной, свободой: «На лире скромной, благородной Земных богов я не хвалил И силе в гордости свободной Кадилом лести не кадил. …Любовь и тайная свобода Внушали сердцу гимн простой…»

Нет, для человека свободного приведенный в начале колонки афоризм выглядит глупой и докучной нотацией человека, который ничего не понимает в свободе. У настоящей свободы нет ограничений, кроме внутренних, воспитанных правил, которые в процессе саморазвития человек сам себе положил.

Это пятничный пост.

Расхожая фраза "cвобода одного гражданина кончается там, где начинается свобода другого" встречается в политических дискуссиях на каждом шагу. Как правило, она используется как девиз правильного общественного устройства, как принцип свободы, но с оговоркой, что "свобода не есть вседозволенность". Эту формулу любят как либералы, так и те, кто хочет продемонстрировать ограниченность либерализма. И как правило, никто не задумывается о её конкретном значении и применимости в жизни

1. Исконная формулировка: юридический казус

История обсуждаемого лозунга смутна. Одни источники рассказывают о комической истории, когда во Франции парламентарий слишком эмоционально вёл себя на заседаниях и своими жестами тревожил коллег. На замечания он сказал, что как свободный гражданин считает себя в праве жестикулировать как угодно. Суд по депутатской этике постановил, что свобода жестикулировать не может быть безгранична: "ваша свобода размахивать руками заканчивается там, где начинается кончик носа стоящего рядом человека". По другой версии, некультурное поведение приписывается не французскому депутату, а англичанину со звучной фамилией Hooligan, причём не в форме жестикуляции, а в форме драки. Как бы то ни было, первая формулировка обсуждаемого принципа ограничивала свободу одного человека именно кончиком носа другого.

Если понимать эту исконную формулировку буквально, то она весьма либеральна: есть общее пространство, в котором люди свободны, но дополнительно, у каждого есть индивидуальное пространство, на которое покушаться не подобает. Каждый человек свободен почти везде за некоторыми исключениями. Но у этого принципа есть очевидная проблема: он оставляет нерешённым большое количество спорных ситуаций между людьми, когда они не покушаются на телесное благополучие друг друга. Например, если два французских парламентария захотели построить себе дома ровно на северном полюсе, то это будет невозможно, даже если их кончики носов далеки друг от друга. Свобода одного человека очень часто мешает свободе другого, и принцип кончика носа не может здесь описать все варианты

2. Новая формулировка: романтический принцип свободного общества?

Видимо, размышляя над подобными коллизиями, какой-то другой исторический персонаж (мне и здесь не удалось найти его точного имени) решил переиначить принцип по-новому: "ваша свобода кончается там, где начинается свобода другого человека". Новая формулировка, на первый взгляд, лучше: она звучит серьёзно, а не комично, более стройна лингвистически, и вроде даже решает проблему серой зоны, где "все свободны". Но при кажущейся серьёзности, она содержит в себе такие неоднозначности и подводные камни, которые и не снились изначальной формулировке. Обсудим её основные распространённые интерпретации и отметим их недостатки

Интерпретация 2. "Каждый гражданин должен быть свободен, пока он не вредит другим ". Иными словами, "чуть-чуть мешать другим можно", но не надо "откровенно гадить". Это более смягчённая, компромиссная интерпретация. Почти дословно она даже включена во французскую конституцию (La liberte c"est la possibilite de faire tout cequi ne nuit pas a autrui). По идее, это просто апелляция к здравому смыслу, к совести. И каждый человек, который живёт по совести, действительно руководствуется этим принципом. Но как политический лозунг он недалеко ушёл от первой интерпретации, а возможно - даже хуже её ввиду кажущейся благовидности и мудрости. Прежде всего, данный принцип не оговаривает степень, в которой человек должен воздерживаться от покушения на интересы других. Ходить в туалет в подъезде - вроде как, очевидно плохо. Курить на остановке - уже более спорно. Рисовать карикатуры на РПЦ - тоже. Женщинам носить брюки - вроде как нормально, но лишь потому, что общество с этим согласилось. У данной интерпретации есть и ещё один, куда менее очевидный и более опасный недостаток: принцип "не гадить" имеет явный перекос против активной стороны в любом вопросе. Сторонник идеи "не гадить" мыслит не интересами сторон, а категориями "виновник - жертва". Художник, высмеивающий РПЦ - гадит. Курильщик на остановке - гадит. Участник гей-прайда - гадит. А суд, который садит за оскорбление РПЦ - может и несправедлив, но не "гадит", а просто ставит на место тех, кто "гадил". Любой социальный активизм очень легко подвести под метафору "гадить". А репрессии против такового активизма - нет.

Интерпретация 3. "Свободы граждан должны быть разграничены, каждый должен быть свободен на своей и только на своей территории ". В качестве альтернативы вышеперечисленным интерпретациям, либертарианцы часто предлагают формальное разграничения свобод, симметрично учитывающее интересы сторон. Архетипом разграничения является собственность на землю: пусть люди не могут быть свободны во всём, но они могут быть свободны каждый в своей области. Эта интерпретация близка к изначальному высказыванию о кончике носа, но в ней отсутствует общее пространство, в котором все свободны. И потому, свобод в ней явно меньше. При этом, она содержит точно такую же недосказанность, как и интерпретация 2: она не уточняет, как именно должны быть разграничены свободы. Где кончается сфера влияния одного гражданина, и начинается другого. Когда речь шла о кончике носа, такой критерий, пусть и спорный, был. Данная же интерпретация ничего не говорит о границах, она лишь говорит, что они нужны. Интерпретации 2 и 3 обе основаны на вере в существование некоторых справедливых умолчаний. В первом случае это некая объективно истинная мораль, во втором - как правило, многократно раскритикованная в истории концепция естественного права. Если в отношениях классической собственности ещё можно с натяжкой признать право "кто первым занял территорию, тот и владеет", то во множестве других вопросов ситуация совершенно неясна. Имеет ли курильщик право курить на остановке автобуса? Имеют ли право верующие избивать художника, посмеявшегося над ними? Это всегда вопрос конкретных правил, установленных в обществе и государстве. И эти правила могут сильно отличаться от тех, что мы привыкли считать либеральными и/или демократическими. Например, если король установит правило, что вся земля улиц - его вотчина, то гражданин, вышедший из дома, уже ущемляет права короля. И это тоже будет соответствовать принципу "свобода одного кончается там, где кончается свобода другого". Чтобы исключить такие крайности, иногда к принципу "свобода одного гражданина кончается там, где начинается свобода другого" добавляют принцип "закон одинаков для всех". Но это решает лишь малую долю проблем. Может быть равный для всех закон, что курить на остановке можно, а может быть равный для всех закон, что нельзя. Может быть равный для всех запрет религиозной сатиры, а может быть равное для всех отсутствие такого запрета

3. Пессимистический взгляд: констатация несвободы?

Приведённые рассуждения показывают, что принцип "свобода одного гражданина кончается там, где начинается свобода другого" - скорее всего, плохой рецепт свободного общества. В лучшем случае, он бесполезен, в худшем - вреден, ибо оправдывает ограничения гражданских свобод под предлогом, что те или иные активисты "мешают", а то и "гадят" окружающим. Но было бы ошибкой выбросить этот принцип на свалку истории. Возможно, у него есть другой глубокий и мудрый смысл. Но состоит он - не в оптимистическом идеале, а в прямо противоположном. Этот смысли - в констатации грустного факта, что между гражданами есть конфликты потребностей. Что абсолютная свобода невозможна.

Приверженцы принципа ограниченности свободы одного гражданина свободой другого неправы в том, что снабжают его словом "должна". Нет ничего хорошего в том, что свободы разных людей конфликтуют. Но такова данность, с которой приходится мириться. Человек фундаментально обречён на несвободу, и целиком эта несвобода не сможет быть устранена даже при коммунизме. Человек зависит от других особей и должен идти с ними на компромисс. "Нельзя жить в обществе и быть свободным от него" - этот лозунг в политике очень любят враги гражданских свобод как таковых, но если отбросить демагогию и смакование ими этой несвободы, то они правы. Горько правы. Или... может быть, не совсем правы?

4. Реалистический взгляд: проблема, которую можно решить

И оптимистическое, и пессимистические понимания обсуждаемого принципа оба ошибочны в своём максимализме. Если подойти реалистично, то лозунг "свобода одного человека должна кончаться там, где начинается свобода другого" ошибочен, но ошибочен и лозунг "свобода одного человека вынуждена кончаться там, где начинается свобода другого". Не "должна" и не "вынуждена". А всего лишь "иногда может ". А может и не кончаться. Две свободы могут идти вместе. Если один человек построил себе дом ровно на северном полюсе, то он этим ограничил свободу любого другого человека совершить аналогичный поступок. Но если один человек читает книгу "Война и мир", он этим не не ограничивает свободы другого человека делать то же самое. Свобода гражданина - это число возможностей. И нельзя сказать, чтобы оно было на всех людей величиной постоянной. Ресурс можно не только поделить, но и произвести. И расширение свободы одного не обязательно бывает за счёт сужения свободы другого.

Неправильно стремиться к тому, чтобы свобода первого человека кончалась с началом свободы второго. В этом нет ничего хорошего. Но неправильно и сидеть сложа руки. Надо активно стремиться к обратному: чтобы свобода первого человека не кончалась с началом свободы второго .

Не всякий конфликт интересов решается компромиссом или игнорированием интересов одной из сторон. Некоторые конфликты можно решить, удовлетворив интересы всех участников. Можно построить два павильона на остановке автобуса: для курящих и некурящих. Можно ввести вариативность законодательства в разных регионах, обеспечив свободу передвижения желающих в любом направлении. Выделить регионы для любителей казино, и нелюбителей такого соседства. Регионы для антицерковных художников и регионы для тех, кто слишком чувствителен к ущемлению религиозных чувств. Регионы для геев и регионы для гомофобов. Но всё это требует очень зрелого правосознания граждан, до которого нам пока далеко. Уважения к потребностям всех людей, а не только "добропорядочных" или "свободомыслящих". Уважения и к радикальному художнику, и к фанатически верующему. К курящему и к некурящему. К националисту и к интернационалисту. Полностью устранить конфликты людей в обозримом будущем невозможно. Не могут два человека одновременно быть президентом США. Нельзя полноценно удовлетворить потребности Битцевского маньяка и его жертв. Но в большинстве случаев стоит искать решения. А для начала - хотя бы прекратить использовать лозунг "свобода одного человека кончается там, где начинается свобода другого" для оправдания собственной интеллектуальной лени

Леонид Мамут: “Конституции России сегодня исполнилось 18 лет, совершеннолетняя уже, пора замуж выдавать”

Профессор права, чьи окна выходят на переулок Сивцев Вражек. Отец известного Александра Мамута и один из авторов нашей Конституции 93-го года, той самой, с приснопамятной 31-й статьей, двумя подряд — не более — сроками президентского правления и еще много с чем, что в декабре 2011-го кажется наивно-романтичным и совершенно неисполнимым…

Рисунок Алексея Меринова

Он протягивает мне тоненькую зачитанную книжицу, по размеру напоминающую детские стихи Михалкова. И сразу же резюмирует: «Наверняка ведь не читали?!» — «Ну... в общем и целом...»

— Вот так и все. В нашем обществе царит очень низкая правовая культура. Каждый считает своим долгом критиковать неисполнение Основного закона, но никто и не подумал его как следует изучать. И уж тем более граждане не знают, как реализовывать свои права. Недавно мне пришлось побывать на одном собрании духовной — я подчеркиваю — духовной элиты общества. Я задал им вопрос: «Кто из вас целиком и полностью использует публично-властные полномочия, закрепленные за каждым гражданином Российской Федерации?» И никто не поднял руку. Духовная элита! Не маргиналы, не бомжи. Как это назвать? Поэтому наши законы, которые в потенции могут быть и великолепны, и грамотны, и рациональны, на деле не работают совершенно.

— Но люди же пытаются как-то отстаивать свои права, Леонид Соломонович. Та же знаменитая 31-я статья, о свободе мирных митингов и демонстраций, защищая которую правозащитники каждое 31-е число выходят на улицы. А их за это сажают и бьют.

— Да что все пристали к этой статье! Прочитайте ее внимательно, и вы поймете, что те, которые выходят, как раз не правы.

— Чем? «Граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно и без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование».

— Но на секундочку представим себе, что эти самые граждане мирно и спокойно перекрывают Тверскую улицу. Проявлением своей свободы они мешают миллионам других москвичей жить. Ведь законный интерес остальных граждан заключается в том, чтобы беспрепятственно проходить по той же Тверской.

— Тогда зачем вообще была написана эта статья?

— Мы были немножко идеалистами. И во многом нашей Конституцией опередили время. Она была рассчитана на вырост. К сожалению, мы пытались задать слишком высокую планку политической культуры, а люди пока некультурны даже в малом — плюют на пол, плюют на других людей, переходят на красный свет.

— Так почему бы вообще не убрать «камни преткновения» из Конституции — статьи, которые невозможно реализовать. И никаких проблем.

— Это же наше завоевание. Добродетель. Зачем убирать?! Но всякая твоя свобода кончается там, где начинается свобода другого субъекта. Нужна золотая середина. Добродетель и мудрость общества и состоит в том, чтобы добиваться оптимума, общественного и личного, индивидуального и коллективного. А у нас любят крайности. Вот сегодня многие фиксируют внимание на теневых сторонах нашей жизни — их хватает, разумеется. Но ведь кроме черного существует и белое. Трамваи сейчас ходят, магазины переполнены. А я помню время, когда от площади Революции стояли очереди, старушки продавали всяческое барахло, чтобы выжить. Мы с женой в материальном смысле хорошо жили, не могу жаловаться, но на свои деньги мы не могли ничего купить. А сейчас — покупай что хочешь. Проходят люди мимо Елисеевского и видят черную икру. Любой может заработать на эту икру, если постарается. Я считаю, что это и есть главное наше завоевание.

— То есть свобода как бы и не важна, главное — быть сытым?

— Все наши революции происходили как революции сверхзавышенных ожиданий. Поэтому-то люди и оставались в итоге жестоко разочарованными.

Конституция не создалась на пустом месте. Она часть сложного и глубокого исторического процесса. В 91-м был похоронен тоталитарный режим, в 93-м подавлен вооруженный путч против новой России. На этих руинах мы и работали над текстом Основного закона страны.

Если игнорировать этот контекст, то смысл Конституции понять вообще нельзя. Мы были очень разные, с разными подходами и взглядами, согласовать все существующие точки зрения было сложно. Ельцин нас правил. Работала еще и редактура, которая занималась стилистикой текста.

— А ваша задача заключалась в чем?

— Мы предлагали основные тезисы статей. Скажем, часть первая статьи второй — «Права и свобода человека являются высшей ценностью». Это тезис. А как он осуществляется, какова процедура его выполнения — это в нашу компетенцию не входило.

— Сколько же времени вы трудились над Конституцией?

— Три года. С 90-го по 93-й. Ее не принимали. Помню, были времена, когда даже составлялись расстрельные списки тех, кого повесят на столбах, и моя фамилия наряду с Ельциным в них тоже фигурировала. 12 декабря 1993 года Конституция наконец была одобрена на всенародном референдуме. Интересное было время.

— Интереснее, чем сейчас?

— Да нет, пожалуй, сейчас интереснее.

— Но как же так получилось, что большинство прав и свобод граждан, гарантированных тем же Основным законом — прямые выборы губернаторов, например, со временем были отменены?

— Это сложный вопрос. Когда мы разрабатывали текст Конституции, было два подхода: либо подробно прописать все законодательные нюансы, как в индийской или бразильской конституциях, а это толстые книги. Либо предложить текст с большими пробелами, но удобочитаемый. Мы подумали, что если все подробно распишем, Конституцию никто и в руки не возьмет. Мы сознательно ее упростили. Поэтому избирательная система прописана практически не была.

— А выборы президента? Возможность третьего срока для одного и того же человека?

— Выборы президента мы как раз прописали, — Леонид Соломонович всматривается в убористый текст. — Президент является главой государства... Президент РФ является гарантом и так далее... 81-я статья — президент избирается сроком на четыре года. Сейчас поправка — на шесть лет. «Одно и то же лицо не может занимать должность президента более двух сроков подряд». Эта статья осталась неизменной.

— Но слово «подряд» делает законным третий срок через срок?

— Да, если бы этого слова не было, третий срок был бы невозможен. Но оно есть — и третий срок в рамках закона... Закон свят — и его надо выполнять. Или законно менять. Но ведь лазеек не только в Конституции, но и в реальной жизни великое множество.

В 90-е наша страна забежала вперед, в том числе и своим Основным законом, и поэтому известный откат нулевых был необходим. Те же выборы губернаторов. Сегодня я понимаю, что это утопия. Реально российское общество не готово к такой демократии. Лишь только внуки моего внука Коли, возможно, будут жить в нормальном демократическом государстве. А мы, увы, я так считаю, до этого не доросли.

— Конечно, с тотальной коррупцией, с наплевательским отношением к законам...

— Руководители государства на этот счет четко сказали: есть проблемы, не согласны с чем-то, будь то результаты выборов или что-то еще, идите в суд. Каждый человек вправе защищать свои права и свободы всеми возможными незапрещенными законом способами. Не решили вопрос в одном суде, идите в вышестоящий, в Конституционный, в Верховный, в Страсбургский и добивайтесь справедливости, но не нарушайте закон...

— А если закон нарушает сама власть? Тогда до пенсии можно искать справедливости.

— Власть не нарушает законы. Мы придаем этому термину слишком большое значение. Но власть — это всего лишь функция. Нарушают законы конкретные должностные лица. И я не верю, что все поголовно повинны в этом. Депутаты, прокуроры, судьи... Этого просто не может быть! Не верю. Нет. Я не верю, что простому гражданину, если он того захочет, невозможно добиться законными способами реализации положенных ему по Конституции прав и свобод.

— А вам самому приходилось когда-то пробовать этого добиваться?

— Лично мне — нет. Но я все равно не верю, что это невозможно... Хотя даже мой сын иногда говорит, что я идеалист.