Уния Идея унии, как мы уже видели, лежала в основе самого предприятия Литовского правительства - отделить Киевскую митрополию от Москвы. Уния стала хронической болезнью иерархии западнорусской церкви по мотивам политического удобства и всяких выгод. Идея унии то

В 1549 году Карл V выделил из состава Священной Римской империи Семнадцать провинций, которые затрагивали территории современных Нидерландов, Бельгии, Люксембурга, Франции и Германии. Эти земли Карл сделал наследственным владением Габсбургов и передал своему сыну Филиппу II вместе с испанской короной. Ситуация в Нидерландах была непростой, ее усугублял налоговый гнет, религиозные притеснения и постоянное вмешательство испанцев во внутренние дела страны. Нидерланды существовали за счет торговли, в них входили очень зажиточные территории, такие как Фландрия, но постоянные войны, которые вели Священная Римская империя и Испания, требовали все больше денег. Голландцы же считали эти траты излишними и бессмысленными, тем более военные действия иногда были направлены против их торговых партнеров.

Испанский король Филипп II

Также там набирал обороты протестантизм, против которого яро боролись католические священники и испанский король. Для торговой державы были важны свобода и терпимость, нидерландские протестанты с их скромным образом жизни вызывали у людей больше симпатий, чем любящие роскошь католические священники. Но Филипп II считал своим долгом борьбу с кальвинистами и поощрял преследование протестантов. Ситуация накалялась, пока не вылилась в восстание иконоборцев, с которого по сути и началась Нидерландская буржуазная революция. Кальвинисты грабили католические церкви, разрушали статуи и изображения их святых по всей стране. Действия иконоборцев разделили дворян на два лагеря. Филипп утратил контроль над ситуацией в Нидерландах и послал туда войско во главе с герцогом Альбой, чтобы все уладить. Альба решил захватить почтенных граждан страны и казнить их, а имущество конфисковать в пользу казны. Недовольство знати росло давно, многие из них были не из дворянского рода, а заработали состояние себе на торговле, все желали больше свободы в вопросах самоуправления, но Филипп проводил политику повышения авторитета центральной власти. В итоге часть знати выступила против короны. Оранские принцы Людвиг и Вильгельм не только не собирались расставаться с жизнью по приказу Альбы, но и начали против него войну. Из-за того, что Испания была втянута в конфликт против Османской империи, она не могла направить всю мощь армии против восставших. Однако корона увеличила число казней, ввела новые налоги, в стране остановилось производство и торговля.

Вильгельм I Оранский

Своей политикой Альба только усилил антииспанские настроения. Сотни тысяч людей бежали из страны, все больше протестантов принимали участие в восстаниях. Большинство крупных городов выразили свою лояльность к повстанцам. Во главе восстания встал Вильгельм Оранский, он приобретал все большее влияние в северных провинциях. Голландское общество все больше раскалывалось. Воинственные кальвинисты хотели продолжить борьбу с католическим Филиппом и обратить всех граждан в свою веру. Католическое меньшинство южных провинций же хотело остаться верным короне. Вильгельм Оранский стал центральной фигурой для сплочения этих групп. В итоге он выбрал сторону протестантов и принял кальвинизм.

Испанцам не удавалось сломить сопротивление, даже несмотря на то, что Альбу отозвали и Филипп назначил нового наместника, призванного переломить ситуацию. Кроме того, Испания объявила о банкротстве и не платила наемникам жалованье, испанцы в ярости разграбили и уничтожили жителей Антверпена. Это только распалило ярость в груди повстанцев. Южные (католические) и северные (протестантские) провинции заключили договор, по которому провозглашали религиозную терпимость и объединение сил в борьбе против испанских наемников. Это событие вошло в историю как Гентское умиротворение. Это была попытка найти компромисс в позициях революционной северной буржуазии и южного католического дворянства. Целью было сохранить единство Нидерландов при сохранении власти Филиппа, с учетом уступок с его стороны.

Утрехтская уния

Однако союз продлился недолго. Полководец Алессандро Фарнезе сумел примирить дворянство Юга с испанским господством и разрушить их союз с северянами. 6 января 1579 в Аррасе был подписан договор, по которому восстанавливалась власть короля над валлонскими провинциями, а католицизм признавался единственной религией. В ответ 23 января объединились провинции Голландия, Зеландия, Утрехт, Гронинген и Гельдерн. Была образована Утрехтская уния, к которой впоследствии присоединились и другие земли. Таким образом в Семнадцати провинциях фактически произошел раскол и развернулась гражданская война. Непримиримые противоречия касались экономики, религии и культуры. Вильгельм Оранский не сразу подписал Утрехтскую унию, он колебался. Но после того, как стал очевиден распад государства и невозможность объединения севера и юга, он подписал соглашение. Было образовано новое северное государство — Республика Соединенных провинций, а ее главой был выдвинут принц Вильгельм Оранский.

Вильгельм Оранский подписывает Утрехтское соглашение

Филипп II объявил его вне закона и назначил денежное вознаграждение за голову принца Оранского. Генеральные Штаты приняли Акт о клятвенном отречении и вышли из-под юрисдикции испанской короны. Борьба против испанской власти продолжилась и затянулась почти на 80 лет.

История

Дворянство южных провинций противилось распространению протестантизма на подконтрольным им территориях, а ремесленники опасались возможных убытков, поскольку их мастерские работали благодаря испанским поставкам сырья. Все это послужило решением подписания Арасской унии . В противовес им, представители графств и городов северных провинций созывают собрание и подписывают Утрехтскую унию. Основными ее пунктами было: создание общей армии, ведение общей казны и заседание совместного правительства. Первоначально союз включал в себя 5 провинций: Голландия , Зеландия , Утрехт , Гельдерн , Гронинген ; позднее к ним присоединились и Оверэйсел (4 февраля 1579 года) и Фрисландия (в марте этого же года). Союз предусматривал создание общей финансовой системы, единой армии, проведение согласованной внешней политики.

Создание договора

Из текста документа следует, что он носил более военный характер, чем политический. Ввиду систематических нападений испанских войск на голландские города и поселения, представители многих провинций решили объединится в военный блок, для совместного противостояние угрозе. Уполномоченные провинциями штатгальтеры, депутаты и судьи разработали нормативно-правовой документ, которым, фактически, предотвращался выход из состава Священной Римской империи для других провинций. Не оставили в стороне вопросы экономического и религиозного характера, регулирование которых было прямо прописано в статьях соглашения. На данный момент документ находиться в свободном доступе, в количестве 109 отсканированных страниц, которые хранятся в Национальном архиве города Гаага. Стороны, которые подписали договор:

• Голландия (графство) ;
• Графство Зеландия ;
• Сеньория Утрехт ;
• Гельдерн (герцогство) ;
• Сеньория Оверэйссел ;
• Брабант (герцогство) ;
• Фландрия (графство) ;
• Турне (город) ;
• Валансьен
  

Документ

Преамбула

Вступительная часть документа рассказывает о причинах, побудивших делегатов от многих штатов собраться и принять данное решение. К ним перечисляются: постоянная угроза со стороны испанских войск, их многочисленные атаки на голландские города и поселения, прямая угроза расширения фронта конфликта на север. Указывается на прямое нарушение положений Гентского умиротворения , которое приведет к установлению тиранического режима испанцев, преследованию по религиозному признаку, рабству для голландцев. После этого, представители Голландии , Зеланди , Сеньории Утрехт , Гелдерна , Гронингена , Фрисландии , Дренте , Оверэйссела , Брабанта , Фландрии , Турне , Валансьена приняли решение об объединении с целью совместной обороны, но не выхода из состава Габсбургских Нидерландов .

Cтатья I

За вышеупомянутыми провинциями сохраняется право образовывать союзы, конфедерации, соглашения на добровольных основах. Каждой из этих провинций запрещено выходить из состава союза, разрывать отношения, разделять какую либо территорию или включать ее в завещание, жертвовать, обменивать, продавать. Также, жителям указанных провинций гарантируется сохранение прав, свобод, привилегий, льгот, местных обычаев. Все стороны соглашения должны приложить все усилия для соблюдения, укрепления, сохранения и защиты этих правил, уставов и обычаев всеми возможными средствами. Предполагается, что различия, которые существуют на данный момент или могут возникнуть в будущем между указанными провинциями, членами этого союза или жителями - разрешаются с помощью обычных судов, арбитражей, дружественных соглашений. Другие провинции не могут вмешиваться в эти споры, до момента, пока не понадобиться их помощь для осуществления правосудия или принуждения к подчинению закону.

Статья II

Союз и Конфедерация оберегают от попыток восстановления католицизма под предлогом Гентского умиротворения, устранения любых новшеств, введенных с 1558 года или попыток свержения нынешнего Утрехтского союза.

Статья III

Вышеупомянутые провинции обязаны помогать друг другу в случаи агрессии против них всех иностранных и местных правителей, князей, городов или их жителей, кто стремится в группе или единолично нанести ущерб или оскорбление или вести войну против них. Для принятия решения об оказании совместной помощи, члены договора должны сполна владеть сложившейся ситуацией.

Статья IV

Отдельный предмет соглашения касается обеспечения провинций, городов, приграничных поселений и их жителей более эффективными мерами против любого насилия, где это будет признано необходимым. Любая из провинций должна быть укреплена и обеспечена за счет городов или провинций где они расположены на одну половину и на вторую половину за счет членов союза. Постройка новых крепостей в вышеупомянутых провинциях, перестройка или снесение осуществляется за счет всех провинций если это будет признано целесообразным.

Статья V

Для покрытия расходов на обеспечение защиты и в случаях, описанных выше, предусмотрено, что через каждые три месяца или в другое удобное время будут подняты налоги во всех провинциях на: передачу в аренду, вино и пиво отечественной и зарубежной варки, помол кукурузы и зерна, соль, золото, серебро, шелка и шерстяные ткани, домашний скот и обрабатываемую землю, забой животных, лошадей, волов, при продаже/обмене товаров, взвешивании на весах общественного пользования, а также на все другие товары. В соответствии с договором был разработан и решен вопрос о вычете из дохода от владений Его Королевского Величества, который также используется для этих целей.

Статья VI

Эти доходы должны быть увеличены или уменьшены только по единогласному решению, в соответствии с требованиями ситуации. Они будут использоваться только в целях совместной обороны и генеральных расходах, но не должны быть направлены для любого другого использования.

Статья IX

Что касается договора о перемирии или мире, начале войны, повышении какого-либо налога или взносах, они не могут приниматься, кроме как, по общему согласию Совета и указанных провинций. Но, в других вопросах, которые влияют на формат Конфедерации, результаты и последствия ее действия - решения принимаются в соответствии с мнением и голосами большинства из делегатов провинций, включенных в настоящий Союз, исчисляемых в соответствии с существующей практикой Генеральных штатов. Однако, эти меры являются временными, пока союзниками не приняты другие решения. (Слово «союзники» используется для членов Союза во всём документе).

В тех случаях, когда провинции не могут прийти к согласию по вопросам перемирия, мира, войны или налогообложения, то эти разногласия будут переданы на рассмотрение и представление штатгальтеров, обязанных достичь соглашения с сторонами или принять собственное решение, которое считают верным. Следует понимать, что если сами штатгальтеры не могут достичь соглашения по таким вопросам, то они должны пригласить незаинтересованных лиц или депутатов, по их собственному выбору. Таким образом, стороны и штагальтеры должны достичь соглашения, и принять решение.

Статья Х

Ни одна из вышеуказанных провинций, города или их члены не могут создавать какие-либо конфедерации или альянсы с любыми соседними правителями или странами, без согласия на то Соединенных провинций и союзников.

Статья XI

Принято решение, что если какие-либо соседние князья, вельможи, землевладельцы или города желают присоединиться к вышеуказанным провинциям и войти в эту конфедерацию, они могут быть приняты только по общему совету и с согласия всех провинций.

Статья XII

Вышеуказанные провинции обязаны придерживаться одной и той же оценочной стоимости монет, скорости денежного обмена в соответствии с такими постановлениями, которые, в связи с этим, должны быть приняты при первой же возможности, и не могут быть изменены без общего согласия.

Статья XIII

Что касается вопроса религии, провинции Голландия и Зеландия действуют согласно собственного усмотрения, и в других провинциях этот союз должен придерживаться правил, установленных в религиозном мире, разработанных эрцгерцогом Матиасом , губернатором и генерал-капитаном этих стран, с учетом рекомендаций Государственного Совета и Генеральных Штатов, или установить такие общие или специальные правила по этому вопросу, которые будут наиболее подходящие для покоя и благосостояния провинций, городов и отдельных лиц, сохранности имущества и прав каждого человека, будь то священнослужитель или мирянин. Никакой другой провинции не должно быть позволено вмешиваться или создавать трудности в том, чтобы каждый человек оставался свободным в своей религии и никто не может быть преследуемым или преследующим из-за его религии, как это предусмотрено в Гентском умиротворение.

Статья XVIII

Отдельный предмет соглашения касается того, что ни одна из Соединённых провинций, городов или их членов, не будут облагаться какие-либо налогом, платой за проход войск или иным бременем, которые будут в ущерб другим провинциям, за исключением взаимного согласия, и никто из союзников не может облагаться налогом больше, чем жителей в самой провинции.

Статья XXIV

Чтобы обеспечить более точное исполнение договора, штатагальтеры из указанных провинций, которые в данный момент уполномочены, и их преемники, а также судьи и главные чиновники от каждой провинции, города и их представители, обязаны дать клятву соблюдения и поддержания этого союза и Конфедерации, а также каждой статьи в нем.

Статья XXV

Тем же путем, положения должны быть приняты гражданской гвардией, братствами и юридическими лицами в любых городах и местах входящих в этот Союз.

Последствия

Подписание Арасской и Утрехтской уний привело к тому, что страна оказалась разделена на два противоборствующих лагеря. Северные и Южные провинции выступили непримиримыми соперниками в сфере экономики, религии и культуры. Утрата Испанской империей влияния на группу провинций привело к увеличению военного контингента и сосредоточения у границ провинций Зеландия и Брабант. Вильгельм I Оранский не сразу поддержал создание Утрехтской унии, поскольку осознавал, что идет процесс распада государства и остановить его возможно лишь объединением северных и южных провинций. Окончательно безуспешность этого замысла стала очевидна к весне и в мае 1579 года он подписывает Утрехтское соглашение. В июне 1580 году Филипп II издает указ «Бан и Эдикт» в котором Вильгельм I Оранский объявляется главным врагом, мятежником, злодеем. Фактически, Испанский король объявил его вне закона. В ответ, 26 июля 1581 года Генеральные Штаты северных провинций издали Акт о клятвенном отречении , которым навсегда вышли из-под юрисдикции Испанской короны. Осознавая, что внутренних ресурсов для военной борьбы недостаточно, Принц Оранский обращается за помощью к Франции и Англии. Считая именно Вильгельма I Оранского вдохновителем и виновником восстания в северных провинциях, Филипп II назначает вознаграждение в 25 тыс. золотых экю за его убийство. Впоследствии, наёмный убийца совершил удачное покушение на Принца Оранского 10 июля 1584 года. Продолжалось наступление на северные провинции испанских войск под командованием Алессандра Фарнезе , которое будет остановлено лишь благодаря выдающемуся полководцу - Морицу Оранскому .

Напишите отзыв о статье "Утрехтская уния"

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Утрехтская уния

Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d"ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M"apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l"abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L"ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l"heure qu"il est. Je l"ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l"armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N"avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l"exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu"il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j"ai laisse toute l"armee depuis les chefs jusqu"au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l"armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n"aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j"userai ainsi jusqu"a la derniere ressource de mon empire. Il m"en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu"ici (государь показал рукой на половину груди), et j"irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
– Colonel Michaud, n"oubliez pas ce que je vous dis ici; peut etre qu"un jour nous nous le rappellerons avec plaisir… Napoleon ou moi, – сказал государь, дотрогиваясь до груди. – Nous ne pouvons plus regner ensemble. J"ai appris a le connaitre, il ne me trompera plus… [Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь; может быть, мы когда нибудь вспомним об этом с удовольствием… Наполеон или я… Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет…] – И государь, нахмурившись, замолчал. Услышав эти слова, увидав выражение твердой решимости в глазах государя, Мишо – quoique etranger, mais Russe de c?ur et d"ame – почувствовал себя в эту торжественную минуту – entousiasme par tout ce qu"il venait d"entendre [хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем тем, что он услышал] (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.
– Sire! – сказал он. – Votre Majeste signe dans ce moment la gloire de la nation et le salut de l"Europe! [Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение Европы!]
Государь наклонением головы отпустил Мишо.

В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…
Николай Ростов без всякой цели самопожертвования, а случайно, так как война застала его на службе, принимал близкое и продолжительное участие в защите отечества и потому без отчаяния и мрачных умозаключений смотрел на то, что совершалось тогда в России. Ежели бы у него спросили, что он думает о теперешнем положении России, он бы сказал, что ему думать нечего, что на то есть Кутузов и другие, а что он слышал, что комплектуются полки, и что, должно быть, драться еще долго будут, и что при теперешних обстоятельствах ему не мудрено года через два получить полк.
По тому, что он так смотрел на дело, он не только без сокрушения о том, что лишается участия в последней борьбе, принял известие о назначении его в командировку за ремонтом для дивизии в Воронеж, но и с величайшим удовольствием, которое он не скрывал и которое весьма хорошо понимали его товарищи.
За несколько дней до Бородинского сражения Николай получил деньги, бумаги и, послав вперед гусар, на почтовых поехал в Воронеж.
Только тот, кто испытал это, то есть пробыл несколько месяцев не переставая в атмосфере военной, боевой жизни, может понять то наслаждение, которое испытывал Николай, когда он выбрался из того района, до которого достигали войска своими фуражировками, подвозами провианта, гошпиталями; когда он, без солдат, фур, грязных следов присутствия лагеря, увидал деревни с мужиками и бабами, помещичьи дома, поля с пасущимся скотом, станционные дома с заснувшими смотрителями. Он почувствовал такую радость, как будто в первый раз все это видел. В особенности то, что долго удивляло и радовало его, – это были женщины, молодые, здоровые, за каждой из которых не было десятка ухаживающих офицеров, и женщины, которые рады и польщены были тем, что проезжий офицер шутит с ними.
В самом веселом расположении духа Николай ночью приехал в Воронеж в гостиницу, заказал себе все то, чего он долго лишен был в армии, и на другой день, чисто начисто выбрившись и надев давно не надеванную парадную форму, поехал являться к начальству.
Начальник ополчения был статский генерал, старый человек, который, видимо, забавлялся своим военным званием и чином. Он сердито (думая, что в этом военное свойство) принял Николая и значительно, как бы имея на то право и как бы обсуживая общий ход дела, одобряя и не одобряя, расспрашивал его. Николай был так весел, что ему только забавно было это.