Тип урока: обобщение и систематизация знаний.

Форма: семинарское занятие (возможна подготовка мультимедийных презентаций учащихся по отдельным вопросам).

Цели и задачи:

• Обобщить и систематизировать знания;
• Выявить закономерности развития России;
• Проанализировать степень влияния русского менталитета на отечественную историю.

Оборудование: раздаточный материал, дополнительная литература (из списка).

На столах учащихся лежит раздаточный материал с высказываниями современников и историков о Февральской революции 1917 года.

“…Неизбежная революция, мчавшаяся к нам на всех порах”.

Н. Суханов

“Важнейший урок всех революций: она происходит тогда, когда общество утрачивает надежду на эволюцию”.

А. Степанский

“Царь Николай II своей бездарной политикой привел страну к революции”.

К. Шацилло

“Русский народ - самый покорный из всех, когда им сурово повелевают, но он не способен управлять сам собою”.

Палеолог (франц. посол)

“Тысячелетняя борьба власти с ее верховной оппозицией окончилась вдруг; началась великая смута”.

В. Маленков

“Русский трон опрокинули 27 февраля… толпы рабочих, которые начали восстание и увлекли за собой солдат”.

М. Туган-Барановский (кадет)

Ход урока

Деятельность учителя	Деятельность учащихся
1. Постановка проблемы.
Посмотрите на тему, прочтите высказывания современников и историков о Февральской революции 1917 года и попробуйте сформулировать план урока.	В ходе обсуждения предлагается следующий вариант: Вспомнить особенности русского менталитета. Дать характеристику личности Николая II. Ответить на вопрос - можно ли назвать Февральскую революцию заговором оппозиции?
2. Особенности русского менталитета.
Назовите традиционные черты русского характера?	Противоречивость (живем по принципу: сначала создать проблему, а потом героически ее решить), коллективизм (особый тип сотрудничества), общительность, самопожертвование, поиск абсолютных ценностей (чтобы всем было хорошо), нерациональность (главное - правда, а те, кто ее восстанавливают и хранят - герои).
Вечная российская проблема - личность и власть. Какое отношение к власти закрепилось в русских традициях к началу XX века?	Патриархальный характер власти. Царь - отец, а отец всегда один. Его нельзя выбрать, поменять, но можно уйти от него или убить его.
Но власть (отец) может быть сильной или слабой. Кого из русских правителей вы бы назвали сильным, а кого слабым? Почему?	Сильные: Иван грозный, Петр I, Екатерина II. Слабые: князь Василий II Темный, Федор, сын Грозного, Екатерина I.
Сформулируйте выводы.	*Чем более усиливается власть, тем более растет сопротивление ей. Но стоит ослабить власть и сопротивление ей снова приобретает форму открытого конфликта. *Никогда слабость монарха (физическая или духовная) не была причиной отстранения от власти.
А знает ли наша история примеры отстранения от власти?	Были убиты в результате заговора: князь Андрей Боголюбский, Петр III, Павел I. Отрекались от престола: князь Василий II Темный, Иван Грозный (эти вернулись на престол), Василий Шуйский.
Сделайте выводы.	*Инициаторами заговоров были близкие к власти люди. *Их цели и цели общества совпадали тогда, когда речь шла о свержении власти. *При отсутствии царя никогда не ставился вопрос о демократии; все силы бросались на поиск нового “правдивого” царя (роль самозванства на Руси). *Искусственный переход со вторых ролей на первые был сопряжен с разрушением традиций, и начиналась борьба за власть.
3. Николай II - царь и человек.
Каким царем был Николай II - сильным или слабым?	Прекрасный семьянин, но недальновидный политик. Не готов был к уступкам (уступил в 1905 году, но все последующие годы упорно сопротивлялся). К началу 1917 года - равнодушный, усталый, одинокий, “слабовольный муженек” (о себе), несведущий, “безвольный исполнитель ее желаний”. Надеялся, что заговор против него спланирован, поэтому ничего не предпринимал. Им были недовольны все слои населения, его ближайшее окружение, вся семья (кроме жены).
Заговор начала именно ближайшая оппозиция, убив в декабре 1916 года Распутина. За отречением к Николаю II поехали именно монархисты. Но они не ожидали, что Николай отречется и за сына (такого в истории никогда не было, и болезнь не являлась поводом к отречению). Отрекся и Михаил, и монархисты растерялись. Общество оказалось в тупике: “кто же теперь царем будет?”, “как же теперь жить-то будем?”	Выход найден в русских традициях: отрекаясь, и тот и другой проявили монаршую волю: Николай назначил главу Временного правительства, а Михаил повелел созвать Учредительное собрание.
Как вы думаете, что бы решило Учредительное собрание?	Скорее выбрали бы вариант ограниченной монархии по принципу “ монарх царствует, но не управляет”.

4. Подведение итогов.

Еще раз обратимся к высказываниям современников и историков, и сделаем выводы по уроку:

• русский народ рассматривал выборность власти не как необходимое условие, а как крайнюю необходимость.
• для нормального развития общества наличие оппозиции власти обязательно.
• Николай II скорее слабый политик, который недооценил оппозицию и поэтому не смог проконтролировать ситуацию в феврале 1917 года.
• Февральская революция началась как заговор ближайшей оппозиции, но переросла в массовое движение.
• даже в феврале1917 года многие не мыслили Россию без царя.
• отсутствие четкого плана и сильного лидера в стане заговорщиков привело к победе большевиков и разгону Учредительного собрания.

Список литературы.

1. Документы и материалы к учебнику по отечественной истории: 10 класс: Книга для учащихся. \ Сост.О. Лебедев.- М.: Просвещение, 1992.
2. Ф. Раскольников. Кронштадт и Питер 1917 году. М.: издательство политической литературы, 1990.
3. Э. Радзинский. Николай II:Жизнь и смерть. М.: “Вагриус”,1993.
4. А. Боханов, М. Горинов, В. Дмитренко и др. История России.XX век. М.: ООО “Издательство АСТ - ЛТД”, 1998.
5. Трудные вопросы истории. М.: издательство политической литературы, 1991.
6. Страницы истории советского общества. М.: издательство политической литературы, 1989.
7. А. Степанский \ История (приложение к газете “Первое сентября”.1999год №6).
8. В. Маленков.\ История (приложение к газете “Первое сентября”.1998год №32).
9. И. Ионов. Российская цивилизация, IX - начало XX в.: Учебная книга для 10-11 классов общеобразовательных учреждений. М.: “Просвещение”,1995.

ББК 83.3(2Рус)

Составитель: Е. В. Воронова

Отв. за выпуск: Е. В. Маньшина

Великий Октябрь. Взгляд через столетия: методические рекомендации / МБУК ЦБС, Центральная городская библиотека им. М. И. Ладынского; сост. Е. В. Воронова. – Большой Камень, 2016. – 28 с.

В 2017 году Российская Федерация будет отмечать 100-летие Октябрьской революции. Методические рекомендации содержат краткую информацию об этом историческом событии, об отношении современников к революции. А также рекомендованы названия примерные формы массовых мероприятий и книжных выставок для планирования работы.

©МБУК «Централизованная библиотечная система»

городского округа Большой Камень

Библиотекарю

День Октябрьской революции 1917 года. Когда-то это было очень значимое для нашей страны событие, теперь современные школьники затрудняются ответить на вопрос, чем был столь знаменателен этот день для России.

День 7 ноября знаменателен для России. В 1917 года в Санкт-Петербурге, а на тот момент еще Петрограде, произошло вооруженное восстание, закончившееся взятием Зимнего дворца, арестом членов Временного правительства и провозглашением власти Советов, которая просуществовала в нашей стране семьдесят с лишним лет.

Октябрьская революция (полное официальное название в СССР - Великая Октябрьская социалистическая революция, иные названия: «октябрьский переворот», «Октябрьское восстание», «большевистский переворот») - одно из крупнейших политических событий XX века, произошедшее в России в октябре (по новому стилю - в ноябре) 1917 года и повлиявшее на дальнейший ход всемирной истории.

Известный поэт В.Я. Брюсов так передал охватившие его чувства в первые дни после Февральской революции:

Воплощены сны вековые

Всех лучших, всех живых сердец:

Преображенная Россия

Свободной стала, наконец!

И эти эмоциональные слова поэта были созвучны настроениям десятков миллионов россиян. Рухнул царизм. Россия стала самой свободной из всех воевавших держав. Народ ликовал. Многие считали, что жертвы, пролитая кровь, страдания остались позади. Вся страна бурно митинговала, словно торопясь наверстать упущенное за долгие века вынужденного молчания. Газеты были полны сообщений о созыве собраний, неискушенные в политике и общественной деятельности люди сплачивались по партиям, по профессиям.

Главная цель революции, по мнению М. Горького , нравственная – превратить в личность вчерашнего раба. А в действительности, как с горечью пишет автор, октябрьский переворот не только не принес «в себе признаков духовного возрождения человека, но, напротив, спровоцировал выброс самых тёмных, самых низменных – зоологических инстинктов. «Что же нового даёт революция, как изменяет она звериный русский быт, много ли света вносит она во тьму народной жизни?» - спрашивает Горький. И отвечает: «За время революции насчитывается уже до 10 тысяч «самосудов». Вот как судит демократия своих грешников». Далее он приводит эпизод, когда толпа, избившая пойманного вора, устроила голосование; какой смертью казнить вора: утопить или застрелить?». И если первоначально Горький пытался воспринять революцию как возмездие бывшему господствующему классу. Он пишет: «Теперь мы все должны пережить мучительное и суровое возмездие за грехи прошлого – за нашу азиатскую косность, за эту пассивность, с которой мы терпели насилие над нами». Но видя, как всё более расширяется кампания безудержного красного террора, он теряет оптимизм революционера. Он пишет: «Всё, что заключает в себе жестокость или безрассудство, всегда найдет доступ к чувствам невежды и дикаря. Недавно матрос Железняков, переводя свирепые речи своих вождей на простецкий язык человека массы, сказал, что для благополучия русского народа можно убить и миллион людей».

Не будучи революционером, соратником большевиков, в отличие от Горького, А. Блок принял революцию как роковую неизбежность, как неотвратимое событие истории, как сознательный выбор русской интеллигенции, приблизившей тем самым великую национальную трагедию. Отсюда его восприятие революции как возмездие оторванной от народа интеллигенции, рафинированной, «чистой», во многом элитарной культуре, деятелем которой был и он сам.

В отличии от Блока, Горького, … Н. Гумилев ни полусловом не откликнулся на революцию 1917 года. Ни полусловом не поддержал и не оспорил действий советской власти. У него не было стихов, навеянных романтикой белого движения, как у Марины Цветаевой. Не пытался он, как Максимилиан Волошин, остановить примиряющим словом братоубийства в гражданской войне. Он отказался говорить с современностью на её языке. Но в 1921 году без особых улик его обвинили в заговоре против советской власти и расстреляли.

«Мы готовимся к грандиозной дате - 100-летию Великой российской революции 1917 года, которая навсегда останется одним из важнейших событий ХХ века, - сказал на открытии круглого стола в Музее современной истории России председатель Российского военно-исторического общества, Министр культуры РФ Владимир Мединский. - Глядя на события почти столетней давности, мы не можем отрицать того факта, что сама попытка построения справедливого общества самым решающим образом не только изменила пути исторического развития России, но и оказала огромное влияние на народы всей планеты. При этом объективное изучение событий революции позволяет нам сегодня осознать всю трагичность раскола общества на противоборствующие стороны».

Владимир Мединский также обратил внимание на необходимость уважительного отношения к памяти героев с обеих сторон - красных и белых, отстаивавших свои идеалы.

Завершая работу круглого стола, его участники приняли за основу текст обращения к общественности. В нем, в частности, говорится:

«Великая российская революция 1917 года навсегда останется одним из важнейших событий ХХ века. Невозможно отрицать тот факт, что попытка построения на земле нового справедливого общества решающим образом изменила пути исторического развития России и оказала громадное влияние на прогресс народов всей планеты.

События 1917 года имели глубокие корни в истории нашего государства. Найти в настоящем мире ответы, куда и зачем мы идем, в чем наша ответственность за положение дел в современной России, невозможно без анализа истоков великого излома 1917 года.

Всестороннее и объективное изучение Великой российской революции и Гражданской войны помогает нам осознать трагичность раскола общества на противоборствующие стороны, понять важность для России сильной государственной власти, поддерживаемой всеми слоями населения страны. Мы должны помнить уроки прошлого и предотвращать внутренние конфликты, способные превращаться в острейшие социальные и межнациональные столкновения, разрывающие и губящие страну. В отличии от Блока, Горького, … Гумилев ни полусловом не откликнулся на революцию 1917 года. Ни полусловом не поддержал и не оспорил действий советской власти. У него не было стихов, навеянных романтикой белого движения, как у Марины Цветаевой. Не пытался он, как Максимилиан Волошин, остановить примиряющим словом братоубийства в гражданской войне. Он отказался говорить с современностью на её языке. Но в 1921 году без особых улик его обвинили в заговоре против советской власти и расстреляли. Чтобы двигаться дальше, нам необходимо с уважением отнестись к обстоятельствам, толкнувшим действующих лиц 1917 года занять ту или иную позицию. Нельзя постоянно делить предков на однозначно правых и виноватых, ведь каждая сторона по-своему понимала, как добиться процветания Родины и лучшей жизни на земле.

Дань уважения предкам - лучшее средство для идеологического примирения, стимул для нового витка духовного развития, без которого немыслимо достойное существование нашего народа…»

Подводя итог круглого стола, было предложено использовать для общественного обсуждения при выработке единой платформы национального примирения:

- признание преемственности исторического развития от Российской империи через СССР к современной России;

- осознание трагизма общественного раскола, вызванного событиями 1917 года и Гражданской войны;

Уважение к памяти героев обеих сторон Гражданской войны, искренне отстаивавших свои идеалы и не виновных в массовых репрессиях и военных преступлениях;

- осуждение идеологии террора как политического инструмента-«революционного» или контрреволюционного»;

- понимание ошибочности ставки на помощь зарубежных «союзников» во внутриполитической борьбе.

По итогам круглого стола было принято решение провести в 2017 году Всероссийскую научно-практическую конференцию с рабочим названием «100 лет Великой российской революции: осмысление во имя консолидации».

Названия и формы книжных выставок и массовых мероприятий

ü «Образ революции в литературе» - книжная выставка

ü «100 лет Великой российской революции: осмысление во имя консолидации»: выставка-отзыв

ü «Ленин – политический деятель своего времени!»: исторический экскурс, рассказывающий о жизни и деятельности руководителя социальной революции, основанной на музейной экспозиции

ü «Вождь мирового пролетариата»: выставка -портрет

ü «И только книга оживит события прошедших лет»: час информации к 100 - летию революционной трансформации

ü «От февраля до октября 1917 года»: колесо истории

ü «Река времен»: цикл мероприятий, посвященных 100-летию революционных трансформаций (митинги, викторины, классные часы, конкурсы)

ü «Исторические письма»: интеллектуальная игра

ü «Время Великой Октябрьской…»: выставка – информация

ü «Октябрь 1917: взгляд из XXI века»: книжная выставка

ü «Октябрьская революция: страницы истории»: книжная выставка

ü «Октябрьская революция 1917 года на книжных страницах»: виртуальная выставка

ü «Октябрьская революция в искусстве»: цикл мероприятий

<В забайкальский казачий поселок Мунгаловский> «нагрянул карательный отряд <контрреволюцинных сил, ведших в годы Гражданской войны вооруженную борьбу с Советской властью в России> есаула Соломонова. Прокоп Носков колол в ограде дрова, когда Соломонов влетел к нему во двор, сопровождаемый наемными баргутами в лисьих остроконечных шапках. Наезжая конем на Прокопа, Соломонов грубо спросил:
- Ты поселковый атаман?
- Так точно, господин есаул! - кинув руки по швам, ответил побледневший Прокоп.
- Большевиков у вас много?
- Никак нет, господин есаул! Какие водились, так все до партизан подались, - помня наказ большинства посёльщиков не выдавать никого, ответил Прокоп.
- Почему ты их не арестовал? Сочувствуешь им?
- Что вы, что вы, господин есаул! Сроду я им не сочувствовал, хоть кого угодно спросите.
- Почему же ты дал им возможность скрыться? Смотри у меня! - пригрозил Соломонов нагайкой.
- Приказов из станицы не было<...>
- Составь мне список всех, кто ушел к партизанам, и доставь ко мне на квартиру. А сейчас скажи, у кого мне лучше остановиться.
- Удобнее всего у купца Чепалова. Дом у него просторный, стеснительно вам не будет.
- Хорошо. Пока я буду там завтракать, чтобы список был готов!
Через час расстроенный Прокоп со списком в руках пришел в чепаловскую ограду. Соломонов и <купец Чепалов> Сергей Ильич сидели в зале за кипящим самоваром. Накрытый скатертью стол быд уставлен закусками и бутылками с вином. Соломонов с красным лицом угрюмо слушал Сергея Ильича, который что-то выкладывал ему глухой скороговоркой. Прокоп в нерешительности остановился у порога. Увидев его, Соломонов поманил его пальцем:
- Проходи атаман... Список готов?
- Прокоп молча протянул ему вчетверо сложенный лист бумаги. Соломонов мельком заглянул в список и передал его Сергею Ильичу:
- Посмотрите, хозяин, не забыл ли кого атаман?
Сергей Ильич долго и сосредоточенно разглядывал список. Прокоп с волнением наблюдал за ним. Наконец Сергей Ильич сложил список, вернул его Соломонову и сердито сказал:
- Тут написаны только те, кого давно и след простыл. А у нас ведь и кроме них немало сочувственников большевиков.
Соломонов повернулся к Прокопу, оглядел его с ног до головы недобрым взглядом ястребиных глаз и сухо спросил:
- Как же это так получается, атаман? Ты мне сказал, что все ваши большевики в бегах, а на поверку выходит, что ты врёшь?
<...> У Прокопа захолонуло в груди. Он понял, что слова Сергея Ильича дорого обойдутся ему. Соломонов побагровел от злости, сорвался со стула и крикнул:
- Эй, Бубенчиков!
Тотчас же в зале появился здоровенный рыжебородый вахмистр. Указав ему на Прокопа, Соломонов приказал:
- Всыпать ему двадцать пять горячих! У него память на большевиков отшибло, - может, после порки придет в себя.
Лицо Прокопа покрыла мертвенная бледность, от невыносимой обиды сдавило горло. <...> Вахмистр сунул два пальца в рот и громко свистнул. Из толпы находившихся на крыльце баргутов двое в вишневого цвета халатах подбежали к нему. Оба они были рослые, с одинаково лоснящимися от жира круглыми лицами. По команде вахмистра баргуты бросились на Прокопа, схватили под руки и потащили из зала. Прокопа затошнило от дурного запаха их пропотевшей одежды и немытых тел<...>
Прокопа<...> повалили на доски, и два баргута уселись ему на ноги и один на голову. Соломонов стоял возле с папироской в зубах. Выплюнув окурок, он что-то сказал вахмистру, и тот, закатав на правой руке рукав гимнастерки, взял у одного из баргутов нагайку.
<...> Вахмистр бил неторопливо и как будто небрежно. Но после каждого удара на оголенном беспомощном теле Прокопа появлялись багровые полосы. После пятнадцати ударов<...> все полосы слились в одно ярко-красное пятно. Вид крови привел Соломонова в состояние дикого возбуждения. Голосом, полным торжества и злорадства, он хрипло закричал:
- А ну подбавь! Подбавь, говорю!
И последние удары вахмистр наносил с такой яростью, что тело Прокопа подпрыгивало и сидящие на нём баргуты, весело скаля зубы, напрягались изо всех сил, чтобы удержать его.
Когда баргуты оставили Прокопа, он первым делом попытался натянуть штаны. Но это ему не удалось. С почерневшим лицом, со спущенными на сапоги штанами дополз он до края предамбарья, и его стало рвать.
<...> На свою беду Северьян Улыбин <житель поселка Мунгаловский, о котором карателям стало известно, что его родственники советские партизаны> вернулся в поселок<...>
Перед обедом его разбудила Авдотья и принялась рассказывать, что в поселок пришли каратели и что Прокопа заставили составить список тех, кто сочувствует большевикам.
- Ты бы спрятался хоть в зимовье, - сказала встревоженная Авдотья.
- А чего мне прятаться-то? <...> Меня, небось, не тронут, - ответил Северьян.
Но на всякий случай заставил ее пришить к своей рубашке урядницкие погоны<...> Потом нацепил на рубашку два своих Георгиевских креста и три медали и, полагая, что в таком виде к нему не подступятся никакие каратели, спокойно принялся починять свои ичиги.
Когда в ограду заявились каратели, он чуть побледнел и взглянул на висевшую на стене берданку, не зная, что делать - взяться ли за нее или сидеть и ждать. Авдотья заплакала, предчувствуя недоброе, но он прикрикнул на нее и не двинулся с места.
Два баргута в засаленных вишневых халатах ввалились в избу.
- Ты хозяин? - спросил Северьяна один из них.
- Ну, я. А что тебе надо?
- Твоя арестована, - наставил на него баргут коротко обрезанную винтовку.
- Кто ты такой, чтобы арестовывать меня, немытая харя? Ты видишь, кто я? - показал Северьян на свои кресты и погоны.
- Командир Соломона приказ давал. Его знает, моя не знает. Собирайся мала-мала ходи.
<...> У крыльца дожидался их верхом на коне младший урядник с одутловатыми щеками и с закрученными в колечки черными усиками. Увидев кресты и медали на груди Северьяна и погоны с лычками старшего урядника, он привстал на стременах и взял руку под козырек:
- Здравия желаю, господин Георгиевский кавалер!
«Вот русский, так русский и есть. Сразу видит кто я», - подумал Северьян и, силясь улыбнуться, спросил:
- За что это арестовывать меня вздумали?
- А, так, значит, это ты и есть Северьян Улыбин? - сразу урядник стал недоступно-строгим. - Давай пошли к командиру, - приказал он и вынул из кобуры револьвер<...>
Под причитанья Авдотьи<...> его <Северьяна Улыбина> погнали к церкви, где собирали арестованных. Когда пригнали туда, вахмистр подъехал к Соломонову, крутившемуся перед арестованными на коне, и что-то сказал ему. Соломонов подлетел к Северьяну.
- Ты что, подлец, кресты и погоны на себя нацепил?! - и нагнулся с седла, чтобы сорвать с него знаки отличия.
- Ты за кресты, господин есаул, не цапайся. Я их кровью добыл, и не тебе их срывать с меня. Ты лучше скажи: за что арестовали меня? Я ведь сам дружинник.
- Дружинник! - еще больше взъярился Соломонов. - Я таких дружинников на деревья вздергиваю. Где у тебя, сволочь, сын и брат?
- Где они, я не знаю. А только я тебе за них не ответчик. За меня все наше общество поручится.
- Молчать! - заорал Соломонов и принялся хлестать Северьяна нагайкой.
- Собака! Гадина! - закрываясь от него руками, кричал в исступлении Северьян до тех пор, пока не сбил его с ног прикладом подбежавший баргут.
Потом с него сорвали кресты и погоны и всего окровавленного впихнули в толпу арестованных посёльщиков.»

Константин Федорович Седых (1908-1979) - русский советский писатель.

Положение серьезное. В столице - анархия. Правительство парализовано. Транспорт продовольствия и топлива пришел в полное расстройство. Растет общественное недовольство. На улицах происходит беспорядочная стрельба. Части войск стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Медлить нельзя. Всяческое промедление смерти подобно. Молю Бога, чтобы в этот час ответственность не пала на венценосца.

Цит. по: История отечества в документах. 1917-1993 гг. М., 1994. Часть 1. 1917-1920 гг. С.12.

Мы были рождены и воспитаны, чтобы под крылышком власти хвалить ее или порицать... Мы способны были в крайнем случае безболезненно пересесть с депутатских кресел на министерские скамьи... Но перед возможным падением власти, перед бездонной пропастью этого обвала у нас кружилась голова и немело сердце... С первого же мгновения этого потопа отвращение залило мою душу... Боже, как это было гадко!.. Так гадко, что, стиснув зубы, я чувствовал в себе одно тоскующее, бессильное и потому еще более злобное бешенство. - Пулеметов!

Пулеметов - вот чего мне хотелось. Ибо я чувствовал, что только язык пулеметов доступен уличной толпе и что он, свинец, может загнать обратно в его берлогу вырвавшегося на свободу страшного зверя...

Увы - этот зверь был... Его Величество русский народ...

То, чего мы боялись, чего во что бы то ни стало хотели избежать, уже было фактом. Революция началась.

Цит. по: Шульгин В.В. Дни. 1920. М., 1989. С. 181-182, 184-185.

Солженицын А. из «Размышлений о февральской революции»

«Человеческий ум всегда требует причин для всех событий. И не честно уклоняться назвать их, кто как умеет.

В истории Февральской революции редко кем оспаривается полная неожиданность ее для всех: и для властей, и для разжигавших ее думских … кругов, и для всех революционных партий — эсеров, меньшевиков и большевиков, и для западных дипломатов в Петрограде, и уж тем более для остальной России — для Действующей Армии, для провинции, для крестьянства.

Отсутствие партийных усилий, неподготовленность партийными заданиями (агитация партий лишь потом нагоняла события), особенно поражает умы, привыкшие к революционному объяснению. В таких случаях всегда выдвигается слово «стихийный». Но по неучастию всей России мы ясно видим, что стихии — не было.

Одни преимущественно объясняют хлебными перебоями в Петрограде — даже не перебоями, а только слухам, что хлеб скоро ограничат. Мы уже разобрали, что это — не объяснение.

Другие указывают неоспоримо на многолюдность, уродливость и бездеятельную развращенность петроградского гарнизона. Реально в дни Февраля он был главной действующей силой. И все же городской гарнизон — не поднимается до уровня исторической причины, хотя бы как частное проявление более обширной причины — войны.

При явности неучастия всех партий Георгий Катков настойчиво разрабатывает мысль, что главной движущей силой петроградских волнений были немецкие агенты и немецкие деньги: хотя притекания последних нельзя доказать документально, но есть признаки. Несомненно, зная приемы германской дипломатии и тотальной войны, текущего разложения противника, можно не сомневаться, что германские усилия и деньги настойчиво прилагались к общественному взрыву в воюющей России, кому-то же они платили, не без влияния они остались и на огромный размах забастовочного движения в Петрограде, конечно они поддували и хлебные слухи (хотя лозунг «долой войну» не только немецкого происхождения, он вполне внушался и обрыдлостью войны). Несомненна немецкая заинтересованность и немецкая подталкивающая рука - но ведь почти только в одном Петрограде (из провинции — разве что в Николаеве) и не в масштабах столь удавшегося всероссийского взрыва, превзошедшего все немецкие расчеты. Позже, с весны, немцы перенесут свою поддержку на единственную пораженческую партию большевиков и с этого времени действительно станут постоянной силой хода нашей революции. Но в Феврале хоть и могли быть немецкие дрожжи — однако российская опара взялась! — и это заставляет нас искать российские причины внутренние. «Немецкую» причину полезнее недооценить, чем переоценить.

Говоря о причинах, мы, очевидно, должны иметь в виду залегающие обстоятельства - глубокие по природе, длительные во времени, которые сделали переворот принципиально осуществимым, а не толчки, непосредственно поведшие к перевороту. Толчки могут разрушить только нестабильную систему. А — отчего она стала нестабильной?

К таким причинам мы имеем право отнести всю войну в целом. <…>

… война, безусловно, сыграла губительную роль. Вся эта война была ошибкой трагической для всей тогдашней Европы, а для России и трудно исправимой. Россия была брошена в ту войну без всякого понимания международного хода событий, при сторонности ее главному европейскому конфликту, при несогласии ее авторитарного строя с внешним демократическим союзом. Она брошена была без сознания новизны этого века и тяготеющего состояния самой себя. Все избывающие здоровьем крупные силы крепкой нации были брошены не в ту сторону, создалось неестественное распределение человеческих масс и энергий, заметно перегрузилась и смешалась администрация и организация, ослаб государственный организм. И даже вс¨ это было бы еще ничего, если б не традиционная накаленная враждебность между обществом и властью. В поле этой враждебности образованный класс то и дело сбивался на истерию, правящая прослойка — на трусость. <…>

И все же не сама по себе война определила революцию. Ее определял издавний страстный конфликт общества и власти, на который война наложилась. Все назревание революции было не в военных, не в экономических затруднениях как таковых, но — в интеллигентском ожесточении многих десятилетий, никогда не пересиленном властью.

Очевидно, у власти было два пути, совершенно исключавших революцию. Или — подавление, сколько-нибудь последовательное и жестокое (как мы его теперь узнали), — на это царская власть была не способна прежде всего морально, она не могла поставить себе такой задачи. Или — деятельное, неутомимое реформирование всего устаревшего и не соответственного. На это власть тоже была не способна — по дремоте, по неосознанию, по боязни. И она потекла средним, самым губительным пут¨м: при крайнем ненавистном ожесточении общества — и не давить, и не разрешать, но лежать попер¨к косным препятствием.

Монархия — как бы заснула. После Столыпина она не имела ясной активной программы действий, закисала в сомнениях. Слабость строя подходила к опасной черте. Нужны были энергичные реформы, продолжающие Столыпина, - их не предприняли. Власть продремала и перестаревшие сословные пережитки, и безмерно затянувшееся неравноправие крестьянства, и затянувшуюся неразрешнность рабочего положения. Даже только эти явления имея в виду, невозможно было ответственно вступать ни в японскую войну, ни в Мировую. А затем власть продремала и объем потерь, и народную усталость от затянувшейся этой войны.

Накал ненависти между образованным классом и властью делал невозможным никакие конструктивные совместные меры, компромиссы, государственные выходы, а создавал лишь истребительный потенциал уничтожения. Образованное общество в свою очередь играло крестьянством как картой, то раззаряло его на несуществующие земли, то препятствовало его равноправию и волостному земскому самоуправлению. Если бы крестьянство к этой войне уже было бы общественно-равноправно, экономически устроено и не таило бы сословных унижений и обид — петроградский бунт мог бы ограничиться столичными эпизодами, но не дал бы губительного раската революции с марта по осень.

Стояла Россия веками — и дремалось, что ее существование не требует настойчивого изобретательного приложения сил. Вот так стоит — и будет стоять.

Эта дремота была — шире чем только администрации, это была дремота всего наследственного привилегированного класса—дворянства, особенно в его титулованных, высоко-бюрократических, великокняжеских и гвардейских кругах. Этот класс, столько получивший от России за столетия, и все авансом, — теперь в переходную напряженную пору страны в лучшем случае выделял немногочисленных честных служак, а то — вождей взволнованного общества, а то даже — и революционеров, в главной же и высшей своей части так же дремал, беззаботно доживая, без деятельного поиска, без жертвенного беспокойства, как отдать животы на благо царя и России. Правящий класс потерял чувство долга, не тяготился своими незаслуженными наследственными привилегиями, перебором прав, сохраненных при раскрепощении крестьян, своим все еще, и в разорении, возвышенным состоянием. Как ни странно, но государственное сознание наиболее покинуло его. И в грозный декабрь 1916 дворянство, погубившее эту власть, еще от нее же и отшатнулось с громкими обличениями.

Но и при всем том на краю пропасти еще могла бы удержать страну сильная авторитетная Церковь. Церковь-то и должна была создать противоположное духовное Поле, укрепить в народе и обществе сопротивление разложению. Но (до сих пор сотрясенная безумным расколом XVII века) не создала такого. В дни величайшей национальной катастрофы России Церковь - и не попыталась спасти, образумить страну. Духовенство синодальной церкви, уже два столетия как поддавшееся властной императорской длани. — утеряло высшую ответственность и упустило духовное руководство народом. Масса священства затеряла духовную энергию, одряхла. Церковь была слаба, высмеяна обществом, священники принижены среди сельской паствы. Не случайно именно семинарии становились рассадниками атеизма и безбожия, там читали гектографическую запрещенную литературу, собирали подпольные собрания, оттуда выходили эсерами.

Как не заметить, что в страдные отречные дни императора — ни один иерарх (и ни один священник) православной Церкви, каждодневно возносивший непременные за Государя молитвы, — не поспешил к нему поддержать и наставить?

Но еще и при этом всем — не сотряслась бы, не зинула бы пропастью страна, сохранись крестьянство ее прежним патриархальным и богобоязненным. Однако за последние десятилетия обидной послекрепостной неустроенности, экономических метаний через дебри несправедливостей — одна часть крестьянства спивалась, другая разжигалась неправедной жаждой к дележу чужого имущества — уже во взростьи были среди крестьян те убийцы и поджигатели, которые скоро кинутся на помещичьи имения, те грабители, которые скоро будут на части делить ковры, разбирать сервизы по чашкам, стены по кирпичикам, бель¨ и кресла - по избам. Долгая пропаганда образованных тоже воспитывала этих дележников. Это уже не была Святая Русь. Дележ чужого готов был взреветь в крестьянстве без памяти о прежних устоях, без опоминанья, что все худое выпрет боком и вскоре так же точно могут ограбить и делить их самих. (И разделят...)

Падение крестьянства было прямым следствием падения священства. Среди крестьян множились отступники от веры, одни пока еще молчаливые, другие — уже разверзающие глотку: именно в начале XX века в деревенской России заслышалась небывалая хула в Бога и в Матерь Божью. По селам разыгрывалось злобное бесцельное озорство молодежи, небывалое прежде. …

Я еще сам хорошо помню, как в 20-е годы многие старые деревенские люди уверенно объясняли:

— Смута послана нам за то, что народ Бога забыл.

И я думаю, что это привременное народное объяснение уже глубже всего того, что мы можем достичь и к концу XX века самыми научными изысканиями.

И даже — еще шире. При таком объяснении не приходится удивляться, что российская революция (с ее последствиями) оказалась событием не российского масштаба, но открыла собою всю историю мира XX века - как французская открыла XIX век Европы, — смоделировала и подтолкнула все существенное, что потом везде произойдет. В нашей незрелой и даже несостоявшейся февральской демократии пророчески проказалась вся близкая слабость демократий процветающих — их ослепленная безумная попятность перед крайними видами социализма, их неумелая беззащитность против террора.

Теперь мы видим, что весь XX век есть растянутая на мир та же революция.

Это должно было грянуть над всем обезбожевшим человечеством. Это имело всепланетный смысл, если не космический.

Могло бы, воля Божья, начаться и не с России. Но и у нас хватало грехов и безбожия. <…>

Февральские деятели, без боя, поспешно сдав страну, почти все уцелели, хлынули в эмиграцию и все были значительного словесного развития — и это дало им возможность потом десятилетиями изображать свой распад как торжество свободного духа. Очень помогло им и то, что грязный цвет Февраля все же оказался светлей черного злодейства коммунистов. Однако если оценивать февральскую атмосферу саму по себе, а не в сравнении с октябрьской, то надо сказать – и, я думаю, в «Красном Колесе» это достаточно показано: она была духовно омерзительна, она с первых часов ввела и озлобление нравов и коллективную диктатуру над независимым мнением (стадо), идеи ее были плоски, а руководители ничтожны.

Февральской революцией не только не была достигнута ни одна национальная задача русского народа, но произошел как бы национальный обморок, полная потеря национального сознания. Через наших высших, представителей мы как нация потерпели духовный крах. У русского духа не хватило стойкости к испытаниям.

Тут, быстротечно, сказалась модель опять-таки мирового развития. Процесс померкания национального сознания перед лицом всеобщего «прогресса» происходил и на Западе, но - плавно, но - столетиями, и развязка еще впереди».

Цит. по: А. Солженицын Размышления над февральской революцией // Российская газета. 27 февраля 2007 г. (№ 40)

Все революции кончались реакциями. Это - неотвратимо.
Это - закон.И чем неистовее и яростнее бывали революции,
тем сильнее были реакции.
В чередованиях революций и реакций есть какой-то магический круг.

Бердяев Н. А.
*****

Мы истинно свободны, когда мы сохранили способность
рассуждать самостоятельно, когда необходимость не заставляет
нас защищать навязанные и в некотором роде предписанные
нам мнения.

Юстиниан
*****

Свобода есть право делать все, что дозволено законами.
Если бы гражданин мог делать то, что этими законами
запрещается, то у него не было бы свободы, так как то же
самое могли бы делать и прочие граждане.

Шарль Луи Монтескье
*****

Революции нужны, чтобы уничтожать революционеров.

Максим Горький (А. М. Пешков)

*****
Сознание права развивает сознание долга. Всеобщий закон -
это свобода, кончающаяся там, где начинается свобода другого.

Гюго В.
*****

Свобода состоит в том, чтобы зависеть только от законов.

Вольтер
*****

Свободу симулировать нельзя.

Лец С. Е
*****

Сражаясь за свободу, мы должны быть осмотрительными
и не нарушать свободу совести других, всегда памятуя,
что Бог - судья над сердцами людей.

Вашингтон Д
*****

Народу кажется, что он свободен в революциях, это -
страшный самообман. Он - раб темных стихий... В революции
не бывает и не может быть свободы, революция всегда враждебна
духу свободы... Революция... случается с человеком, как случается
болезнь, несчастье, стихийное бедствие, пожар или наводнение.

Бердяев Н. А
*****

Овца и волк по-разному понимают слово «свобода», в этом
сущность разногласий, господствующих в человеческом
обществе.

Линкольн А
*****

Свободе - привет и почет.
Пускай бережет ее разум.
А все тирании пусть дьявол возьмет
Со всеми тиранами разом!

Бернс Р.
*****

Лишь глупцы называют своеволие свободой.

Тацит
*****
Свобода означает ответственность.
Вот почему большинство людей боится ее.

Шоу Б.
*****

Нищета ведет к революции, революция - к нищете.

В. Гюго
*****

Революция хороша на первом этапе, когда летят головы тех,
кто наверху.

Альбер Камю
*****

В революционные бури люди, едва годные для того,
чтобы грести веслом, овладевают рулем.

Пьер Буаст
*****

В девяти случаях из десяти революционер - это скалолаз
с бомбой в кармане.

Джордж Оруэлл
*****

Революции никогда еще не облегчали бремя тирании, а лишь
перекладывали его на другие плечи.

Джордж Шоу
*****

Революционеры поклоняются будущему, но живут прошлым.

Николай Бердяев
*****

Заварят вожди суп из штыка и топора, а народу потом расхлёбывай
кашу из серпа и молота …

Владимир Бутков
***************

Давно известное изречение –
«Революции замышляют идеалисты, совершают фанатики,
а плодами пользуются – негодяи» теперь может прозвучать так:
«Революции замышляют режиссеры, совершают фанатики под чутким
руководством первых, оплачивают толстосумы и пользуются плодами
тоже они!»
Так что простой люд будет обманут при любом раскладе!!!(Прим. автора)

ВАСИЛИЙ МАРЦЕНЮК (наш мудрый стихирянин)

Хоть кого пойди спроси
Революции Руси
Благодать не принесли,
Зато много унесли!

Рецензии

Василь, мы только что вернулись домой (ездили в пол-ку с Геной в центр Москвы - там уже сухо, снегом и не пахнет!)
По дороге вспомнила,что я неправильно процитировала Бернса....

МЯТЕЖ не может кончиться удачей-
В противном случае его зовут иначе...

Всю дорогу переживали- что там за этот день в Украине?!Сейчас в 19-00 послушаем Вести...

С теплом…☀Светлана
*~*~*~*~*~*~*~*~*~*

Да, Василёк, я это читала... Ты, как всегда, очень точен в своих высказываниях!!!
Не забудь - ты собирался завтра в 10-00 позвонить Ольге Алексеевне....

С теплом души…☀Светлана
*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру - порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.