К черту, - сказал сам себе Петр Иваныч Тарелкин, прикултыхав домой с трудповинности, и бросил в угол лопату. - Так больше жить нельзя. Это не жизнь, а каторга… Хуже! Это хождение преподобной Феодоры по мукам«…Хождение преподобной Феодоры по мукам» - фраг мент из жития, повествующего о пребывании св. Феодоры на том свете. . Хуже…
Он снял с правой ноги стоптанный сапожишко и осмотрел ступню: так и есть, большой палец посинел и вспух. Руки тоже поцарапаны, и рассечена бровь. Он размотал веревку, служившую ему поясом, швырнул ее под кровать, сорвал с плеч дырявую бабью кацавейку и долго шагал взад-вперед в одном сапоге, припадая на больную ногу.
Ха, транспорт… Вози им песок из карьера, балласт… - бубнил он, тараща озлобленные мутные глаза. - А зимой дрова заготовляй на железку, для общественных портомоен проруби долби, окопы рой… Тьфу! Черт бы их драл.
Петр Иваныч остановился и так свирепо потряс кулаками, что рыжие длинные космы его заплясали по острым плечам. В эту минуту, взлохмаченный, дикий, грязный, он напоминал допившегося до чертиков дьякона.
В изнеможении он повалился на кровать и сердито запыхтел.
И завтра, и послезавтра все то же, то же. Может быть, еще десять лет такую волынку тянуть придется… Это с больным-то сердцем.
Но настроение его вдруг резко изменилось: по испитому длинному лицу проползла улыбка, большой кадык на хрящеватом горле судорожно запрыгал, фиолетовый нос весь наморщился, засвистел и затрясся в смехе.
Гениально! Гениально! - радостно воскликнул Петр Иваныч и ударил себя ладонью в лоб.
Отворилась дверь. Петр Иваныч поспешно придал лицу вид безвинно пострадавшей жертвы и закрыл глаза.
Петруша! Да что ж ты, голубчик, развалился-то, - чуть гнусавя, сказала Фелицата Николаевна и стала разматывать с головы шаль, хотя бы рассаду полил, ведь завтра некогда, завтра ты назначен на заготовку шпал. Милицейский с бумажкой приходил.
Не пойду, - равнодушно сказал Петр Иваныч и густо, но без всякого выражения сплюнул. - Я - бывший соборный регент, а не батрак. К черту!.. Я им больше не слуга… Арестант я, что ли?
Треугольное личико миниатюрной Фелицаты Николаевны побелело.
Да, никак, ты рехнулся, Петруша! Да ведь по нынешним временам за это могут расстрелять!
Как это меня могут расстрелять, раз я умру, - загробным голосом проговорил Петр Иваныч.
Жена испуганно задвигала бровями.
Как, Петрушенька, умрешь?
А очень просто: вот вытяну ноги и умру… Вон какие перебои в сердце.
Фелицата Николаевна уронила на пол шаль и криво опустилась на стул.
Нет, довольно! - вскричал Петр Иваныч басом и так свирепо шевельнулся, что кровать заскрипела под ним, как коростель.
Вместо того чтобы этак мучиться, Фелицата Николаевна, лучше раз навсегда покончить все расчеты с жизнью.
Обомлевшая женщина метнулась взглядом по широкому ножу, по веревке, по здоровенному крючку, где висела лампа «молния», и враз замелькали перед ней хрипящие призраки.
Ты не имеешь права умирать!.. Ты не смеешь руку на себя накладывать! - И лицо ее перекосилось от ужаса.
«Очень любопытно, черт возьми», - едва сдерживая смех, подумал Петр Иваныч.
Но ему стало жаль жену, и он сказал:
Дурочка… Фелицата Николаевна… Я ж пошутил. Я умру не по-настоящему. «Смерть Тарелкина»-то смотрели, пьесу-то, помнишь«"Смерть Тарелкина"…. пьесу-то, помнишь?» Комедия «Смерть Тарелкина» (1869) А. В. Сухово-Кобылина (1817 - 1903) завершает его драматургическую трилогию (1-я пьеса - комедия «Свадьба Кречинского», 1855; 2-я - драма «Дело», 1856 - 1861). ? Недаром и фамилия у меня такая же - Тарелкин.
Фелицата Николаевна сидела с разинутым ртом и ничего не понимала.
На другой день она заявилась в отдел учета рабочей силы. От волнения лицо ее горело, руки тряслись, по груди и животу ходили волны робости.
Безусый заведующий поправил кепку и ткнул в яичную скорлупу окурок.
Вам, гражданка, что?
Пишущие машинки трещали с ожесточением, очаровательная блондинка пудрила пуховкой нос и щеки.
Извиняюсь, товарищ, - начала Фелицата Николаевна, потряхивая головой, задыхаясь. - Я пришла доложить, что мой муж, товарищ Тарелкин, и вчера не был на трудовой повинности, и сегодня не пойдет, да, может, совсем не будет ходить.
Юноша засопел, лицо его стало как уксус.
Ха!.. Значит, с вашей стороны донос? Очень приятно… Садитесь, гражданка… Ваш адрес? Я сейчас пошлю арестовать его.
Машинки вдруг замолкли. Пуховка в очаровательной руке остановилась.
Фелицата Николаевна впилась руками в край стола.
Что вы, товарищ!.. У него понос, холера у него. Он вот-вот умрет.
Холера? - Брови молодого человека взлетели вверх. - Тогда его немедленно надо в заразные бараки. Грибами, что ли, объелся? Сейчас я позвоню. - И рука его потянулась к телефону.
Ради бога! Не холера у него, извиняюсь. Я перепутала, просто я от неприятности вся трясусь. - Фелицата Николаевна окончательно потеряла нить мыслей. - Он нес дрова, упал и разбил себе голову… Теперь в беспамятстве, сорок два градуса жару.
Лицо юноши стало как горчица, потом - как игривый квас.
Не упали ль вы сами, гражданка, на голову? - Губы его кривились в улыбке. - И что вам наконец от меня угодно?
Фелицата Николаевна беспомощно вытаращила глаза, как бы припоминая цель своего прихода.
Товарищ! - вышла она из оцепенения. - Извиняюсь, товарищ, извиняюсь. Я пришла заявить, что мой муж, гражданин Тарелкин, извиняюсь, при смерти.
Она выходила на цыпочках и косолапо, барышни провожали ее улыбками, а когда скрылась, начальствующий юноша сказал кокетливым баском:
Ненормальная дура.
Их городишко небольшой. Жили они во флигеле на одиноком пустынном огороде. Петр Иваныч было разделал пять гряд под картошку и всякую всячину, а тут, пожалуйте, шпалы. Ха! А не желаете ли вы фигу?!
Петр Иваныч на третий день благополучно умер.
Фелицата Николаевна, в черном платочке, двое суток без передыху бегала по всем надлежащим местам. Наконец все документы выправлены, и покойный гражданин Тарелкин был навсегда вычеркнут из списка живых.
Петр Иваныч целую неделю со всем усердием копался на огороде. Погода солнечная, все зазеленело. Скворец в скворешнике гоготал, словно молодой жеребчик, и заливался свистом, как ямщик на облучке.
Эх, как это прелестно, что Петр Иваныч умер! Для кого умер? Для них, а не для себя. Теперь знай работай. Кто из знакомых на такой пустырь придет? Полная гарантия. Отлично, гениально!
Как-то попала Петру Иванычу в руки старая газета. Прочел, и глаза его засверкали.
Да ведь мы - чурбаны, колпаки! Мы прозевали изрядную выдачу… Не угодно ли: на саван столько-то аршин. На траур столько-то… Гроб из заготовительного склада; в случае отсутствия такового - выдается денежная себестоимость. Срок получения десятидневный. Боже мой, сегодня последний день!..
А Фелицата Николаевна, как на грех, уехала в деревню за мукой. Усопший Петр Иваныч немедленно составил подложную доверенность от лица жены на имя несуществующего двоюродного дяди, Антона Огурцова, нахлобучил шляпу грибом на самый кончик носа, отхватил ножницами половину бороды, нафабрил ее черным жениным фиксатуаром, отчего рыжая борода стала темно-зеленой, и под видом гражданина Огурцова, предвкушая большой барыш - недаром всю ночь вошь снилась, - корыстолюбиво зашагал по пыльной улице.
«Господи, как бы не влопаться», - с ноющим чувством подумал он.
Но когда поднялся в присутствие и внимательным взглядом окинул лица всех служащих, от сердца отлегло: ни одного знакомого человека.
Заявление его все инстанции прошло благополучно: двенадцать виз с росчерками и печатями так исполосовали все свободные места бумаги, что негде клюнуть курице, и вот, в конце занятий, когда служащие похватались за картузы, ему вручили ордер на получение, сказав:
Бегите скорей вон к тому оконцу… Без двух минут четыре… Может, успеете.
Петр Иваныч совсем по-молодому, - даже приподнял темные, нарочно надетые очки, - подъехал, как на лыжах, к загородке и сунул в оконце ордер:
Ради бога… Вот!..
Но его протянутую руку вдруг схватила за решеткой для дружеского пожатия неизвестная рука, и знакомый голос произнес:
А, Петр Иваныч!.. Здравствуйте, милый человек.
И обе головы, одна перепуганно, другая любопытно,
так порывисто нырнули друг другу навстречу, что в самом оконце сильно стукнулись лбами и едва не поцеловались.
Петр Иваныч в страхе отпрянул, как от вставшей перед ним змеи, выдернул руку, волосы на его голове зашевелились, и, словно в тяжком сне, он прирос к месту.
Из оконца высунулась широколобая лысая голова с черными височками и не то подозрительно, не то приветливо осклабилась в самые очки усопшего.
Однако что же это такое? Вы, должно быть, хворали, вас нельзя узнать, Петр Иваныч! А?
Вы ошибаетесь… Я совсем не Петр Иваныч… Петр Иваныч Тарелкин помер… Вы ошибаетесь. Я - Антон Огурцов - дядя.
Но голова, очевидно, не слыхала. Она на мгновение поджала бритые сухие губы и вновь растеклась в улыбке, на этот раз определенно ядовитой.
Петр Иваныч словно окунулся в ледяную воду.
Позвольте мне обратно ордер, - забормотал он. - Тут ошибка… Ради бога, ордер…
Ордер? Он регистрируется… Сейчас, сейчас… Кто ж у вас умер, Петр Иваныч? Уж не супруга ли?
Голова унырнула за решетку и близоруко стала водить по ордеру острым носом. Вдруг рот головы вытянулся ижицей, брови заскакали по лбу вниз и вверх, уши и черные зачесы на височках задвигались.
Гм!.. - зловеще сказала голова, щелкнула кистью руки по ордеру и, как торпеда, выбросилась в оконце. - Гражданин Тарелкин!..
Но на том месте, где стоял Петр Иваныч, была совершеннейшая пустота.
Вечер. Покойник с собственной вдовой, только что вернувшейся из деревни, пили морковный чай. На покойнике лица нет, руки его тряслись. Не переставая, он курил махру.
Чует мое сердце, что облава нагрянет, арестуют, - говорил он. - И откуда этот бритый дьявол взялся? Ведь он же в отъезде был. Бывший кабатчик, в коммунисты записался, перевертень, черт. Такие самые злобные. Боюсь я… И надо ж было так влопаться… Тьфу!
Придется, Петенька, завтра же в деревню тебе бежать… Ох, хоть бы ноченьку-то переночевать благополучно!
Я так полагаю, надо обриться мне…
Вдруг раздался стук в дверь.
Оба вздрогнули и открыли рты. Занавески на окнах спущены, горела лампа.
Скорей в подполье!.. Пропал я, пропал… - зашипел покойник. Сердце его стучало, и громко стучали в дверь.
Мигом спустились в подполье; Петр Иваныч залез в мешок и сел в угол,
Заслони меня чем-нибудь… Вот ящиком… Вот еще мешком с углями…
Вдова вылезла, закрыла люк и, придав лицу скорбное выражение, вся оледеневшая, открыла дверь.
А-а, - протянула она и сразу обозлилась. - Ульяна Сидоровна!.. И откуда это вы приперлись?
А уж я думала, тебя зарезал кто, - пробасила, вваливаясь, рыхлая женщина. Дряблое лицо ее жирно и красно, белый чепец на голове взмок, под мышкой огромный веник, в руке чемодан. Она закрестилась на иконы. - Фу-у-у!.. А я из бани к тебе… Дай, думаю, навещу вдовуху, божью сироту. Почитай, с полден пошла, да ишь как… Очередь с версту… Тьфу ты! Что и за жизнь - и когда эти большевичишки сквозь землю-то провалятся…
Женщина грузно шлепнулась на кресло и вытерла рукавом салопа потное свое лицо.
А с кем же ты чай-то пила? Две чашки-то за чем?.. А табачищем-то как разит. Дым как на пожаре. Неужто куришь?
Курю, - сказала вдова, и уши ее покраснели. - После покойника осьмушечка осталась… С горя.
Фу-фу… Да. Посетил господь. С чего это он? Вот те и Петр Иваныч!. Царство ему небесное… Э-эх!.. Ну-ка, налей чайку.
Извиняюсь, - растерянно и не без раздражения на чала вдова. Зубы ее выбивали дробь. - Извиняюсь, Ульяна Сидоровна… Я вас никак не могу угостить чаем… Пожалуйте в другой раз, Ульяна Сидоровна.
Почему это не можешь? - гостья сдернула мокрый чепец, бросила его на стол, и заплывшие жиром красненькие, безбровые глазки ее засверкали.
Я сейчас спать лягу, Ульяна Сидоровна… Я должна завтра чем свет встать, чтоб к заутрени на кладбище попасть, Ульяна Сидоровна, на панихидку…
Чудесно, - перебила гостья, - я у тебя ночую. И я с тобой на панихидку пойду.
Хозяйка вся затряслась от злобы. Подбородок ее подался вперед.
Нет, нет, это невозможно, Ульяна Сидоровна!
Я пятьдесят пять лет Ульяна Сидоровна! Ошалела, что ли, ты… Как это невозможно? - и стала цедить из чайника в чашку. - Я вот на кушетке и прикорну… Не бойся, не объем, у меня кой-что захвачено… Ой, и пить захотелось, прямо душа горит.
Гостья, кряхтя, нагнулась под стол, вытащила из чемоданчика мочалку с мылом, потом грязное белье, бутылку самогонки, два яйца, завернутую в тряпицу селедку и краюху хлеба.
Эх, хорошо бы еще луковку.
А в это время покойник прогрыз в мешке дыру и жадно прильнул к ней волосатым, как овчинная рукавица, ухом.
Погиб… погиб…
Но заскрипел люк, опрокинулся вниз сноп света и перед покойником кто-то задышал.
Петруша…
Из дыры на мгновенье блеснул колючий глаз, на смену ему подъехал рот.
Кто? Облава? - прошипел рот и тотчас же уступил место уху.
И куда вы лезете?! Куда лезете!.. - раздраженно бросала хозяйка. Но покойник не мог разобрать слов. - Не сидится вверху-то вам!..
Все смолкло.
Ухо, потом глаз подъехали к дыре: тишина и темень.
Петр Иваныч облегченно передохнул, перекрестился: «Кажись, ушли», - и его забила такая сильная дрожь, что мешок подскакивал и мотался во все стороны.
Прошел битый час. Что за оказия, почему не приходит жена, уже не арестовали ль ее? Петр Иваныч вылез из мешка и, расшарашив во тьме руки, тыкался в покрытые плесенью углы.
Он взобрался на лесенку и приник глазом к светлой щели люка. В поле зрения заблестел самовар, чашки, чьи-то толстые красные руки. Ба! Да ведь это бабка Ульяна. И самогонка. Разве войти да покаяться? А вдруг облава, и ежели при бабке сесть в мешок, обязательно выдаст. Нет, надо ждать.
Пей, - говорит старуха, придвинув чашку хозяйке.
Не много ли будет, - отвечает та хмельным голосом, - с непривычки-то. Уж очень крепок самогон-то…
За упокой души… Хоть и не стоит он того… Ну, превечный ему покой, - говорит старуха и пьет.
Петр Иваныч сплюнул и прошипел:
Чтоб те самой сдохнуть без покаяния!
А ты не хнычь, - говорит старуха. - Слава богу, что и помер-то. Пьяница, царство ему небесное, был…
Нет, извиняюсь, он хороший, - возражает вдова и пьет.
Хороший? Первый поножовщик был покойничек… Первый пьяница. Все певчие пьяницы. Я сызмальства знаю его. Подзаборник, кабацкая затычка, не тем будь помянут…
Петр Иваныч стиснул зубы и сжал кулак.
«Ну и чертова старушка!» - подумал он. Глаза его горели ненавистью, душа горела жаждой выпить. Взор его был зорок и хищен, как у ястреба.
Он мне, каторжная душа, семь с полтиной золотом остался должен. Ха, тоже муженек!.. Уж раз подох, превечный спокой его головушке, то скажу тебе, сирота. Как-то говорит мне пьяненький: «Ох, говорит, Ульяна Сидоровна! Жена, говорит, мне наскучила, подыщи ты мне вальяжную даму из купеческого или епархиального сословия».
Петр Иваныч ударился теменем в крышку люка и проскорготал:
«Ну, только бы революция окончилась, я тебя, дьявольскую старушку, изувечу».
Хозяйка прижала к глазам платок и горько заплакала. Старуха потянулась к бутылке.
«Ах, выжрет все», - с жадностью подумал усопший. Но старуха, налив две чашки, отставила порожнюю бутылку и вытащила из чемодана другую.
Давайте скорей ложиться спать, - сквозь слезы сказала хозяйка.
Петр Иваныч замерз, запрокинутая голова его кружилась, затекла спина. И ужасно хотелось выпить самогону. Ну, положеньице! Черт его сунул умереть! Сидя на ступеньке под самым потолком, он засунул руки в рукава, клюнул раз-другой носом, задремал.
А когда открыл глаза, было тихо. Покойник приподнял крышку люка. Тишина, горит лампадка. Он просунул в комнату свою рыжую встрепанную голову и осторожно закорючил ногу, чтоб выбраться наверх.
Но вдруг душераздирающий визг хлестнул его колом. С хриплым лаем, визгом, криком мимо него толстобоко протряслась старуха.
И все сорвалось с мест и понеслось: стол, самовар, окошки…
Старуха мчалась среди лунной ночи вскачь, за ней - мертвец. Старуха ухнула, упала. С маху на нее упал мертвец.
Ульяна Сидоровна! Душечка!.. Это я, Тарелкин… Самогону, дайте самогону!..
Старуха рявкнула и заорала, и с нею заорал весь свет. Покойник ткнул кулаком в пьяную старушью пасть.
Ульяна Сидоровна!.. Ангел.. - и сгреб старуху за глотку.
Старуха вскинула к небу толстые ноги, вытянулась вся и захрипела.
«Бежать… Скорей…»
Мертвец метнулся и - по воздуху, как птица. И вслед свистки, ругань, крики:
Держи, держи!..
Все опрокинулось и завертелось: капуста, гряды, глазастый месяц, орущая толпа людей - и красный конь пронесся с хохотом.
Петр Иваныч в сенцах. Схватил тяжелый топор-колун и притаился: пропадать так пропадать.
И первому - раз по голове, другому - раз… Свалили, вяжут.
Ребята, к стене его!
Как, без суда?
Без суда… Он мертвый… Морды, морды, морды, тыща ружей в грудь.
Пли!! - залп.
С треском обломилась гнилая ступенька, на которой кошмарно спал Петр Иваныч, он кувырнулся в пустой, из-под капусты, чан, враз проснулся и от страшного испуга по-настоящему, мгновенно умер.
«Смерть Тарелкина» — пьеса русского драматурга Сухово-Кобылина, творившего в конце XIX века. Попала я на спектакль по этой пьесе случайно, опасалась, что придется смотреть на современные режиссерские экзерсисы. К счастью, ошиблась.
Несмотря на то, что пьеса написана автором полтора века назад, и поставлена классически, весь спектакль не покидало ощущение реальности происходящего . Абсолютно все, все без исключения выписанные автором характеры современны, а ситуации, обыгранные в пьесе, могут и сейчас стать реальными. То, что тогда считалось гротеском и вымыслом, несуразицей, сейчас, подозреваю, встречается в жизни. Расскажу по порядку.
Сюжет спектакля
Завязка
Некий рядовой чиновник, Кандид Тарелкин, привыкший жить не по средствам, решил, что украденные у начальника бумаги могут позволить вырваться из нищеты , если грамотно осуществить шантаж. Это во-первых.
К тому же, во-вторых, есть вариант оставить с носом бесчисленных кредиторов — подвернулся удобный случай объявить себя умершим, представившись собственным соседом по квартире, временно отсутствующим, о смерти которого было получено известие.
И в-третьих, можно с помощью домашней хозяйки обтяпать бесплатные похороны , накидав в гроб с тряпичной куклой тухлой вонючей рыбы, чтобы никто не захотел подойти проститься с покойным, но пожертвование каждый чтобы сделал (очень мне эта ситуация напомнила добровольно обязательные корпоративные поборы, эту сцену надо видеть — «свои деньги всегда жалко отдавать, так вы все возьмите из портмоне соседа три рубля и отдайте»).
Сцена сбора денег на похороны Тарелкина
Отлично! Всё произошло, как было спланировано! Денег собрали достаточно, чтобы похоронить, гроб вынесли. Осталось преобразиться в другого человека, сняв парик, вынув вставные зубы и переодевшись в его сюртук — и можно начинать новую жизнь — без долгов, без проблем и с видами на богатство.
Основное действие. Часть первая
И тут — «да-дааам» — сюрприз. Подтверждение поговорки «во всяком дому по кому». Именно в силу непонимания этого, думая, что груз его проблем наибольший из всех, Тарелкин и попадает в такую ситуацию. У него что? У него куча кредиторов. Ещё у него начальник, от которого надо скрыться, затаившись, потому что украл важные письма и собирался шантажировать ими.
Думал, жизнь соседа Силы Копылова безоблачней июльского неба? Можно прикинуться им, и забыть о своих неприятностях? Не вышло. У Копылова свой скелет в шкафу. Вернее, не скелет, а очень даже наоборот. Авторитетных форм бывшая сожительница с двумя настоящими дочерьми. Которые от него, якобы Копылова, чего-то хотят.
Сцена явления жены и дочек Копылова
И полицейский, принёсший приставу Расплюеву известие о смерти Копылова. Получается, что и Тарелкин, и Копылов мертвы. Тогда кто он — этот человек? Может, это и не человек вовсе, а упырь? Вурдалак? Мцырь? Зачем добиваться правды, когда можно всё необъяснимое списать на счёт сверхъестественного…
Схватить его! И не давать пить! (Вспомнился Кащей Бессмертный, висящий на цепях, которому тоже нельзя было давать испить воды)
Сцена поимки афериста
Основное действие. Часть вторая
Абсурд? Абсурд! Но полицейские чины всерьёз обсуждают, какая им может выйти награда за поимку «нечеловека».
Только вот показания надо собрать свидетельские, опросить всех, кто знал Тарелкина — «упырь — не упырь, оборачивался — не оборачивался». И всех в кутузку! До выяснения обстоятельств!
Сцена опроса свидетелей
Финал
Тарелкин же, проведя много времени без воды, сознался в своей хитрости, отдал бывшему начальнику компрометирующие бумаги и был с позором изгнан.
«Смерть Тарелкина». Сцена пытки жаждой
Представляете, у него хватило совести выпросить бумаги, удостоверяющие личность! Без бумажки ты букашка — ничего не меняется.
И в финальной сцене Тарелкин-Копылов набрался наглости и вопрошал у зрителей, кто, может быть, согласен принять его на службу? Наверняка среди ваших знакомых, дорогие читатели, тоже встречаются такие элементы — «хоть ссы в глаза — скажет, божья роса».
Возьмите на работу! Может, я кому-то нужен?
Спектакль «Смерть Тарелкина». Послевкусие
Даже не ожидала, что спектакль настолько понравится и надолго оставит приятное ощущение после просмотра. Казалось, маленький театрик на Гороховом поле, такой, как бы провинциальный.
Здание театра «Сопричастность»
Но какая же прелесть!
- Тёплая камерная обстановка,
- отсутствие запрета на фотосъёмку,
- потрясающая игра актёров,
- особенная игра актёров, исполняющих второстепенные роли.
А то, что проблема актуальна и решение её востребовано, можно убедиться, обратившись к современным технологиям! 🙂
А. В. Сухово-Кобылин
Смерть Тарелкина
Комедия-шутка в трех действиях
Действующие лица
Максим Кузьмич Варравин
Капитан Полутатаринов - военная шинель надета в рукава, зеленые очки и костыль.} одно лицо
Кандид Касторович Тарелкин,
Сила Силич Копылов - одно лицо
Антиох Елпидифорович Ох - частный пристав.
Иван Антонович Расплюев - исправляющий должность квартального надзирателя. Пораздобрел и приобрел некоторую осанку.
Чибисов |
Ибисов |чиновники.
Омега |
Флегонт Егорыч Попугайчиков - купец.
Помещик Чванкин .
Крестьян Крестьянович Унмеглихкейт - доктор.
Людмила Спиридонова Брандахлыстова - прачка. Колоссальная баба лет под 40.
Мавруша - кухарка.
Пахомов - дворник.
Качала
Шатала - мушкатеры богатырских размеров.
Ванечка - сын Расплюева, писарь.
Кредиторы Тарелкина:
1-й кредитор |
2-й кредитор - азартного свойства.
3-й кредитор - пиявкообразный человечек сутяжного свойства.
4-й кредитор - дюжая натура, с большими усами и крокодилообразным телом.
Еще кредиторы ad libitum . Все они одеты в самые фантастические шубы и шинели.
Чиновники .
Дети Брандахлыстовой .
Действие первое
Комната: в средине дверь в прихожую, направо дверь в кухню и на черный выход, налево постель за ширмами; беспорядок. Тарелкин входит, неся с собой всякое имущество. Сильно озабочен; расставляет мебель.
Явление 1
Тарелкин (один). Решено!.. не хочу жить… Нужда меня заела, кредиторы истерзали, начальство вогнало в гроб!.. Умру. Но не так умру, как всякая лошадь умирает, - взял, да так, как дурак, по закону природы и умер. Нет, - а умру наперекор и закону и природе; умру себе в сласть и удовольствие; умру так, как никто не умирал!.. Что такое смерть? Конец страданиям; ну и моим страданиям конец!.. Что такое смерть? Конец всех счетов! И я кончил свои счета, сольдировал долги, квит с покровителями, свободен от друзей!.. Случай: на квартире рядом живут двое: Тарелкин и Копылов. Тарелкин должен, - Копылов не должен. Судьба говорит: умри, Копылов, и живи, Тарелкин. Зачем же, говорю я, судьба; индюшка ты, судьба! Умри лучше Тарелкин, а живи счастливый Копылов. (Подумав.) Решено!.. Умер Тарелкин!.. Долой старые тряпки! (Снимает парик.) Долой вся эта фальшь. Давайте мне натуру! Да здравствует натура! (Вынимает фальшивые зубы и надевает пальто Копылова.) Вот так! (Отойдя в глубину сцены, прилаживает пару бакенбард; горбится, принимает вид человека под шестьдесят и выходит на авансцену.) Честь имею себя представить: отставной надворный советник Сила Силин Копылов. Вот и формуляр. (Показывает формуляр.) Холост. Родни нет, детей нет; семейства не имею; никому не должен - никого знать не хочу; сам себе господин! Вот моя квартира, имущество!.. О вы, простите вы все!.. Прощайте, рыкающие звери начальники, - прощайте, Иуды товарищи! Приятели мои, ямокопатели, предатели, - прощайте! Кредиторы мои, грабители, пиявки, крокодилы… прощайте! Нет более Тарелкина. Другая дорога жизни, другие желания, другой мир, другое небо!! (Прошедшись по комнате.) От теории перехожу к практике. Сейчас из Шлиссельбурга. Похоронил копыловские кости; дело устроил; бумаги получил: там покончено!.. Теперь здесь, по Петербургу, надо устроить мою собственную, официальную несомненную смерть. Для этого извещена полиция; приглашены сослуживцы; окна завешены; в комнате царствует таинственный мрак; духота и вонь нестерпимые… В гробу моя кукла увитая ватой, в моем мундире, лежит, право, недурно… С сурьезом и достоинством! Однако от любопытных глаз надо еще подбавить вони. (В духе, кричит.) Мавруша!! Разбойница Мавруша, - где ты?
Явление 2
Тарелкин , Мавруша входит.
Мавруша . Чего вам?
Тарелкин . Ты понимаешь ли, верный друг Мавруша, какую я бессмертную штуку играю?
Мавруша . Чего?
Тарелкин . Нет - никогда твой чухонский мозг этой высоты не поймет… Ступай, купи еще тухлой рыбы.
Мавруша . Еще! Что ж мало?
Тарелкин . Да - не хватает - ступай!
Мавруша уходит.
(Ей вслед.) Скорее ступай.
Явление 3
Тарелкин (один).
Тарелкин (ходит по комнате). Все так… да… эту рыбу надо накласть в мою куклу в такой мере, чтобы их как поленом по лбу… Нет! (соображает) этого мало. Я хочу, чтобы начальство похоронило меня на собственный счет! Хочу, чтобы эта бессмертная смерть мне не стоила медной полушки - так и будет! Все пойдет как по маслу, - надо только это хорошенько обставить. Мавруша свой урок знает; вот уже месяц, как вся варравинская интимнейшая переписка вот здесь (указывает), у меня под сюртуком!! Он уже ее хватился, ищет и на меня злится. Следовательно, при первой вести он явится сюда во всей ярости и будет спешить похоронами, чтобы тотчас обыскать мою квартиру - ха, ха, ха!.. А-а-а-а! - Это ты, разбойник, вогнал меня живого в гроб! ты уморил меня голодом. Нет тебе пощады. Мы бьемся по смерть. Ценою крови - собственной твоей крови, выкупишь ты эти письма. Или нет! Ценою твоих денег, ворованных денег, - денег, которые дороже тебе детей, жены, самого тебя. Деньги эти я тихонько, усладительно, рубль за рублем, куш за кушем потяну из тебя с страшными болями; а сам помещусь в безопасном месте и смеяться буду - и сладко буду смеяться, как ты будешь коробиться и корчиться от этих болей. Боже! Какая есть бесконечная сладость в мести. Каким бальзамом ложится месть на рдеющую рану… (Вынимает из-под жилета пачку писем.) Вот они, эти письма (хлопает по пачке), лежат на самом сердце, его греют! Это моя плоть и кровь! Это злейшие, ехиднейшие из всех дел варравинских, букет, который самому сатане можно поднести в знак любви и уважения. (Бережно запрятывает бумаги под жилет и застегивается.)
Максим Кузьмич Варравин
Капитан Полутатаринов - военная шинель надета в рукава, зеленые очки и костыль.} одно лицо
Кандид Касторович Тарелкин,
Сила Силич Копылов - одно лицо
Антиох Елпидифорович Ох - частный пристав.
Иван Антонович Расплюев - исправляющий должность квартального надзирателя. Пораздобрел и приобрел некоторую осанку.
Чибисов |
Ибисов |чиновники.
Омега |
Флегонт Егорыч Попугайчиков - купец.
Помещик Чванкин .
Крестьян Крестьянович Унмеглихкейт - доктор.
Людмила Спиридонова Брандахлыстова - прачка. Колоссальная баба лет под 40.
Мавруша - кухарка.
Пахомов - дворник.
Качала
Шатала - мушкатеры богатырских размеров.
Ванечка - сын Расплюева, писарь.
Кредиторы Тарелкина:
1-й кредитор |
2-й кредитор - азартного свойства.
3-й кредитор - пиявкообразный человечек сутяжного свойства.
4-й кредитор - дюжая натура, с большими усами и крокодилообразным телом.
Еще кредиторы ad libitum . Все они одеты в самые фантастические шубы и шинели.
Чиновники .
Дети Брандахлыстовой .
Действие первое
Комната: в средине дверь в прихожую, направо дверь в кухню и на черный выход, налево постель за ширмами; беспорядок. Тарелкин входит, неся с собой всякое имущество. Сильно озабочен; расставляет мебель.
Явление 1
Тарелкин (один). Решено!.. не хочу жить… Нужда меня заела, кредиторы истерзали, начальство вогнало в гроб!.. Умру. Но не так умру, как всякая лошадь умирает, - взял, да так, как дурак, по закону природы и умер. Нет, - а умру наперекор и закону и природе; умру себе в сласть и удовольствие; умру так, как никто не умирал!.. Что такое смерть? Конец страданиям; ну и моим страданиям конец!.. Что такое смерть? Конец всех счетов! И я кончил свои счета, сольдировал долги, квит с покровителями, свободен от друзей!.. Случай: на квартире рядом живут двое: Тарелкин и Копылов. Тарелкин должен, - Копылов не должен. Судьба говорит: умри, Копылов, и живи, Тарелкин. Зачем же, говорю я, судьба; индюшка ты, судьба! Умри лучше Тарелкин, а живи счастливый Копылов. (Подумав.) Решено!.. Умер Тарелкин!.. Долой старые тряпки! (Снимает парик.) Долой вся эта фальшь. Давайте мне натуру! Да здравствует натура! (Вынимает фальшивые зубы и надевает пальто Копылова.) Вот так! (Отойдя в глубину сцены, прилаживает пару бакенбард; горбится, принимает вид человека под шестьдесят и выходит на авансцену.) Честь имею себя представить: отставной надворный советник Сила Силин Копылов. Вот и формуляр. (Показывает формуляр.) Холост. Родни нет, детей нет; семейства не имею; никому не должен - никого знать не хочу; сам себе господин! Вот моя квартира, имущество!.. О вы, простите вы все!.. Прощайте, рыкающие звери начальники, - прощайте, Иуды товарищи! Приятели мои, ямокопатели, предатели, - прощайте! Кредиторы мои, грабители, пиявки, крокодилы… прощайте! Нет более Тарелкина. Другая дорога жизни, другие желания, другой мир, другое небо!! (Прошедшись по комнате.) От теории перехожу к практике. Сейчас из Шлиссельбурга. Похоронил копыловские кости; дело устроил; бумаги получил: там покончено!.. Теперь здесь, по Петербургу, надо устроить мою собственную, официальную несомненную смерть. Для этого извещена полиция; приглашены сослуживцы; окна завешены; в комнате царствует таинственный мрак; духота и вонь нестерпимые… В гробу моя кукла увитая ватой, в моем мундире, лежит, право, недурно… С сурьезом и достоинством! Однако от любопытных глаз надо еще подбавить вони. (В духе, кричит.) Мавруша!! Разбойница Мавруша, - где ты?
Явление 2
Тарелкин , Мавруша входит.
Мавруша . Чего вам?
Тарелкин . Ты понимаешь ли, верный друг Мавруша, какую я бессмертную штуку играю?
Мавруша . Чего?
Тарелкин . Нет - никогда твой чухонский мозг этой высоты не поймет… Ступай, купи еще тухлой рыбы.
Мавруша . Еще! Что ж мало?
Тарелкин . Да - не хватает - ступай!
Мавруша уходит.
(Ей вслед.) Скорее ступай.
Явление 3
Тарелкин (один).
Тарелкин (ходит по комнате). Все так… да… эту рыбу надо накласть в мою куклу в такой мере, чтобы их как поленом по лбу… Нет! (соображает) этого мало. Я хочу, чтобы начальство похоронило меня на собственный счет! Хочу, чтобы эта бессмертная смерть мне не стоила медной полушки - так и будет! Все пойдет как по маслу, - надо только это хорошенько обставить. Мавруша свой урок знает; вот уже месяц, как вся варравинская интимнейшая переписка вот здесь (указывает), у меня под сюртуком!! Он уже ее хватился, ищет и на меня злится. Следовательно, при первой вести он явится сюда во всей ярости и будет спешить похоронами, чтобы тотчас обыскать мою квартиру - ха, ха, ха!.. А-а-а-а! - Это ты, разбойник, вогнал меня живого в гроб! ты уморил меня голодом. Нет тебе пощады. Мы бьемся по смерть. Ценою крови - собственной твоей крови, выкупишь ты эти письма. Или нет! Ценою твоих денег, ворованных денег, - денег, которые дороже тебе детей, жены, самого тебя. Деньги эти я тихонько, усладительно, рубль за рублем, куш за кушем потяну из тебя с страшными болями; а сам помещусь в безопасном месте и смеяться буду - и сладко буду смеяться, как ты будешь коробиться и корчиться от этих болей. Боже! Какая есть бесконечная сладость в мести. Каким бальзамом ложится месть на рдеющую рану… (Вынимает из-под жилета пачку писем.) Вот они, эти письма (хлопает по пачке), лежат на самом сердце, его греют! Это моя плоть и кровь! Это злейшие, ехиднейшие из всех дел варравинских, букет, который самому сатане можно поднести в знак любви и уважения. (Бережно запрятывает бумаги под жилет и застегивается.)
Явление 4
Тарелкин . Мавруша входит.
Тарелкин (идет ей навстречу). Скорей, скорей, Мавруша, - они скоро будут - время дорого… (Берет рыбу и заслоняет себе нос.) Фу, черт возьми! (Уходит.)
Явление 5
Мавруша (одна), потом Тарелкин.
Мавруша . Вишь, черт, что задумал… Помоги, говорит, мне, - а потом и надует - ведь такой уж плут родился!.. (Прибирает комнату.)
Тарелкин (возвращается). Ну, смотри же, старая, - не наври чего - говори мало; сиди себе да вопи, - одно тверди: ничего, мол, нет - жил честно - умер убого! Понимаешь? Денег, мол, нет; хоронить нечем; а уж портится; видите, мол, вонь какая, - что тут делать? - а руками-то этак. (Делает жест. Мавруша его передражнивает.) Так!.. (Думает.) А Варравину-то говори: полиция, мол, придет, - имущество захватит, - бумаги остались, и их захватит; нехорошо. Поняла?..
Мавруша . Поняла, сударь, поняла.
Тарелкин . Ну ступай. (Слышен шум.) Они - ей-богу, они (как будто робко) - ну (решительно) слышишь - только их вонью-то ошибет, так ты их вот сюда и веди, чтобы они попусту около гроба не толклись. Поняла?
Мавруша . Поняла, сударь, поняла. (Уходит.)
Тарелкин не получил от своего начальника Варравина ни гроша - не только за дело Муромских, но и за многие последующие дела. Однако жить продолжал на широкую ногу.
И вот теперь положение его уже не бедственное, а катастрофическое. Бесчисленные кредиторы берут за горло. Ему не миновать увольнения со службы и долговой тюрьмы.
И это в то время, когда он может сорвать с Варравина громадный куш! У него в руках «вся Варравинская интимнейшая переписка», то есть бумаги, изобличающие Варравина во взяточничестве и прочих должностных преступлениях, - Тарелкин выкрал их у начальника.
Но ведь Варравин, которому Тарелкин уже намекнул о бумагах, сотрёт его в порошок. Во всяком случае, поможет кредиторам немедленно засадить его в «сибирку». Как быть? А вот как - имитировать собственную смерть! С мёртвого денег не возьмёшь. А вот с Варравина Тарелкин «деньги усладительно, рубль за рублём, куш за кушем потянет», - переждёт годик-другой, а затем, «поместившись в безопасном месте», начнёт зло и дерзко шантажировать Его Превосходительство!
К тому же и случай для «смерти» самый подходящий. Тарелкин только что - с кладбища. «Похоронил кости» своего товарища по квартире, надворного советника Силы Силыча Копылова. А он-то, родимый, как прописано в его формуляре (паспорте), «холост. Родни нет, детей нет; семейства не имеет». Стало быть, никто о нем не обеспокоится, даже кредиторы - долгов тоже нет! А формулярчик-то его - вот он! у Тарелкина! Прочие документы и вещички покойного Силы Силыча - здесь, на квартире. Отлично! «Покойным» теперь будет Тарелкин, а Копылов «живым»!
Тарелкин гримируется под Копылова, шестидесятилетнего старика. Рядится в его одежды. Расстаётся со своим париком, который он носил постоянно, скрывая плешь. Вынимает вставные зубы, горбится. Приклеивает бакенбарды... Ни дать ни взять - Копылов!
Да, но теперь нужно похоронить Тарелкина - «устроить официальную несомненную смерть». Для этого уже извещена о его кончине полиция. Приглашены сослуживцы на квартиру покойного. Есть и покойный. В гробу посреди траурно затемнённой комнаты лежит ватная кукла в мундире Тарелкина. Дабы к ней близко не подходили и особо в неё не всматривались, Тарелкин приказывает служанке Мавруше накупить тухлой рыбы и подложить её в гроб, а когда придут сослуживцы голосить и причитать: потому, мол, так провонял Тарелкин, что лежит давно, похоронить нет денег. Пусть-ка они, подлецы, похоронят товарища на свой счёт!
В квартиру, наполненную нестерпимой вонью, являются чиновники во главе с Варравиным. Мавруша превосходно разыгрывает спектакль. Играет свою роль и зловоние, побуждающее сослуживцев поскорее дать Мавруше деньги на похороны и убраться вон из смрадной квартиры. Все покидают её с облегчением.
Один только Варравин страшно обеспокоен: Мавруша (по наущению Тарелкина) дала ему знать, что покойный прятал какие-то секретные бумаги, а где? Бог его знает, полиция придёт описывать имущество - сыщет. Для Варравина это - смерть! Он должен найти эти бумаги, пока они не попали в руки властям. И потому он снова возвращается на квартиру Тарелкина.
Варравин грозно приказывает Мавруше показать эти бумаги покойного. Но своих писем среди них он, разумеется, отыскать не может. Они за пазухой у Тарелкина, который, посмеиваясь, прячется здесь же, в квартире, на копыловской половине, отделённой ширмой.
Наконец заявляется и полиция - квартальный надзиратель Расплюев. Да-да, тот самый Расплюев, мошенник и шулер! Теперь он при должности. Варравин тут же замечает все свойства квартального надзирателя - и тупую услужливость, и скудоумие, и агрессивность. Они ему на руку. Он приказывает Расплюеву «опросить» Маврушу на предмет неких пропавших бумаг покойного. Расплюев «опрашивает» служанку, тыча ей в нос кулаком. Но результата нет.
Варравин в отчаянии. Для Тарелкина же, напротив, все складывается отлично. Он уже открыто разгуливает по квартире под видом Копылова. Уже выносят и гроб с его «телом». И Тарелкин даже произносит поминальную речь по «усопшему» в присутствии Варравина и прочих чиновников. Мрачно-комическая феерия идёт полным ходом!
Тарелкин собирает чемоданы - он поедет из Петербурга в Москву и там будет ждать своего часа. За сборами и застаёт его Расплюев, вернувшийся на квартиру с похорон. Сюда же набиваются толпой кредиторы, жаждущие взять в оборот должника. Тарелкин с наслаждением их выпроваживает - должник почил, а имущество описано!
Но вот ещё один кредитор - какой-то капитан Полутатаринов... Странно! - такого кредитора не было у Тарелкина... И что он, подлец, плетёт?! Он якобы одолжил покойному золотые часы. И теперь ему нужно их поискать - везде! даже в бумагах... Тарелкин ещё не догадывается, что кредитор - его хитроумный шеф, переодевшийся в поношенную военную шинель, приклеивший густые усы, напяливший парик и зелёные очки.
Впрочем, и Варравин не узнает Тарелкина. Заговаривая зубы Расплюеву и уверяя мнимого Копылова, что покойник был отъявленным негодяем и мошенником, он роется в шкафах и комодах - ищет свои письма. Тарелкин, забываясь от обиды и злобы, с излишним жаром защищает «покойного». Слово за слово, - разговор оборачивается скандалом. Капитан Полутатаринов, он же Варравин, вдруг замечает, что Копылов очень смахивает на Тарелкина - не хватает только волос и зубов. И тут в комоде обнаруживаются парик и зубы Тарелкина!!
С помощью Расплюева, связавшего «покойника» полотенцем, «Полутатаринов» силой водружает на голову «Копылова» парик, вставляет ему зубы... Да это же - Тарелкин! Несомненно! «Полутатаринов» хорошо его знал! Расплюев полагает, что здесь имеет место случайное сходство - ведь он самолично похоронил Тарелкина. Однако Варравин, оставаясь для Расплюева капитаном Полутатариновым (Тарелкин-то своего шефа уже узнал), советует квартальному надзирателю «этого субъекта не выпускать и аресту подвергнуть». Расплюев изучает копыловский паспорт - он, кажется, в порядке.
В эту минуту из полицейской части является подчинённый Расплюева мушкатер Качала с бумагами, из которых явствует, что надворный советник Сила Силыч Копылов скончался. Ба! Расплюев теперь в полной растерянности, нет - в ужасе! Копылов умер... Тарелкин умер... А кто же тогда этот фантастический господин, который по паспорту Копылов, а по виду Тарелкин?!
И вот тут Варравин, продолжающий играть роль доброхотного капитана, берет ситуацию в свои руки. Он внушает Расплюеву, что перед ним вурдалак, оборотень! Его надо скручивать верёвками, тащить в полицейскую часть и сажать в «секрет», то есть в карцер.
Теперь уже для Варравина все идёт как по маслу. Связанный Тарелкин сидит в «секрете». Расплюев воодушевлённо докладывает частному приставу Оху, что «на квартире умершего Тарелкина и умершего Копылова» он взял оборотня. Дело серьёзное. Пристав порывается доложить о нем по начальству. Как вдруг является Варравин - уже в своём собственном виде. «Вникнув» в дело, он объявляет, что оно архисерьёзное - «сверхъестественное». За его расследование наверняка будут даны чины и ордена! А если доложить начальству, оно спустит своего следователя - все почести достанутся чужаку. Лучше раскручивать дело самим. Оборотня же для скорейшей раскрутки дела следует пытать жаждой, совершенно не давать ему воды: от этого оборотни не умирают, а только приходят в «сильное томление».
Стараниями Варравина главным следователем по делу об оборотничестве назначается Расплюев. Помогает ему Ох, мушкатеры Качала и Шатала.
И дело раскручивается на полную катушку!
Арестовывается, избивается, допрашивается, сажается в «секретную» или облагается данью всякий, кто попадается под руку - от дворника и прачки до купца и помещика, В страхе перед следователями свидетели дают любые требуемые показания. Да и как не давать! Дело-то ведь уже не просто «сверхъестественное». Дело - государственной важности! Главный оборотень, измученный жаждой, чистосердечно показывает, что оборотней - «целая партия». Его сообщники - «весь Петербург и вся Москва». Да что там! Расплюев «такого мнения», что оборотничеству подвержено «все наше отечество». А посему «следует постановить правилом: всякого подвергать аресту», всякого «подозревать» и «хватать»!! «Все наше! - хохоча, вопят Расплюев и Ох. - Всю Россию потребуем».
Но требуется, в сущности, один только Тарелкин. Когда «оборотень» от пытки жаждой доходит уже до предсмертного «томления», является Варравин. Допрос теперь ведёт он.
Он приказывает Качале принести в «секретную» стаканчик проточной воды и, держа его перед глазами подследственного, смачно расхваливает содержимое - ах, до чего ж хороша водица! Тарелкин может выпить её прямо сейчас! Но только в том случае, если вернёт Варравину его секретные бумаги. Тарелкин их отдаёт. Дело сделано. Чиновник снова всех обыграл. Тарелкину остаётся только умолять Варравина выдать ему хотя бы паспорт Копылова - жить-то без паспорта невозможно! Получив формуляр и аттестаты Копылова, Тарелкин благодарит начальника - «отца родного» - за милость и убирается вон.
