Пятый канал выпустил якобы изобличительный сюжет о «Команде 29» - объединении юристов, борющихся за право на свободу информации. В эфире их назвали «революционерами», которые «разжигают недовольство государством», а также описали схему финансирования, якобы получаемого из-за рубежа. Руководитель команды адвокат Иван Павлов затем , что волонтер, с которым беседовали журналисты, специально сообщил им ложную, доведенную до абсурда информацию.
«Бумага» поговорила с Павловым и узнала, в чем был смысл врать телевизионщикам и с чем в сюжете они не согласны.
На Пятом канале вышел сюжет о «Команде 29», в котором ее участников называют «революционерами, разжигающими недовольство государством». Как снимали этот сюжет?
Месяц назад мы заметили, как какие-то люди с камерой ходили и что-то снимали рядом с нашим офисом. Однажды я подходил к офису и на меня, как из засады, внезапно набросилась съемочная группа, оператор бежал с включенной камерой мне навстречу, спотыкаясь и перепрыгивая через сугробы. Вероятно они думали, что я отвернусь и начну убегать от них. Но к их удивлению я был рад ответить на вопросы. Хотя заметил, что тональность и характер вопросов были таковы, что никакой объективности в готовящемся ими материале и не предполагалось.
Что у вас спрашивали?
Спрашивали в том числе про мою личную жизнь, напомнив про то, что моя бывшая супруга была депортирована якобы из-за угрозы национальной безопасности.
Накануне репортажа те же лица явились ко мне в офис. Поскольку они пришли без приглашения, не предупредив меня заранее о своем визите и в этот день я был занят, я попросил нашего пресс-секретаря договориться с ними на другое время (кстати, этот эпизод попал в сюжет). Их это не устроило, и на следующий день вышел репортаж, где были эти кадры и короткий фрагмент интервью со мной.
Но мы с самого начала знали, что какие-то телевизионщики готовят гнусный материал про нашу команду. Один из волонтеров рассказал, что к нему пришли некие лица и попросили, чтобы он снабдил их компроматом на нас.
Этот волонтер у вас давно работает?
Мы не будем раскрывать нашего человека, поскольку кто знает, что на уме у наших оппонентов. Мы ему предложили сыграть роль обиженного бывшего сотрудника, он согласился. Мы понимали, что в этом кино для нас отведена роль главных антигероев и единственное, что мы можем сделать - это попытаться испортить им режиссуру. В итоге наш человек наряду с объективной информацией рассказал им кучу небылиц, абсурдность которых очевидна. Например, что мы якобы пытаемся заставить минобороны создать сайт в интернете и размещать на нем сведения о перемещении войск по территории России.
Или что мы своей юридической деятельностью якобы хотим парализовать работу госструктур тем, что они не смогут справиться с потоком обращений, который мы направляем в суды. Был еще ряд заготовок, но в итоговый сюжет вошли только эти. На наш взгляд, это очевидный для многих абсурд, который прошел на федеральном канале и был принят за чистую монету.
Зачем? Какой смысл был в том, чтобы клеветать на самих же себя?
Хочешь сделать что-то хорошо - сделай это сам. Если ты понимаешь, что абсурдного обвинения не избежать, постарайся сделать его наиболее абсурдным. Доведи абсурд до высшей степени, чтобы он был очевиден для большей аудитории.
Но ведь и аудитория его в большинстве, скорее всего, приняла за чистую монету.
Наша аудитория - те, кто нас знает, - точно так не воспримет. А что касается лояльной каналу аудитории то я надеюсь, что своим вторжением в режиссуру хотя бы часть таких телезрителей мы перетащили в разряд сомневающихся в правдивости того, как нас пытаются представить наши вооруженные телевидением недоброжелатели.
Мы ему предложили сыграть роль обиженного бывшего сотрудника, он согласился
В сюжете описали схему финансирования, при которой организация «Общество свободы информации», зарегистрированная в Чехии, была посредником между зарубежными спонсорами и Фондом развития свободы информации и «Командой 29».
Никаким посредником она не является и никогда не была. Организация зарегистрирована как общество, которое ведет деятельность на территории другого государства. Говорить о том, что иностранная организация не выполняет требования России, некорректно, поскольку она находится в другой юрисдикции.
Фонд свободы информации практически деятельности не ведет, денежных средств ниоткуда не получает, штатных сотрудников не имеет. Это легко проверить, изучив отчеты, которые фонд подает в Минюст и налоговые органы. Фонд - действительно был занесен в список иностранных агентов. После этого мы объявили, что приостанавливаем деятельность фонда и больше не будем работать как некоммерческая организация.
В сюжете сказали, что вас финансирует Фонд Сороса. Это правда?
Нет. Нас сейчас, к сожалению, Фонд Сороса не финансирует. Хотя Фонд свободы информации раньше получал гранты от этого фонда.
А «Команду 29»?
Ее невозможно финансировать, это не организация, а неформальная группа физических лиц. Наша работа финансируется за счёт адвокатской деятельности моей и моих коллег.
- «Команду 29» могут признать иностранным агентом, как и Фонд свободы информации?
Нет, поскольку «Команда 29» не является юридическим лицом и законодательство о некоммерческих организациях на нашу работу не распространяется.
Российский адвокат Иван Павлов Vladimir Bondarev/RFI
Известный российский адвокат Иван Павлов рассказал в интервью RFI о созданной по его инициативе правозащитной «Команде 29» и о том, как россиянам стать более свободными и неуязвимыми для власти в условиях «агрессивной и брутальной борьбы государства» с гражданской активностью.
Неформальное объединение «Команда 29» в конце 2015 года приступило к публикации ежемесячных памяток, предназначенных тем, кому приходится сталкиваться с повышенным вниманием со стороны правоохранительных органов. На сайте «Команды 29» уже размещены рекомендации по темам: «Если за вами пришли», «У меня обыск. Что делать?» и «Как обращаться с силовиками». Стоит отметить, что объединение, куда входят юристы и журналисты, было создано в Санкт-Петербурге, но свою правозащитную деятельность распространяет, по мере надобности, и на другие регионы страны.
Инициатива образования «Команды 29» принадлежит известному петербургскому юристу Ивану Павлову, ранее возглавлявшему НКО «Фонд свободы информации». Кстати, в прошлом году Павлов стал лауреатом премии Московской Хельсинской группы «за отстаивание прав человека в суде». А своим названием объединение обязано 29-й статье конституции Российской Федерации, гарантирующей свободу мысли и слова. В своем петербургском офисе Иван Павлов ответил на вопросы корреспондента RFI.
RFI: Какова краткая предыстория создания «Команды 29»?
Иван Павлов: Решение о ее создании было принято в непростое время. «Фонд свободы информации» в августе 2014 года был внесен в реестр «иностранных агентов», одной из первых организаций в Санкт-Петербурге попал в этот реестр. И мы уже тогда поняли, что это повлечёт серьезные проблемы для всего некоммерческого сектора.
Сейчас уже стало ясно, что мы тогда были правы, что формат некоммерческих организаций в России себя исчерпал, и надо переформатировать свою деятельность так, чтобы ее сохранить, просто.
Сейчас, когда начались первые ликвидации – когда ликвидировали «Агору», Минюст уже обратился с иском на ликвидацию «Голоса» - мы просто понимаем, что мы первые, наверно, кто тогда уже предвидя все это, приняли правильное абсолютно решение о сворачивании деятельности некоммерческой организации и переформатировании её деятельности на перевод её в такой неформальный вид.
Теперь «Команда 29» это - просто коллектив людей. Мы работаем в области свободы информации. Это позволило нам просто продолжить свою работу в таких непростых условиях, когда государство проводит брутальную и агрессивную борьбу со всем гражданским активизмом. А когда гражданский активизм приобретает форму неформальную, незарегистрированную, именно тогда мы приобретаем некоторую дополнительную степень свободы и неуязвимость для всякого рода надзирающих и проверяющих органов.
«Команда 29» выпускает регулярные памятки тем, кто может стать объектом пристального внимания различного рода правоохранительных органов, спецслужб, и так далее. Вот, если конкретизировать: кто ваш адресат?
И это опыт, конечно, мы решили распространить в такой новой форме, с инфографикой. Наглядное распространение должно быть обязательно, потому что люди привыкли уже не столько читать в интернете, сколько смотреть. И вот, начали появляться эти памятки у нас, мы стали их на регулярной основе выпускать. 29 числа каждого месяца мы будем выпускать новую памятку.
А есть уже какие-то отклики от ваших адресатов?
Самый главный отклик это - востребованность. Мы видим ее, потому что памятки достаточно активно посещаются на наших ресурсах, в первый день мы можем набрать и пятьдесят тысяч посещений, и семьдесят тысяч у нас было. То есть, они пользуются спросом. А это значит, что мы даем людям именно ту информацию, которую сейчас общество считает важной.
«Команда 29» активно заявила о себе летом 2015 года, когда вы в суде защищали интересы Людмилы Савчук против «фабрики троллей», также известной, как «контора на улице Савушкина». Продолжается ли как-то это дело в связи с тем, что контора решила себя переименовать? И по этому направлению что вы можете сказать?
Суды с «фабрикой троллей» продолжаются. Мы сейчас оспариваем отказ в предоставлении ряда документов, в предоставлении которых Людмиле было отказано.
А какими делами вы сейчас занимаетесь активно?
Сейчас у нас ведется большая юридическая работа сразу по нескольким делам. Это и защита директора библиотеки украинской литературы Натальи Шариной в Москве, которую обвиняют в распространении экстремистской литературы. (Мы ведем) дела, связанные обвинением лиц в государственной измене.
Вот, на прошлой неделе было апелляционное заседание Верховного суда по нашей жалобе на приговор Геннадию Кравцову, которому Московский городской суд дал 14 лет лишения свободы, а Верховном суде этот приговор был пересмотрен и снижен срок до 6 лет. Как говорят, по сегодняшним меркам, это – похоже на оправдание. Кроме того, через 2 года он получит право на условно-досрочное освобождение. А если, вообще, в Госдуме сейчас вот рассматривается законопроект о том, что год в СИЗО будет исчисляться как 2 года исполнения наказания в виде лишения свободы, то он, вообще, в сентябре может и выйти на свободу.
Мы продолжим работу, поскольку есть у нас еще и кассационная инстанция, есть Европейский суд по правам человека, у нас там множество поводов для того, чтобы обратиться в Конституционный суд. Мы работаем в деле Евгения Петрина, которого обвиняют в государственной измене. Там тоже очень интересное дело, поскольку ФСБ пытается использовать новый совершенно подход - в основе обвинения лежат секретные доказательства. До этого мы не встречались с ситуацией, при которой обвинение лица было бы основано на секретных доказательствах. Причем, на секретных справках спецслужб о том, что человек является шпионом и государственным изменником.
У нас работают журналисты, которые помогают нам, как раз, делать эти памятки. Вот, в принципе, в чем заключается работа «Команды 29».
У жены известного адвоката и правозащитника Ивана Павлова отобрали вид на жительство. Американка Дженнифер Гаспар "выступает за насильственное изменение основ конституционного строя Российской Федерации", а потому должна покинуть страну до конца сегодняшнего дня.
Письмо от Управления федеральной миграционной службы по Петербургу и Ленобласти за подписью руководителя подразделения Елены Дунаевой супруги обнаружили в почтовом ящике сегодня, 5 августа.
Из документа, датированного 21 июля, семья с удивлением узнала – вид на жительство, выданный супруге Павлова, американке Дженнифер Гаспар, аннулирован. В течение двух недель американка должна покинуть страну, иначе ее ждет депортация. По странному совпадению, срок этот истек ровно в день получения черной метки от миграционного ведомства.
В комментарии "Новой" Павлов заявил, что семья намерена оспорить решение УФМС в суде: "Я регулярно проверяю свой почтовый ящик, поэтому точно знаю, что это письмо появилось в ящике только сегодня. Но для "Почты России" две недели – это нормальный срок. Хорошо хоть сегодня получили – если посчитать, то сегодня последний день срока, установленного УФМС. Естественно, завтра мы подадим жалобу в суд на решение об аннулировании вида на жительство и посмотрим, как суд отреагирует. Надеюсь, что нам дадут хоть какое-то время на сбор вещей. Что делать дальше, даже не загадываем, симптомы-то плохие. Сядем напротив друг друга и будем думать, карту разложим – куда ехать".
Мотивируя свое решение, УФМС ссылается на пункт 9 ФЗ "О правовом положении иностранцев", из которого следует – вид на жительство аннулируется в случае, "если иностранный гражданин выступает за насильственное изменение основ конституционного строя Российской Федерации, иными действиями создает угрозу безопасности РФ".
Иван Павлов уверен в том, что решение УФМС носит политический характер. "В это сложно поверить, – говорит он, – но санкционная война между Россией и Западом добралась и до моей семьи. Нас таки выгоняют из страны. Бредовее основания не придумаешь, тем более что конкретные поводы, мотивы нам никто не называет".
Фонд развития свободы информации был создан в апреле 2004 года. Организация осуществляет мониторинг сайтов федеральных органов госвласти на предмет доступа граждан к информации. В январе с проверкой в НКО пришла прокуратура Центрального района Санкт-Петербурга – организация получила представление об устранении нарушений законодательства о некоммерческих организациях.
Проверяли Фонд по анонимному доносу – работы были проведены в связи с поступившим обращением заинтересованного гражданина, сообщили тогда в прокуратуре. По мнению надзорного ведомства, получая иностранное финансирование, фонд занимается деятельностью, "содержащей признаки политической", "являющейся инструментом формирования общественного мнения". В представлении подчеркивалось – видимо, в качестве фактора, отягощающего вину: "Для реализации политической деятельности фонд активно использует интернет-ресурсы".
В конце 1990-х Иван Павлов выступал защитником журналистов Александра Никитина и Григория Пасько, которые преследовались за то, что открыто рассказали об экологических нарушениях на Северном и Тихоокеанском флоте. С 5 июня Иван Павлов защищает директора Института региональной прессы Анну Шароградскую, которая была незаконно задержана в петербургском аэропорту Пулково 5 июня, где ее продержали на протяжении пяти часов и подвергли досмотру в отсутствие понятых.
P. S. 6 августа Иван Павлов подал иск во Фрунзенский районный суд, потребовав оспорить решение УФМС об аннулировании вида на жительство супруги. Дата заседания не определена, юрист ждет от суда уведомления о рассмотрении иска. Сейчас Дженнифер Гаспар имеет неопределенный статус: решить, где должна находиться американка в момент рассмотрения иска, должен Фрунзенский районный суд.
Иск к «Почте России», которая доставила решение УФМС с двухнедельным опозданием, юрист решил не подавать. «Претензий нет, две недели для доставки письма по городу для «Почты России» нормальный срок», – иронично отметил Павлов.
Из портала радио «Свобода»:
06.08.2014 18:35
Р ешение об отзыве российского вида на жительства принято миграционной службой на основании якобы того, что Дженифер Гаспар "выступает за насильственное изменение основ конституционного строя России, или иными действиями создает угрозу государственной безопасности".
Дженифер Гаспар – петербургская правозащитница, супруга председателя фонда "Институт развития свободы информации" Ивана Павлова, живет в России уже 10 лет.
Письмо УФМС датировано 21 июля, послано оно было по "Почте России", а поэтому дошло до адресата лишь 5 августа, т. е. 14 дней спустя.
Для Дженифер Гаспар содержание письма неожиданностью не явилось:
– Девять дней назад нам позвонили из нашего районного отдела УФМС и спросили: "Вы получили письмо?" Я не совсем поняла, что они хотят от меня, и передала трубку своему супругу. Ему объяснили, что это за письмо и что это за причина, по которой мне отказывают в виде на жительство в России. С этой информацией мы живет уже больше недели.
– Вы живете в России уже десять лет, занимаетесь консультированием по вопросам управления в некоммерческих организациях. Можно ли предположить, что ваша работа имела какое-то отношение к государственной безопасности России, тем более могла бы представлять для этой безопасности угрозу?
– Конечно, нет. Я работаю в сфере деятельности некоммерческих организаций. В США такая профессия, как у меня, совершенно обычная. Я работала по этой профессии еще до того, как приехала в Россию. В чем заключается моя работа? Я встречаюсь с клиентом, консультирую его. Цель консультации – большая открытость НКО перед обществом, перед своим донором, улучшение эффективности работы НКО. В этом заключается моя работа. Я не понимаю, какую угрозу безопасности России может представлять такая работа.
– Но вы работали с некоммерческими организациями, которые объявлены "иностранными агентами". Может быть, по этой причине вас лишили вида на жительство в России?
– Да, я работала с различными НКО и с теми, в том числе, которые занимаются защитой прав человека. Некоторые из этих НКО имеют сейчас проблемы, связанные с новыми законами, которые определяют такое понятие как "иностранный агент". Да. Но я понимаю, что это все равно легальная работа, никакой угрозы она не представляет.
А. Гармажапова
12 августа Фрунзенский районный суд Санкт-Петербурга рассмотрит жалобу на решение чиновников УФМС, которые отобрали вид на жительство у супруги петербургского адвоката и правозащитника Ивана Павлова американки Дженнифер Гаспар.
По мнению юриста, решение о высылке его супруги УФМС принял под давлением спецслужб. В разговоре с "Новой" представители миграционного ведомства эту информацию подтвердили, подчеркнув, что аннулировали вид на жительство на основании "документов, которые поступили из некоторых правоохранительных служб".
Иск в районный суд Павлов подал 6 августа. Юрист также просил суд разрешить своей супруге оставаться в России до тех пор, пока суд рассмотрит правомочность вынесенного УФМС решения. Просьба была отклонена – Гаспар должна покинуть страну.
В подобных делах все те же проблемы, что и в любых российских уголовных делах: давление на обвиняемых и их родных, отказы суда привлечь независимых экспертов, нарушения профессиональных прав защитников и т. д. Но есть особенность: их ведет ФСБ, все стадии дела проходят под контролем этой спецслужбы. Главным доказательством по делу будет справка, которую даст ФСБ, экспертизу будут проводить эксперты с допуском к гостайне, которые работают с ФСБ, свидетелями будут сотрудники спецслужбы: все будет основано исключительно на том, что ФСБ считает кого-то виновным.
В делах о госбезопасности стремятся засекретить всё, что только можно. Защитников обвиняемого в госизмене отказываются знакомить с секретными нормативными актами, в нарушении которых обвиняют их подзащитного, не позволяют копировать даже несекретные документы, суд отказывается проводить открытые заседания в части, которая не затрагивает гостайну.
Причина появления такого дела может быть любой : подковерные войны, желание сотрудника ФСБ продвинуться по службе, разнарядка на поиск врагов, граждан определенного государства или российских граждан, которые на такое государство якобы шпионили.
Обвинения часто абсурдны. Например, бывшему члену правления «Интер РАО» Карине Цуркан вменяют передачу молдавской спецслужбе некоего документа. В обвинении ничего не сказано ни о том, как она его получила, ни о том, как, когда, кому передала.
Оправдательный приговор по такой статье в современной России был вынесен лишь однажды , в деле эколога Александра Никитина, в котором мне повезло принять участие. Прекращения случались дважды - в делах многодетной матери Светланы Давыдовой, которую обвиняли в госизмене за звонок в посольство Украины, и моряка Сергея Минакова, который якобы передал украинцам сведения о черноморском флоте. Но в наших делах встречались и другие кейсы, которые можно назвать если не победами, то успехом. К ним я могу отнести три президентских помилования в делах о государственной измене за смс в Грузию - Оксаны Севастиди, Марины Джанджгавы и Анник Кесян. Кроме того, в делах об смс Оксаны Севастиди и Инги Тутисани приговор пересмотрел Верховный суд, признавший неправоту предыдущей инстанции и существенно сокративший срок наказания. Такого же сравнительно мягкого наказания удалось добиться в Верховном суде по делу инженера Геннадия Кравцова.
Вологодская женская исправительная колония № 1, в которой отбывали наказание Марина Джанджгава и Инга Тутисани / Фото: скриншот Google Maps
Дела о госизмене сопряжены с огромным количеством нарушений прав обвиняемых. В них зашкаливающий уровень беспредела со стороны спецслужб. Многие из обвиняемых под психологическим, а то и физическим давлением, дают признательные показания, которые и становятся основой дела.
Мы никогда не отказывались браться за дело из-за того, что обвинение - обоснованное. Во-первых , мы таких дел не встречали. Во-вторых , если адвокат считает обвинение обоснованным, у него что-то не так в профессиональном плане. У меня таких проблем нет, и я свою профессию люблю и уважаю. Оставлять обвиняемых по 275 статье без профессиональной защиты нельзя, как бы этого ни хотелось нашим процессуальным оппонентам. Следователи ФСБ очень часто отговаривают обвиняемых от нашего участия в качестве защитников. Надо признать, иногда им это удается.
Идти в ЕСПЧ стоит в любом случае. Права обвиняемых по подобным статьям постоянно нарушаются, и нередко ЕСПЧ подтверждает это - стоит вспомнить, к примеру, решения по делам «госизменников» Игоря Сутягина или Валентина Моисеева. В идеальном мире после положительного решения ЕСПЧ дело должны пересмотреть. Другой вопрос, что ЕСПЧ очень долго рассматривает такие жалобы, поэтому к тому моменту, когда он признает нарушения, можно вполне успеть отбыть срок заключения.
Статья о госизмене размыта настолько, что привлечь к ответственности по ней можно любого, кто поддерживает какие-то контакты с иностранцами. Необходимо изменить правовое регулирование государственной тайны. Сегодня эта вроде бы правовая категория регулируется неправовыми средствами - секретными нормативными актами. Необходимо ограничить субъектный состав лиц, которые могут привлекаться к уголовной ответственности за госизмену. Нельзя допускать, чтобы за госизмену могли судить продавщиц с рынка, домохозяек и других случайных людей, не имеющих никакого отношения к иностранным спецслужбам. Все это полбеды: даже то, что есть сейчас, просто не соблюдается сотрудниками ФСБ, изоляторов, прокуратуры, суда. Необходим гражданский контроль за ведением таких дел. Институтом, который занимался бы контролем, могла бы стать независимая адвокатура.
Аналогичные уголовные статьи есть, пожалуй, в большинстве государств. Практика по ним, как и формулировки, очень разнятся, но ни в Европе, ни в США нет привычки судить за подобные преступления людей, не имеющих никакого отношения к госсекретам или разведке. Кроме того, количество таких дел обычно существенно ниже: насколько мне известно, в США с конца 1990-х годов было возбуждено всего одно дело о государственной измене. Однако, поскольку официальная статистика по таким статьям во многих государствах не публикуется, судить об этом сложно.
СИЗО Лефортово. В нем часто содержатся обвиняемые в госизмене / Фото: A.Savin / Wikimedia Commons
По статье о госизмене обвиняют и ученых, и бывших сотрудников спецслужб, и людей, которые просто попались под горячую руку, оказались не в то время и не в том месте. Тенденции очевидны: резкий всплеск дел о госизмене и шпионаже в пользу Грузии - после российско-грузинского конфликта 2008 года, и в пользу Украины - после Крыма. В период конфликта с Грузией больше всего доставалось жителям приграничных регионов, сейчас уголовные дела о госизмене часто возбуждают в Крыму.
Они всегда связаны с внешней политикой. Поскольку сейчас наша страна находится в состоянии войны, то и действует наше государство по законам военного времени - хватает тех, кто попадается под руку, не пытается разбираться. Кроме того, шпионские процессы во внутренней иерархии уголовных дел ФСБ - одни из главных. Сотрудник после участия в таком деле может рассчитывать на повышение. Поэтому они мотивированы возбуждать больше дел по 275 УК.
Я лично не бывал на мероприятиях Совета безопасности или коллегии ФСБ, на которых, говорят, раздают разнарядки по этой статье, но вполне могу поверить в их существование. Но есть вероятность и того, что «инициативные» сотрудники на местах чувствуют «тренд» и пытаются за него ухватиться, чтобы продвинуться по службе.
Обвиняемым в госизмене и их близким могу посоветовать одно: не доверяйте следователю , который будет уговаривать вас молчать и не рассказывать никому о деле, запугивать тем, что будет только хуже. Ищите хорошего адвоката - по советам знакомых, правозащитных организаций, тех, кто уже сталкивался с подобными делами. Обратитесь к журналистам и правозащитникам, расскажите им о происходящем. Часто огласка помогает.
Создатель объединения адвокатов и журналистов «Команда 29» Иван Павлов защищал Светлану Давыдову - многодетную мать, которую обвиняли в госизмене за звонок в украинское посольство. Бывшего сотрудника ГРУ Геннадия Кравцова, пославшего письмо в Швецию. Евгения Петрина, выдавшего ЦРУ секреты Русской православной церкви. Оксану Севастиди, написавшую смс про поезд с военной техникой. Игоря Баранова, который ехал на международную конференцию с распечатанным докладом. Он вел массу других похожих дел - и, видимо, не скоро останется без таких подзащитных. Вот и президент Путин на ежегодной пресс-конференции снова рассказал о новейших «системах оружия», каких «в мире пока нет», а у нас есть. У родины стало еще больше секретов. Адвокат прогнозирует: дел о госизмене и шпионаже поэтому тоже будет больше.
Иллюстрация: Петр Саруханов / «Новая газета»
— Иван Юрьевич, наш президент все время говорит о рывке, в частности — в сфере военных разработок. Но это же надо как-то охранять от врагов, которые охотятся на наши секреты? Это может обернуться увеличением числа «шпионских» уголовных дел?
— Любая милитаристская риторика создает в обществе такие настроения, которые приводят к вспышке дел, связанных со шпионажем и государственной тайной. Почему так происходит? Мы живем, как нам говорят с экранов телевизоров, чуть ли не в военное время. Россия должна вооружаться. Вокруг враги. И так далее. Вообще, война — это о врагах. Если есть враги внешние — так нам ясно, кто это. Но война — это враги и внутренние.
— А с ними не все ясно, их надо выявить.
— Внутренние враги как раз и определяются статьями Уголовного кодекса. Это государственная измена и шпионаж.
Спецслужбы выявляют врагов, показывая тем самым результаты своей деятельности.
Одно из громких дел по госизмене — дело многодетной матери Светланы Давыдовой. Нф фото Светлану освободили из СИЗО под подписку о невыезде после широкой общественной кампании в ее защиту. Справа — адвокат Иван Павлов. Фото: РИА Новости
— А если с изменниками и шпионами туго? Может же быть так, что никто не шпионит и не изменяет?
— Если не могут найти врагов, значит, их надо придумать. А чтобы придумать — при нашем действующем законодательстве даже большого ума не надо. Любая деятельность, если она связана с взаимодействием с иностранцами, с иностранными организациями, может быть интерпретирована или как государственная измена, или как шпионаж.
— Новые разработки оружия — тут наука задействована. Как в наше время заниматься наукой, не взаимодействуя с коллегами в других странах?
— Сейчас не только наука интегрирована в международное пространство. Любая интеллектуальная деятельность так или иначе связана с выходом за пределы границ государства.
Невозможно в нашем информационном мире полностью быть изолированным. Невозможно не быть в контакте с каким-нибудь иностранным «элементом».
А это как раз и есть почва для того, чтобы в таком контакте поискать состав преступления, предусмотренный 275-й статьей Уголовного кодекса — о государственной измене.
— В вашей практике, я знаю, есть дела, когда просто письмо в зарубежный институт привело к уголовному преследованию. Например — «дело Кудрявцева».
— Да, Виктор Кудрявцев, 75-летний ученый, находится сейчас в «Лефортово». Он был координатором международного проекта, в котором участвовал в 2012 году его институт ЦНИИМаш. Проекта, добавлю, который был официально одобрен правительственными органами. Кудрявцев отправил два отчета по этому проекту другому участнику — Кармановскому институту. Такие отчеты были проектом предусмотрены. Он получил все необходимые разрешения режимных комиссий своего института на отправку этих отчетов. Но теперь находится под обвинением в государственной измене.
75-летний ученый Виктор Кудрявцев. Фото из архива Ивана Павлова
Другой пример — Геннадий Кравцов. Он отправил резюме в Швецию, чтобы устроиться на работу. И за это был осужден на 14 лет лишения свободы. Потом Верховный суд изменил срок наказания на 6 лет. Это — за отправку резюме.
— Какие такие секреты выдали врагу эти и другие люди — ваши доверители?
— Вы понимаете, сама система защиты государственной тайны очень непрозрачна. В каждом ведомстве, в каждом министерстве есть свой перечень сведений, подлежащих засекречиванию. У Министерства обороны — свой, у Министерства энергетики — свой, у МИДа — свой и так далее. Эти перечни нигде открыто не опубликованы, они сами по себе тоже секретные.
— Ученых, которые, как Кудрявцев, занимаются важными разработками, должны ведь знакомить с такими перечнями, чтобы они знали, о чем помалкивать?
— Не только ученые этого не знают. Даже те люди, которые вроде бы должны разбираться в секретах, знают только перечень своего ведомства. А что относится к государственной тайне в другом ведомстве — этого они не знают. И были случаи, когда одни и те же сведения эксперты одного министерства признавали государственной тайной, а эксперты другого ведомства не признавали.
Поэтому государственная тайна у нас, на самом деле, не государственная, а ведомственная.
— А когда к 14 годам приговаривают, то какие перечни учитывают? Все — или только те, где секретно?
— Выбирают экспертов, которые согласятся с тем, что нарушена государственная тайна.
— За последние годы, как я понимаю, в колониях у нас оказалось некоторое количество ученых-шпионов. В известные времена таких людей как-то использовали, были шарашки, все такое. Сейчас эти люди чем занимаются?
— Они умирают в заключении. Помните, в Петербурге за госизмену был осужден профессор Военмеха Евгений Афанасьев?
— Конечно, помню. Их с коллегой признали китайскими шпионами.
— Афанасьев умер в колонии. Ну, наверное, еще ученые могут шить рукавицы. Или работать на лесоповале.
— Получается, их просто выбивают из обоймы?
— Просто вынимают их из науки. И тем самым обескровливают российскую академическую сферу.
— Если у нас наращивается число секретных разработок, то и число «предателей», видимо, начнет расти. Кто будет новое оружие делать, когда ученые кончатся?
— Спецслужбам это не важно.
Стратегически никто не мыслит. В наше время для спецслужб важнее создать атмосферу страха. Хоть бы и в ущерб развитию науки, в ущерб новым разработкам.
— Вы сказали, что военная риторика приводит к вспышкам такого рода дел. Вы можете назвать периоды таких вспышек в последние годы?
— Вспышка уголовных дел, связанных с государственной изменой, продолжается с 2014 года. Есть статистика: если раньше по таким делам выносилось до трех приговоров в год, то в 2015-м их было уже пятнадцать. То есть число приговоров по делам о государственной измене сразу выросло в пять раз. В этом году мы тоже видим вспышку, думаю, что приговоров будет даже больше, чем пятнадцать.
— Кто чаще попадает под такие дела? Ученые, написавшие не то письмо, или обычные люди, брякнувшие что-то в СМС?
— Сейчас в шпионаже, например, обвиняется топ-менеджер крупнейшей энергетической компании.
Карина Цуркан. Фото: РИА Новости
— Карина Цуркан шпионила в пользу Румынии, я правильно помню?
— В пользу Молдовы! Обвинение против Карины Цуркан абсурднейшее. Но такое же абсурдное обвинение и у Кудрявцева. И у других людей. В государственной измене, например, обвиняется сотрудница НКО Антонина Зимина. Так что в зоне риска практически все.
