XVIII века. Он родился 5 октября 1713 в Лангре и был сыном ножовщика; умер в 1784. В Париже он изучал философию, математику, физику, искусство, и сошелся с выдающимися представителями современных движений. За отказ изучать какую-нибудь специальность (сначала Дидро был теологом, затем юристом), он лишился поддержки со стороны отца и сделался писателем. Из национальных литераторов наибольшее влияние оказал на него скептик Бейль . Сродные элементы Дидро нашёл в сочинениях английских сенсуалистов и свободомыслящих.

Портрет Дени Дидро. Художник Л. М. ван Лоо, 1767

Он начал с переводов: в 1743 напечатал перевод «Истории Греции» Станиана, в 1745 «Опыт о заслуге и добродетели» (вольный перевод одноименного сочинения Шефтсбери ). Его склонность к оппозиции выразилась в этих работах в том, что он стал против проповедников естественной религии разума на сторону откровения и защищал его возможность. Обратное отношение к господствовавшей во Франции религиозности Дидро выражает уже в «Философских мыслях» (Гаага, 1746) и еще больше – в написанной в 1747, но конфискованной до печати «Прогулке скептика». Первое из этих сочинений, в котором парламент усмотрел нападки на христианство, было, по его приказанию, сожжено рукой палача и именно поэтому произвело необычайную сенсацию. Второе напечатано лишь много позже, после смерти Дидро, в 4-м томе его «Воспоминаний, писем и неизданных работ» (Париж, 1830). Сомнения в теизме, высказываемые в этих сочинениях с точки зрения деизма , уступают место сомнению в самом деизме, которое в последовавших вскоре затем произведениях – «Introduction aux grands principes», «Письмо о слепых в назидание зрячим» (Лондон, 1749), «Письмо о глухих и немых» (1751) – навлекло на него за явный атеизм годичное заключение в Венсенне.

Дени Дидро. Видеофильм

В издававшейся с 1751 «Энциклопедии», Дидро принадлежали не только все статьи по технике и ремеслам, но и некоторые философские и даже многие физические и химические, так как его разносторонняя образованность выручала всюду, где не хватало сотрудника. Свои теории о театре, который он хотел освободить от порабощения мертвым правилам классицизма, он выразил на практике в двух драмах: «Внебрачный сын» (1757) и «Отец семейства» (1758). Обе эти пьесы, долженствовавшие более быть образцовыми примерами, чем свободными произведениями, и потерпевшие, вследствие своей сентиментальности и педантичной морали, полную неудачу, были предшественниками так называемой «мещанской драмы». Впрочем, они нашли больше подражателей в Германии (Ифланд, Коцебу), чем во Франции. О многосторонности Дидро прекрасное понятие дают его «Салоны» – отчеты о выставках парижской академии 1765-67, в которых он в остроумных очерках выставляет главным требованием верность природе, так что и для этого рода художественной критики Дидро может считаться основателем. Большинство его романов и рассказов, кроме «Нескромных драгоценностей» (1748), напечатаны только посмертно. Слабее всего из них «Жак Фаталист», а лучше всего, несмотря на слишком резкий натурализм, роман «Монахиня» («La Religieuse»); известнее всего «Племянник Рамо». Настоящие жемчужины симпатичного юмора и остроумного талантливого изложения – мелкие жанровые наброски, озаглавленные им «Petits papiers».

Материальное положение Дидро в это время было плохим. Он собирался продать свою библиотеку, чтобы обеспечить приданое дочери, когда русская императрица Екатерина II , восторженная поклонница этого писателя, выручила его из затруднений самым великодушным и деликатным способом: она купила его библиотеку за 15,000 ливров, оставив ее ему в пожизненное заведывание с жалованием 1,000 ливров, и велела выплатить ему оклад за 50 лет вперед. Затем она пригласила его в Петербург, где он провел при дворе вблизи императрицы зиму, пока расстроенное суровым климатом здоровье не потребовало его возвращения на родину. Отклонив предложение Фридриха II посетить Берлин, он проехал через Голландию и впечатления передал в книге «Путешествие в Голландию». Вернувшись в Париж, неутомимо деятельный до смерти, Дидро умер, как и жил, философом, и погребен в церкви святого Рока.

По отзыву Гете , Дидро был писателем, более стремившимся к борьбе со стариной и к перевороту, чем к созиданию нового. Действуя побудительно во всех областях, он ни в одной из них не исчерпывал предмет до самого корня. Сам он говорил о себе, что может писать только отдельные «страницы». Не работая для журналов, Дидро был первым журналистом своего времени, виртуозом слова в устной речи и на письме, перенесшим в литературу живость разговора, в котором он был мастером, и потому предпочитавшим форму письма или диалога всякой другой. Вследствие этого, его стиль обладает обаянием, которое Гете называл «увлекательным». Даже самые глубокомысленные его философские рассуждения, как «Разговор с Д"Аламбером » и «Сон Д"Аламбера» (оба 1769), он сделал, по ясности и подъему, образцами художественной риторики.

Философское развитие Дидро прошло ряд метаморфоз, приведших его от теизма к деизму, а от деизма к атеизму и материализму . По крайней мере, в сочинениях, представляющих наиболее законченное выражение его метафизических взглядов, он приписывает всякой материи способность ощущения, придавая ей, таким образом, высшую духовную сущность. В сочинении «Мысли об истолковании природы» (1754) Дидро ставит на место монад Лейбница атомы, и как в первых заложены дремлющие представления, так в основе атомов, по Дидро, лежат связанные ощущения. Последние становятся сознательными в животном организме; из ощущений происходит мышление. Его атеизм выражается в словах о том, что громадный музыкальный инструмент, который мы называем миром, играет на себе сам, без помощи музыканта. Однако он признает божественное в законе природы, в истине, красоте и благе.

фр. Denis Diderot

французский прозаик, философ-просветитель и драматург

Краткая биография

– французский писатель, драматург, просветитель, философ-материалист; основатель, редактор «Энциклопедии, или Толкового словаря наук, искусств и ремесел»; выразитель идей третьего сословия, сторонник просвещенной монархии, яростный противник абсолютизма, церкви и религиозного мировоззрения в целом. 5 октября 1713 г. он родился во французском Лангре, простой семье ремесленника.

Родители хотели, чтобы сын стал священником, поэтому с 1723 по 1728 г. он получал образование в местном иезуитском коллеже, стал в 1726 г. аббатом, отличался религиозностью, вел аскетический образ жизни. В 1728 или 1729 г., чтобы окончить обучение, Дидро приехал в Париж, выбрав или янсенистский коллеж д"Аркур, или иезуитский коллеж Людовика Великого (версии разнятся). Есть мнение, что он учился сразу в двух, и агрессивное противоборство двух течений привело к разочарованию в выбранном пути. В 1732 г. Дидро оканчивает факультет искусств Парижского университета, получает степень магистра, но, вместо того, чтобы идти работать в соответствии со специальностью, сделал выбор в пользу свободной жизни и свободных занятий.

В 1743 г. он вступил в брак и зарабатывал средства для молодой семьи, делая переводы. На протяжении 1743-1748 гг. появлялись первые философские работы Дидро («Философские мысли» (1746), «Аллеи, или Прогулка скептика» (1747), «Нескромные сокровища» (1748), «Письма о слепых в назидание зрячим»(1749)), свидетельствующие о переходе на позиции сначала деизма, затем атеизма и материализма. Из-за последней работы Дидро на несколько месяцев арестовали.

Увидевшие свет в 50-ых гг. пьесы «Побочный сын или Испытания добродетели» (1757) и «Отец семейства», как и написанные впоследствии повести и романы, говорили о новом художественном подходе, стремлении рассказывать о жизни обычных людей, принадлежащих к третьему сословию, верности гуманистическим идеалам, были написаны в реалистичной, понятной, лишенной словесных изысков манере.

Славу Дени Дидро снискал своей многолетней и упорной работой над «Энциклопедией, или Толковым словарем наук, искусств и ремесел» (1751-1780), которая систематизировала научные постулаты того времени и стала мощным просветительским инструментом, своеобразным манифестом французского Просвещения. Первоначальный замысел издателя А.Ф. Ле Бретона, возникший в начале 40-х, предполагал адаптацию уже существующей английской энциклопедии. Однако в итоге он был трансформирован в выпуск самостоятельного издания, возглавлять которое было доверено Дидро. Четверть века он руководил подготовкой 28 томов, сам написал порядка 6 тысяч статей, сотрудничал с Вольтером , Гольбахом, Монтескье , с признанными специалистами различных наук и искусств. Издание «Энциклопедии» сопровождалось разнообразными сложностями, но Дени Дидро удалось уберечь свое детище от закрытия.

Издавать «Энциклопедию» в Россию ему предлагала Екатерина II , но Дидро отказался, продолжая лавировать между опасными рифами на родине. С октября 1773 г. по март 1774 г. он пробыл в России по приглашению императрицы, предложил на рассмотрение проект системы народного образования, основывавшийся на принципах бессословности и предусматривавший бесплатное начальное обучение. Заболевание желудочно-кишечного тракта поставила точку в его биографии 31 июля 1784 г.; в это время он находился в Париже.

Биография из Википедии

Мировоззрение

Дидро отрицал дуалистическое учение о раздвоении материального и духовного начала, признавая, что существует только материя, обладающая чувствительностью, а сложные и разнообразные явления - лишь результат движения её частиц. Человек представляет собою только то, что из него делают общий строй воспитания и смена фактов; каждое действие человека есть акт, необходимый в сцеплении актов, и каждый из этих последних так же неизбежен, как восход солнца. Также он являлся сторонником деизма.

По своим политическим воззрениям Дидро был сторонником теории просвещённого абсолютизма. Подобно Вольтеру, он не доверял народной массе, неспособной, по его мнению, к здравым суждениям в «нравственных и политических вопросах», и считал идеальным государственным строем монархию, во главе которой стоит государь, вооружённый всеми научными и философскими знаниями. Дидро верил в благотворность союза монархов и философов, и подобно тому как его материалистическое учение было направлено против духовенства и имело целью передать власть над «душами» философам, так его просвещённый абсолютизм стремился передать этим же философам власть государственную.

Известно, чем закончился союз философов и монархов. Последние ухаживали за первыми, но первые не оказали реального влияния на практическую политику просвещённых деспотов. Когда Дидро в 1773 году приехал в Петербург по приглашению Екатерины II, она обласкала мыслителя, беседовала с ним целыми часами, но скептически отнеслась к его проектам об уничтожении роскоши при дворе, обращении освободившихся средств на нужды народа и о всеобщем бесплатном обучении. Знаменитый философ почти (т.к. пока деньги шли мыслитель скончался) получил от Екатерины крупную сумму денег за свою библиотеку, причём она была оставлена в его распоряжении, и Дидро выплачивалось определённое жалование за заведование этой библиотекой.

Идеологом буржуазии Дидро является и в своих литературных произведениях. Он проложил во Франции путь буржуазно-сентиментальной драме, уже раньше зародившейся в Англии (Лилло, Мур, Камберленд и др.).

Творчество

В 1757 году появилась его первая пьеса «Внебрачный сын» (фр. Un fils naturel), а в следующем 1758 году другая - «Отец семейства» (фр. Père de famille). Само заглавие обоих произведений указывает на то, что их сюжетами послужили семейные отношения. В первом Дидро защищал права незаконнорождённых детей, во второй - права сына выбирать себе жену по указанию сердца, а не отца. В рассуждениях, сопровождавших эти пьесы, Дидро устанавливает новый вид драматического искусства, который он называет «серьёзным жанром». Классический театр проводил строгое разделение между трагедией, жанром, существовавшим для возвышенных и героических тем, для изображения высшего сословия, с одной стороны, и комедией с будничными темами и героями из простых сословий - с другой. Самый факт установления среднего (между трагедией и комедией) жанра, который получил впоследствии такое распространение под именем драмы, свидетельствовал о том влиянии, которое оказывала буржуазия на развитие литературы. «Серьёзный жанр» снимал границы, отделявшие аристократические классы от низших, возвышенные чувства от будничных. Право на трагическое перестало быть исключительным правом придворного общества.

По учению Дидро, трогательные и возвышенные чувства можно найти и у бедняка. С другой стороны, забавное и смешное не чуждо и придворной аристократии. Если буржуазия стремилась разрушить сословные перегородки между собой и привилегированным дворянством, то Дидро разрушал сословные перегородки в литературных жанрах. Отныне трагедия становилась более очеловеченной. Все сословия могли быть представлены в драматическом произведении. Вместе с тем рационалистическое построение характеров уступило место реальному изображению живых людей. Чувствительность и нравоучение - основные черты нового жанра, вопросы семьи и морали - его главные темы, добродетельные буржуа, бедняки и крестьяне - преобладающие герои. Новый жанр вполне соответствовал задачам Просветительного века, театр стал проводником освободительных идей, вернулся к человеческой природе, отменил все условности, этикет, торжественный стих и высокий стиль классического направления, вполне отвечая вкусам буржуазии, которая не имела героических предков и воспоминаний, любила семейный очаг и жила в атмосфере своих будничных забот.

Эти же взгляды - верность природе, непригодность классических условностей и важное значение нравоучительного элемента в искусстве - Дидро отстаивает и в качестве критика и теоретика искусства. Он писал не только о литературе, но и об изобразительных искусствах («Салоны») и об искусстве актёра («Парадокс об актёре»). В своих «Салонах» он сближал живопись и скульптуру с литературой, требовал «нравственных картин» и рассматривал изобразительные искусства как своеобразное средство воздействия на умы. «Парадокс об актёре» до сих пор не утратил своего значения по богатству и оригинальности мыслей. Дидро - враг актёрской теории «нутра». Актёр должен играть обдуманно, изучив природу человека, неуклонно подражая какому-нибудь идеальному образцу, руководимый своим воображением, своей памятью, - такой актёр будет всегда равно совершенен: всё у него размерено, соображено, изучено, приведено в стройный порядок. «Власть над нами принадлежит не тому, кто в экстазе, кто - вне себя: эта власть - привилегия того, кто владеет собой».

Если драмы Дидро сохранили только исторический интерес, то более счастливым оказался Дидро в своих повестях. В них он удачнее проводит то положительное, что внесли идеологи буржуазии в литературу. Здесь ярко выражена зависимость героя от среды, их связь и взаимодействие: герой вставлен в рамки бытовых условий, и человеку вообще, человеку рационалистически, отвлечённо построенному классиками, противопоставляется общественный тип, живой образ, озаряющий смысл целой эпохи.

Из беллетристических произведений Дидро наибольшей известностью пользуется «Жак Фаталист» (фр. Jacques le fataliste, 1773) и в особенности «Племянник Рамо» (фр. Le Neveu de Rameau, опубликовано посмертно), лучшее из его художественных произведений. «Жак Фаталист» - повесть о странствиях и приключениях двух приятелей, в которую автор вставил ряд эпизодов. Здесь выведена вереница характерных фигур того времени, подвергнуты критике распущенность, эгоизм, бессодержательность, мелочность и отсутствие глубоких интересов в так называемом «обществе»; этому последнему противопоставляются примеры добродетели, искренность и чувствительность - качества, обретённые Дидро в буржуазной среде. Рамо, герой другой повести - талантливый циник, одновременно отталкивающий своей беспринципностью и привлекающий своими парадоксальными суждениями. В его лице Дидро воплотил всё отвратительное, что таилось в недрах старого общества. Рамо - это накипь, образующаяся на поверхности моря, взволнованного идейными бурями, в эпоху начавшейся ликвидации остатков дворянско-церковного господства. Это - муть, поднявшаяся со дна, когда свежая струя ворвалась в застоявшиеся воды, когда дрогнул и заколебался в своих основах старый мир и связанные с ним понятия. Рамо легко переходит от раболепия к наглости, он - не просто негодяй, он - виртуоз клеветы и обмана, он наслаждается бессилием честных людей в их борьбе с негодяями и испытывает что-то вроде художественного наслаждения, нападая на слабые, уязвимые стороны просветительной философии, любуется своей удобной позицией циника и беззастенчивостью нахала, которая позволяет ему легко и искусно проникать в лазейки, случайно образовавшиеся во время сложной социальной борьбы, есть и пить не без удовольствия и проводить время в праздности. Рамо отрицает всякую мораль - не только те устои, на которых держалось старое общество, но и новую, возникшую вместе с ростом буржуазии. Он враг всякой организованной общественности, типичная богема, индивидуалист, которого возмущает всякая дисциплина, всякое насилие над личностью. И, тем не менее, в Рамо есть нечто от самого Дидро, а именно огромный запас жизненных сил, могучее чувство природы, естественное ощущение своего «я» - то, что являлось существенным элементом в учении энциклопедистов. Дидро в конце концов готов в одном пункте признать его правым: «самое главное, чтобы вы и я существовали и были сами собою, а всё прочее пусть идёт, как может».

Следует указать также на повесть Дидро «Монахиня» (фр. La religieuse), где изображены развращённые нравы женского монастыря. Рассказ ведётся от лица молодой девушки-послушницы, не понимающей того, что она переживает. Тонкое сочетание чувствительности, смелого натурализма и психологической правды делает «Монахиню» одним из лучших произведений французской прозы XVIII века. Благодаря своей остро проведённой антиклерикальной тенденции «La religieuse» является великолепным образцом антирелигиозной пропаганды XVIII века.

Дидро - автор фразы «Лестничный ум», эквивалента русской поговорки «задним умом крепок». В своём эссе Paradoxe sur le comédien Дидро описывает, как во время обеда в доме государственного деятеля Жака Неккера ему было сделано замечание, которое заставило его надолго замолчать, потому что, как он объясняет, «чувствительный человек, такой как я, был преисполнен выдвинутым аргументом, смутился и смог ясно размышлять, только спустившись с лестницы».

О религии говорил: «Религия мешает людям видеть, потому что она под страхом вечных наказаний запрещает им смотреть».

«Энциклопедия»

Дидро обладал широким и всесторонним образованием, солидными знаниями в области философии и естествознания, социальных наук, литературы, живописи, театра и т. п. Это позволило ему стать организатором и главным редактором «Энциклопедии», первый том которой вышел в 1751 году, и которая с перерывами издавалась в течение двадцати девяти лет. Дидро был автором большинства статей по точным наукам, экономике, механике, философии, политике, религии. Под его редакцией были созданы первые 28 из 35 томов «Энциклопедии» - 17 томов текста (6 тысяч статей) и 11 томов «гравюр» (иллюстраций к тексту), опубликованные между 1751 и 1766 годами.

Дени Дидро краткая биография известного французского писателя и философа, энциклопедиста изложена в этой статье.

Дени Дидро краткая биография

Дени Дидро родился 5 октября 1713 года в Лангре, Шампань, Франция. Его мать, урожденная Анжелика Виньерон, была дочерью кожевника, а отец, Дидье Дидро, - ножовщиком.
По желанию семьи, юный Дени готовил себя к духовной карьере. В 1723 1728 годах он учился в лангрском иезуитском коллеже, в 1726 году стал аббатом.

В 1732 году он получил магистерскую степень на факультете искусств Парижского университета.

В 1743 году Дидро женился на Анне Антуанетте Шампьон, содержавшей вместе с матерью полотняную лавку. Первое время после женитьбы Дидро зарабатывал переводами.

В 1747 году вместе со своим другом философом и математиком Жаном Лероном Д’Аламбером он получил приглашение стать во главе издания «Энциклопедия, или Толковый словарь наук, искусств и ремесел». Усилиями Дидро и Д’Аламбера книга превратился во всеобъемлющее обозрение современного состояния знаний во Франции. Дидро занимался историей философии и ремесел.

В 1772 году первое издание «Энциклопедии» было завершено. Работа заняла 25 лет. «Энциклопедия» составила 28 томов - 17 томов статей и 11 томов иллюстраций. Помимо Дидро, который написал около шести тысяч статей, к ее созданию были привлечены философы Жан Жак Руссо, Франсуа Мари Аруэ Вольтер, Шарль Луи Монтескье, Поль Анри Гольбах.

В своих первых философских работах «Философские мысли» (1746) и «Аллеи, или прогулка скептика» (1747) Дидро придерживался деизма. В сочинении «Письмо о слепых в назидание зрячим» (1749) перешел на позиции атеизма и материализма. Телеологическому доказательству бытия Бога он противопоставляет эволюционистские воззрения на природу. В июле-октябре 1749 года за вольнодумные сочинения Дидро был арестован и заключен в Венсеннский замок.

Атеистический материализм получил дальнейшую разработку в его сочинениях «Мысли об истолковании природы» (1754), «Разговор Д’Аламбера и Дидро» (1769), «Философские принципы относительно материи и движения» (1770) и др.

Повесть «Монахиня» (1760), роман диалог «Племянник Рамо» (1762 1779), роман «Жак фаталист и его хозяин» (1773) - остались неизвестными его современникам и впервые были опубликованы после смерти автора. В них нашли выражение неприятие Дидро религии и церкви, а также приверженность гуманистическим идеалам.

В 1759 — 1781 годах как критик искусства Дидро писал ежегодные обзоры художественных выставок - «Салоны».

В 1765 году российская императрица Екатерина II приобрела библиотеку Дидро. Заплатив за библиотеку, Екатерина оставила книги в его пожизненное пользование и назначила философу ежегодное жалованье в качестве библиотекаря, выплатив деньги за 50 лет вперед.

С 1773 по 1774 год Дидро, по приглашению Екатерины II, совершил путешествие в Россию и жил в Петербурге.

В последние годы Дидро продолжал заниматься литературными проектами.

Дени Дидро

«Племянник Рамо»

Произведение написано в форме диалога. Герои его — рассказчик (подразумевается сам Дидро) и племянник Жана-Филиппа Рамо — крупнейшего представителя классицизма во французской музыке времён Дидро. Рассказчик вначале даёт характеристику племяннику Рамо: аттестует его как одного «из самых причудливых и странных существ в здешних краях»; он не кичится своими хорошими качествами и не стыдится дурных; он ведёт беспорядочную жизнь: сегодня в лохмотьях, завтра — в роскоши. Но, по словам рассказчика, когда такой человек появляется в обществе, он заставляет людей сбросить светскую маску и обнаружить свою истинную сущность.

Племянник Рамо и рассказчик случайно встречаются в кафе и заводят беседу. Возникает тема гения; племянник Рамо считает, что гении не нужны, так как зло появляется в мире всегда через какого-нибудь гения; кроме того, гении разоблачают заблуждения, а для народов нет ничего вреднее правды. Рассказчик возражает, что если ложь и полезна на краткий срок, то с течением времени оказывается вредна, а правда — полезна, и есть два рода законов: одни — вечные, другие — преходящие, появляющиеся лишь благодаря слепоте людей; гений может стать жертвой этого закона, но бесчестие со временем падёт на его судей (пример Сократа). Племянник Рамо рассуждает, что лучше быть честным торговцем и славным малым, чем гением с дурным характером, таким образом в первом случае человек может накопить большое состояние и тратить его на удовольствия свои и ближних. Рассказчик возражает, что от дурного характера гения страдают лишь люди, живущие возле него, зато в веках его произведения заставляют людей быть лучше, воспитывать в себе высокие добродетели: конечно, лучше было бы, если бы гений был столь же добродетелен, сколь и велик, но согласимся принять вещи такими, какие они есть. Племянник Рамо говорит, что хотел бы быть великим человеком, известным композитором; тогда у него были бы все жизненные блага и он наслаждался бы своей славой. Потом он рассказывает, как его покровители прогнали его, потому что он один раз в жизни попробовал говорить как здравомыслящий человек, а не как шут и сумасброд. Рассказчик советует ему вернуться к своим благодетелям и попросить прощения, но в племяннике Рамо взыгрывает гордость, и он говорит, что не может этого сделать. Рассказчик предлагает ему тогда вести жизнь нищего; племянник Рамо отвечает, что он презирает сам себя, так как мог бы жить роскошно, будучи прихлебателем у богачей, выполняя их щекотливые поручения, а он не использует свои таланты. При этом он с большим искусством разыгрывает перед своим собеседником целую сценку, самому себе отводя роль сводника.

Рассказчик, возмущённый циничностью своего собеседника, предлагает сменить тему. Но, прежде чем сделать это, Рамо успевает разыграть ещё две сценки: сначала он изображает скрипача, а затем, с неменьшим успехом, — пианиста; ведь он не только племянник композитора Рамо, но ещё и его ученик и неплохой музыкант. Они заговаривают о воспитании дочери рассказчика: рассказчик говорит, что танцам, пению и музыке будет учить её по минимуму, а основное место отведёт грамматике, мифологии, истории, географии, морали; будет также немного рисования. Племянник Рамо считает, что невозможно будет найти хороших учителей, ведь изучению этих предметов им пришлось бы посвятить всю свою жизнь; по его мнению, самый искусный из нынешних учителей тот, у кого больше практика; поэтому он, Рамо, приходя на урок, делает вид, что у него уроков больше, чем часов в сутках. Но сейчас, по его словам, он даёт уроки неплохо, а раньше ему платили ни за что, но он не чувствовал угрызений совести, так как брал деньги не честно заработанные, а награбленные; ведь в обществе все сословия пожирают друг друга (танцовщица выманивает деньги у того, кто её содержит, а у неё выманивают деньги модистки, булочник и пр.). И здесь не подходят общие правила морали, ведь всеобщая совесть, как и всеобщая грамматика, допускает исключения из правил, так называемые «моральные идиотизмы». Племянник Рамо говорит, что если бы разбогател, то вёл бы жизнь, полную чувственных удовольствий, и заботился бы лишь о себе; при этом он замечает, что его точку зрения разделяют все состоятельные люди. Рассказчик возражает, что гораздо приятнее помочь несчастному, прочесть хорошую книгу и тому подобное; чтобы быть счастливым, нужно быть честным. Рамо отвечает, что, на его взгляд, все так называемые добродетели не более чем суета. К чему защищать отечество — его нет больше, а есть только тираны и рабы; помогать друзьям — значит делать из них неблагодарных людей; а занимать положение в обществе стоит только для того, чтобы обогащаться. Добродетель скучна, она леденит, это очень неудобная вещь; а добродетельные люди на поверку оказываются ханжами, лелеющими тайные пороки. Лучше пусть он составит своё счастье свойственными ему пороками, чем будет коверкать себя и лицемерить, чтобы казаться добродетельным, когда это отвратит от него его покровителей. Рассказывает, как он унижался перед ними, как в угоду своим «хозяевам» он и компания других прихлебателей поносили замечательных учёных, философов, писателей, в том числе и Дидро. Он демонстрирует своё умение принимать нужные позы и говорить нужные слова. Говорит, что читает Теофраста, Лабрюйера и Мольера, и делает такой вывод: «Сохраняй свои пороки, которые тебе полезны, но избегай свойственного им тона и внешнего вида, которые могут сделать тебя смешным». Чтобы избежать такого поведения, надо его знать, а эти авторы очень хорошо описали его. Он бывает смешным лишь когда хочет; нет лучшей роли при сильных мира сего, чем роль шута. Следует быть таким, каким выгодно; если бы добродетель могла привести к богатству, он был бы добродетельным или притворялся им. Племянник Рамо злословит о своих благодетелях и говорит при этом: «Когда решаешься жить с людьми вроде нас <…>, надо ждать бесчисленных пакостей». Однако люди, берущие к себе в дом корыстных, низких и вероломных шутов, прекрасно знают, на что идут; все это предусмотрено молчаливым соглашением. Бесполезно пытаться исправить врождённую порочность; наказывать такого рода заблуждения должен не человеческий закон, а сама природа; в доказательство Рамо рассказывает скабрёзную историю. Собеседник Рамо недоумевает, почему племянник Рамо так откровенно, не стесняясь, обнаруживает свою низость. Рамо отвечает, что лучше быть большим преступником, чем мелким мерзавцем, так как первый вызывает известное уважение масштабами своего злодейства. Рассказывает историю про человека, который донёс инквизиции на своего благодетеля, еврея, бесконечно доверявшего ему, и к тому же обокрал этого еврея. Рассказчик, удручённый таким разговором, снова меняет тему. Речь заходит о музыке; Рамо высказывает верные суждения о превосходстве итальянской музыки (Дуни, Перголезе) и итальянской комической оперы-буфф над французским музыкальным классицизмом (Люлли, Рамо): в итальянской опере, по его словам, музыка соответствует смысловому и эмоциональному движению речи, речь великолепно ложится на музыку; а французские арии неуклюжи, тяжелы, однообразны, неестественны. Племянник Рамо очень ловко изображает целый оперный театр (инструменты, танцоров, певцов), удачно воспроизводит оперные роли (у него вообще большие способности к пантомиме). Он высказывает суждения о недостатках французской лирической поэзии: она холодна, неподатлива, в ней отсутствует то, что могло бы служить основой для пения, порядок слов слишком жёсткий, поэтому композитор не имеет возможности располагать целым и каждой его частью. Эти суждения явно близки суждениям самого Дидро. Племянник Рамо говорит также о том, что итальянцы (Дуни) учат французов, как делать музыку выразительной, как подчинить пение ритму, правилам декламации. Рассказчик спрашивает, как он, Рамо, будучи так чувствителен к красотам музыки, так бесчувствен к красотам добродетели; Рамо говорит, что это врождённое («отцовская молекула была жёсткая и грубая»). Разговор переходит на сына Рамо: рассказчик спрашивает, не хочет ли Рамо попытаться пресечь влияние этой молекулы; Рамо отвечает, что это бесполезно. Он не хочет учить сына музыке, так как это ни к чему не ведёт; он внушает ребёнку, что деньги — все, и хочет научить сына самым лёгким путям, ведущим к тому, чтобы он был уважаем, богат и влиятелен. Рассказчик про себя замечает, что Рамо не лицемерит, сознаваясь в пороках, свойственных ему и другим; он более откровенен и более последователен в своей испорченности, чем другие. Племянник Рамо говорит, что самое главное — не в том, чтобы развить в ребёнке пороки, которые его обогатят, а в том, чтобы внушить ему чувство меры, искусство ускользать от позора; по мнению Рамо, все живущее ищет благополучия за счёт того, от кого зависит. Но его собеседник хочет перейти от темы нравственности к музыке и спрашивает Рамо, почему при его чутье к хорошей музыке он не создал ничего значительного. Тот отвечает, что так распорядилась природа; кроме того, трудно глубоко чувствовать и возвышаться духом, когда вращаешься среди пустых людей и дешёвых сплетен.

Племянник Рамо рассказывает о некоторых превратностях своей жизни и делает вывод, что нами распоряжаются «проклятые случайности». Говорит о том, что во всем королевстве ходит только монарх, остальные лишь принимают позы. Повествователь возражает, что и «король принимает позу перед своей любовницей и пред Богом», и в мире каждый, кто нуждается в помощи другого, вынужден бывает «заняться пантомимой», то есть изображать разные восторженные чувства. Не прибегает к пантомиме лишь философ, так как ему ничего не нужно (в качестве примера приводит Диогена и киников), Рамо отвечает, что ему необходимы разные жизненные блага, и пусть он лучше будет обязан ими благодетелям, чем добудет их трудом. Потом он спохватывается, что ему пора в оперу, и диалог завершается его пожеланием себе жить ещё лет сорок.

Героями этого повествования являются Дидро и племянник Жана-Филиппа Рамо. Произведение описано в форме диалога двух молодых людей. Автор описывает Рамо как человека, который ведёт неопределённый образ жизни. Когда он появляется в обществе, то заставляет людей сбросить маски и показать своё истинное лицо.

Дидро и племянник Рамо, встречают друг друга в кафе, где завязывается разговор. В начале беседы, затрагивается тема о гениях. По словам Рамо, гении не нужны обществу, так как многие из зол появлялись, благодаря гению. Гений разоблачает заблуждения народа, а для него не ничего опасней правды. Дидро возражает ему. Он уверен, что гении нужны народу, что они во все времена были только жертвами нравственности.

Племянник Рамо в свою очередь утверждает, что лучше быть честным коммерсантом и хорошим человеком, чем гением. Он рассказывает, как однажды покровители выгнали его из дома за то, что он начал рассуждать, как благоразумный человек. Дидро советует ему пойти и извинится пере покровителями. Рамо не желает этого делать, так как гордость не позволяет. Он говорит, что презирает себя, потому что мог жить у богачей, потакая всем капризам, но он не делает этого. И он разыграл одну сценку перед Дидро, где выступил в роли сводника.

Вскоре они переводят разговор на тему дочери Дидро. Он говорит, что будет воспитывать её не только наукам, но и принципам морали, нравственности. Он хочет, чтобы его дочь выросла воспитанной и образованной женщиной. В свою очередь Рамо говорит, что нет сейчас таких учителей, которые смогли бы научить девочку всему необходимому Дидро. По словам Рамо, он давал раньше уроки, которые не могли ничему научить. Люди платили ему деньги ни за что. Но он не стыдится этого, ведь деньги эти краденые. По его словам, в обществе, все обкрадывают друг друга. И здесь нельзя увидеть общие нормы морали, так как люди растеряли свою совесть. Племянник Рамо говорит, что если бы можно было стать богатым при помощи благодетели, он был бы самым благодетельным на свете. Тем самым он показывает, что готов пойти на всё, лишь бы стать богатым. А если он разбогатеет, то будет жить только в своё удовольствие. Дидро возражает ему. Он говорит, что лучше помогать бедным и быть честным. На что Рамо отвечает, что все добродетели это всего лишь жизненная суета. Он рассказывает, как угождал своим благодетелям. Он и его друзья, чтобы быть угодными попечителям, оскорбляли многих известных писателей и философов. В их числе был и Дидро.

В разговоре о своем сыне, Рамо говорит, что не хочет учить его музыке. С самого детства он внушает мальчику, что с помощью денег можно всего добиться. Но его собеседник переходит на другую тему. Он спрашивает Рамо, почему тот, обладая талантом к музыке, не создал ничего существенного. Тот отвечает, что так распорядилась судьба.

Племянник Рамо говорит о некоторых событиях в своей жизни. В итоге он делает вывод, что нами распоряжается случай. Он говорит, что всем руководит монарх, а другие лишь принимают позы перед ним. На что собеседник отвечает, монарх также принимает позу перед Богом и любовницей. Но Рамо непоколебим. Он говорит, что лучше будет зависеть от своих благодетелей, чем зарабатывать на жизнь своим трудом.

Произведение написано в форме диалога. Герои его - рассказчик (подразумевается сам Дидро) и племянник Жана-Филиппа Рамо - крупнейшего представителя классицизма во французской музыке времён Дидро. Рассказчик вначале даёт характеристику племяннику Рамо: аттестует его как одного «из самых причудливых и странных существ в здешних краях»; он не кичится своими хорошими качествами и не стыдится дурных; он ведёт беспорядочную жизнь: сегодня в лохмотьях, завтра - в роскоши. Но, по словам рассказчика, когда такой человек появляется в обществе, он заставляет людей сбросить светскую маску и обнаружить свою истинную сущность.

Племянник Рамо и рассказчик случайно встречаются в кафе и заводят беседу. Возникает тема гения; племянник Рамо считает, что гении не нужны, так как зло появляется в мире всегда через какого-нибудь гения; кроме того, гении разоблачают заблуждения, а для народов нет ничего вреднее правды. Рассказчик возражает, что если ложь и полезна на краткий срок, то с течением времени оказывается вредна, а правда - полезна, и есть два рода законов: одни - вечные, другие - преходящие, появляющиеся лишь благодаря слепоте людей; гений может стать жертвой этого закона, но бесчестие со временем падёт на его судей (пример Сократа). Племянник Рамо рассуждает, что лучше быть честным торговцем и славным малым, чем гением с дурным характером, таким образом в первом случае человек может накопить большое состояние и тратить его на удовольствия свои и ближних. Рассказчик возражает, что от дурного характера гения страдают лишь люди, живущие возле него, зато в веках его произведения заставляют людей быть лучше, воспитывать в себе высокие добродетели: конечно, лучше было бы, если бы гений был столь же добродетелен, сколь и велик, но согласимся принять вещи такими, какие они есть. Племянник Рамо говорит, что хотел бы быть великим человеком, известным композитором; тогда у него были бы все жизненные блага и он наслаждался бы своей славой. Потом он рассказывает, как его покровители прогнали его, потому что он один раз в жизни попробовал говорить как здравомыслящий человек, а не как шут и сумасброд. Рассказчик советует ему вернуться к своим благодетелям и попросить прощения, но в племяннике Рамо взыгрывает гордость, и он говорит, что не может этого сделать. Рассказчик предлагает ему тогда вести жизнь нищего; племянник Рамо отвечает, что он презирает сам себя, так как мог бы жить роскошно, будучи прихлебателем у богачей, выполняя их щекотливые поручения, а он не использует свои таланты. При этом он с большим искусством разыгрывает перед своим собеседником целую сценку, самому себе отводя роль сводника.

Рассказчик, возмущённый циничностью своего собеседника, предлагает сменить тему. Но, прежде чем сделать это, Рамо успевает разыграть ещё две сценки: сначала он изображает скрипача, а затем, с неменьшим успехом, - пианиста; ведь он не только племянник композитора Рамо, но ещё и его ученик и неплохой музыкант. Они заговаривают о воспитании дочери рассказчика: рассказчик говорит, что танцам, пению и музыке будет учить её по минимуму, а основное место отведёт грамматике, мифологии, истории, географии, морали; будет также немного рисования. Племянник Рамо считает, что невозможно будет найти хороших учителей, ведь изучению этих предметов им пришлось бы посвятить всю свою жизнь; по его мнению, самый искусный из нынешних учителей тот, у кого больше практика; поэтому он, Рамо, приходя на урок, делает вид, что у него уроков больше, чем часов в сутках. Но сейчас, по его словам, он даёт уроки неплохо, а раньше ему платили ни за что, но он не чувствовал угрызений совести, так как брал деньги не честно заработанные, а награбленные; ведь в обществе все сословия пожирают друг друга (танцовщица выманивает деньги у того, кто её содержит, а у неё выманивают деньги модистки, булочник и пр.). И здесь не подходят общие правила морали, ведь всеобщая совесть, как и всеобщая грамматика, допускает исключения из правил, так называемые «моральные идиотизмы». Племянник Рамо говорит, что если бы разбогател, то вёл бы жизнь, полную чувственных удовольствий, и заботился бы лишь о себе; при этом он замечает, что его точку зрения разделяют все состоятельные люди. Рассказчик возражает, что гораздо приятнее помочь несчастному, прочесть хорошую книгу и тому подобное; чтобы быть счастливым, нужно быть честным. Рамо отвечает, что, на его взгляд, все так называемые добродетели не более чем суета. К чему защищать отечество - его нет больше, а есть только тираны и рабы; помогать друзьям - значит делать из них неблагодарных людей; а занимать положение в обществе стоит только для того, чтобы обогащаться. Добродетель скучна, она леденит, это очень неудобная вещь; а добродетельные люди на поверку оказываются ханжами, лелеющими тайные пороки. Лучше пусть он составит своё счастье свойственными ему пороками, чем будет коверкать себя и лицемерить, чтобы казаться добродетельным, когда это отвратит от него его покровителей. Рассказывает, как он унижался перед ними, как в угоду своим «хозяевам» он и компания других прихлебателей поносили замечательных учёных, философов, писателей, в том числе и Дидро. Он демонстрирует своё умение принимать нужные позы и говорить нужные слова. Говорит, что читает Теофраста, Лабрюйера и Мольера, и делает такой вывод: «Сохраняй свои пороки, которые тебе полезны, но избегай свойственного им тона и внешнего вида, которые могут сделать тебя смешным». Чтобы избежать такого поведения, надо его знать, а эти авторы очень хорошо описали его. Он бывает смешным лишь когда хочет; нет лучшей роли при сильных мира сего, чем роль шута. Следует быть таким, каким выгодно; если бы добродетель могла привести к богатству, он был бы добродетельным или притворялся им. Племянник Рамо злословит о своих благодетелях и говорит при этом: «Когда решаешься жить с людьми вроде нас, надо ждать бесчисленных пакостей». Однако люди, берущие к себе в дом корыстных, низких и вероломных шутов, прекрасно знают, на что идут; все это предусмотрено молчаливым соглашением. Бесполезно пытаться исправить врождённую порочность; наказывать такого рода заблуждения должен не человеческий закон, а сама природа; в доказательство Рамо рассказывает скабрёзную историю. Собеседник Рамо недоумевает, почему племянник Рамо так откровенно, не стесняясь, обнаруживает свою низость. Рамо отвечает, что лучше быть большим преступником, чем мелким мерзавцем, так как первый вызывает известное уважение масштабами своего злодейства. Рассказывает историю про человека, который донёс инквизиции на своего благодетеля, еврея, бесконечно доверявшего ему, и к тому же обокрал этого еврея. Рассказчик, удручённый таким разговором, снова меняет тему. Речь заходит о музыке; Рамо высказывает верные суждения о превосходстве итальянской музыки (Дуни, Перголезе) и итальянской комической оперы-буфф над французским музыкальным классицизмом (Люлли, Рамо): в итальянской опере, по его словам, музыка соответствует смысловому и эмоциональному движению речи, речь великолепно ложится на музыку; а французские арии неуклюжи, тяжелы, однообразны, неестественны. Племянник Рамо очень ловко изображает целый оперный театр (инструменты, танцоров, певцов), удачно воспроизводит оперные роли (у него вообще большие способности к пантомиме). Он высказывает суждения о недостатках французской лирической поэзии: она холодна, неподатлива, в ней отсутствует то, что могло бы служить основой для пения, порядок слов слишком жёсткий, поэтому композитор не имеет возможности располагать целым и каждой его частью. Эти суждения явно близки суждениям самого Дидро. Племянник Рамо говорит также о том, что итальянцы (Дуни) учат французов, как делать музыку выразительной, как подчинить пение ритму, правилам декламации. Рассказчик спрашивает, как он, Рамо, будучи так чувствителен к красотам музыки, так бесчувствен к красотам добродетели; Рамо говорит, что это врождённое («отцовская молекула была жёсткая и грубая»). Разговор переходит на сына Рамо: рассказчик спрашивает, не хочет ли Рамо попытаться пресечь влияние этой молекулы; Рамо отвечает, что это бесполезно. Он не хочет учить сына музыке, так как это ни к чему не ведёт; он внушает ребёнку, что деньги - все, и хочет научить сына самым лёгким путям, ведущим к тому, чтобы он был уважаем, богат и влиятелен. Рассказчик про себя замечает, что Рамо не лицемерит, сознаваясь в пороках, свойственных ему и другим; он более откровенен и более последователен в своей испорченности, чем другие. Племянник Рамо говорит, что самое главное - не в том, чтобы развить в ребёнке пороки, которые его обогатят, а в том, чтобы внушить ему чувство меры, искусство ускользать от позора; по мнению Рамо, все живущее ищет благополучия за счёт того, от кого зависит. Но его собеседник хочет перейти от темы нравственности к музыке и спрашивает Рамо, почему при его чутье к хорошей музыке он не создал ничего значительного. Тот отвечает, что так распорядилась природа; кроме того, трудно глубоко чувствовать и возвышаться духом, когда вращаешься среди пустых людей и дешёвых сплетен.